CC BY
46
формированию самой ситуации и выбору способов собственных действий, поведения. Способы действий могут быть индивидуальными, но чаще всего носят межличностный и групповой характер. В результате таких действий происходят преодоление ситуации, рефлексивный анализ собственного ситуативного я, его свойств и проявлений, обусловливающего динамику процессов самодвижения, самоизменения, саморазвития личности.
1 См.: Бодалев А.А. Психология межличностного общения. Рязань, 1994; Кон И.С. Психология ранней юности. М., 1989.
2 См.: Газман О.С. Педагогика свободы: путь в гуманистическую цивилизацию XXI в. // Новые ценности образования. М., 1996; Асмолов А.Г. Содействие ребенку - развитие личности // Там же.
3 См.: Он же. Культурно-историческая психология и конструирование миров. М., 1996.
УДК 81
ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТЬ КАК СВОЙСТВО ИСКУССТВОВЕДЧЕСКОГО ТЕКСТА
О.Н. Селиванова,
старший преподаватель кафедры перево-доведения и межкультурной коммуникации, СГСЭУ
ВЕСТНИК. 2006. № 14(3)
Вопрос об особенностях реализации тех или иных общих свойств языка науки в зависимости от области знаний, к которой относится данный текст, о том, как отражается на функционально-стилистических свойствах текста его научно-отраслевая специфика, актуален.
Объектом исследования данной работы является искусствоведческий текст, который относится к общественно-научным текстам. «Общественно-научный текст выделяется на общем фоне научных... текстов тем, что характеристики, свойственные научному стилю, проявляются в нем как бы в трансформированном виде и в несколько видоизмененном соотношении между собой»1.
В своей работе М.Я. Цвиллинг полемизирует с Е.С. Троянской, называющей основными стилистическими приемами, характерными для научного текста, эмоциональную и субъективно-оценочную нейтральность, обобщенность, однозначность, экономичность изложения2. Так, обобщенность изложения (представленная как деперсонализация, объективация представления содержания, вуалирование авторского я, предпочтение безличных и обобщенно-личных предложений) не является, по мнению М.Я. Цвиллинг, существенным признаком общественно-научного текста: «Как особый случай персонализации изложения. можно рассматривать замену авторского высказывания цитатой, в которой при видимом сохранении безличности. изложение позиции автора достигается путем его идентификации с автором цитаты, что представляет собой как бы диалектическое снятие противоречия между индивидуализацией и обобщенностью изложения при одновременном подкреплении авторской позиции путем апеллирования к признанному авторитету».
Научный текст представляет собой вербализованное знание. Новое знание является продолжением других текстов, и акт выдвижения гипотезы уже предопределен установками исследователя, его ориентации на ту или иную теорию. Этим, по мнению Е .А. Баженовой, обусловлена преемственность в развитии науки, под которой исследователь понимает как ориентацию на традицию, так и ее критическое переосмысление, а экспликацией в тексте преемственности и новаторства рассматривается интерпретация автором произведений чужой речи, компрессивно выражающей старое знание3.
Интерпретация чужой речи, один из ведущих принципов тектообра-зования научного текста, как считает Е.А. Баженова, является проявлением принципа диалогичности научной речи, подробно о которой изложено в работе М.Н. Кожиной «Диалогичность письменной научной речи»4. В этой работе диалогичность как принцип функционирования языка вообще определяется как «реализация в речи (тексте) коммуникативной функции языка, являющейся, в свою очередь, проявлением его социальной сущности». Диалогичность же, как считает М.Н. Кожина, в наибольшей степени проявляется среди известных сфер письменного об-
щения именно в научной речи, поскольку она связана с познавательной деятельностью и творческими актами мышления.
Основными формами диалогичности в письменной речи являются:
1) разговор с другим упоминаемым лицом (лицами), теоретическими противниками и единоличниками ;
2) сопоставление или столкновение двух или более различных точек зрения по какому-либо вопросу;
3) разговор с читателем;
4) разговор со своим вторым я, самоанализ.
