CC BY
534
УДК 81'42
Е.А. Бочарникова
ПРОБЛЕМЫ КЛАССИФИКАЦИИ ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНЫХ ВКЛЮЧЕНИЙ
В НАУЧНОМ ТЕКСТЕ
В статье рассматриваются основные проблемы, связанные с выделением средств и способов актуализации категории интертекстуальности в разных видах текста; приводятся различные классификации интертекстуальных включений и указываются причины отсутствия общепризнанной классификации, удовлетворяющей требования различных подходов к данному лингвистическому явлению. К рассмотрению предлагается выведенная автором классификация интертекстуальных включений, обнаруженных в англоязычных и русскоязычных научных текстах экономической тематики.
Ключевые слова: интертекстуальность, научный текст, прецедентный феномен, экономика, когнитивный.
В настоящее время в лингвистике текста собственно текст начинает рассматриваться не только как предельная единица речевого общения, но и как компонент сверхтекстового образования. Это связано, главным образом, с переориентацией некоторых философских гносеологических проблем. Многим ученым коммуникация представляется как составляющая основной структуры сознания; сознание и познание понимаются как формы межличностного общения, непосредственного или опосредованного социального взаимодействия, ставящего рационально-дискурсивные цели [Алексеева 2001: 8]. Исходя из этого, комплекс текстов, объединенных между собой тематическим единством, предлагается рассматривать как сверхтекстовое образование.
Действительно, исследуя специфику научной прозы, нельзя не согласиться с тем, что любой научный труд является «развитием, продолжением или опровержением ранее признанных положений, полемикой с другими направлениями или отдельными учеными» [Гальперин 1981: 66]. Каждый отдельный научный текст аккумулирует в себе результаты предшествующих исследований, мнения и взгляды других ученых; иными словами, научный текст создается на основе общего ментально-концептуального пространства той науки, средством фиксации и развития которой он является. Неудивительно, в связи с этим, что научный текст связан - ретроспективно и проспективно - с другими научными текстами и выступает как микротекст в макротексте научного общения как в сфере определенной отрасли научного знания, так и в глобальной общенаучной коммуникации [см. Чернявская 1995: 1]. Это, в свою очередь, говорит о высокой степени интертекстуального и интердискурсивного взаимодей-
ствия научных текстов, которое рождается на фоне некой предельно обобщенной концептуальной формы, теоретически синтезирующей различные представления о мироустройстве, состоящей из чувственно-образных моделей, мировоззренческих структур и фундаментальных знаний о действительности, сформировавшихся в общественном (а также групповом, индивидуальном) сознании, которую принято именовать «картиной мира».
Однако следует отметить, что изучение проблемы межтекстового взаимодействия было начато в области художественной литературы и связано оно с утверждением идеи Ж. Дерриды об относительности всяких границ текста, имплицирующей существование общего интертекстуального пространства, в котором создаются и существуют тексты. Тем не менее источником для исследований природы межтекстовых связей стала, наряду с теорией анаграмм Ф. де Соссюра и учением Ю.Н. Тынянова о пародии, теория диало-гичности М.М. Бахтина, в которой автор рассматривает слово как двухголосое явление, направленное от адресанта к адресату и обратно. Считается, что термин «интертекстуальность», обозначающий наличие в одном тексте фрагментов другого текста (другого дискурса) был введен в научный оборот в 1967 г. французским семиотиком Ю. Кристевой в ее статье «Бахтин, слово, диалог и роман». Отталкиваясь от идеи М. Бахтина о диалогичности художественного слова, Кристева провозглашает интертекстуальность всеобщим свойством текстов и текстуальности в целом.
О соотношении «своего» и «чужого» в художественной литературе говорил еще в середине прошлого столетия А.Н. Веселовский, автор «сравнительно-исторической» поэтики. Становление и эволюция литературных форм, по его
мнению, характеризуется возрождением и обновлением старых, традиционных образов, мотивов, сюжетов, которые автор именует «формулами». Эти формулы всегда готовы «к услугам всякого вновь появившегося певца» [Веселовский 1940]. Таким образом, литературное творчество - это выведение новых вариантов из уже имеющихся «формул». Идея литературной преемственности А.Н. Веселовского была сохранена и переосмыслена М.М. Бахтиным [см. Бахтин 1986].
