CC BY
91
_ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА_7_
ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ 2014. Вып. 1
УДК 94(44)"12/13"(092)(045) А.К. Гладков
"IOANNIS MAGISTER PARISIENSIS DOCTISSIMUS ET ELOQUENTISSIMUS EST...". ИОАНН ПАРИЖСКИЙ И ЕГО ВРЕМЯ: ПОЛИТИКА, ФИЛОСОФИЯ И КУЛЬТУРА В СРЕДНЕВЕКОВОЙ ФРАНЦИИ
Анализируется жизнь и творчество выдающегося французского философа, богослова и политического мыслителя Иоанна Парижского (1250-1306) - монаха-доминиканца (Ordo fratrum praedicatorum), последователя Фомы Аквинского и одного из самых известных в средневековой Западной Европе сторонников аристотелевской традиции. Автор реконструирует его биографию, изучает прозвища схоласта - Johannes [Praedicator] Monoculus, Johannes Surdus, Ioannes Dormiens, уточняет даты подготовки сочинений Иоанна и анализирует его взаимоотношения с современниками (Эгидием Римским, Петром Овернским, Петром Тарантезским). Определяется историческое место фундаментальных работ магистра (Correctorium corruptorii (Circa), Determinatio de modo existendi corporis Christi in sacramento altaris, De potestate regia et papali) в интеллектуальной культуре средневековой Франции. В 1302/1303 гг. Иоанн Парижский написал сочинение «О королевской и папской власти» (De potestate regia et papali, 1302/1303) - знаменитый политический трактат, посвященный спору между Бонифацием VIII и Филиппом IV и обоснованию идеи автономии sacerdotium и regnum. В основу своего социального и политического учения мыслитель положил естественное право (lex naturalis).
Ключевые слова: Бонифаций VIII, Филипп IV, Иоанн Парижский, Фома Аквинский, Парижский университет, средневековая философия, политическая мысль.
Социально-политическая и духовная жизнь Западной Европы второй половины XIII - начала XIV в. проходила под знаком кардинальной смены устоявшихся моделей взаимодействия светской и духовной властей. Конфликт между Бонифацием VIII (ок. 1235-1303) и Филиппом IV Красивым (1268-1314), разразившийся, казалось бы, из-за рядовой ситуации, в итоге вылился в масштабное противостояние. Введение в 1296 г. французским королем специального налога на имущество духовенства, призванное пополнить государственную казну и направить значительные финансовые ресурсы на поддержание вооруженных сил, вызвало возмущение со стороны служителей Церкви. Негодующие клирики апеллировали к папе, который в булле "Clericis laicos" от 25 февраля 1296 г. [28. S. 4-5] заявил о своем решительном несогласии с фискальной политикой Филиппа IV и недопустимости любых экономических притязаний с его стороны. Столкновение двух харизматичных лидеров [32], отстаивавших собственное ведение путей развития церковно-государственных отношений, привело к ослаблению Римской курии.
Меры, предпринимаемые понтификом для сохранения независимости Церкви и единства католического мира, не смогли не только пресечь политические притязания Филиппа IV, но и предотвратить последующее подчинение «наследников св. Петра» воле светских государей («Авиньонское пленение пап»). По сути, буллы Бонифация VIII "Clericis laicos" (1296 г.), "Ineffabilis amor" (1296 г.), "Ausculta fili" (1301 г.), свидетельствующие о непримиримой позиции папы по отношению к французскому монарху, скорее, усугубляли и обостряли назревшие к концу XIII - началу XIV в. противоречия, чем способствовали их разрешению. Даже редкие взаимные попытки выйти из конфликта -незначительные уступки и компромиссы - не принесли полноценного согласия в позициях короля и папы.
Являясь последовательным сторонником теократических идей Григория VII, ставившего главу Римско-католической церкви - обладателя высшего достоинства и непререкаемого авторитета - над прочими властителями, Бонифаций VIII всеми силами пытался реализовать их на практике. Взгляды предстоятеля на взаимодействие sacerdotium и regnum нашли отражение в булле "Unam sanctam" (1302 г.) - политической программе, подводящей итог многовековым рассуждениям о полномочиях понтифика и обосновывающей теорию папской супрематии [23. № 372]. Очевидно, что изложенные в ней принципы взаимодействия Церкви со светской властью в рамках формулы "rex est servus ecclesiae" вызвали неприятие французского монарха. Филипп IV Красивый, прилагавший значитель-
2014. Вып. 1 ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
ные усилия для утверждения централизованного государства, не считал нужным признать, будто папа римский - носитель «двух мечей» (gladius spiritualis et gladius materialis) - «делится» с ним властью, лишь на время вверяя королю ряд потестарных прерогатив. Воспринимая себя единоличным государем, который самостоятельно распоряжается дарованным свыше правом вершить суд и творить законы, Филипп IV не признавал над собой никакой иной абсолютной власти, кроме «благого ига» Господа.
