1210.24412/2713-1831-2021-2-125-136
ИНТЕРВЬЮ С АЛЕКСАНДРОЙ ДВОРНИКОВОЙ
Аннотация. Художница из Санкт-Петербурга, Александра Дворникова, дала интервью нашему журналу, рассказав о своем творчестве и его связи с природой, о роли художника в продвижении экологических ценностей и экологической культуры, формировании экологического сознания, об общении с миром природы как источнике вдохновения, красоты и исцеления.
Ключевые слова: искусство, красота, лес, природа, творчество
Краткая справка о художнике
Александра Дворникова — независимый художник и арт-терапевт, живущий в Санкт-Петербурге. Закончила Санкт-Петербургскую художественно-промышленную академию имени А.Л. Штиглица (2008-2015), кафедру станковой и книжной графики со специализацией по аналоговой печати и линогравюре. Далее два года обучалась в Санкт-Петербургской академии постдипломного педагогического образования по программе профессиональной переподготовки со специализацией по арт-терапии. Арт-директор сетевого научного издания «Экопоэзис: экогуманитарные теория и практика». Сооснователь линогравюрной мастерской. Как художник исследует отношения человека и природы. Сфера интересов — архетипическая психология, экопсихология, экологическая и эволюционная эстетика, глубинная экология, пантеизм, мифология, фольклористика и ритуалы, метамодерн, возможности междисциплинарного взаимодействия искусства и науки, роль межвидовой коммуникации в развитии экосистемы и психики.
Александр Копытин: Природа занимает центральное место в твоем творчестве. Ты словно создаешь особый мир, в котором природа и человек образуют нерасторжимое единство, живут в волшебном, сказочном союзе. Порой мне кажется, что твои картины материализуют мечту об идеальном мире, в котором человек и мир природы могут дружить друг с другом, понимать друг друга и являться со-творцами. Веришь ли ты, что так бывает, или что это возможно, с учетом текущего нарастающего экологического и гуманитарного кризиса?
Александра Дворникова: В своих рисунках я хочу зафиксировать некий сноподобный мир гармонии человека и природы, передать свое анимистическое восприятие окружающей реальности, показать застывший момент неуловимого чуда и разделить его с другими людьми. Меня завораживает атмосфера тайны, состояние мистического откровения и смутные ощущения давно забытых воспоминаний, касающихся отношений человека с миром природы. Мне интересен опыт архаического проживания контакта с природным миром. Я верю, что в каком-то смысле мы должны "заколдовать" мир заново, чтобы осознать его целостно и снова пережить его непостижимое величие. Современный прагматический взгляд на природу исключает возможность
Рис. 1. «Журавлиный танец» (Crane dance) | 25х30см | смешанная техника, цифровые медиа
наполненных смыслом и основанных на любви и уважении отношений с ней. Язык образов позволяет коснуться аспектов Красоты, как некоего космического порядка и единства всего живого. Искусство же создает новые фреймы для восприятия реальности.
Меня интересует тема коммуникации в экосистеме. Я верю, что все связано и едино, и ключ к этому — обмен информацией. Произведение искусства сродни живому существу или экосистеме, и оно тоже включено в эту сверхсложную и многоуровневую семиотическую систему. В широком смысле творчество — это основа приспособления к окружающей среде, умение видеть в ней потенциалы и возможности. Может это наивно, но я верю, что через любовь и красоту мы сможем
вернуть утраченную гармонию с миром Природы. В этом смысле, я, наверное, склонна обращаться к Внутреннему Ребенку в зрителе, который в глубине души верит в чудо и в гармонию. Сознательно я не выбирала это, но, скорее всего именно этим обусловлена некая "сказочность" или наивность образов. Я верю, что в каждом из нас заложена любовь к природе, а то, что происходит - это системная проблема. Дети внутри нас - те еще бунтари, не сломленные системой.