Разновидностями диалогических отношений, наблюдающихся в научных текстах, являются:
1) диалог-унисон;
2) диалог-спор;
3) вопрос-ответ;
4) побуждение - ответная реакция.
Средствами выражения диалогичности могут быть
преимущественно языковые и речевые средства, а также лексические и морфологические. Среди средств, наиболее непосредственно эксплицирующих особенности диалога, выделяются чужая речь в виде прямой цитации и косвенная речь как пересказ чужого мнения.
Форма экспликации чужой речи и способы ее введения в текст зависят от цели использования, роли чужой речи в смысловой структуре произведения, индивидуальных особенностей стиля автора и в ряде случаев - от жанра произведения. Способами интерпретации чужой речи можно считать:
1) выражение преемственности связи с предпосы-лочным знанием;
2) выражение противопоставления нового знания автора предшествующим научным концепциям;
3) оценку чужой речи.
Интерпретация чужой речи, эксплицирующей старое знание, является одним из ведущих принципов тек-стообразования научного текста.
При включении в научное произведение чужой речи и авторской интерпретации смысловая структура текста усложняется, так как образуется еще один семантический план. Таким образом, произведение приобретает свойство интегративности, которое определяют как наличие у смысловой структуры текста новых качеств, несводимых к качествам составляющих ее частей, взятых в отдельности (авторского и чужого контекстов). Это качество можно признать одним из сти-леобразующих и стилеразличительных признаков научного текста.
В .Е. Чернявская в своих работах называет интертекстуальность (взаимодействие текстов и/или их фрагментов как в плане содержания, так и в плане выражения) абсолютным смысло- и текстообразующим принципом в научной речи5. Исследователь подробно рассматривает модели интертекстуальности (широкую и узкую), ее специфику в научных текстах по сравнению с другими сферами коммуникации, уровни интертекстуальной открытости, средства актуализации интертекстуального диалога.
Размышляя об языковых средствах выражения интертекстуальности в научной речи, В. Е. Чернявская
подчеркивает их ограниченное количество по сравнению с художественной литературой, где широко используются скрытые отсылки к предтекстам: аллюзии, «говорящие имена», заголовки. В языке науки широко представлены только эксплицитные маркеры интертекстуальности: цитаты, выделенные кавычками или другими графическими средствами, косвенная речь, фоновые ссылки, примечания и сноски.
Степень полноты и эксплицитности реализации заимствованного знания может быть различной. Выделяют:
1) интертекстуальные отсылки, которые ориентированы на вербализацию чужого текста в структуре нового текста (отсылки in presentía);
2) интертекстуальные отсылки, которые лишь указывают на чужой текст (отсылки in absentia).
Взаимодействие чужой и авторской речи довольно сложно: с одной стороны, автор стремится оградить чужую речь от своей с помощью различных маркеров; с другой - пытается внедриться в нее с помощью комментирования и тем самым лишить ее автономности.
В.Е. Чернявская определяет цитату как «дословное воспроизведение фрагмента предтекста, обособленное от остальных высказываний формальной маркировкой (главным образом, кавычками или сменой шрифта) с обязательной отсылкой к соответствующей странице источника»6. По целям введения в текст выделяют следующие типы цитат.
1. Цитата-аргумент используется преимущественно в доказательной функции для придания убедительности и достоверности выносимым оценкам и заключениям, как средство поддержания доказательной стратегии автора текста в целом. В английском языке автор соединяет чужую речь со своей соответствующими синтаксическими связками, например because, that is why.
2. Цитата-пример необходима в первую очередь для наглядного и конкретного представления (иллюстрации ) фрагмента чужого текста в принимающем новом тексте. Цитата-пример избирается как наиболее показательная формулировка определенной части заимствованного чужого знания. В английском языке она прикрепляется с помощью for example, that is, to illustrate.