В результате борьбы между Бонифацием VIII и Филиппом IV, фактически олицетворявшей столкновение двух идеологических программ, баланс сил внутри pax Christianorum был нарушен. Во Франции (как и по всей Западной Европе) шли жаркие дискуссии о примате одной власти над другой, по сути разделившие общество на два лагеря - сторонников и противников теории папской су-прематии. Рассмотрению важнейших вопросов, касающихся юрисцикций "auctoritas sacra pontificum" и "potestas regalis", посвящено несколько фундаментальных политических трактатов (Эгидия Римского, Иоанна Парижского, Иакова Витербского и ряда анонимных авторов), составивших в конце XIII -начале XIV в. целое направление в латинской политической литературе [28].
Процесс размежевания западноевропейской интеллектуальной элиты также значительно усиливался из-за непрекращающийся споров, предметом которых были находившиеся под заметным влиянием перипатетической мысли философские и богословские теории выдающегося монаха-доминиканца Фомы Аквинского (ок. 1225-1274). Имея некоторые расхождения в вопросах понимания сущности христианского вероучения, в частности таинства Евхаристии, соотношения веры и разума, природы и благодати, социального, политического и экономического статуса Церкви, цистерцианцы, доминиканцы, францисканцы и секулярные магистры долгое время не могли прийти к единому мнению. Не меньшую сложность в нахождении компромисса представляли различные оценки наследия Стагирита и роли аристотелевской традиции (проникшей на Запад через Византию и арабо-мусульманский мир) в постижении божественного Откровения. На протяжении XIII столетия Парижский и Оксфордский университеты сотрясались от диспутов, посвященных учению «государя философов» (princeps philosophorum). Магистры стремились определить состав аристотелевских текстов, пригодных для изучения и использования в собственных штудиях; особое значение придавалось тому, в каком виде - полном или сокращенном и «адаптированном» - труды Стагирита могут быть доступны университетской аудитории.
Несмотря на многочисленные запреты не только чтения, но также комментирования и копирования натурфилософских произведений Аристотеля, наложенные Парижским собором 1210 г. и спустя пять лет поддержанные папским легатом Робертом Курсонским [26. P. 5-6], в начале 30-х гг. XIII в. ранее считавшиеся предосудительными трактаты «Физика» и «Метафизика» получили широкое признание. Фактически к 50-м гг. XIII в. корпус сочинений Стагирита стал предметом обязательного изучения в Парижском университете. Исключительную роль в распространении перипатетических текстов, принадлежавших как самому Аристотелю, так и представителям его школы, сыграли переводы пространных пояснений к трудам древнегреческого мыслителя, составленные Аверроэсом, за точность и глубину интерпретации прозванного латинскими интеллектуалами «Комментатором» (Commentator).
В XIII в. аристотелизм укрепил свои позиции в средневековой образовательной системе и интеллектуальной культуре, на долгие годы став идейной доминантой развития католической богословской мысли. Велико воздействие трудов Стагирита на построения представителей «золотого века» схоластики - Альберта Великого и Фомы Аквинского; оно заметно, в частности, в активном использовании ими ряда фундаментальных понятий перипатетической философии (форма, материя, потенция, субстанция, акциденция).
С появлением на Западе в 30-е гг. XIII в. комментариев Ибн Рушда, постепенно вытеснивших другие экзегетические своды исламских авторов и быстро снискавших множество последователей среди парижских интеллектуалов (Сигер Брабантский), противостояние сторонников и противников философии Стагирита в ее арабо-мусульманской интерпретации (аверроизм) достигло к концу 60 -началу 70-х гг. крайнего обострения. В 1268 г. в Парижском университете развернулась полемика между доминиканцами и августинцами по вопросу о значении аристотелизма для христианского богословия. Позиция Аквината, признававшего, как и его учитель, Альберт Великий, неоспоримую
важность перипатетической традиции, была изложена им в специальном трактате «О вечности мира» (De aeternitate mundi). Несмотря на осуждение Фомой ключевых положений учения парижских авер-роистов во главе с Сигером Брабантским («О единстве разума против аверроистов» (De unitate intellectus contra averroistas)) в 1277 г. его самого, правда, уже посмертно, подвергли серьезной критике. Полемика вокруг философско-богословского наследия схоласта проходила в рамках масштабного общеевропейского наступления на сторонников латинского перипатетизма, во Франции инициированная архиепископом Стефаном Тампье, его соратниками из числа нищенствующих орденов и секу-лярных магистров (Генрих Гентский).
В таких непростых исторических условиях, нередко характеризующихся современниками как «время брожения умов», проходило становление личности и мировоззрения видного французского
мыслителя томистского толка - философа, богослова, политического писателя - Иоанна Парижского.