А.К.: Как начинался твой путь художника, какие основные этапы, связанные с исследованием отношений человека с миром природы средствами искусства, ты можешь выделить?
it
Рис. 2. Без названия (Звезды) | 22х29 см | смешанная техника, цифровые медиа, покадровая анимация
Рис. 3. «Олень (встреча)» | 22х29 см | смешанная техника, цифровые медиа, покадровая анимация
А.Д.: Рисовать я начала примерно тогда же, когда и говорить. Для меня это всегда были равнозначные системы познания окружающего мира и выражения моих реакций и впечатлений. Мой путь был относительно линейным - и на рисунках, созданных в два года от роду, я так же рисовала лес, грибы, животных и людей, которые счастливо живут бок о бок. Некий утраченный рай, и я порой ощущаю себя Эдвардом Хиксом в своем неотступном желании снова и снова воспроизводить невозможный мир в стиле пророчества из книги Исаии (11: 6): «И волк будет жить с ягненком, и леопард ляжет с козленком; и теленок, и молодой лев, и теленок вместе; и дитя будет вести их». Думаю, для меня самым важным было сохранить эту детскую веру
в гармоничный мир: "И обнимет меня волк дикий, и разделит мой чай медведь бурый, и дадут они мне приют в глубине леса". Хотя взрослая часть меня понимает, что не стоит кормить волка печеньем, но вообще в природе, тем не менее, нет насилия, а есть равновесие и взаимосвязь.
А.К.: Можешь ли ты немного рассказать про свое детство и, особенно, про формирование твоего отношения к природе, когда ты была ребенком и подростком? Какую роль уже тогда для тебя играло твое общение с миром природы?
А.Д.: С детства лес казался мне неким мистическим и лиминальным пространством, где оживают мифы и сказки. Я думаю, что большая роль была у искусства и сказок в таком восприятии леса мной. Я буквально узнавала "сказочное пространство" из книг и испытывала трепет, соприкасаясь с ним.
Это особый мир, неприрученный, живущий по своим тайным законам, зона свободы и обостренной чувствительности, витальности. Если пристально всматриваться в объекты живой природы, можно разгадать некоторые их тайны. Как Эрнест Геккель познавал тайны мироздания, созерцая суть или айдос, обретающий уникальную форму во внешнем мире... Художник всегда смотрит на границу внутреннего и внешнего.
Когда я была маленькой, мы с мамой часто ходили собирать травы или грибы, все было завешено пучками трав, ветками, грибными «бусами», словно в доме ведьмы. Я спала на матрасе из ароматного сена. Мама учила всему, рассказывала, что цветы живые, что нельзя собрать все с полянки, надо сохранить ее вид. Лишний раз я боялась сорвать цветочек, потому что мама называла это убийством. За все нужно было благодарить.
Природа всегда давала мне утешение и принятие, отсутствие оценок, норм и границ, возможность пережить опыт просто бытия вне ролей и в некотором единстве со всем.
Рис. 4. «Светящееся дерево» | 21х26 см | смешанная техника, цифровые медиа, покадровая анимация
А.К.: Как тебе кажется, какую роль играет искусство в формировании отношений человечества с природой?
А.Д.: Мне кажется, что здесь очень важное слово "отношения". Человеческие отношения либо наполнены любовью и посему созидательны, либо склоняются к эксплуатации и насилию (взаимному?). Искусство, как правило, стоит на стороне Любви и верит в нее до последнего, противопоставляя себя прагматизму, консьюмеризму, функционализму, десубъектификации. Оно является оплотом гуманности, открывающий сердца и глаза для надежды на лучший мир.
Меня тревожит раздувание чувств вины и страха, звучащее в публичном пространстве
в контексте экологического кризиса. Отношения с возлюбленным или даже просто партнером на основе переживания вины и долженствований будут болезненны и травматичны, равно как и основанные на эксплуатации. При таком восприятии ситуации Земля — все тот же "враг" или как минимум внешний агент, только теперь способный дать сдачи, и в этом опять звучит тема власти, которая должна быть преодолена. Как ни банально, но мне кажется, что только искренняя любовь, нежность, умение видеть и ценить красоту могут исцелить наши отношения с природой. Такое отношение к природе характерно для искусства, а значит создает противовес эксплуатационной тенденции.
%
Y/yxP
iSC/zv^
>1 !
\ ■ /
V/"'Т ^х / / ' •
в
•» •
V
Рис. 5. «Квадратура круга» | 21x22 см\ смешанная техника, цифровые медиа, покадровая анимация
В целом искусство аккумулирует социальную энергию, формирует образ мира и дух времени с его ценностями, поисками, темами, актуализирует некие коллективные архетипы, создающие вектор для исторического процесса. Следовательно, обращение к теме природы через призму влюбленного взгляда попадает в эту общую коллективную копилку...
