CC BY
81
УДК 323
ИНТОЛЕРАНТНОЕ ПОВЕДЕНИЕ ГРАЖДАН И РОСТ ДЕСТАБИЛИЗАЦИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ Беленко Наталья Г еоргиевна, аспирант
Южно-Российский институт-филиал Российской академии
народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ,
г. Ростов-на-Дону, Россия dispolit@skags. ru
Статья посвящена рассмотрению и анализу взаимосвязи интолерантного поведения граждан и роста дестабилизации политической системы. Большое внимание уделяется характеристике моложенных групп экстремистского типа, групповым правонарушениям молодежи, являющимся источником риска и угрозой общественной безопасности.
Ключевые слова: толерантность; интолерантные действия;
политический диалог; социальные риски; напряженность; молодежные группы.
INTOLERANT BEHAVIOUR OF CITIZENS AND GROUTH OF DESTABILIZATION OF POLITICAL SYSTEM Belenko Natalya, postgraduate
South Russian institute-branch of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration, Rostov-on-Don, Russia
dispolit@skags. ru
The article is devoted to studying and analysis of interrelation of intolerant behavior of citizens and growth of destabilization of the political system. Much attention is given to characteristics of the youth groups of extremist type, group offences of the youth, which are a source of risk and a threat to national security.
Keywords: tolerance; intolerant actions; a political dialogue; social risks; tension; youth groups.
В настоящее время социологи фиксируют кризис социальной сферы в силу противоречивого влияния основных субъектов социума (семьи, учебного заведения, группы сверстников, средств массовой информации) на молодых людей. Несмотря на конфликты с родителями (на которые указывают опрошенные нами подростки), семья является для них значимой частью жизни. Она влияет на ее членов через традиции, сложившийся стиль общения, эмоциональную атмосферу, самим укладом жизни программируя дальнейший жизненный путь детей. Среди традиционно выполняемых семьей функций на первое место в условиях нестабильного общества выходит психотерапевтическая, “поддерживающая” функция, дающая ее членам чувство защищенности и психологического комфорта. В зависимости от того, насколько полно реализована эта функция, можно судить о степени благополучия семьи, ее возможности противостоять девиантному поведению молодого человека [1, с. 132]. Толерантность в этом ключе - это «лишь инструмент адаптации в условиях смены или кризиса идентичности, способ приспособления к новой социальной среде» [2, с. 18].
Реализация принципа толерантности есть не что иное, как актуализация способности к социализации, поскольку изначально, по Бердяеву, «человеческая личность есть потенциальное все, вся мировая история» [3, с. 31]. Социализация не сводится лишь к механистическому наложению на учащихся готовой социальной «формы», к сумме внешних влияний макро- и микросреды [4, с. 211]. «Память генетическая... продолжает жить в людях даже тогда, когда о
ней не помышляют, незримо влияя на слова и поступки, порой вопреки здравому смыслу и безупречной логике» [5, с. 154], - пишет известный философ и писатель В. Ирзабеков.
«Раньше случайный акт рождения определял положение человека в социальной иерархии, и при рождении он получал уже готовую жизненную философию, в то время как нас буквально выбрасывают в ничто, в мир свободных возможностей» [6, с. 161]. В «позднемодерном» обществе, считает А.Гидденс, сложности социального самоопределения усугубляются разрывом пространственно-временных координат и места действия личности. «Если в традиционном и даже индустриальном обществе место действия, временная перспектива и пространство социальных взаимосвязей как бы стянуты в тугой узел, то в современной жизни человек вследствие активного взаимодействия разных культур с помощью массовой информации идентифицирует себя не только с общностями «здесь» и «теперь», но также и «там» - и в прошлом, и в обозримом будущем. Личность, таким образом, включается в глобальную систему социального пространства» [7, с. 126]. При этом функционирование политико-социальных систем происходит в несовершенных условиях связанных с интолерантным поведением значительной части индивидов.