* * *
Эпоха Средневековья редко дает исследователю счастливый шанс проследить по документальным источникам все перипетии жизненного пути изучаемого им персонажа. Даже если кто-то входил в круг избранных, вершивших историю и определявших облик своего времени, или, наоборот, принадлежал к людям «второго плана», он все равно (за редким исключением) не сообщал о себе никаких личных данных. В памятниках латинской словесности автобиографическое «немногословие» или даже «молчание» являлись сознательно избранными стратегиями поведения, указывающими на внутреннее преодоление индивидом, мыслившим в категориях христианской культуры, грехов гордыни, тщеславия и себялюбия (amor sui).
О значительной части западноевропейских интеллектуалов эпохи Средневековья практически не сохранилось достоверных данных, позволяющих восстановить их жизненный путь, в полной мере оценить масштаб личности и творческих устремлений. Именно поэтому всякая биографическая реконструкция, прежде всего, представляет собой лишь цепь гипотез и допущений, подчиненных определенной логике, основанных на комплексном анализе редких показаний источников, но все же зачастую весьма субъективных. В имеющемся на сегодняшний день жизнеописании Иоанна Парижского - крупного деятеля французской ученой культуры и одного из самых заметных представителей школы томизма второй половины XIII - начала XIV в. [11. P. 404; 12. S. 1; 13. S. 33], - по крупицам воссозданного исследователями первой половины XX столетия, до сих пор полно лакун, спорных и неправдоподобных датировок. На протяжении последнего столетия медиевисты активно и в целом весьма плодотворно изучают труды схоласта [12; 9. P. 469-474; 21; 14. P. 137-146; 24. P. 129-162; 26; 7. P. 9-29; 3. P. 73-100; 4. P. 187-223; 6. S. 173-206]. Однако в конце XX-начале XXI в. ни в зарубежной (после выхода классического труда Ф. Ренша) [26], ни в отечественной историографии не осуществлялось попыток реконструкции жизнеописания схоласта. Данное обстоятельство побуждает нас предпринять ревизию имеющихся фактов и восстановить основные вехи биографии и ученых занятий Иоанна Парижского.
* * *
В сочинениях авторов конца XIII-начала XIV в. встречается несколько написаний имени мыслителя: «Иоанн Парижский» (Johannes Parisiensis), «Иоанн (Жан) Кидор» (Jean Quidort), «Иоанн "[Одноглазый] Проповедник"» (Johannes [Praedicator] Monoculus. Именование Иоанна «проповедником» (praedicator) также указывает на его принадлежность к ордену доминиканцев (Ordo fratrum praedicatorum)) [29. P. 500-502], «Иоанн Глухой» (Johannes Surdus). Реже всего употребляется прозвище - Ioannes Dormiens.
Наличие расхождений побудило исследователей предположить, что речь идет не об одном, а о нескольких магистрах - «Иоанне Глухом» и «Иоанне Одноглазом», носивших общее имя (Ioannis, Johannes, Joannes), живших и преподававших в Париже [20. P. 244-249; 26. P. 143. № 176]. Впрочем, данная гипотеза, не подкрепленная фактами, так и не получила широкого признания в науке. Мнимая несогласованность в имянаречении, на наш взгляд, указывает не столько на наличие физических недугов (вероятность которых, конечно, полностью отрицать нельзя, а равно и безоговорочно признавать факт их существования) у схоласта, сколько на его профессиональную деятельность. Любопытно, что «свидетельство» о «глухоте» (surdus) Иоанна возникло именно тогда, когда мыслитель, на
2014. Вып. 1 ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
протяжении ряда лет преподававший в Парижском университете, прослывший к тому времени ярким проповедником и полемистом (отсюда другое его прозвище - pungens asinum), принял участие в нескольких диспутах (quaestio), посвященных разбору актуальных вопросов теологии.
Многим средневековым авторам, наделявшим друзей и противников различными, нередко сатирическими прозвищами, которые указывали на их социальное положение, физическую данность или профессиональный статус, было свойственно вкладывать в такие «имена» не только буквальный, но также иносказательный смысл [33. С. 3-11]. Называя Иоанна Парижского "surdus" и "monoculus", современники, активно используя в своих произведениях различные риторические фигуры и тропы, вероятно, меньше всего хотели подчеркнуть несовершенство его облика, а, скорее, стремились отметить невосприимчивость/«глухоту» [34. C. 988] схоласта к доводам оппонентов и одновременно стойкую приверженность одной философской линии. Хорошо известно, что многие парижские магистры осуждали мыслителя именно за то, что он последовательно, невзирая на давление недоброжелателей, отстаивал правоту суждений Фомы Аквинского, выступая в стенах университета в роли «защитника» (defensor) учения своего прославленного предшественника.