Следовательно, каждый текст представляет собой новую ткань, сотканную из старых (сознательных и бессознательных) цитат, обрывков культурных кодов, формул, ритмических структур, идиом и т.д. Формальные доказательства существования межтекстового взаимодействия находим и в наличии всевозможных ссылок, библиографий, сносок, переложений, тематического и стилистического заимствования и т.д. В филологической науке такое межтекстовое взаимодействие рассматривается как категория интертекс-туальности.
Следует отметить, что в лингвистической литературе существует различная терминология для обозначения подобного текстового взаимодействия. С этой целью используются следующие термины: прототекст и метатекст для обозначения первичной и следующей за ней метакоммуника-тивной ситуации (например, [Попович 1976]); ин-текст - семантически насыщенная часть текста, смысл и функция которой определяется двойным описанием [Шмидт 1978, Тороп 1981]; прецедентный текст [Караулов 1987, Слышкин 2000]; пре-текст, охватывающий все чужие тексты в их всевозможном употреблении и существующий как наиболее общий термин для таких понятий как субтекст, генотекст, референтный текст [Schmid 1983]; а также базовый и производный текст [Ейгерт, Юхт 1974]. Однако наиболее общая типология способов межтекстового взаимодействия принадлежит, по-видимому, Ж. Женетту. В его книге «Палимпсесты: Литература во второй степени» (1982) предлагается пятичленная классификация разных типов взаимодействия текстов: интертекстуальность как явное присутствие одного текста в другом; пара-текстуальность - отношение текста к своему окружению (заголовку, предисловию, эпиграфу и др.); архитекстуальность, связанная с жанровой принадлежностью текста; метатекстуальность, или комментирующая ссылка одного текста на другой; гипертекстуальность - отношение между данным текстом и тем текстом, на котором он основан, т.е. претекстом [Оепейе 1982].
Для осуществления межтекстового взаимодействия необходимо участие как минимум двух текстов - текста-источника и текста-реципиента. Традиционно, в разряд текстов-источников включают так называемые «сильные» тексты, т.е. тексты, чьи энергетические свойства относительно постоянны с момента их появления (Библия, классическая литература, признанные научные труды и т.д.), и прецедентные тексты, предполагающие обязательный временной интервал, в рамках которого они хорошо известны среднему носителю языка и формируют коллективное когнитивное пространство конкретного социума [Караулов 1987; Слышкин 2000]. Считается, что круг прецедентных текстов локально и исторически изменчив. Соглашаясь с указанным определением прецедентных текстов, отметим, что прецедентные явления, не имеющие текстовую этимологию, понимаются нами как прецедентные феномены.
Исследователи, изучающие проблему межтекстового взаимодействия, по-разному определяют заимствованные фрагменты. Так, у Е.В. Михайловой это «типы межтекстовых связей» [Михайлова 1999]; М.В. Алексеева определяет их как «сверхтекстовые типы речи» [Алексеева 2001]; В.Е. Чернявская называет «формами интертекстуального взаимодействия» [Чернявская 2002]; А.Я. Климовская - «интертекстуальными включениями» [Климовская 2004] Т.Н. Тимофеева -«прецедентными феноменами» [Тимофеева 2007]. Но на наш взгляд, эти понятия не совсем тождественны. Межтекстовые типы связи хотелось бы отнести к формам межтекстового взаимодействия, о которых говорилось выше, а собственно материальные репрезентанты этого взаимодействия предпочитаем называть интертекстуальными включениями.
Интертекстуальные включения вбирают в себя атмосферу, ситуативный контекст и фон текста-источника, которые актуализируются в тексте-реципиенте, придавая последнему новое прочтение. Однако в подтекст нового произведения входит не все многообразие содержания текста-источника, а только та часть, которая наиболее соответствует проблематике текста-реципиента, т.е. «релевантная информация» [Шпербер, Уил-сон 1988]. Попадая в другой контекст, интертекстуальные включения подвергаются влиянию нового окружения (утверждаются, опровергаются, воспринимаются с иронией), формально трансформируются при сохранении своего оригинального тождества (усечение, грамматическое изме-
нение, варьирование порядка слов, включение вставок) [цит. по: Климовская 2004: 30-32].