К примеру, группы толерантно настроенных граждан периодически обвиняют правительство, декларирующее свободу вероисповедания, в лицемерии. Политики декларируют, что в стране должна быть свобода вероисповедания, но это только слова, поскольку подавляющие большинство политических акторов не скрывают своего предвзятого отношения к некоторым конфессиям. Кроме того в контексте современной либеральной политической линии церковь не назовешь иначе как репрессивной машиной.
В реалиях современной жизни, наблюдая за социальными тенденциями, несложно заметить, что следование общепринятым нормам и правилам жизни большому количеству людей оказывается невыгодно. Возникает аномия -состояние индивидуального и общественного сознания, которое характеризуется
разложением системы ценностей, обусловленное кризисом всего общества, его социальных институтов, противоречием между провозглашенными целями и невозможностью их реализации [8, с. 43]. С другой стороны, Алексей Пензин видит в происходящем “эмоциональную окраску тех ощутимых потенциальностей, которые настойчиво ищут выхода к реальности, ищут новых способов политического выражения” [9]. В этом отношении представляет интерес точка зрения политолога М. Трудолюбова, который замечает: «Убожество официальных праздников, архитектуры и публичных выступлений обычно соответствует низкому качеству официальных идей. Это потому, что вопросы «как?» и «что?» неразделимы. Непонимание собственного культурного наследия, поддержка нетерпимости и цинизма - оборотная сторона воровства и некачественной политики. В этих условиях ни у какого претенциозного и дорогого официального проекта нет будущего» [10]. Применительно к теме настоящей статьи зададимся вопросом: есть ли будущее у насильно навязываемых индивиду моделей толерантного поведения?
В современном российском обществе необходимо констатировать отсутствие легитимных, институционально оформленных способов выражения социального и политического недовольства, а также осуществляемого на системной основе политического диалога по сложным проблемам, частью которых является толерантный дискурс, что приводит к выходу социальной энергии либо в несистемных формах, либо через рост политического нигилизма. Политолог С. Черняховский констатирует: «Ненависть в обществе копится. Элиты этому содействуют. Если после конфликтов 1990-х они как будто бы поняли рискованность попыток игнорировать настроения общества, то после стабильных нулевых произошла «утрата бдительность» в этом отношении. Элиты нынче ведут себя так, как будто эта былая стабильность - не плод изящного политического искусства и политического маневрирования 2000-х, а нечто пожалованное навечно высшей силой» [11]. При этом часть элиты рассматривает западный опыт формирования толерантной атмосферы
как панацею для России. Речь идет, прежде всего, о практиках так называемой политкорректности.
Как можно определить смысловое наполнение трудно переводимого на русский язык термина «политкорректность» в двух словах? Это некий новояз -язык Эзопов нашей эпохи, склонных переименовывать все вещи и явления. Для чего? Чтобы не прослыть негодяем, оскорбляющим кого-то или ущемляющим чьи-то права. Раса, этнос, пол, вероисповедание, сексуальная ориентация, политические взгляды, возраст, интеллектуальные способности, физическая конституция, психотип, характер, темперамент индивида и иные его атрибуты вовлеклись в сферу господства политкорректности. За последние пять лет суды в США вынесли несколько сотен обвинительных приговоров по делам, связанным с нарушениями политкорректных законов штатов (при отсутствии даже определения термина «политкорректность» в федеральном уголовном кодексе США), причем 78% приговоров были связаны с «сексизмом».
Сами ее сторонники определяют политкорректность в основном как такой стиль общественной коммуникации и государственного устройства, при котором надлежащим образом обеспечиваются права меньшинств (любых -религиозных, культурных, сексуальных, расовых или этнических и т. д.) на равноправное развитие и участие в жизни общества. На самом же деле, некая часть общества (в первую очередь, контролирующая сферу информационного обмена и рынка СМИ) стремится навязать свою мораль и свой язык всему обществу, вытравляя из существующего публичного языка традиционные понятия и заменяя их «мыльными пузырями», выражениями, чье содержание непонятно и самим творцам политкорректности [12, с. 30-43]. Таким образом мы видим недостаточную методологическую и научную проработанность политкорректности как теоретического концепта.
