CC BY-NC-ND
12
Хроники и рецензии
И.А. Крайнова, А.А. Шиян
ИНТЕРВЕНЦИИ В ФИЛОСОФИИ (Обзор международной конференции «Национальное своеобразие в философии», 10—11 декабря 2014 г., РГГУ)
В центре внимания статьи - обзор международной конференции «Национальное своеобразие в философии», состоявшейся на философском факультете РГГУ 10-11 декабря 2014 г.
Ключевые слова: феноменология, логика, пространство, время, русская философия, французская философия, немецкая философия, национальное своеобразие философии.
10-11 декабря 2014 г. философский факультет РГГУ провел международную конференцию «Национальное своеобразие в философии». Она была двадцатой в числе ставших уже традиционными декабрьских конференций философского факультета. В центре внимания ее были социально-культурологические аспекты философии, их влияние на развитие философской проблематики, особенности философствования в различные исторические периоды, философские подходы к осмыслению истории и культуры. За два дня работы конференцию посетило около 100 человек, прозвучало 36 докладов. Планируется выпуск сборника ее материалов.
Но главное национальное своеобразие, которое проявилось на конференции, - это своеобразие сегодняшней русской философии. Многие участники представили собственные идеи, развивали свои философские подходы и практиковали оригинальный анализ давно известных концепций и направлений. Все это взламывало национальное своеобразие всех уже состоявшихся философий, и поэтому культурную проблему, обозначившуюся на конференции, можно по праву назвать философскими «интер-
© Крайнова И.А., Шиян А.А., 2015
венциями», используя термин, введенный одним из докладчиков (В.С. Вахштайном).
Самое яркое подтверждение этому - доклад ведущего русского феноменолога и одного из лучших современных философов В.И. Молчанова, собравший максимальное количество слушателей из РГГУ и из других вузов Москвы и России. Рассматривая концепцию времени Брентано, Молчанов вскрывает ее неявную предпосылку о пространственной природе опыта времени и обосновывает изначальность пространственных различий в дескрипции любого опыта.
Однако обоснованность «пространственного» поворота в современной философии была оспорена в докладе профессора Южного федерального университета О.Ф. Иващук «Кант и пространственный поворот». В докладе отстаивался тезис о логической невозможности пространства без времени, как и времени без пространства: все попытки установить приоритет любой из сторон этого рефлексивного отношения приводит к разрушению живого сенсо-риума. Однако, как было замечено в прениях по докладу, критика изначальности пространственных различий производится с точки зрения совсем другой исходной позиции, чем их обоснование в докладе Молчанова. Иващук занимает исходную установку «объективизма», рассматривая как бы со стороны борьбу философских идей от Платона до наших дней, тогда как Молчанов апеллирует, прежде всего, к нашему обыденному опыту и пытается выделить наиболее адекватные исходные различия для его описания.
Именно такое понимание феноменологии - повседневный опыт как критерий всех наших знаний и суждений - было заявлено в качестве исходного для вынесения суждения о принадлежности/ непринадлежности какого-либо философа к феноменологической традиции в докладе А.А. Шиян «Был ли Щюц феноменологом? (Трансценденция и опыт в феноменологической социологии)». Ответ был дан положительный, хотя подобный подход к рассмотрению щюца был для многих неожиданным, вероятно, он был бы неожиданным и для него самого (если бы щюц был жив). В докладе было подчеркнуто, что ряд работ щюца явно выходят за рамки так понимаемого феноменологического метода, что, впрочем, не снижает их эвристическую силу.
Именно эти работы щюца, не вписывающиеся в феноменологию в ее современном русском (хотя и не только) понимании, послужили одним из отправных пунктов для доклада В.С. Вахштайна «Феноменологическая интервенция в социологию науки: символическая аппрезентация, когнитивный стиль и пост-социологизм».