Не сохранилось никаких достоверных свидетельств о семье, родных и близких Иоанна Парижского, а равно и данных, позволяющих уточнить время и место рождения мыслителя. Относительно вероятной даты появления на свет схоласта мнения исследователей разделились: если одни считают, что Иоанн родился в 1240 г. [21. P. 6-9], другие - между 1250-1253/4 гг. [8. P. 413-414; 5. P. 255], то третьи отстаивают альтернативную дату - 1269 г. [1. P. 92]. Последняя версия, впрочем, совершенно не убедительна, поскольку противоречит ряду неоспоримых фактов. Как известно, в 1280 г. Иоанн, еще ранее (1278/1279 гг.) вступивший в орден доминиканцев (монастырь св. Иакова) и обучавшийся в Парижском университете у Петра Тарантезского (Petrus de Tarantasia), получил степень магистра (magister) свободных искусств, а спустя четыре года, в 1284 г., стал бакалавром (baccalaureus) [26. P. 99; 22. P. 195-240]. Очевидно, и средневековая практика вручения степеней является тому ярким подтверждением, что сделать столько значительных свершений в области образования в возрасте 11 лет было просто невозможно (достаточно вспомнить - обучение на факультете искусств занимало порядка шести лет).
Возможно, в лице Петра Тарантезского Иоанн обрел влиятельного покровителя. К началу обучения схоласта в Парижском университете Петр, также принадлежавший к ордену доминиканцев, возглавлявший кафедру теологии (с 1259 по 1264 гг.) и слывший наиславнейшим (famosissimus) лектором, уже был кардиналом-епископом. Подготовленный им «Комментарий к четырем книгам Сентенций» Петра Ломбардского (In quattuor libros Sententiarum Commentaria) имел широкое хождение в университете и, несомненно, оказал влияние на подготовку аналогичного сочинения Иоанном. Впоследствии Петр стал папой римским (под именем Иннокентий V) [30].
В Парижском университете Иоанн, еще в 70-е гг. увлекшийся изучением трудов Фомы Аквин-ского, попал под влияние идей других знаменитых схоластов - Эгидия Римского и Петра Овернского. Первый из них, прозванный позднее современниками «доктором основательнейшим» (doctor fundatissimus), в 1274 г. получил степень бакалавра и уже прославился рядом сочинений, в том числе комментариями к первой книге «Сентенций» Петра Ломбардского и полемическим трактатом «О заблуждениях философов» (De erroribus philosophorum, 70-е гг. XIII в.). Несмотря на независимость суждений и в целом критическое отношение ко всей предшествующей философско-богословской традиции, Эгидий Римский справедливо считался одним из ближайших учеников и последователей Фомы Аквинского; именно это обстоятельство, а также выпады со стороны Генриха Гентского и Симона Брионского побудили Парижского архиепископа Стефана Тампье лишить его (в числе других магистров перипатетического толка) права преподавания. Специально подготовленные мыслителем «Апология» и «Книга против уровней и множественности форм» (Liber contra gradus et pluralitatem farmarum) не смогли защитить его от обвинений в искажении католического учения (ангелология, теория свободы воли и т.д.). Тем не менее сочинения Эгидия, пользовавшиеся популярностью в парижской интеллектуальной среде, были, несомненно, хорошо известны Иоанну Парижскому, работавшему с обоими трактатами и использовавшему некоторые построения своего старшего коллеги в своих последующих изысканиях.
Знакомство Иоанна с другим знаменитым схоластом - Петром Овернским, также учеником Фомы - состоялось, по всей видимости, в конце XIII или самом начале XIV в., так как магистр, оста-
вивший после себя комментарии к трудам Аристотеля и Аквината, преподавал в Париже с 1296 г., а умер в 1302 г. [15. P. 526-552].
Исключительное значение для формирования личности и мировоззрения Иоанна Парижского имели сочинения Фомы Аквинского, прозванного «ангельским доктором» (doctor angelicus). Уже в начале 80-х гг. XIII в., то есть через несколько лет после смерти Аквината (1274 г.), в стенах университета разгорелись «споры "исправлений"», в которых принял участие Иоанн Парижский, отстаивавший учение Фомы. Подробному обоснованию суждений знаменитого мыслителя и их защите от несправедливой критики Иоанн посвятил специальное сочинение, озаглавленное «Исправление искажения (Circa)» (Correctorium corruptorii (Circa), также известное под названием Correctorium corruptorii Thomae) [17; 11. P. 404-418]. Данный трактат был написан, согласно предположению А. Пельтцера, поддержанному Ф. Реншем, после 1284, но до 1300 г. [26. P. 102].