В первую очередь, практика использования политкорректных выражений свойственна англосаксонскому миру, включая Канаду, Австралию и Новую Зеландию. На втором месте по частоте использования новоязных фраз стоит
Скандинавия, на третьем - Франция. Менее подверженными этой распространяющейся болезни пока являются страны Центральной и Восточной Европы, а также государства со старыми традициями католицизма (Италия, Испания, Португалия). Россия, по-видимому, остается страной, наименее из всех восприимчивой к посулам политкорректности, даже в русле общих процессов, происходящих в современном мире. Прежде всего, это процесс глобализации, связанный с интернационализацией производства, обменом, увеличением информации и т.д. В наиболее развитых странах (странах так называемого первого мира по терминологии современного американского социолога Э. Гидденса [13, с. 63] особенно в европейских, глобализация находит проявление в виде интеграции, которая реализуется в различных сферах жизни общества, в том числе и социальной. В странах второго мира (страны Восточной Европы и СНГ) - дезинтеграции, связанной «с парадом суверенитетов».
Ныне на Западе можно говорить даже не о первой, а о второй волне политкорректности. Этой концепции достаточно много лет, и она, в отличие от нашего государства, в странах Западной Европы и, в особенности, в США претерпела уже некоторые исторические изменения. Говорить о торжестве политкорректности в наши дни - некоторое упрощение. Дело в том, что у нас, как мне представляется, нет внятного понимания того, что такое политкорректность: ее принято ругать, выбрасывая вместе с водой ребенка, потому что никто из представителей, скажем так, гражданского общества, не представляет себе, что такое политкорректность в наших условиях, и может ли она работать.
В России представление о политкорректности подчиняется тем же истерическим всплескам, которые сопровождают постсоветское состояние, начиная с 1991-го года, когда сначала все бросились осваивать заемные ценности. Это было объяснимо, потому что советские ценности девальвировались. Сентиментальность определяет горизонт общественного
мнения, которое в нашей стране всегда более чем консервативно и уповает в основном на то, что мы потеряли какую-то мифическую Россию, или, как сейчас говорят, какую-то мифическую империю.
Политкорректность предполагает восприимчивость к изменениям. Политкорректность - это синоним вменяемости. Это когда человек отвечает за свои поступки, когда он понимает, что его слова могут кого-то обидеть, когда он может встать на позиции другого. В современной России каждый убежден в своей правоте [14]. В таких условиях возникает и воспроизводится феномен интолерантности как формы проявления недоверия.
Важным условием возникновения доверия в обществе являются чувства безопасности и надежности, ощущение того, что окружающий мир не представляет угрозы. Специфика психологической интерпретации толерантности и социального доверия заключается в рассмотрении этих понятий как личностных свойств. Социологический же подход к интерпретации и изучению социального доверия очерчен весьма расплывчато, так как данной проблеме в социологии уделяется незаслуженно мало внимания. Чаще всего ученые социологи обращаются к исследованию проблем толерантности. Между тем, понятие социального доверия дает возможность раскрыть некоторые существенные, и в то же время, малоизученные аспекты взаимодействий, особенно межэтнических.
Важно отметить, что было бы неправильным считать социальное доверие понятием, синонимичным толерантности. Да, эти два понятия лежат в одной плоскости и являются условиями позитивной коммуникации. Социальное доверие и толерантность неразрывно связаны друг с другом, так как толерантные отношения предполагают определенный уровень и необходимость доверия между субъектами взаимодействия (в частности между этническими группами). Но все же, эти два понятия означают совершенно разные вещи. Толерантность в общем смысле - это «отсутствие или очень слабое
реагирование сторон на конфликтогенный фактор» [15, с. 151], особенно в среде подрастающего поколения.
«Что представляет собой современная молодежь? - ставит вопрос немецкий исследователь Ф. Тенбрук. - Результат неожиданных комбинаций различных общественных процессов или выражение культурной стагнации?» И отвечает: «Феномен современной молодежи является следствием сознательной социальной политики, преднамеренных общественных действий, а не спонтанного общественного развития» [16, с. 29-44].