Рассматривая щютцевскую феноменологическую интервенцию в социологию, Вахштайн исходил, бесспорно, из одного из классических пониманий феноменологии как науки о трансцендентальном сознании и об идеальных сущностях, которые обладают самостоятельным существованием. Однако введение Щютцем когнитивных стилей, которое оценивается докладчиком как один из самых прогрессивных ходов основателя феноменологической философии, безусловно, является развитием требования рефлексии над собственными основаниями, которое характерно для любого понимания феноменологии.
Неожиданную оценку доклад Молчанова получил в выступлении А.И. Резниченко «Русская философия с петербургским акцентом: Л.П. Карсавин в 1918-1922 гг.», в рамках которого творчество Молчанова было названо «петербургским» (т. е. западным). Тем самым невольно была проведена параллель между современным философствованием и творчеством такой интеллектуальной институции 20-х гг. ХХ в., как культурная издательская артель «Наука и Школа» (Петроград). Особое место в деятельности этой институции, сопоставимой по замыслу с «Вольфилой» и ВАДК, занимает неосуществленный проект издания серии монографий «Россия и Европа» (от Екатерины II до В.С. Соловьева и Г.В. Плеханова) и выпуск серии «систематических программ» по философии.
Настоящей интервенцией в уже сформировавшуюся (пускай и не строго) область русской философии можно считать доклад В.В. Васильева «Христлиб Фельдштраух: альтернативное начало русской философии». В докладе рассматривается жизненный путь и ключевые идеи Христлиба Фельдштрауха (1734-1799), россиянина, опубликовавшего в 1790 г. философский трактат «Наблюдения о человеческом духе и его отношении к миру», который вызвал позитивные отклики немецких мыслителей. Докладчик считает, что уровень трактата настолько высок, что его создатель может претендовать на звание одного из крупнейших отечественных философов XVIII в., и этот трактат может считаться альтернативным началом русской философской мысли.
Сразу несколько интервенций было совершено в докладе А.Э. Савина «Истолкование ранних "теологических" сочинений Гегеля Георгом Лукачем». Основания для этого заявления следующие. Во-первых, докладчик, вслед за Васильевым, предложил отнести Лукача к области русской философии, поскольку он писал и защищал свою диссертацию «Молодой Гегель и проблемы капиталистического общества» в Москве под огромным влиянием, как социальным, так и содержательным, различных течений совет-
ского марксизма. Во-вторых, Савин анализирует не только то, что написал Лукач, но также и то, о чем он умолчал, а именно о критике ранним Гегелем иудаизма. Рассмотрение причин и оснований для этого умолчания представляют философию Лукача в новом ракурсе. И, в-третьих (возможно, это главная интервенция докладчика), Савин, исходя из гегелевской критики иудаизма, пытается представить перед нами новый облик «раннего» Гегеля, не вписывающийся в известные интерпретации его философии.
Конечно, на конференции были доклады, в которых вполне традиционно рассматривалось национальное своеобразие той или иной философии. К ним относятся, прежде всего, выступления наших иностранных гостей К. Колки (Германия) и П. Новака (Польша). Колка в своем докладе «Размышления по поводу лекций Гуссерля "Природа и дух"» обусловливает особенность феноменологии Гуссерля исходя из немецкого языка. Именно длинные немецкие предложения со сказуемым на конце, по мнению Колки, способствовали появлению гуссерлевского понятия «горизонт», которым характеризуется как наш опыт сознания, так и структура мира. Новак в докладе «Свобода, солидарность, деятельность: О практической философии Эдуарда Абрамовского» рассмотрел преемственность польской «Солидарности» по отношению к идеям польского философа начала ХХ в. Э. Абрамовского, тем самым затронув интригующую тему о взаимодействии философии и жизни.