После появления трактата монаха-францисканца Вильгельма (Гильома) Марского (Guillaume de la Mare), подвергшего в труде «Исправления брата Фомы» (Correctorium fratris Thomae (1277-1279 гг.)) критическому анализу ряд положений учения Аквината и обнаружившего в его работах (особенно в «Сумме теологии») 118 положений, противоречащих христианской догматике, а также выхода в свет апологетических сочинений доминиканцев, в свою очередь изобличавших оппонентов в сознательном извращении взглядов «всеобъемлющего доктора» (отсюда выхода сразу нескольких «Исправлений искажения»), накал в дискуссии достиг предела. Критика Вильгельма Марского возымела действие, так как в 1282 г. францисканцам было запрещено чтение и копирование «Суммы теологии»; в тот же год генеральный капитул ордена предписал тщательно проверить все труды Фомы Ак-винского на предмет обнаружения в них еще б0льших заблуждений. В 1282-1284 гг. со стороны доминиканцев последовали обстоятельные ответы на обвинения «ангельского доктора» в ереси. Иоанн Парижский, несомненно, не желал устраниться от полемики, а потому работал над произведением в течение короткого времени (между 1282-1284 гг.), написав его по горячим следам диспутов. Обращаясь к трудам Отцов Церкви (Бл. Августин), античных (Аристотель), средневековых латинских (Ан-сельм Кентерберийский) и арабо-мусульманских авторов (Ибн Сина), мыслитель стремился опровергнуть отдельные аргументы Вильгельма и доказать состоятельность богословских убеждений Фомы Аквинского.
Университетская карьера Иоанна развивалась вполне успешно: в 1292-1294 гг. он читал лекции по «Сентенциям» Петра Ломбардского [24. P. 129-162], а к 1296 г. составил пространный комментарий к этому трактату (Commentarium in libros I-IV Sententiarum) [16]. Возможно, в основу написанной схоластом работы легли материалы, собранные им ранее, еще в 80-е гг., то есть в период подготовки к получению степени бакалавра. Собственно, именно это побудило ряд исследователей предложить отличающуюся от общепринятой датировку создания «Комментария к четырем книгам Сентенций» - 1282-1286 гг. [22. P. 195-240].
Непримиримая позиция схоласта по вопросу о значении наследия Фомы Аквинского для развития католической богословской мысли, а также некоторые спорные суждения, высказанные им в «Комментарии.», подтолкнули недоброжелателей к активным действиям. 16 тезисов, посвященные таинству Евхаристии и извлеченных из "Commentarium in libros I-IV Sententiarum", были представлены магистрату доминиканского ордена, который после изучения всех материалов подверг их осуждению. В ответ на выпады противников, стремившихся ослабить позиции Иоанна в Парижском университете, он в 90-е гг. XIII в. (между 1296 и 1299 гг.) подготовил апологетическое сочинение (Apologeticum), призванное развеять сомнения духовенства, показав всю несостоятельность выдвинутых обвинений (Istos articulos non dixi, ut mihi imponuntur). Угроза отстранения Иоанна от преподавания, которого добивались многочисленные оппоненты, на этот раз обошла стороной. В последующие годы он продолжил читать лекции, а также принимать активное участие в диспутах, развивая высказанные прежде идеи.
Так, в 90-е гг. XIII в. схоласт, опираясь на собственные рассуждения, впервые высказанные в «Комментарии к 4 книгам Сентенций», выдвинул ряд уточнений, касающихся схоластической интерпретации соотношения «сущности» (essentia) и «существования»/«бытия» (esse). Во многом следуя толкованию Фомы Аквинского, различавшего "esse" и "essentia", а в отдельных частях несколько отходя от линии, предложенной «ангельским доктором», Иоанн между 1295 и 1299 гг. выпустил специальное сочинение (De unitate esse et essentiae) [18. P. 405-426; 10. P. 151-157; 31. S. 3-36]. С 1300 г. ре-
2014. Вып. 1 ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
гулярно читая проповеди в монастыре св. Иакова, мыслитель обратился к теме конца света и судьбам мира на закате человеческой истории. Под влиянием эсхатологических сочинений Иоахима Флорско-го и Арнольда из Виллановы подготовил трактат «Об Антихристе» (De Antichristo) [26. P. 102]; в сочинении Иоанн Парижский подытожил замечания писателей древности о времени наступления Апокалипсиса и, отвергнув все известные ему даты, предложил собственную - 1569 г.
Опираясь на косвенные данные, Ф. Пельстер в 1951 г. высказал предположение, согласно которому с 1299 по 1300 г. Иоанн находился в Англии и преподавал в Оксфордском университете [25. P. 29]. Фактически гипотеза ученого основана лишь на том, что английский мыслитель Генрих Харк-лейский (1270-1317) в начале XIV в. был знаком с трудами парижского магистра (в том числе, с трактатом «Об Антихристе»). Однако указанное обстоятельство легко объяснимо: между 1300 по 1310 гг. Генрих обучался в Парижском университете; именно там, по всей видимости, и состоялось знакомство с сочинениями Иоанна. Их личная встреча была возможна лишь в интервале между 1300 и 1305 гг., так как в 1305 г. магистра отстранили от преподавания в университете, а в 1306 г. он скоропостижно умер в Бордо.