К примеру, президент Чечни Рамзан Кадыров поддержал
распространяющуюся тенденцию обстреливать из пейнтбольных ружей женщин на улице, если те не одеты в традиционную мусульманскую одежду, утверждает британский политолог Шон Уолкер. «В республике ходили слухи, что на самом деле водители машин - полицейские, действующие по приказу властей, которые в последние годы пропагандируют исламские ценности», -пишет Уолкер. Кадыров в телеинтервью сказал, что не знает, кто осуществлял эти нападения, но когда найдет этих людей, то поблагодарит. «Москва часто закрывает глаза на предполагаемую коррупцию и нарушения на Северном Кавказе, а также на случаи, когда над законами России берут верх принципы ислама и местные обычаи», - констатирует Шон Уолкер [17]. В указанном
случае мы имеем дело с интолерантно ориентированными и при этом
делинквентными группами молодежи.
Делинквентные группы - это мощный катализатор индивидуального поведения его членов. В зависимости от господствующих в группе норм усиливаются социально полезные или социально опасные ориентации и формы деятельности. Направленность групповой активности во многом зависит и от личных качеств неформального лидера, который имеет более твердый характер, сильную волю, богатый опыт, но чаще всего не обладает достаточно высокими нравственными и иными положительными качествами, это приводит к тому, что свойственные отдельным личностям отрицательные черты уродливо
трансформируются в психологию группы. Все, что принято в группе, восприниматься как норма, не подвергающаяся сомнению. Так, исследования показывают, что чаще всего причиной делинквентных поступков подростков и молодых людей является их ориентация на «групповые» нормы, которые вступают в противоречие с общественными и являются источником социальных рисков. Показывая себя сторонником провозглашенных ценностей, подражая друг другу, подростки попадают в психологическую зависимость от группы.
Рассмотрим на конкретных примерах групповые правонарушения молодежи, являющиеся источником риска и угрозой общественной безопасности. Среди металлистов источником социальных рисков являются поклонники ансамблей «спид-метал», призывающих к насилию и жестокости. Сам их внешний вид несет в себе вызов обществу и агрессию: черная одежда с остро отточенными металлическими шипами, на груди перевернутый крест, надпись на майках «сатана» на английском языке. Они называют себя «сатанистами», исповедуют культ сатаны, проповедуют расизм и шовинизм, склонны к хулиганским поступкам. Очень часто сатанисты провоцируют столкновения различных молодежных групп и охотно в них участвуют.
В настоящее время источником риска во многих городах являются так называемые правоэкстремистские группы, которые в основном проповедуют неофашизм. Увлекаясь атрибутами и ритуалами своей организации, подростки не настолько опасны, пока группу не возглавит взрослый человек или партия с подлинно реакционными взглядами - тогда такая группа становится социально опасной. Например, скинхедов многие праворадикальные и фашистские партии и организации считают своим резервом и «социальной базой».
Молодежные группы левоэкстремистского типа отличаются своей неприязнью к приверженцам западных культуры и идеологии, что выливается в настоящую войну против них: освистывание приезжающих к нам западных артистов, уничтожение у мажоров импортных вещей, отрезают длинные волосы
у «хиппи» и т.д. Часто такие действия сопровождаются избиением неформалов-«западников». Члены этих групп стригутся под полубокс, носят зачесанные назад волосы, обычно полностью бреют лицо, на груди носят значки с изображением видных советских партийных и государственных деятелей.
Источником социальных рисков нарастания интолерантности являются и футбольные фанаты. Далеко не последнее место в их жизни занимают драки, которые являются тщательно спланированными акциями и имеют под собой серьезную социальную, национальную или историческую подоплеку. Авторитет того или иного фаната определяет смелость, бойцовские качества наряду с количеством выездов и временем участия в движении. Сейчас фан-клубы представляют собой закрытые группировки, у которых есть свои враги и друзья, например: Спартак (Москва): враги - ЦСКА, Динамо, Зенит и почти вся периферия; друзья - Торпедо, хотя скорее соблюдается нейтралитет; ЦСКА (Москва): враги - Спартак, Торпедо и провинция; друзья - Динамо, Зенит (скорее - нейтралитет); Динамо (Москва): враги: Спартак, Зенит, Торпедо; друзья: ЦСКА; Зенит (СПб): враги: Спартак, Динамо, Торпедо; друзья: ЦСКА (скорее - нейтралитет) [18]. Отметим, что контролируемые государством масс-медиа практически ничего не делают для уменьшения противостояния в среде фан-клубов, поскольку рассматривают их участников как инструмент противостояния деятельности политической оппозиции.