Однако не все докладчики принимали сам тезис о национальном своеобразии философии как сам собой разумеющий факт. Так, Я.Г. Бражникова в своем выступлении «"Философская национальность" и мышление в языке» отстаивала тезис о том, что как только философия пытается выразить национальное, оно тут же становится всеобщим. Похожая мысль присутствовала в докладе Н.И. Кузнецовой «Основные течения отечественной эпистемологии и философии науки». Рассматривая основные направления советской и постсоветской эпистемологии и философии науки, Кузнецова отмечала, что параллельные им течения развивались и в западной философии в это же время. Однако с помощью различия понятий «нормативное» и «дескриптивное» докладчик проводит идею о эвристичном характере философии Г.П. Щедровицкого, М.А. Розова, В.С. Степина, содержание которой вполне можно отнести к национальному своеобразию отечественной философской традиции.
Национальное своеобразие философии, если, конечно, признать, что таковое есть, особенно хорошо высветилось при сопоставлении различных философских традиций. Так, в докладе «Два
взгляда на время: Анри Бергсон и Джесси Принц» Ф.А. Докучаев рассмотрел позиции Джесси Принца и Анри Бергсона в отношении их понимания времени и сравнил их методологии (опора на современные исследования психологии) и источники (описания экспериментов). Явно симпатизируя Джесси Принцу, работающему в русле современной англо-американской традиции, докладчик проблематизирует, по сути, подход аналитической философии в целом, задаваясь вопросом о правомерности принятия бесспорности физической реальности, из которой исходят все представители этой традиции.
Момент сопоставления англо-американского и континентального подходов занимал важное место в докладе И.Б. Дмитриева «Никлас Луман как представитель традиции в философии». Докладчик выдвигает собственный вариант концептуализации устоявшегося разграничения этих двух традиций. В отличие от аналитической манеры философствования, нормируемого идеей смысловой строгости, континентальная мысль характеризуется вниманием к границам смысла и отнесенностью последнего к его иному.
Сравнению двух направлений в русле феноменологической философии был посвящен доклад Т.И. Шемонаева «Французская неинтенциональная феноменология и реализм мюнхенской школы». Сравнивая эти две традиции, Шемонаев не только пытается выявить и сопоставить их онтологические основания, но и вписать эти основания в более широкую философскую традицию спора об универсалиях. В сообщении Е.И. Шашловой «Апология метафизики в ранних исследованиях М. Фуко о феноменологической антропологии Л. Бинсвангера» было рассмотрено влияние немецкой феноменологии в лице Бисвангера на философию раннего Фуко. Рассмотрение этого этапа творчества Фуко позволяет понять истоки его последующей критики феноменологии, антропологии и экзистенциализма. Истории рецепций был посвящен и доклад И.С. Куриловича. В докладе исследователь показывает, каким образом, на основании каких когнитивных практик осуществлялось влияние датского мыслителя Серена Кьеркегора на французскую мысль первой половины XX в. и, прежде всего, на интерпретации философии Гегеля во Франции.
Малоизученным аспектам немецкой философии ХХ в. были посвящены доклады А.В. Логинова и М.А. Беляева. Логинов в докладе «Эволюция понимания войны в европейском международном праве: точка зрения К. Шмита» на материале философии Карла Шмита прослеживает трансформацию средневековых войн к недискриминационным европейским войнам Нового времени.
Докладчик также проанализировал проблематичность современного понимания войны как «акта агрессии» или же полицейской операции по наведению порядка. Беляев в докладе «Чуждость как феномен. Философия культуры Бернхарда Вальденфельса» анализирует взгляды современного немецкого феноменолога Вальден-фельса на возникновение интерсубъективных смыслов. В центре внимания доклада были такие введенные Вальденфельсом понятия, как «чуждость» и «респонзивная реакция».