Так или иначе, все что я могу — это передавать свою любовь к миру в образах и знать, что они кого-то трогают. Без неких опорных символических рамок образы реальности проскальзывают мимо нашего сознания, не вступая в отношения с нашим внутренним миром. Ветер невидим, пока мы с ним не столкнемся, идея не захватит сознания, пока не будет сформулирована. Пусть это эскапистская "сказка" про мир, где все любят друг друга и обретают спасение, но может быть, если ее рассказывать часто, она обретет силу влияния?
А.К.: Насколько важно для тебя в настоящее время проводить время на лоне природы, например, в лесу? Что для тебя при этом является особенно интересным и важным?
А.Д.: Вообще-то критически важно. Я - часть природы, я действительно общаюсь с лесом, и в моем творчестве, по сути, рисует сама природа, заключенная во мне. Я просто ее голос и руки, ее глаза и одна из форм ее сознания. В чем-то проводник. Порой интересно посмотреть, что она нарисует через меня. Наша связь сильна, хотя порой и нарушается. Но я всегда внимательно слушаю, что природа хочет мне показать, и о чем она хочет рассказать через меня. Здесь нет никакой границы, мы едины. Лес дает что-то для меня, открывает какие-то тайны, и я пытаюсь вложить все силы и веру, чтобы передать этот дар и поделиться с другими, сохранив это ощущение чуда и мистического откровения застывших моментов, где под обыденностью прорывается визионерское озарение и anima mundi - душа мира.
Интересным и важным для меня является общение с природой. Это настоящий диалог. Он возможен.
А.К.: Особая роль леса в твоей жизни, как мне кажется, раскрывается
в твоей книге «Потерянный лес» («Lost Forest»). Насколько эта книга автобиографична, и какое место в ней занимает воображаемая реальность идеальных отношений Человека и Природы? Почему книга называется «Потерянный лес»? Означает ли это название то, что описываемые в ней отношения человека с лесом как метафора большого природного мира невозможно вернуть? Какое значение в этой книге ты придаешь иллюстрациям?
А.Д.: Затрудняюсь ответить. Наверное, все, что ты спрашиваешь имеет отношение к книге, но я очень бессознательно ее создавала, позволяла чему-то самому проявиться вспышкой в сознании и найти некую форму. Это как выращивать что-то из семечка или родить ребенка. Вместо ожиданий и попыток впихнуть все в иллюзорные рамки, хотелось узнать "чем же оно вырастет". Если говорить о том, чего я, как человек, хотела, то это - доверять процессу и странным ассоциациям, и образам, ощущая, что в них есть некое единство, и посмотреть, во что это все сложится, куда они приведут. До сих пор я не знаю, хороший ли это был эксперимент или нет.
История в книге умышленно не рассказана. Это очень простое и в основном визуальное повествование о мистических отношениях человека и природы, исследующее границу между сном и явью. Оно пытается воссоздать ощущение смутных, давно забытых воспоминаний. Моей целью было сделать книгу, которая оставит послевкусие пробуждения от необычного сна: там что-то произошло, но что именно, не вполне ясно? Что было на самом деле? Кто они все такие — обитатели этого лесного мира? Мне нравится ощущение непознанного и непонятного, некая загадка. У всех читателей получается своя уникальная история, потому что за каждой картинкой скрыты длинные истории, но они не рассказаны. Для меня как для автора было важнее оставить пространство для сотворчества, чем рассказать что-то свое. Чтобы книжка рождалась у каждого своя, наполнялась личными смыслами и ассоциациями.
А так, конечно, это максимально автобиографично, в принципе, все описанное там
Рис. 6. Книга «Потерянный лес» («Lost Forest»)
реально, разве что время перепутано и внутренний мир со внешним перемешан.
А.К.: Какое место в твоем творчестве занимает «темная», «теневая» сторона природного мира? В твоих работах я нередко вижу архаические образы Бабы Яги и Лешего, в нем часто фигурирует то, что напоминает о смерти, о ее влиянии на жизнь человека и природы.
А.Д.: Я пережила, и не раз, околосмертный опыт, и это сильно и кажется положительно повлияло на меня. Смерть - естественная часть жизни, именно она и придает всему смысл и способствует движению вперед.
Вытесняя ее из культуры и сознания, мы сами себя обедняем и не живем по-настоящему, избегая экзистенциальной нагрузки.
