CC BY
34ИНТЕРВЬЮ С ВЛАДИМИРОМ ДАШКЕВИЧЕМ: «ВЕЛИКОЕ КУЛЬТУРНОЕ ОДИЧАНИЕ»,
ИЛИ КУЛЬТУРНЫЙ РЕКВИЕМ
ОҐЛоктября 2010 г., через 21 год после премьеры, Е. Камбурова по приглашению Свято-Филаретовского института и Преображенского братства исполнила «Реквием» В. Дашкевича на стихи А. Ахматовой - произведение для хора, симфонического оркестра и солистки.
«Реквием» (1935 - 1940) - поэма-плач, рожденная в тюремных очередях в Ленинграде, где А. Ахматова провела 17 месяцев с передачами для репрессированного сына Л. Гумилёва. Стихи жили в памяти поэта 22 года: текст был записан только в 1962 г., издан в Мюнхене в 1963 г., опубликован в нашей стране в 1987 г.
В слове А. Ахматовой, голосе Е. Камбуровой, музыке В. Дашкевича “Реквием” прозвучал поминанием безвинно пострадавших, напоминанием о страшном прошлом, предостережением от беспамятства.
После концерта состоялся разговор с композитором.
Владимир Сергеевич, что для Вас значит “Реквием” сегодня?
Религиозное начало в “Реквиеме”, тема поэмы Ахматовой соединяются с трагедией, которую мы сегодня переживаем и которую я, выступая после концерта, назвал великим культурным одичанием. Одичание принимает разные формы в России, в Европе, в мире, но оно является безусловной реальностью нашего времени. Однако та аудитория, которая слушала “Реквием” и на которую Елена Камбурова так сильно действует, подтверждает, что в человечестве есть еще какой-то запас культурного сопротивления. Не знаю, хватит ли его, так как великое культурное одичание сопровождается огромной информационной поддержкой, что имеет невероятную силу. И человеку надо определяться: одни пойдут в попсу (и таких будет большинство), другие - в сторону культурного сопротивления, которое сегодня Е. Камбурова, может быть, олицетворяет (их меньшинство). Так или иначе, миру суждено разделиться. Сегодня нельзя писать музыку и для тех, и для других.
Попса - фастфуд, который большинство проглатывает и который вызывает канцерогенность духовную и материальную. Это приводит к вымиранию не
© Дашкевич B.C., 2010
© Кутьёва Л.В., Усачева B.O., 2010
в
только нашей нации, но и всего белого этноса, наиболее подверженного великому культурному одичанию. Писать для меньшинства, которое нуждается в восстановлении своей энергетики, - антирыночный подход. Рынок же требует от свободного художника, чтобы он доставлял удовольствие, которое бы хорошо покупалось.
Я написал три реквиема: “Солдатский”, “Колымский” и “Реквием” на стихи Анны Ахматовой. Ахматовский “Реквием” - мой выбор, потому что это реквием не только по репрессированным, а по погибающему человечеству.
Вы говорите о “великом культурном одичании”, но есть еще такие термины, как “национальный обморок” - от Д. Лихачева, “манкуртизм” - от Ч. Айтматова. Думали ли Вы о решении проблемы “прервется связь времен”, когда сочиняли музыку к трагическим стихам Ахматовой?
Эту тему разрабатывал не я один. Она присутствует в сочинениях, которые мне близки: это замечательная опера Э. Артемьева “Преступление и наказание”, потрясающий реквием Г. Гладкова “Дом, который построил Свифт”, Шестая симфония А. Рыбникова. Возможно, одним из первых был Альфред Шнитке со своим Реквиемом1 и кантатой “История доктора Фауста”. Но, к сожалению, сегодня существует информационная блокада на такие сочинения, потому что великое культурное одичание - это, прежде всего, социальный заказ: манкурты не возникают сами по себе. Происходящее вокруг нас - и в России, и за рубежом - говорит о том, что вырождающийся капитализм как формация экономической элиты, играющей в тотальное казино под названием “рыночная экономика”, всеми способами и с помощью средств массовой информации формирует огромный слой маргиналов.
Для меня “маргиналы”2 - определение более понятное, чем “манкурты”3, потому что уже несколько поколений нашей молодежи сознательно превращают в маргинальную биомассу. Они сами себя называют “офисный планктон”. Маргиналами легко манипулировать, для чего их нужно предварительно раскульту-рить. Они на вид пассивны, не умеют защищать свои права, протестовать. С ними можно делать все, что угодно. Но, на самом деле, они переполнены дикарской внутренней агрессией, которая может привести к неуправляемому социальному взрыву. Вспомним слова Ницше: “Дикий человек - злой человек”.