Политолог Олег Кильдюшов пишет: «Ощущение и манифестация
воинского братства болельщиков находит свое полное выражение особенно на «выездах» - во время организованных поездок торсиды на вражескую территорию, т.е. на стадионах «принципиальных» соперников, во «враждебном окружении» фанатов местного клуба и местных же сил правопорядка... И хотя сегодня, видимо, мы уже вряд ли можем представить современный спорт вне националистических конструкций и идентификаций, в утрированно патриотическом угаре «боление за своих» может приобрести такие же нелепые черты, что и «пение за Родину» на каком-нибудь «Евровидении». По словам
крупного социального теоретика Кристофера Лэша, спорт быстро «вырождается», если его начинают использовать не по назначению - например, для воспитания граждан в милитаристском духе или для выражения чувств национальной гордости» [19].
Главный редактор газеты «Московский комсомолец» Павел Гусев в 2010 году призвал своих коллег по Общественной палате бойкотировать работу форума «Селигер». Гусева, возглавляющего комиссию Общественной палаты по коммуникациям, информационной политике и свободе слова в СМИ, возмутил оскорбительный плакат с изображением другого члена Общественной палаты и журналиста, Николая Сванидзе.
На стенде, установленном на «Селигере» активистами движения «Наши», Сванидзе, а также председатель Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева, бывший президент Украины Виктор Ющенко, политики Эдуард Лимонов и Борис Немцов и американский кинорежиссер Квентин Тарантино изображены в головных уборах с нацистской символикой. Лозунг на стенде гласит: «Здесь вам не рады».
«При всей положительной работе форума на Селигере такие проявления выходят за рамки общепринятых норм, - заявил Гусев. - Те, кто это позволил, перешли грани дозволенного в нормальном демократическом обществе». Другой член Общественной палаты, глава фонда «Холокост» Алла Гербер назвала авторов инсталляции «безответственными хулиганами, абсолютно сумасшедшими людьми», которые «называют нацистами тех, кто им не нравится, тех, кто готов говорить правду». Людмила Алексеева и Николай Сванидзе, со своей стороны, охарактеризовали авторов плаката как «плохо воспитанных людей» [20].
Элла Памфилова в эфире «Эха Москвы» она заявила буквально следующее: «Под эгидой «Наших», используя, эксплуатируя нещадно тему патриотизма, неприятие наших людей к фашизму, пытаются формировать бездумных оловянных солдатиков, которые могут выполнить любую команду
тех или иных высокопоставленных идеологов». Тема фашизма возникла здесь не случайно и не для красного словца - это было прямой реакцией на недавнюю акцию на Селигере, с изображением голов известных оппозиционных политиков и журналистов на колах и фуражками с нацистской символикой, надетыми на эти головы.
«Мне страшно от того, что вот эти ребята будут приходить к власти через энное количество лет, - сказала по этому поводу Памфилова. - Мало не покажется. Потому что эти выкормыши неких наших политтехнологов закладывают душу дьяволу, я грубо скажу. Они жгли книги. Какой следующий шаг? Потом будут жечь чучело. А потом что? Потом до людей доберутся? Вот это страшно, это недопустимо. А ведь там, на Селигере, по-моему, был и президент. Не знаю, видел ли он. Не знаю, какая у него реакция на это... У нас поделили молодежь на «наших» и «не наших», вытолкнули очень активную и во многом порядочную молодежь в радикалы, за пределы правового поля» [21]. Из приведенного примера видна негативная роли части представителей федеральной элиты в провоцировании интолерантного поведения граждан.