Кроме того, пережив околосмертный опыт, я знаю, насколько велико табу вокруг этой темы. Я очень люблю идею memento mori, которая является художественным, символическим напоминанием о неизбежности смерти. Эта концепция восходит к философам классической античности и появилась в погребальном искусстве и архитектуре средневековья. Я с интересом отношусь к Death-positive movement (движению позитивного опыта смерти) и The Order of the Good Death (Наказ Доброй Смерти) - общественно-философским движениям, побуждающим людей открыто говорить о смерти, умирании,
Рис. 7. «Василиса и Кощей» («I need a shelter i need a friend») \24x33\ иллюстрация, смешанная техника
в частности, бороться за естественное захоронение и принимать во внимание человеческую смертность. Умышленно я к этой теме не обращаюсь, но она сама возникает достаточно часто как отражение моего естественного интереса и зачарованности тайной жизни и смерти.
А.К.: Насколько мне известно, уже более года ты работаешь над созданием колоды карт, рабочее название которой «Зеленое Таро». Какова основная идея, лежащая в основе этой колоды, и какое значение она может играть для распространения экологической культуры?
А.Д.: Данная колода карт основана на использовании архетипических образов и сюжетов. Она перекликается с Книгой Перемен и иными универсальными символическими системами, описывающими жизненный цикл человека в его связи с окружающим миром. Основная задача, связанная с созданием «Зеленого Таро» — утверждение природной сущности человека, общего основания человека, природы и мироздания. Работая над «Зеленым Таро», я исхожу из единой онтологической перспективы рассмотрения Природы и Человека, согласно которой Человек и Природа существуют и развиваются по единым законам. Как день сменяет ночь, так и события в жизни человека подчиняются определенным естественным ритмам и всегда имеют мифологические прототипы.
Жизненный цикл человека имеет сходство с тем, как ведут себя разные живые организмы, экосистема, космос. Каждое произведение цикла имеет название, обозначающее определенное архетипическое проявление в человеке и его жизненной среде, действующее как порождающий, синергетический механизм, участвующий в отношениях человека с его жизненной средой, существует как в психическом, так и в физическом мире, среди живых организмов, в экосфере.
Каждая архетипическая ситуация, представленная иллюстрацией, раскрывает некое специфическое качество. Например, "Смерть" отсылает нас к завершению и перерождению, "Маг" связан с трансформацией, исцелением и служением, а все ситуации в целом складываются в определенную последовательность, точнее, ризому (согласно философии постструктурализма Ж. Делёза и Ф. Гваттари) — мыслящую, чувствующую, животворящую вселенскую матрицу.
А.К.: В настоящее время ты — не только художник, но и арт-терапевт, практикующий экологическую арт-терапию. Какое место взаимодействие с миром природы занимает в твоей работе в качестве арт-терапевта? Какие специфические задачи решает экологическая арт-терапия, стремясь избавить людей от психологического дистресса, сделать их более счастливыми и успешными?
Рис. 8. Карты из колоды «Зеленое Таро»
А.Д.: Если очень кратко, то для меня все это очень целостный жизненный путь, основанный на личном опыте и некой направленности всей моей судьбы именно в эту сторону, что-то вроде части Предназначения, продолжение всего, что для меня важно и ценно.
Тезисно мои взгляды в настоящий момент таковы. В моем понимании (как, в принципе, и в экопсихологии развития), психика формировалась тысячи лет, чтобы быть зеркалом среды и формировалась она не в вакууме, а в неразрывной связи с природной средой, следовательно, работать с психикой в отрыве от этого контекста нецелесообразно. Установить контакт со средой обитания мы можем, в основном, через творчество. Задолго до изобретения всяческих психотерапий (и даже постановки вопроса об их необходимости) для регуляции психической жизни люди обращались к творчеству и к природе, следовательно, это естественные факторы, способствующие гармонизации и упорядочиванию ментального состояния, содержащие значительный потенциал для самопознания и саморегуляции. Работа в экологической терапии подразумевает некий глобальный "космический" контекст жизни индивида, и это тоже ценный смысловой ресурс, если исходить из мысли о том, что предметным полем психотерапии являются смысловые структуры сознания, ведь именно они приводят в соответствие бытие и субъект, обеспечивая принятие жизни, адаптацию. Кроме того, это холистическая модель, где есть место и телу, и среде, и эмоциям, и мыслям, отвечающим духу времени.
А.К.: Какое значение как художник и арт-терапевт ты придаешь текущему культурному контексту и особенностям ментальности современного человека? Насколько экологическое искусство, экологическая арт-терапия отвечают этому контексту, откликаясь на запросы людей, их стремление вернуть в свою жизнь аутентичность, природность, искренность, возродить в себе способность чувствовать мир как единый, в котором человеческая, культурная часть может гармонично уживаться и сотрудничать с природой?