3. Цитата-заместитель используется для выражения точки зрения автора текста с помощью чужих слов. В данном случае на первый план выходит ее подменяющая функция. Цитата-заместитель отражает факт совпадения мнения двух (и более) авторов и идентификации знания, излагаемого одним исследователем, со знанием, полученным другим. Англоязычные авторы используют такие структуры, как as A has written, said, commented.
Между данными типами цитат не проходит резких границ. Цитаты могут одновременно доказывать, иллюстрировать и подменять. Но между ними существуют различия прагматического плана. Цитата-заместитель подчеркивает, что знания автора тождественны знаниям его предшественников. Цитата-аргумент показывает, что есть другая точка зрения, которая может подтвердить авторскую. Цитата-пример является предметом оценки и анализа и может
не совпадать с точкой зрения исследователя, заимствующего ее.
Цитата обычно сопровождается ремарками, которые интегрируют ее в новый текст, определяют ее функцию и оценивают ее совместимость с авторской теорией. Ремарки могут состоять как из целых комплексов предложений, интерпретирующих цитату, так и из отдельных слов и словосочетаний.
Важной особенностью научных текстов является использование полисубъектных цитатных комплексов, которые определяют как текстовые отрезки, представляющие собой цитатные заимствования из разных текстов.
Эти теоретические предпосылки необходимы нам для рассмотрения объекта нашего исследования -англоязычного искусствоведческого текста, интерпретации произведений изобразительного искусства - с точки зрения лингвистических средств реализации в нем научного диалога и с позиции его композиционной организации, которая отражает процесс получения нового знания в ткани текста.
Важной особенностью искусствоведческих текстов является их насыщенность цитатами из рецензий, писем и прочего современников художника. Так, иногда целью интерпретатора произведения изобразительного искусства становится история принятия картины обществом, его положительная или отрицательная оценки полотна:
Hazzlit called his pictures «a waste of morbid strength». «They give pleasure... only by the excess of power triumphing over the barrenness of the subject» (Gowing).
Хэзлит называл его картины «потерей жуткой силы». «Они доставляют удовольствие... только из-за избытка мощи, торжествующей над бесплодностью предмета» (здесь и далее перевод мой - О. С.).
Довольно часто в искусствоведческие тексты включаются факты из биографии художника, рассказывается о тех ощущениях и переживаниях, которые он испытывал в момент создания картины, вызывая тем самым подобные чувства у реципиента. Эти факты подкрепляются высказываниями самого художника или его современников:
«You ask about what I do, - wrote Gauguin in November of this year, just five months after his arrival in Tahiti. - It is hard to say, for I myself don't know what it is worth. Sometimes find it good, and at the same time find it looks awful... I am satisfied to search within myself and not [to examine] nature, and to learn to draw a little...» (Goldwater).
«Ты спрашиваешь, чем я занимаюсь, - писал Гоген в марте этого года спустя только пять месяцев после его приезда на Таити. - Трудно сказать, потому что я сам не знаю, чего это стоит. Иногда я нахожу это замечательным и в то же время нахожу, что это выглядит ужасно... Меня вполне устраивает искать в самом себе и не исследовать природу, а также учиться рисовать немного...».
Также часто в цитируемом материале освещается один из аспектов данного произведения изобразительного искусства, например формы картины, техники ее написания, в то время как автор сосредотачивается на описании визуального ряда картины или истории ее создания:
This painting of torrid sunlight and dense foliage shows as much about Renoir's way of approaching a subject. Albert Andre writes: «He attacks his canvas, when the subject is simple, by putting I with the brush; usually in brownish-red, some general outlines in order to see the proportions of the elements which will compose the picture. then, immediately, with pure colors diluted by turpentine, as if he was painting with watercolor, he strokes canvas rapidly and soon you see something vague appear, with iridescent colors, the tones flowing into one another; something that charms you even before you grasp the sense of the image» (Pach).