В романе “И дольше века длится день” Чингиз Айтматов говорил о зомбированных людях. Сегодня людей зомбируют, прежде всего, с помощью попсы, отнимают у них возможность использовать самое главное в человеке - огромный
1 Из музыки к драме Шиллера “Дон Карлос”.
2 Маргинал (от лат. “тагдтаИв” - находящийся на краю) - индивидуум, принадлежащий группе людей, которые отвергают ряд ценностей той культуры, в которой эта группа существует, причем данная группа утверждает свою систему норм и ценностей. Маргинал оторван от привычных условий жизни, порвал с прошлым, не уверен в будущем, слабо ориентируется в настоящем.
3 Манкурт - человек, утративший историческую память, нравственные, духовные ценности и ориентиры, связь со свои народом. Легенду о манкуртах использовал Чингиз Айтматов в романе “И дольше века длится день” (“Буранный полустанок”, 1980). Термин, который ввел писатель, получил широкое распространение в отечественной культуре.
фантастически одаренный мозг: он перестает работать. Музыка рождает новые модели мышления. И чем музыка более сложна, чем в ней больше формат, тем крупнее личность, тем сложнее модели мышления.
Сейчас этот формат резко сокращается. Практически, идеал формата - реклама «М-мм... “Данон”!». Данная музыкальная форма порождает клипирован-ное, клишированное существо, и я его не назвал бы человеком. Это “недочеловек”, у которого в мозгу из всех моделей мышления осталась пара нейронов: один нейрон - “я”, другой - “деньги”. Они бесконечно крутятся в мозгу. «М-мм... “Данон”!» - точное выражение такой модели мышления. Подобная музыка адекватна способности, которую имеет мозг раскультуренного существа.
Молодому поколению психологи ставят диагноз “клиповое” или хуже -“кликовое” сознание. Может быть, такое сознание - самозащита от перегруженности информацией, и молодежи не по силам слушать произведения, которые звучат полтора-два часа?
Сегодняшняя молодежь интенсивно раскультуривается. Большинство информации, которую она воспринимает, - абсолютный мусор. Культурное одичание - реальность. Культура - единственный социальный инструмент, который создает баланс интересов “я” и “мы”, уравновешивая мышление левого и правого полушарий головного мозга. Экономика защищает только интересы “я”. Этот дисбаланс вызывает огромную социальную агрессивность.
Сейчас идет борьба форматов: культура сопротивляется, создавая именно крупный формат. Я убежден: восстановление моделей мышления, достойных человека, идет через крупный формат. Малый формат, который сегодня везде побеждает, порождает маленького человека - это и есть маргинал, манкурт. У него заблокировано правое полушарие, в котором живут воображение, фантазия, справедливость, любовь, альтруизм. А левое полушарие перегружено той самой коротенькой мыслью “я - деньги”. На этом все функции мозга атрофированы. Надо разблокировать правое полушарие, создавая музыку крупного формата.
Песня звучит обычно две с половиной минуты. Песни в исполнении Елены Камбуровой (“Балаганчик” - пять с половиной минут, “Ходят кони” - шесть минут) - это уже развернутая симфоническая форма, образец эпического укрупнения. Почему я говорю о моделях мышления? Неслучайно Эйнштейн и Шерлок Холмс играли на скрипке, а все крупные физики были знатоками классической музыки. Если у человека не работает образное мышление, он, в одном случае, станет зомби, в другом - наркоманом: мозг требует образной пищи, и чтобы заглушить образный дефицит, молодежь принимает наркотики. Если правое полушарие заблокировать, оно съежится. Это происходит к 14 - 15 годам. Ботвинник принимал в свою школу талантливых детей до 14 лет, потому что он обнаружил, что после 14 лет мозг не поддается обогащению - что у него есть, то есть. Карпов и Каспаров учились в школе Ботвинника с 5 лет. Филидор4, первый чемпион
4 Франсуа-Андре Даникен Филидор (1726 -1795) - французский оперный композитор, автор семи опер, шахматный теоретик, в свое время считался сильнейшим шахматистом в мире.
мира по шахматам, был лучшим композитором Франции своего времени. Шахматы и музыка - очень близкие образцы структурного мышления, а шахматист и композитор - близкие психофизические типы.
Между одичавшим существом и мыслящим человеком водоразделом является формат. Это не значит, что надо писать только крупные формы. “Ave Maria” Шуберта продолжается недолго, но за этим стоит огромная масштабная работа мысли и чувства. И все-таки не надо забывать, что Высокая месса Баха продолжается три с половиной часа. Седьмая симфония Шостаковича в годы Великой Отечественной войны звучала на радиоточке более 70-ти минут, и мы, мальчишки, стояли на улице и слушали. Вот разница восприятия того и этого поколения.