А.Д.: Я полагаю, что мы живем в эпоху ме-тамодернизма (хотя это скорее вопрос веры и "ставки"). Новый романтизм, новая искренность, холизм, созидательные интенции, наивность, пацифизм, инклюзивность, интерес к архаике, сказкам и мифу, "заколдовывание" мира, экологизация, поиск глубины, фокус на чувствах и аутентичности, эстетизация атмосферы и природы в мире, находящемся на грани катастрофы, могут походить на эскапизм и пустые мечтания. Тем не менее, ме-тамодернистское искусство предпринимает попытку найти, как снова можно жить счастливо, творить, быть частью сообщества, широкого мира людей и природы. Таким образом, утверждая стремление к реконструкции идеала, мира и самих себя, какими бы проблематичными они ни были.
Экологизация, романтизация и персонификация природы, некое возвращение к теме анимизма (архаики), мифология, развитие аутентичности, архетипическое начало, а также глубинный идеологический оптимизм и поиск сокращения дистанции между поляризованными крайностями (природа-культура, природа-человек, эмоции-разум, тело-психи-ка\душа, внешнее-внутреннее и так далее) — на все эти социокультурные тенденции реагирует и психотерапия, порождая новые направления или переосмысляя и развивая существующие. Эко-арт-терапия, являясь междисциплинарной областью на стыке искусства, психологии и экологии, несколько выходит за привычные рамки задач традиционной психотерапии, расширяя пределы своего влияния с целью оздоровления и гармонизации в область защиты окружающей среды, реализуя тем самым широкий реконструктивный потенциал и проявляя высокий интерес к благополучию нечеловеческого мира.
Концептуально согласуясь с Гернотом Бёме, эко-арт-терапия в своем телесно-ориентированном аспекте фокусирована на ощущении присутствия здесь и сейчас в окружающей среде, рассматривает связь между внешними условиями и состоянием нашего тела (в том числе речь может идти о зеркальности и экологическом резонансе), построена на проживании атмосфер. Есть также и заметные параллели с "Темной Экологией" Тимоти Мортона, возвращающей миру его поэтическое, иррационально-нуминозное и порой пугающее величие.
Эко-арт-терапия осциллирует между стратегиями до-модерновой традиции, заимствуя у нее чувственный, эмоционально насыщенный, «заколдованный» и шаманский аспект, модерновым индивидуализмом, с его вниманием к уникальности, большим идеям, культурам, символам, и постмодерновой дистанцией, интерпретативностью, и игрой в "как бы", защищая в то же время субъективный опыт чувствования от иронии, редукционизма или растворения уникальной личности. Она старается вернуть целостное и холистическое мироощущение, соединить прошлое и будущее, вернуть веру в «вечные ценности» и помочь найти индивидуальный или планетарный смысл. Эко-арт-терапия лечит последствия негативного влияния постмодерна, возвращая нам так называемые супероснования: пантеистического бога (в которого, впрочем, можно верить «понарошку»), творящего автора и Человека.
В эко-арт-терапии (и это было характерно и для арт-терапии) интерпретативность,
анализ, вербальная рефлексия, учреждающая мир сухих «смыслов», уходит на десятый план, уступая место живому и неделимому опыту проживания мира на телесном, эмоциональном и духовном уровне, пребыванию в метаксисе. Как писала Сьюзен Зонтаг в своем эссе «Против интерпретации»: «Вместо герменевтики нам нужна эротика искусства».
Примечание:
Работы Александры можно увидеть на ее сайте https://allyouneediswall.tumblr.com/
и в Инстаграм
https://www.instagram.com/allyouneediswall/
Интервью взял:
Копытин Александр Иванович
доктор медицинских наук, профессор, кафедра психологии Санкт-Петербургской академии постдипломного педагогического образования (Санкт-Петербург, РФ)
Ссылка для цитирования
Копытин А.И. Интервью с Александрой Дворниковой // Экопоэзис: экогуманитарные теория и практика. — 2021. — T. 2, № 2. [Электронный ресурс]. — URL: http://ecopoiesis.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).
Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 «Библиографическая ссылка» (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] — дата, когда вы обращались к документу и он был доступен
Kopytin A. Interview with Alexandra Dvornikova // Ecopoiesis: Eco-Human Theory and Practice. — 2021. — Vol.2, №2. — URL: http://ecopoiesis.ru