Среди ученых нет единодушия относительно классификации интертекстуальных включений. Одни авторы изучают данное лингвистическое явление на примере художественной литературы (например, М.М. Бахтин, И.В. Арнольд, А.Я. Климовская), другие исследуют его в текстах научного характера (например, В.Е. Чернявская, М.В. Алексеева, Е.В. Михайлова), и поскольку специфика анализируемых текстов различна, то и обнаруженные в них виды интертекстуальных включений не полностью совпадают. Так, в художественной литературе вышеназванными авторами к типичным видам интертекстуальных включений причисляют цитату, аллюзию, реминисценцию, однако и внутри этой классификации наблюдается некоторое расхождение.
Цитата (от лат. cito - высказываю, привожу) -дословная выдержка из какого-либо произведения. В художественной речи и публицистике цитата - стилистический прием употребления готового словесного образования, вошедшего в общелитературный оборот [ЛЭС 492]. Но, по утверждению П.Е. Бухаркина, например, цитата понимается современной наукой широко: по существу цитация является неким синонимом интертекстуальности. Либо же понятие «цитата» зачастую употребляется как родовое, включающее в себя соответственно цитату, аллюзию, реминисценцию [цит. по: Бухар-кин 1990: 29]. По-видимому, справедливым оказывается замечание, что на сегодняшний момент в большей степени цитаты изучены в поэзии, что объясняется их «зримостью и большей ассоциативностью».
Среди ученых нет единого мнения и по поводу лингвистического статуса аллюзии, являющейся в художественной литературе, ораторской и разговорной речи намеком на реальный политический, исторический или литературный факт, который предполагается общеизвестным [ЛЭС 20]. В отличие от цитаты, аллюзия не полностью восстанавливает образ, формулировку, а только намекает и «извлекает дополнительную информацию» [Гальперин 1981: 110]. В работах современных исследователей аллюзия зачастую понимается как стилистический прием, особенность которого состоит в косвенной отсылке к общеизвестному литературному, мифологическому, библейскому, историческому или бытовому факту, лицу, событию, произведению и в расширенном переносе их свойств и качеств на те, о которых речь идет в высказывании [цит. по: Климовская 2004: 37].
Другие исследователи используют термины «аллюзия» и «реминисценция» как синонимичные (см., например: [Арнольд 1993: 36]), однако, согласно «Лингвистическому энциклопедическому словарю», реминисценция - невольное воспроизведение автором чужих образов или ритмико-семантических ходов [ЛЭС 322]. По мнению Г.Г. Слышкина, реминисценции - средства активизации концептов прецедентных текстов, причем в разряд реминисценций указанный автор вносит прямую цитацию, квазицитацию, аллюзию, продолжение и упоминание [Слышкин 2000: 49].
Следует отметить, что стремление авторов обогатить порождаемый ими текст, как художественный, так и научный, фрагментами из воспринятых ранее произведений, наблюдается во всех видах дискурса. Частотность использования цитат, аллюзий, реминисценции. Однако существует определенная разница в использовании подобных стилистических средств при создании текстов художественного и научного характера. Автору художественного произведения предоставлены широкие возможности в плане употребления всевозможных отсылок к «чужим» текстам и смыслам, причем зачастую они сознательно скрываются, вуалируются автором, представляются как намеки, способные породить у читателя совершенно разные ассоциации, чем может быть обусловлено появления различных трактовок одного и того же текста. Очевидно, чем больше способов и средств интертекстуального заимствования использовано автором художественного произведения, тем больше вариантов прочтения имеет созданный им текст и тем увлекательнее будет процесс постижения смысла.
Специфика порождения научной литературы связана с особым видом ментальной деятельности человека и подчиняется жестким законам логики и прагматики, что ограничивает и конкретизирует возможности автора научного произведения относительно использования заимствованных фрагментов. Условия коммуникации между учеными требуют однозначности и определенности в толковании своих мыслей, следовательно, все отсылки к другим источникам должны быть эксплицитно выражены и понятны читателю. Таким образом, следует предположить, что арсенал средств интертекстуального выражения, используемых в научной литературе, отличается обязательной маркированностью (заключением в кавычки, оформлении сносок, ссылок с указанием источника) и меньшим разнообразием, чем в художественной литературе.