В воспитании мыслящего, культурного человека огромную роль играют его впечатления, особенно детские и юношеские, люди, с которыми он общается, в первую очередь - родители, учителя. Расскажите о своих педагогах.
Мой первый педагог по композиции и гармонии был ученик Альбана Берга5 - Филипп Моисеевич Гершкович. Он был гуру советского авангарда, и это восприняли от него и Шнитке, и Губайдулина, и Денисов, и Волконский6. А я к нему попал волей судьбы. Вместе с композитором Николаем Каретниковым он вел семинар самодеятельных композиторов при Союзе композиторов СССР, где я начал свое композиторское образование. Влияние на меня Гершкович оказал очень сильное.
Потом я занимался композицией в Гнесинском институте у Арама Ильича Хачатуряна. Когда я увлекся авангардом и ректор во время отсутствия Арама Ильича отчислил меня из института с формулировкой “за неуспеваемость” (а я учился на все пятерки, но ведь не напишешь в таком случае, что отчисляется “за приверженность к авангарду”), то Хачатурян, узнав об этом, тут же подал заявление об уходе. Был страшенный скандал! Меня вызвала Елена Фабиановна Гнесина и сказала: “Арамчик - ученик Михаила Фабиановича Гнесина, и я вас прошу повлиять на него, чтобы он забрал свое заявление”. Ну, я его уговорил, приказ об отчислении куда-то испарился, хотя справку, на всякий случай, я сохранил в дипломе с отличием.
Со временем в связи с музыкой авангарда я выработал для себя принцип, который называю “принцип мотивированного диссонанса”. Я не терплю диссонанса, который происходит на пустом месте. Если есть диссонанс, он должен быть замотивирован, иначе это грязь, чего не понимает наш теперешний авангард.
5 Альбан Берг (1885 - 1935) - австрийский композитор, ученик Арнольда Шенберга, создателя таких композиторских техник, как додекафония (12-тоновая) и серийная. Один из виднейших представителей музыкального экспрессионизма и нововенской композиторской школы.
6 Хронологически (и идеологически) первым авангардистом этой волны 1960-х годов или немного позже следует считать А.М. Волконского. Группу авангарда вскоре возглавили три московских автора: Э.В. Денисов, С.А. Губайдулина, А.Г. Шнитке.
Решение отдать симфоническое произведение неакадемической певице выглядит достаточно авангардно. Исполнялся ли “Реквием” академическими певцами, или его всегда пела Елена Камбурова?
Вы спросите лучше, давал ли я кому-нибудь “Реквием”... Да давать-то некому, если так вот подумать... Знаете, ведь ветряные мельницы беспощадны, они бьют наотмашь, и им все равно, во что они превращают человека. А Лена Камбурова обладает героической силой борьбы, как Дон Кихот, сражается с этими ветряными мельницами. Когда меня спрашивают, кому я еще могу отдать свои произведения, я не нахожу ответа.
Многие произведения, созданные и создаваемые композиторами, остаются неуслышанными. Значит ли это, что существует Китеж-град нашей музыкальной культуры?
Скорее, мы постоянно живем в зазеркалье... Ведь были созданы сочинения высочайшего класса, которые у нас просто не играли, они не ставятся и не исполняются. Это замечательные симфонии Вайнберга7, которого знает весь народ по мультфильму “Каникулы Бонифация”, а он один из величайших композиторов ХХ века. Концерт Бориса Чайковского8 - одно из лучших сочинений для виолончели. Свиридов9 пробился, потому что был в контексте советской музыки и достаточно олицетворял ее дух. Очень мощный композитор. Но и он, и Гав-рилин10, и даже Борис Чайковский, и Вайнберг - все они прорвались к большой аудитории только благодаря кинематографу. Не было бы фильма “Анюта”, и никто не знал бы, кто такой Гаврилин, не было бы фильма “Метель”, свиридовские шлягеры никто бы не знал.
И Гладков11, и Артемьев12, и Рыбников13, и я - скорее, симфонисты. Мы можем писать достаточно яркие шлягеры, когда надо. Но музыка к “Собачьему сердцу”, так же, как и к “Шерлоку Холмсу”, - это симфоническая музыка. Однако наша симфоническая музыка практически закрыта от широкой аудитории.
7 Вайнберг М.С. (1919 -1996) - автор симфоний, камерных произведений, музыки к кинофильмам (“Медовый месяц”, “Укротительница тигров”, “Летят журавли”, “Афоня” и др.), мультфильмам (“Винни Пух” и др.), семи опер.