Эта картина, изображающая знойный солнечный свет и густую листву, хорошо демонстрирует, как Ренуар подходил к предмету. Альберт Андре пишет: «Он набрасывается на полотно, когда предмет простой, вводя в действие кисть, обычно коричневато-красного цвета, несколько общих контуров, чтобы увидеть пропорции элементов, которые составляют картину... затем, тотчас же чистыми цветами, разбавленными скипидаром, как будто он рисует акварелью, он наносит по полотну быстрые удары, и вскоре вы видите, как появляется что-то неясное в радужных цветах, тона переливаются; что-то очаровывает вас даже до того, как вы уловите, что изображено на картине».
Наиболее часто можно встретить цитату на символическом, высшем уровне интерпретации, когда изображение проходит все возможные стадии вербального осмысления и приобретает в интерпретационном тексте значение символа, метафоры, наиболее отдаляясь от означающего (изображения). Так как степень объективности этого уровня проблематична, поскольку зависит от авторской оценки изображения, интерпретатор стремится подтвердить свое мнение высказыванием авторитетного лица:
There is a similar strong sense of the mysterious and bizarre grandeur of nature. Samuel van Hoogstraeten commented, very aptly, that these paintings were «as if pregnant with whole Provinces which he delivered into immense spaces» (Fuchs).
В картине есть похожее сильное чувство таинственного и странного великолепия природы. Са-муэль ван Хугстраетен очень удачно сказал, что эти картины были «как будто наполнены всей провинцией, которую он изображал в необъятном пространстве».
Then too is a genre picture, painted with sympathy (and perhaps envy?) for the monotonous simplicity of a peasant life apparently without problems. «I love Brittany, - wrote Gauguin to his friend Schuffenecker. - I find wild and primitiveness here. When my wooden shoes ring on this granite, I hear the muffled, dull, powerful tone I seek in my painting» (Goldwater).
Потом это картина жанровая, написанная с сочувствием (и, возможно, завистью) к монотонной простоте жизни крестьянина, по всей видимости, без проблем. «Я люблю Британию, - писал Гоген своему другу Шуффенекеру. - Я нашел дикую природу и примитивную жизнь здесь. Когда мои деревянные башмаки стучат по этому граниту, я слышу приглушенный, скучный, мощный тон, который я ищу в своей картине».
Суммируя вышесказанное, можно сделать вывод о том, что в англоязычных искусствоведческих текстах преобладают цитата-аргумент и цитата-заместитель. Разновидностью диалогичных отношений, которую наиболее часто можно наблюдать в англоязычных искусствоведческих текстах, является диалог-унисон, так как обычно искусствовед приводит цитату для большей убедительности своих высказываний.
Однако наибольшее количество цитат, включенных в англоязычный текст, призваны придать ему эстетическую ценность, усилить его эмоциональность и экспрессивность, повысить силу его воздействия на читателя. Этой особенности англо-американской научной мысли посвящена статья Г. М. Бадамшиной «Художественное в современном искусствоведческом тексте», в которой исследователь замечает: «Восприятие текста искусствоведческого опуса... не ограничивается для реципиента получением информации, прослеживанием за стадией авторских рассуждений, а умножается эстетически чувством наслаждения ходом мысли, ракурсом взглядов на проблему, стилем повествования. Более того, множественность каналов, по которым "вливаются" научная и художественная информация в наше сознание, позволяет предположить и то, что весь организм человека "мыслит" втайне от нашего интеллекта, предугадывая многое в себе самом»7. Таким образом, воздействие научного труда приближается к воздействию произведения искусства.
Среди важнейших элементов возникающей системы художественного текста в искусствоведческой работе могут быть названы метафоричность стиля, внутренний ритм прозы, благодаря которому повествование приобретает специфическую динамику, графическая коннотация, филологическая деформация крылатых выражений, а также «врезки» цитат в нарративный поток мысли в качестве иллюстрации или «наплыва».