Особо хотелось бы выделить доклад А.В. Михайловского «Эзотерическая инициатива М. Хайдеггера», посвященный анализу недавно вышедших, но уже имеющих скандальный резонанс «Черных тетрадей» Хайдеггера. Однако Михайловский высказал точку зрения, согласно которой «Черные тетради» ничего принципиально нового не добавляют к хайдеггеровскому лекционному курсу 1933/34 г. «О существе истины», а являются лишь мастерской философа, в которой рассказывается для близких друзей («для посвященных»), как Хайдеггер пришел к основным мыслям этого курса. Докладчик подчеркнул, что проблемам антисемитизма, в котором так любят упрекать Хайдеггера, в «Черных тетрадях» уделено всего несколько страниц. А сам вопрос о влиянии антисемитизма Хайдеггера на его философию Михайловский считает неправомерным и безосновательным.
Ряд докладов на конференции был посвящен логической проблематике. Речь идет о докладах Т.А. Шияна «Действительно ли мистицизм враждебен логике? (Против одной гипотезы об особенностях традиционной индийской культуры)», А.М. Анисова «О необходимости расширения теории истины А. Тарского», С.А Павлова «О возможности согласования значений некоторых терминов, происходящих из разных языков логической семантики». Шиян в своем докладе отстаивал тезис об отсутствии реальной оппозиции (являющейся, на взгляд докладчика, не более чем распространенным предрассудком) между «рационализмом» и «мистикой». Доказательство этой мысли осуществляется на материале анализа роли логики и логически конструируемой «математики» в сотерио-логии Платона и его последователей. Анисов в своем выступлении обосновывал необходимость расширения теории истины Тарского посредством введения в нее понятия реальности. Эта идея напоминает концепт «множественности миров» щюца, однако в отличие от последнего докладчик выступает за равноправие реальностей и за принцип переноса истины из одной реальности в другую. Павлов сравнил понимание основных семантических терминов («истинно», «ложно», «денотат», «обозначает» и др.) в различных класси-
ческих и неклассических логических теориях (Буля, Фреге, Рассела и Уайтхеда, Гильберта и Бернайса, Черча, Белнапа и Данна) и установил формальные соответствия между разными пониманиями этих терминов.
Ряд докладов был посвящен проблемам философии религии и взаимовлиянию различных религиозно-философских школ и направлений. Среди них особо хотелось бы отметить доклады С.А. Ко-начевой «Переосмысление вечности и действительности Бога в религиозно-философской мысли ХХ века: к вопросу о взаимной переводимости языков христологии и онтологии», Т.В. Литвин «Аллегория и система у С.Н. Трубецкого. К вопросу о непереводимости герменевтического опыта», А.А. Рыженко «Апокатастасис в сирийской аскетической традиции УИ-УШ вв.», Н.В. Пумино-вой «Католическое учение о четырех составляющих таинства в полемическом трактате "Лифос"», А.Е. Союзова «Мудрец в поисках любви: Гносеология протоиерея Феодора Голубинского как попытка преодоления рационализма и критицизма в теории познания».
Кроме того, стоит упомянуть доклады молодых исследователей И.А. Крайновой «Проблема социальной сложности в схемах рефлексивной эпистемологии», В.В. Криводубской «Способы выявления пространственности в философии Ж. Деррида», М.И. Пе-реславцева «Теория добродетели Аласдера Макинтайра: критика Просвещения в англо-саксонской философской традиции», О.В. Поляковой «Проект "Россия 2045" как продукт пролиферации трансгуманистических идей», Н.В. Пртавян «Модели осмысления еврейскими мыслителями Катастрофы европейского еврейства», К.В. Петровой «Понимание жизненного мира в философии Э. Гуссерля и А. щюца», Д.А. Левкина «Своеобразие метафизики сна о. Павла Флоренского» и С.В. Пчелинцева «Диалог науки и религии: на примере дебатов в современной популярной англо-саксонской культуре».
Конференция показала, что интервенции в философии неизбежны, поскольку именно они делают наше занятие историей философии - философией. Но это - тема следующей декабрьской конференции философского факультета РГГУ. Ежегодные конференции будут теперь проходить под названием «Алешинские чтения по проблеме методологии историко-философских исследований». Тема Первых чтений: «История философии - история или философия?».