8 Чайковский Б.А. (1925 - 1996) - автор оркестровых и камерно-инструментальных сочинений, многочисленных романсов, оперы “Звезда”, музыки к кинофильмам (“Женитьба Бальзаминова”, “Айболит-66”, “Гори, гори, моя звезда” и др.).
9 Свиридов Г.В. (1915 - 1998) - автор множества вокально-хоровых, камерных, симфонических и инструментальных произведений, музыки к кинофильмам (“Дон Сезар де Базан”, “Метель”, “Время, вперед!”, “Воскресение” и др.).
10ГаврилинВ.А. (1939 - 1999) - автор симфонических и хоровых произведений, песен, камерной музыки, музыки к кинофильмам (“Анюта”, “Театральные истории” “Провинциальный бенефис” и др.).
11 Гладков Г.И. (р. 1935) - яркий мелодист, в популярных жанрах ориентируется на классические традиции. Автор оперы “Старший сын”, балетов “Вий” и “12 стульев”, мюзиклов “Бременские музыканты”, “Дульсинея Тобосская”, “Тиль”, музыки к фильмам и мультфильмам, а также к спектаклям.
12 Артемьев Э.Н. (р. 1937) - автор музыки для хоров, солистов, оркестровых инструментов, инструментальных ансамблей, к кинофильмам (“Солярис”, “Раба любви”, “Утомленные солнцем”, “Зеркало”, “Сибирский цирюльник” и др.). Первым в отечественном кино использовал электронную музыку.
13 Рыбников А.Л. (р. 1945) - автор симфоний, камерной и инструментальной музыки, рок-опер “Юнона и Авось” и “Звезда и смерть Хоакина Мурьеты”, опер и музыки к спектаклям и кинофильмам (“Тот самый Мюнхгаузен”, “Приключения Буратино” и др.).
В Москве 25 симфонических оркестров. И кто нашу музыку играет? Большой театр не ставит оперу “Преступление и наказание” или балет “Шерлок Холмс”.
Перечислю, сколько моих произведений не исполнялось: виолончельный концерт, два альтовых концерта, фортепианный концерт, Чеховская симфония, симфония “Жить не по лжи”. Один раз Е. Камбурова спела мандельштамовскую симфонию, с тех пор симфония лежит. Не исполнялось шесть симфоний из восьми, в том числе - на стихи Маяковского “Воскресение”, Блока - “Балаганчик”. Мало кто слышал шесть симфоний Рыбникова или ораторию Гладкова “Дом, который построил Свифт”, у Крылатова есть “Русалочка”, у Зацепина -“31-е июля”, у Доги - большой балет, у Гладкова - два балета, которые не ставятся: “Вий” и “Одиссея”. У Таривердиева - замечательная опера по Аксенову “Кто ты?”, балет “Девушка и смерть”. Можно продолжать...
Если бы мы имели возможность наши произведения вывезти в Европу, Россия стала бы мировым лидером в области большой музыки - это я вам ответственно говорю.
К счастью, Ваши замечательные вокальные циклы на стихи Гумилёва, Блока, Цветаевой, Мандельштама исполнялись. Как Вы пришли к поэзии Серебряного века, к Ахматовой?
В мое понимание поэзии Серебряного века решающий вклад сделала Н.Я. Мандельштам, с которой я очень подружился в Тарусе, когда еще был студентом Гнесинского института. Я уже тогда хотел написать музыку на те стихи, которые потом спела Елена Камбурова: “Чарли Чаплин”, “Кинематограф”, “Ленинград”, “Жил Александр Герцевич”. Надежда Яковлевна много рассказывала и об Ахматовой, и о Пастернаке, и о Цветаевой.
Всех поэтов этого времени очень трудно представлять по степени гениальности, потому что это все были гении. И все-таки - Маяковский, Мандельштам, Блок, Цветаева, Ахматова. Мандельштам мне очень долго не давался. В основном, из-за колоссального пиетета, который я не мог преодолеть, и какой-то особо утонченной поэтики, которая не всегда поддается музыкальному решению. Пастернака я очень люблю как переводчика.
В 1987 году открыл журнал “Октябрь” и увидел “Реквием” Анны Ахматовой -стихи меня буквально заколдовали. Я в течение шести дней написал клавир, а через три недели уже была готова партитура. Я не имел времени на рефлексию...
На следующий день после встречи с Bлaдимиpом Сергеевичем, уже без него, мы, снова слушали ахматовский “Реквием". И слушали Реквием Моцарта: Nil inultum remanebit... - Ничто не останется безнаказанным...
Интервью подготовили .H.B. Кутьёва и B.O. Усачева