Нужно отметить, что англоязычные искусствоведы не считают указание источника цитаты с отсылкой к странице обязательным условием цитирования, таким образом они пытаются снизить степень обособления цитаты от своего, авторского, текста до минимума. Цитаты в англоязычных искусствоведческих текстах плавно «вливаются» в обрамляющий их контекст и ассимилируются с ним, чем еще более сближают искусствоведческий текст с художественным.
B англоязычном искусствоведческом тексте (так же как и в русском, но в большей степени) с научными постулатами часто соседствуют стихи или выдержки из прозаического художественного произведения:
Cezanne's feeling for the great tree goes back to his youth. In a letter to Zola in 1858, he wrote: «Do you remember the pine on the bank of the [river] Arc, with its hairy head projecting above the abyss at its foot? This pine which protected our bodies with its foliage from the heat of the sun? oh! may the gods preserve it from the woodman's baleful axe!»
And in a poem of 1863:
The tree shaken by the fury of the winds Stirs its stripped branches in the air, An immense cadaver that the mistral swings. (Schapiro).
Чувства Сезанна к великому дереву восходят к его юности. В одном из писем к Золя он написал: «Ты помнишь сосну на берегу реки Арк, которая выступала своей волосатой головой над пропастью у ее подножия? Эта сосна защищала своей листвой наши тела от знойного солнца. О боги, защитите ее от зловещего топора дровосека!»
А в стихотворении 1863 года читаем: Дерево, дрожащее от ярости ветров, Машет в воздухе раздетыми ветвями, Огромный труп, что мистраль качает.
There is a similar landscape in the writing of Flaubert, who, unlike Cezanne, knew the alternatives of contemplation and despair... «The path zigzags between the stunted pines under the rocks with angular profiles; this whole corner of the forest is somewhat stifling, a little wild and close... One thinks of hermits...» (Schapiro).
Похожее описание пейзажа есть в произведении Флобера, который, в отличие от Сезанна, знал альтернативы созерцанию и отчаянию... «Тропинка бежит зигзагами между низкорослых сосен под скалами с угловатыми очертаниями, весь угол леса несколько удушливый, немного дикий и замкнутый... Вспоминаются отшельники.».
«Синестезия "добавочных ощущений и представлений", понимаемая как диалектическое взаимодействие в науке об искусстве научного и художественного начал, подняла. дискуссии о существе искусствоведческих методов на уровень рассмотрения искусствознания и его текстов репрезентантами не только культуры, но и искусства». Однако лишь в последние годы проза искусствоведческих текстов стала объектом внимания ученых с филологической, лингвистической, точки зрения. Искусствоведческий текст рассматривается в ряду других научных текстов. Тем не менее многие ученые справедливо отмечают, что главным в гуманитарном познании является не получение нового знания, а творчество, ценное само по себе.
1 Цвиллинг М.Я. Специфика общественно-научного текста (к вопросу о внутристилевой дифференции языка науки ) // Разновидности и жанры научной прозы. Лингвистические особенности. М., 1989. С. 28.
2 См.: Троянская Е.С. Л ингвостилистическое исследование немецкой научной литературы. М., 1982.
3 См.: Баженова Е.А. Выражение преемственности и формирования знания в смысловой структуре русских научных текстов (на материале современных лингвистических текстов) // Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Воронеж, 1987.
4 См.: Кожина М.Н. О диалогичности письменной научной речи. Пермь, 1986.
5 См.: Чернявская В.Е. Интертекстуальное взаимодействие как основа научной коммуникации. СПб., 1999; Она же. Интертекстуальность и интердискурсивность // Текст - Дискурс - Стиль. СПб., 2003.
6 Она же. Интерпретация научного текста. М., 2006. С. 52.
7 Бадамшина Г.М. Художественное в современном искусствоведческом тексте // Современный Лаокоон. Эстетические проблемы синестезии. М., 1992. С. 28.