Конфликт между Филиппом IV Красивым и Бонифацием VIII, безусловно, не мог пройти незамеченным для Иоанна. В конце 1302 - начале 1303 г. схоласт выпустил в свет специальное сочинение, озаглавленное «О королевской и папской власти» (De potestate regia et papali) [19]. Возможно, несколько раньше (т.е. до завершения основного политического трактата парижского магистра) достоянием общественности стало произведение «Изыскание о власти папы» (Questio de potestate papae (Rex pacificus)) [27. P. 41-55], приписываемое традицией перу Иоанна. Впрочем, авторство данного памятника французской полемической литературы начала XIV в. остается спорным. По всей видимости, «Изыскание... » вышло из среды парижских монахов-интеллектуалов (университетских преподавателей), бывших сторонниками Филиппа IV, и именно поэтому в некоторых своих частях оно сходно с трактатом «О королевской власти...». Однако важно отметить, что текстуальных совпадений весьма мало, логическая структура сочинений различается, да и аргументы, приводимые в обоих произведениях, не всегда идентичны; кроме того, ни в одной из сохранившихся рукописей нет указаний, позволяющих точно атрибутировать произведение. Таким образом, все это едва ли позволяет констатировать принадлежность «Изыскания... » Иоанну Парижскому.
Трактат «О королевской и папской власти», выдержавший в период с 1506 по 1683 гг. 6 изданий, является оригинальным памятником политической мысли, посвященным обоснованию идеи автономности sacerdotium и regnum. Прежде всего, Иоанн Парижский видел в государстве идеальную общность людей, устроенную сообразно божественной воле, происходящую из «естественного права» (lex naturalis) и «права народов» и существующую ради достижения «общего блага». Каждый член общества должен преодолеть собственные личные интересы и индивидуальные предпочтения, предавать себя во власть добродетельного правителя, который призван охранять и оберегать подданных. Государство создано по примеру установленного в природе порядка, а потому единоличная власть правителя - естественное и необходимое явление. Король возвышается над всеми, обладает полнотой власти в светских делах, тогда как глава Католической церкви отвечает лишь за решение вопросов духовной жизни и исправление нравов паствы. Разводя юрисдикции королевской и папской власти, Иоанн подчеркивал их принципиальное «онтологическое» несоответствие. При этом обе власти даны Богом и призваны, исполняя разные задачи, в единстве достигать общего для всех подданных блага. Лишь в одном понтифик превосходит короля - в достоинстве. Папа римский и все католическое духовенство обладают, по мысли схоласта, единственным исключительным правом - совершать таинства и отправлять богослужения. Понтифик не должен притязать на прерогативы светского владыки, а тем более претендовать на имущество паствы. Фактически право собственности Римской церкви -это дар мирских правителей, временно уступивших ей власть. Понтифик с дозволения государя -верховного судьи в светских делах - может только требовать часть имущества для обеспечения жизни и достатка Церкви; папа, заключает Иоанн Парижский, не обладает благами ecclesiae Romanorum, но лишь является их «распорядителем». Схоласт подчеркивает: любое облеченное властью лицо (светское или духовное), совершающее преступление, злоупотребляющее своим положением, умножающее скорби и утверждающее несправедливость, будет свергнуто. Следуя естественному праву и божественному установлению, подданные обладают законными полномочиями лишить власти того, кто ее недостоин. Вслед за Манегольдом Лаутенбахским и Иоанном Солсберийским парижский магистр
развивает концепцию «права сопротивления» (ius resistendi), обосновывавшего способность народа сбросить с себя политическое иго тирании. Фактически мыслитель заложил идейную основу Соборного движения.
Выступая на стороне Филиппа IV, Иоанн Парижский отверг все притязания Св. Престола на светские потестарные прерогативы и 26 июня 1303 г. в числе значительной части французского духовенства подписал документ, призванный инициировать судебный процесс над нечестивым понтификом [2. P. 101-102. № 634]. Начало XIV в. магистр встретил в расцвете сил и славе одного из самых ярких полемистов своего времени: после получения в 1304 г. степени магистра теологии Иоанн принял участие в диспуте о пресуществлении (transsubstantiatio) Святых Даров. Свои размышления о таинстве Евхаристии схоласт изложил в трактате «Определение, касающееся способа существования тела Христова в таинстве алтаря» (Determinatio de modo existendi corporis Christi in sacramento altaris). По утверждению Иоанна Парижского, после освящения хлеб и вино, уподобленные Телу и Крови Христа, теряют собственное бытие, но соединяясь со Словом, продолжают сохранять свою субстанцию (природу хлеба и вина). Мыслитель настаивает на том, что в Святых Дарах сливаются воедино материальное и трансцендентное начала, природы тленных вещей совмещаются с божественным духом (non per conversionem in corpus, sed per assumptionem humanitatis in deum) [12. S. 15]. Наряду с теологическими вопросами Иоанна Парижского интересовали проблемы повседневной практики исповедования братии; об этом он написал сочинение "Determinatio de confessionibus fratrum" (1304).
