CC BY
22
2019.03.020. ИНТЕРВЬЮ СО СТАРШИМ НАУЧНЫМ СОТРУДНИКОМ ОТДЕЛА ФИЛОСОФИИ ИНИОН РАН КАНД. ФИЛОС. НАУК Р.С. ГРАНИНЫМ О ПРОБЛЕМЕ ЭСХАТОЛОГИИ В РОССИИ И СОВРЕМЕННОМ МИРЕ.
Ключевые слова: эсхатология; современный мир; Россия; апокалипсис; парусия; теофания; герменевтика; экзегетика; утопизм; мессианство; хилиазм.
1. Роман Сергеевич, позвольте сегодня поговорить с вами о философских проблемах истории и современности в эсхатологической перспективе. Первый вопрос хотелось бы задать относительно самого термина «эсхатология», когда он возник и что, собственно, означает?
- Эсхатология как богословский термин возник в первой трети XIX в. в среде немецкого либерального протестантизма. Мно-жение смыслов термина происходило в рамках школ библейской герменевтики начала XX в. В зависимости от интерпретации новозаветных греческих слов етфауш, лароиЫа, алюкаА,иуц (могущих означать как Первое, так и Второе пришествие Христа) формулировались три парадигматические сценария: осуществленной, отложенной и вступившей в свое осуществление эсхатологии. В строгом смысле, эсхатология трансцендентна истории, однако богословские эсхатологические концепции всегда детерминировались историософскими представлениями, так как опирались на экзегезу апокалиптических событий, истории имманентных.
2. Вы сейчас сказали о религиозном измерении эсхатологии, а какие основания она имеет в философском дискурсе?
- Эсхатология в своей теоретико-философской артикуляции представлена онтологическим, гносеологическим и антропологическим аспектами. В рамках первых двух эсхатология выступает символом предельного разрешения онтологических дихотомий и гносеологических антиномий («имманентного - трансцендентного», «феноменального - ноуменального», «абсолютного - относительного», «конечного - бесконечного», «времени - вечности», «единого - множественного» и т.п.). В этом смысле эсхатология («мировая» эсхатология) выступает символом конца объективного бытия, означающим переход от падшего пространственно-временного и разрозненно-феноменального состояния мира к со-
стоянию целостному и абсолютному. Предпосылкой философско-антропологического аспекта эсхатологии («индивидуальной» эсхатологии) служит предположение о несовершенстве человеческой природы, когда идеальная сущность природного человека отчуждается в трансцендентное. Символом восполнения неполноты человеческого бытия в большинстве мировых религиозно-философских доктрин выступает инициация, прохождение через которую означает символическую смерть для нового возрождения. Эсхатология и инициация, таким образом, представляют собой единую парадигму, описывающую трансформацию личности в онтологически более совершенное состояние.
3. Роман Сергеевич, известно, что вопрос соотношения истории и культуры с апокалиптикой и эсхатологией является старинной метафизической проблемой, имеющей, пожалуй, то же аксиологическое значение, что и проблема теодицеи. Расскажите, пожалуйста, о возможных вариантах разрешения этой, как бы сказал Флоренский, антиномии.
- Попробую ответить на этот вопрос (раз уж был упомянут Флоренский) на примере русской религиозной философии и богословия. Основной проблемой здесь является то, каким образом не девальвировать достижения культуры (временные и преходящие) перед лицом вечности, как инкорпорировать культуру в вечность. С особой остротой данная проблематика возникла в культуре Серебряного века, который сопровождался такими кризисными явлениями, как декаданс, апокалиптизм, утопизм. Николай Бердяев даже считал культуру по самой ее сути и смыслу великой неудачей. Неудачей творческого преображения бытия, кристаллизующей все человеческие неудачи, так как все ее достижения не реальны, а носят лишь символический характер. В этом смысле, кризис культуры - это последняя воля человека к переходу от символически-условных достижений к достижениям реально-абсолютным. Большинство мыслителей предреволюционной поры жили в утопических предчувствиях такого перехода (выхода из сложившейся антиномии, как вы сказали).
4. Многие русские философы (например, Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, В.В. Зеньковский, Г.В. Флоровский) говорили о склонности русского духа к мессианству, утопизму, хилиазму, апо-калиптике. Вы бы не могли рассказать об этом поподробнее?
- Флоровский видел этому метафизические предпосылки. Он считал подобное самосознание не историческим (так как оно не опирается на конкретный исторический опыт), а отвлеченным, оперирующим логическими схемами. Так, например, в утопизме основным оценочным мерилом выступает хронология: то лучше, что впереди. Хронологическая последовательность отождествляется с оценочной иерархией. Будущее превращается в идеал. Происходит приравнивание ценности и факта. История становится телеологией, получая имманентную ей цель. Но, утверждает философ, в истории нет имманентных ей целей (цель всегда трансцендентна), а потому ложна любая историческая телеология, будь то мессианизм, утопизм, прогрессизм или эволюционизм. В противном случае, в грезах о «мессианском пире» забываются личные и чужие страдания. Мир превращается в безличное органическое целое, индивиды в котором служат «прогрессу кораллового рифа». Поэтому утопия всегда тоталитарна. А тоталитаризм, как отмечал Бердяев, всегда утопичен и привлекателен в условиях нашего мира, так как в нем происходит отказ от личного (ради отказа от боли, страдания, смерти) в пользу безличного, в пользу органического бессмертия.