Однако нельзя не согласиться с М.В. Алексеевой, которая считает, что реминисценции, например, присущи не только художественным текстам, но и текстам научного характера, в которых данное явление, по мнению исследовательницы, рассматривается как особый вид связи, реализующийся в качестве адаптации чужой мысли на подсознательном уровне. Помимо этого, указанный автор, исследуя научные тексты, находит в них такие «сверхфразовые типы речи», как переложение (повтор чужой речи чужими словами), обобщение (употребление общей номинативной лексики, номинация научной традиции, методов, принципов), комментирование (авторская ответная реакция), констатация (фамилия ученого, название работы), деривация (заявление автора об использовании им чужой теории или материала в качестве основы для своего исследования), а также цитация, сноска и ссылка [Алексеева 2001: 15-38]. Следует, тем не менее отметить, что в указанной работе ясного различия между способом и средством объективации категории интертекстуальности не проводится.
Последние три из упомянутых выше разновидностей средств апелляции к другому тексту выделяет и Е.М. Михайлова, которая в целом рассматривает следующие типы интертекстуальной связи: собственно-текстовый (цитаты - первичные, взятые из первоисточника и вторичные, относящиеся не к первоисточнику, а к некоему промежуточному тексту); паратекстовый (ссылки - именные (ссылки на имя автора претекста), авторские (указывают на связь научного текста с автором претекста), титульные (связь между текстом и названием претекста), множественные (указание нескольких исследователей), адресные (связь текста с формальными данными претекста), смешанные (сочетание нескольких видов ссылок), автоссылки (ссылки на свои ранее опубликованные работы)); комбинированный (комбинирование нескольких видов интертекстуальной связи) [Михайлова 1999].
Цитаты разграничиваются отдельными авторами по функциям введения в научный текст. Так появляется цитата-аргумент, цитата-пример и цитата-заместитель [Чернявская 2002: 27-37]. Среди «форм интертекстуального взаимодействия» указанный автор выделяет также косвенную речь и фоновую ссылку - ссылку на название источника, автора, год издания. Изучая случаи аллюзии и реминисценции на материале научной экономической литературы, мы рассматриваем данные явления как синонимичные ввиду незна-
чительного количества использования данных приемов.
Как показывает проведенный анализ работ, посвященных категории интертекстуальности, говорить о существовании какой-либо общепризнанной классификации интертекстуальных включений на настоящий момент времени не приходится. С одной стороны, как указывалось выше, это связано с тем, что большинство авторов не различают способы актуализации категории интертекстуальности (с помощью какого действия происходит связывание с другими текстами) и средства объективации (с помощью каких единиц языка представлен «чужой» текст) этой категории.
Отдельные исследователи выделяли типы межтекстовых отношений [например, Тороп 1981; Оепейе 1982; Олизько 2003], тем не менее, специальной задачи определить способы межтекстовых заимствований и выявить средства объективации категории интертекстуальности в указанных работах не было поставлено, и эти вопросы в лингвистике до сих пор не решены. С другой стороны, не выведено и само определение такого лингвистического явления, как «интертекстуальное включение», хотя проблемой определения единицы анализа интертекстуальной связи ученые заинтересовались. Так, Н.В. Королева, изучая данное явление в научных текстах, полагает, что единицей анализа интертекстуальной связи в научном дискурсе является «диалогическое интертекстуальное единство» [Королева 2005: 102]. Интертекстуальным называется такое смысловое единство предложений научного дискурса, в котором содержится как минимум одно указание на инородный фрагмент дискурса; диалогическим интертекстуальное единство называется в силу того, что оно предполагает коммуникацию как минимум двух авторов по одной проблематике. Полагается, что диалогическое интертекстуальное единство имеет четко выраженную трехфазную структуру: первая фаза представляет собой конкретное окружение интегрируемого фрагмента, в которой происходит понимание того, ради чего собственно данное включение применяется; следующая фаза - медиальная - представляет собой заимствованный фрагмент научного дискурса; в завершающей фазе автор научного дискурса указывает на использованный источник (фамилия автора, год издания, страница и т.д.) [Подр. см.: Королева 2005: 102-104]. Однако в работе Н.В. Королевой не затрагивается вопрос о лингвистическом статусе и свойствах самого интертекстуального включения.