Евхаристические построения магистра привлекли внимание не только французских богословов, но и высшего церковного руководства: специальная комиссия, состоявшая из епископов Парижа, Буржа, Амьена и Орлеана под председательством Эгидия Римского признала суждения Иоанна о Теле Христовом ложными, его сочинения - зловредными, а самого автора обвинила в ереси. В итоге схоласта отстранили не только от преподавания, но и от проповедования. Потеряв возможность читать лекции, Иоанн Парижский, тем не менее, продолжил публиковать сочинения по философии (Tractatus de unitate formarum, 1306) и теологии, не оставляя попыток оправдать себя в глазах духовенства. Написанное в 1305 г. «Объяснение» (Declaratio) было призвано вместе с отосланной папе Клименту V апелляцией восстановить доброе имя магистра. Однако безвременная кончина, застигнувшая Иоанна 22 августа 1306 г. по дороге в Бордо, нарушила все планы.
Непростая жизнь Иоанна Парижского, полная творческих свершений и личных разочарований, научных побед, вызывавших зависть ученых коллег, и поражений, протекала в сложных исторических условиях политической и идейной борьбы, захватившей Францию в конце XIII - начале XIV в. В памяти потомков схоласт остался одним из самых верных, последовательных сторонников учения Фомы Аквинского, внесших одинаково весомый вклад не только в развитие философской и богословской мысли, но и политической теории. Не только ранние работы, но и многочисленные поздние сочинения разного жанра, в том числе комментарии, составленные Иоанном к аристотелевским трактатам «Метеорологика» (Super librum metheorum), «Физика» (Conclusiones totius libri Phisicorum) и «Метафизика» (Metaphysica), а также естественнонаучные труды «О радуге» (De yride) и «О связях человеческого тела» (De complexionibus humani corporis) были высоко оценены современниками. Фундаментальные произведения мыслителя (особенно трактат «О королевской и папской власти») во многом определили направления последующих изысканий европейской интеллектуальной элиты.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Bacic A. Ex primordiis scholae Thomisticae. R., 1929.
2. Chartularium Universitatis Parisiensis / Ed. H. Denifle, A. Chatelain. P., 1889. Vol. II.
3. Coleman J. Dominium in Thirteenth- and Fourteenth-century Political Thought and its Seventeenth-century Heirs: John of Paris and Locke // Political Studies. 1985. Vol. 33.
4. Coleman J. The Dominical Political Theory of John of Paris in its Context // The Church and Sovereignty c. 5901918. Essays in Honour of Michael Wilks / Ed. by D. Wood. Oxford, 1991.
5. Coleman J. John of Paris // The Blackwell Encyclopaedia of Political Thought / Ed. by D. Miller. OxfordCambridge, 1991.
6. Coleman J. The Intellectual Milieu of John of Paris OP // Das Publicum Politische Theorie im 14. Jahrhundert. Münich, 1992.
7. Cunningham F.A. The "Real Distinction" in John Quidort // Journal of the History of Philosophy. 1970. Vol. 8.
14_А.К. Гладков_
2014. Вып. 1 ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
8. Gilson E. History of Christian Philosophy in the Middle Ages. N.Y., 1955.
9. Glorieux P. Bernard de Trilia ou Jean de Paris // Revue des Sciences philosophiques et théologiques. 1930. T. XIX.
10. Glorieux P. Jean Quidort et la distinction réelle de l'essence et de l'existence // Recherches de théologie ancienne et médiévale. 1951. Vol. XVIII.
11. Grabmann M. Le «Correctorium corruptorii» du Dominicain Johannes Quidort de Paris // Revue néoscolastique de philisophie. Louvain, 1912. Vol. 19, № 75.
12. Grabmann M. Studien zu Johannes Quidort von Paris OP (Sitzungsberichte der Bayerischen Akademie der Wissenschaften, philosophische-philologische und historische Klasse, 3 anh). Münich, 1922.
13. Grabmann M. Studien über den Einfluss der aristotelischen Philosophie auf die mittelalterlichen Theorien über das Verhältnis von Kirche und Staat. Münich, 1934.