5. Общеизвестно деление эсхатологии на историческую (мировую) и индивидуальную (личную). Как с религиозно-философской точки зрения они соотносятся между собой и в чем их различия?
- Поясню Ваш вопрос снова на примере русской религиозной философии, которая мне наиболее близка. Так в перспективе общей эсхатологии развивали свои учения Н.Ф. Федоров, В.С. Соловьев, С.Н. Булгаков, П.А. Флоренский. Эсхатология В.С. Соловьева выстроена по двум направлениям: онто-гносеологическому (метафизическому) и утопическому. Концептуально его эсхатология коренится в метафизике всеединства. Она не является в полном смысле слова ни всемирно-исторической, ни индивидуальной эсхатологией, а представляет их синтез. Ее ключевыми элементами являются идеи всеединства, всечеловечества, софиологии и богочеловечест-ва. В соловьевской философской парадигме строится эсхатология Н.Ф. Федорова. Его проект воскрешения предков представляет собой своего рода обращение причинности (вместо рождения - воскрешение), поворот времени вспять. Прекращение деторождения есть остановка мировой истории, а заменяющий его процесс вос-
крешения отцов - обращение хода мировой истории вспять, «возврат к истокам» в «золотой век». Так Федоров через реактуализа-цию истории актуально достигает идеала всеединства. В апокалип-тике С.Н. Булгакова утверждается буквальность пророчества о тысячелетнем царстве (хилиазм), а также развивается учение об апокатастасисе, спасении всей твари и изживании сатанизма самим сатаной. Булгаков также развивает софиологию смерти, разрабатываемую им в контексте древнего гностического учения о Софии -«Вечной Женственности» «четвертой ипостаси». Обращенная своим ликом к Богу, София есть его образ, идея, имя. Обращенная к ничто, она есть вечная основа мира. Смерть одной своей стороной открыта к ничто, другой - к Богу. Смерть человека будет софий-ной, если он в своей жизни до нее созрел, в противном случае смерть асофийна, натуральна, животна. Естественно-научными представлениями определяется эсхатология П.А. Флоренского. Специально философ не использует понятие эсхатология, но имплицитно его метафизика содержит типически эсхатологическую проблематику. Ее базисными категориями являются: теория мнимости (обращенной причинности) пространства-времени сновидения, теория геометрической замкнутости физического пространства-времени, аритмологическая концепция прерывности мира («трещины» бытия, свидетельствующие о близости Конца). При этом эсхатология Флоренского выступает как онто-гносеологичес-кая методология выявления познавательного предела человеческого разума (теория антиномичности истины).
В рамках индивидуальной эсхатологии разрабатывали свои учения Н.А. Бердяев и Н.О. Лосский. Н.А. Бердяев переносит эсхатологическую проблематику в сферу экзистенциальной философии, отождествляя эсхатологию с метафизикой. В этом смысле он говорит об экзистенциальной или эсхатологической метафизике. Единственной возможностью ухватить реальность в границах человеческого бытия является экзистенциальный опыт, в котором осуществляется познание человеческой экзистенции через опыт трансценденции - рефлексии над смертностью. Учение о перевоплощении Н.О. Лосский развивает в контексте иерархического персонализма, основанного на лейбницианской монадологии. Согласно данной эсхатологической концепции, в ходе череды перевоплощений каждая монада («субстанциальный деятель») со време-
нем будет занимать все более высокое место в бытии. Постепенно менее совершенные формы существования мира будут пустеть (количество монад в мире конечно), а сам мир совершенствоваться вплоть до достижения уровня Царства Божьего.
6. Каковы, по вашему мнению, основные эсхатологические вызовы в современном мире и в России?
- В России, как и во всем остальном мире, эсхатология представлена конкретными формами, например утопическим мировоззрением (таящим в себе опасность тоталитаризма) и мессианскими движениями. На эту опасность нам указывает вся история ХХ в. с его тоталитарными режимами и войнами. Об этом же писали многие русские мыслители, утверждавшие, что утопичность может оставаться лишь «мечтательностью», но также таит в себе и угрозу: враждебность свободе, антииндивидуализм, тоталитаризм. Опасность идеологических форм мессианства и политической утопии требует самого пристального изучения и понимания его оснований и механизмов его претворения в мессианско-утопические проекты. В современном мире, в так называемой ситуации постсовременности эсхатология, ставшая неотъемлемой частью массовой культуры, приобретает новые параметры, прежде всего в контексте обострения известных глобальных проблем. Эсхатологическая проблематика рассматривается в фокусе самоуничтожения человечества, в терминах постапокалиптики и постчеловечества. Также в век электронных носителей происходит постепенный перенос значительной части жизни в виртуальную реальность, что может расцениваться как апокалиптический признак конца человеческой истории.
Роман Сергеевич, благодарю вас за ваши ответы!
Беседовал Г.В. Хлебников