На основе анализа упомянутой выше литературы можно заключить, что на сегодняшний момент лингвистами не определены характерные черты, признаки интертекстуального включения. М.М. Бахтин в качестве такого признака предложил считать смену субъекта речи, но не все исследователи согласны с этим: противопоставление интертекстуальности как сознательного приема и интертекстуальности как бессознательного приема и тот факт, что субъект речи со временем может «потеряться», как это происходит в ходе развития научной мысли, не позволяют безоговорочно принять этот признак как классифицирующий. Если рассматривать такие формы интертекстуальной связи как заимствование стиля, сюжета, апеллирование к историческим, бытовым реалиям, то этот признак, должно быть, устраняется вовсе. Еще одной причиной неразработанности проблемы, как верно замечает И.В. Арнольд, является «большая сложность и разнообразие модальностей функций и импликаций - оценочных, характерологических, композиционных, идейных. Импликации могут быть связаны с тем, что каждое чужое слово насыщено отзвуками чужих высказываний, к которым автор относится как с пиететом, так и с иронией» [Арнольд 2002: 72].
Следует отметить, что рассмотренные выше попытки классифицировать интертекстуальные включения проводились в основном в терминах и с позиции стилистических исследований, что в определенной степени ограничивает описание свойств и статуса таких образований. По-видимому, назрела необходимость рассмотреть этот лингвистический феномен с позиций когнитивного подхода, характеризующего современную парадигму лингвистического знания, что подтверждается уже начатыми работами в этом направлении [см., например, Климовская 2004; Кудрина 2006; Тимофеева 2007].
С целью изучения когнитивного аспекта интертекстуальности нами была предпринята попытка классифицировать интертекстуальные включения, выявленные в англоязычных и русскоязычных научных текстах экономической тематики.
Понимая интертекстуальность как текстовую категорию, которая в научном тексте проявляется в возможности апеллирования к другим источникам знания/чужим смысловым позициям и соответствующим концептуальным системам, под которыми подразумевают «результат обобщения когнитивного опыта человека, хранящийся в виде особых ментальных образований разного типа» [см., например, КСКТ 1996: 95-97], а также
рассматривая интертекст как результат этого процесса, т.е. как текст, сформировавшийся с участием заимствованной из других источников информации, интертекстуальные включения определяются нами как средства актуализации когнитивного взаимодействия концептуальных пространств, реферирующих к разным источникам знания.
Принимая во внимание тот факт, что интертекстуальные включения относятся и к сфере лингвистики, и к сфере того знания, которое они передают, мы рассматриваем данные лингвистические феномены как лингвокогнитивные образования, характеризуя которые мы можем использовать как лингвистические, так и когнитивные параметры. Под лингвистическими в данном случае подразумеваем форму существования интертекстуальных включений в тексте-реципиенте, к когнитивным относим область знания, к которой данное включение относится, и способ представления этого знания в принимающем тексте.
Исходя из указанного представления интертекстуального включения, мы предлагаем рассмотреть его структуру и содержание в виде когнитивной матрицы (понятие введено Р. Ленеке-ром), в основе которой - классификация интертекстуальных включений с учетом следующих параметров: характеристики внешнего выражения (формы существования интертекстуального включения в тексте-реципиенте), содержания (этимологический аспект) и по принадлежности к дискурсивной области (к какой области знания восходит то или иное включение).
С учетом того обстоятельства, что, как выяснилось в ходе анализа содержания интертекстуальных включений, выявленных нами в научных экономических текстах, данные включения могут актуализировать стоящие за ними прецедентные феномены как лингвистического, так и экстралингвистического плана, то появляется возможность классифицировать данные лингвистические средства согласно их этимологии/источнику происхождения. Так, интертекстуальные включения, имеющие текстовую этимологию, предстают в научных экономических текстах в форме 1) маркированного интертексутального включения, выраженного а) цитатой: This second observation helps explain why firms are usually eager for new customers prepared to buy additional output at the existing price. ln Robert Bishop's phrase, it explains why 'we are a race of eager sellers and toy buyers' [Begg 1992, 162]; б) сноской: In the UK football industry7 and the US baseball industry, it is currently being as-
serted that high player salaries are bankrupting the industry.