14. Heiman A. J. Essence and Esse according to Jean Quidort // Mediaeval Studies. 1953. Vol. XV.
15. Hocedez E. La théologie de Pierre d'Auvergne // Gregorianum. 1930.
16. Jean de Paris Commentaire sur les Sentences / Ed. J.P. Müller. R., 1961-1964. Vol. I-II.
17. Jean Quidort [de Paris]. Le Correctorium corruptorii «Circa» / Ed. J.P. Müller. R., 1941.
18. [Joannis Parisiensis] Quaestio XVII disputata de unitate esse et essentiae // Glorieux P. Un mémoire justificatif de Bernard de Trilia // Revue des Sciences philosophiques et théologiques. Paris, 1928. T. XVII.
19. Johannes Quidort von Paris. Uber königliche und päpstliche Gewalt (De regia potestate et papali) / Hrsg. F. Bleienstein. Stuttgart, 1969
20. Lajard F. Jean de Paris, Dominicain // Histoire littéraire de la France / Ed. G.H. Welter. Paris, 1869. Vol. XV.
21. Leclercq J. Jean de Paris et l'ecclésiologie du XIII-e siècle. Paris, 1942.
22.Martin J. H. The Eucharistic Treatise of John Quidort of Paris // Viator. 1975. Vol. 6.
23.Mirbt C. Quellen zur Geschichte des Papsttums und des römischen Katholizismus. Tübingen, 1934.
24. Müller J. P. La date de la lecture sur les Sentences // Angelicum. 1959. Vol. 36.
25. Pelster Fr. Die Quaestio Heinrichs von Harclay über die zweite Ankunft Christi und die Erwartung des baldigen Weltendes zu Anfang des XIV Jh. // Archivio italiano per la storia della pietà. 1951. Vol. I.
26. Roensch F. J. Early Thomistic School. Dubuque (Iowa), 1964.
27. Saenger P. John of Paris, Principal Author of the "Quaestio de potestate papae (Rex Pacificus)" // Speculum. 1981. Vol. 56, № 1.
28. Scholz R. Die Publizistik zur Zeit Philipps des Schönen und Bonifaz' VIII. Ein Beitrag zur Geschichte der politischen Anschauungen des Mittelalters. Stuttgart, 1903.
29. Scriptores ordinis praedicatorum / Ed. Jacques Quétif et Jacques Échard. Parisiis, 1719. Vol. I.
30. Simonin H.D. Les écrits de Pierre de Tarentaise. R., 1943.
31. Trabold C. Das "esse actualis existentiae" // Freiburger Zeitschrift für Philosophie und Theologie. 1958. Bd. 5.
32. Wood Ch. T. Philip the Fair and Boniface VIII: State versus Papacy. Toronto, 1967.
33. Гладков А.К. Humilis, indignus, parvus: риторика и социальная действительность в средневековой латинской эпистолографии // Вестн. Удм. ун-та. Сер. История и филология. 2013. Вып. III.
34. Дворецкий И. X. Латинско-русский словарь. М., 1976.
Поступила в редакцию 08.11.14
A.K. Gladkov
"IOANNIS MAGISTER PARISIENSIS DOCTISSIMUSET ELOQUENTISSIMUSEST...".
JOHN OF PARIS AND HIS TIME: POLITICS, PHILOSOPHY AND CULTURE IN MEDIEVAL FRANCE
The article analyzes life and thought of the prominent French philosopher, theologist and political thinker John of Paris (1250-1306) - a dominican friar (Ordo fratrum praedicatorum), the follower of Tomas Aquinas and one of the most well-known supporters of Aristotelian tradition in the medieval West. The author reconstructs his biography, studies scholastic's nicknames - Johannes [Praedicator] Monoculus, Johannes Surdus, Ioannes Dormiens, defines the dates of preparation of John's treatises and analyzes his relations with contemporaries (Aegidius Romanus, Petrus de Alvernia, Petrus de Tarantasia). The article determines a historical place of master's fundamental works (Correcto-rium corruptorii (Circa), Determinatio de modo existendi corporis Christi in sacramento altaris, De potestate regia et papali) in the intellectual culture of medieval France. In 1302/1303 John of Paris wrote "On royal and papal power" (De potestate regia et papali) - a famous political treatise devoted to the dispute between Boniface VIII and Philip IV and to the ground of an autonomy of the sacerdotium and regnum. The thinker bases his social and political doctrine on the natural law (lex naturalis).
_"Ioannis magister parisiensis doctissimus et eloquentissimus est."_15
ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ 2014. Вып. 1
Keywords: Boniface VIII, Philip IV, John of Paris, Thomas Aquinas, Paris university, medieval philosophy, political thought.
Гладков Александр Константинович,
кандидат исторических наук, старший научный сотр
Учреждение Российской академии наук «Институт всеобщей истории» 119334, Россия, г. Москва, Ленинский проспект, 32а E-mail: [email protected]
Gladkov A.K.,
Candidate of History, Senior Researcher
Institute of General History
of the Russian Academy of Sciences
119334, Russia, Moscow, Leninsky prospect, 32a
E-mail: [email protected]