В свое время Й. Шумпетер отмечал, что классовая ненависть легко преобразуется в топливо для расового чванства и военных авантюр. «Империализм поощряет массы, и особенно потенциально недовольные, к тому, чтобы они идентифицировали себя с имперским государством и нацией, и таким образом, бессознательно обеспечивает социальную и политическую систему, представленную государством, легитимностью» [22, с. 128]. Социальная поляризация и отсутствие эффективно действующих каналов политической и экономической мобильности приводят к нарастанию напряженности и готовности граждан при определенных условиях к интолерантному поведению.
Никакие политические технологии проектирования толерантной среды и снижения напряженности в современном российском обществе не дадут реального положительного эффекта, пока правящая элита и системная
оппозиция не пересмотрят дискурсивные практики, в рамках которых допустимым считается использование интолерантных действий в отношении оппонентов. Важно учитывать, что в современной России в общественном сознании происходит тревожными темпами нарастание ненависти к определенным социальным группам.
Литература
1. Гареева З.В. Наркотизация молодежи: современные проблемы / Будущее России: перспективы и стратегии развития: Материалы Всероссийской научнопрактической конференции. В 5 томах. Том V. - Казань: Изд.-во «Таглимат» Института экономики, управления и права, 2005.
2. Федотова Н.Н. Толерантность как мировоззренческая и инструментальная ценность // Философские науки. 2004. № 4.
3. Бердяев Н.А. Творчество и объективация / Сост. А.Г. Шиманский, Ю.О. Шиманская. - Мн.: Эконом-пресс, 2000.
4. Мельникова О.А. Толерантность как гуманизм и актуальная форма свободы / Будущее России: перспективы и стратегии развития: Материалы Всероссийской научно-практической конференции. В 5 томах. Том V. - Казань: Изд-во «Таглимат» Института экономики, управления и права, 2005.
5. Ирзабеков В. Тайна русского слова. - М., 2008.
6. Интервью с Агнес Хеллер. // Вопросы философии. 2001. № 5.
7. Гиддингс Ф. Основания социологии. - М.: Наука, 1998.
8. Голованов О. Краткий словарь по социологии. - Кыштым, 2001.
9. Пензин А. Формирование новых политических субъективностей: между “тоской” и изобретением общей жизни // Художественный журнал. 2010. № 7576.
10. Трудолюбов М. С^^^: Политическое почвоведение // Ведомости. 2010. № 123 (2641). 07.07.
11. Черняховский С. Ненависть на Манеже // Русский журнал. 2010. 12 декабря.
12. Шаров К.С. На темной стороне политкорректности: гендернонейтральный новояз // Вопросы философии, 2010, № 3.
13. Гидденс Э. Социология. - М.: Эдиториал УРСС, 1999.
14. Левченко Я. Нам нужна лицемерная протестантская вежливость // Русский журнал. 2010. 17 ноября.
15. Шарков Ф.И. Мониторинг напряженности и толерантности: Теория и методика исследования // Социальное согласие и толерантность в современном мире. Вып. 2. / Отв. ред. З.Т. Голенкова, Г.М. Денисовский. - М.: Центр общечеловеческих ценностей, 2002.
16. Tenbruck F. H. Yugent: jeselischftliche lage oder gesellschaft - liches Versagen?//Yugend und Jessellschaft: Realitats - beweltingung, Krisen und auswege. - Stuttgard, 1986.
17. Walker S. Drive-by paintballers attack women in Grozny over ‘non-Islamic’ clothes // The Independent. 2010. 9 July.
18. Фатеев И.В. Групповая делинквентность как источник социальных рисков в современной России // Теория и практика общественного развития 2010. №1.
19. Кильдюшов О. О двух культурах боления. Некоторые далеко идущие выводы в связи с матчем Германия - Англия // Русский журнал. 2010. 2 июля.
20. В Общественной палате призвали к бойкоту «Селигера» // URL: http://lenta.ru/news/2010/07/27/boycott/
21. Бурмистров Т. Поле сужается. Случай с российским либерализмом // Русский журнал. 2010. 30 июля.
22. Schumpeter J. Imperialism and Social Classes. - New York, 1951.
Рецензент:
Старостин Александр Михайлович, доктор политических наук, профессор, заместитель директора Южно-Российского института-филиала Российской академии народного хозяйства и государственной службы при резиденте РФ.