7 Football club pay transfer fees to another club _ from whom they wish to take over a player. This idea of transfer _ fees between clubs should not be confuted with the economist's concept of transfer earnings of players, the amount necessary to keep them in the industry [Begg 1992: 188]; в) ссылкой: По мнению Хайека, с элементарными основами теории предельной полезности должен быть знаком каждый образованный человек1
1 Хайек Ф. Пагубная самонадеянность. М., 1992. с. 175 [Чепурин 1999: 81]; г) косвенной речью: Дж. Гэлбрейт писал, что характер использования времени и капитала в современном производстве, специализация предприятий, потребности крупных организаций и проблемы функционирования рынка в условиях передовой технологии -все это предполагает необходимость планирования [Камаев 1998: 190]; 2) немаркированного интертекстуального включения, представленного в научных экономических текстах виде терминов а) общенаучных: В. Леонтьев дал диамет-рическую оценку основного способа планирования, примененного командной системой управления: «Что касается метода экономического планирования в России, то его вполне можно охарактеризовать, вспомнив высказывание о говорящей лошади: удивительно не то, о чем она говорит, а то, что она вообще может разговаривать. Западные экономисты часто пытались раскрыть «принципы» советского метода планирования. Они так и не добились успеха, так как до сих пор такого метода не существует» [Борисов 1997: 497]; б) межотраслевых: Suppose the Phillips curve would normally intersect the horizontal axis at the level of unemployment corresponding to the natural rate of unemployment when, by and large, no one expects inflation to be at a greater rate than it was in the previous year. [Hyman 1999: 944]; в) частноот-раслевых (экономических): А. Смит задавал чисто риторический вопрос: «Спросите любого богатого человека, отличающегося обычным благоразумием, кому он ссудил бы большую часть своего капитала, - тем ли, кто, по его мнению, дает ему прибыльное применение, или же тем, кто затратит его без всякого дела, - и он рассмеется в ответ на такой вопрос» [Борисов 1997: 327].
Интертекстуальные включения нетекстовой этимологии, реферирующие к прецедентным феноменам экстралингвистического характера, представлены в научных экономических текстах в следующих формах: 1) маркированного интертек-
стуального включения, выраженного в виде названий организаций: Так, организованная в Англии «Московская компания для торговли с Россией» скупала 1 штуку мачтового дерева за 25-30 коп., а продавала за 4-5 руб. [Борисов 1997: 44]; экономических реформ: После принятия закона СССР «О кооперации» 1988г. объединениям кооперативов представлялось право создавать кооперативные банки [Камаев 1998: 322]; паремий: Однако бедность - понятие относительное. Русская поговорка «У кого щи жидковаты, а у кого желудок маловат» хорошо отражает эту проблему [Чепурин 1999: 551]; 2) смешанного интертекстуального включения (включает маркированные и немаркированные элементы обозначения одного и того же прецедентного феномена), представленного в виде когнитивной цитаты: Грандиозный биржевой крах в «черный вторник» 29 октября 1929 г. положил начало кризису, или Великой депрессии 1929-1933 гг., который по своей глубине превзошел все последующие [Чепурин 1999: 393]; 2) немаркированного интертекстуального включения, представленного в научных экономических текстах в виде описания известных фактов экономической жизни: During the late 1970s inflation was of a severely disrupting influence in the U.S. economy, rising to double-digit levels along with escalating interest rates [Hyman 1999: 17]; обозначений отдельных представителей различных организаций, объединений, групп, представителей научных школ и т.д.: Keynesians believe that the economy can deviate from full employment for quite a long time, certainly for a period of several years. Monetarists believe that the classical full-employment model is relevant much more quickly [Begg 1992: 488]; имен известных исторических лиц, общественных и политических деятелей, знаменитостей: Similarly, people who like the cut or fabrics of Calvin Klein's clothes will pay more for them. Although each seller's product is unique, there's enough similarity among particular kinds of products to group sellers into broad category-es. [Hyman 1999: 346]; исторических событий: В России до конца княжения Дмитрия Донского в качестве наиболее ликвидных средств обмена обращались серебро в слитках («гривны»), иностранная монета (до пол. VIII в. - римские дина-рии)в VIII-X вв. - восточные дирхемы, преимущественно арабские, с XI - западноевропейские монеты) и меховые ценности («куны», «резаны», «мордки» и т.д.). Постепенно самым ликвидным средством обмена стали драгоценные металлы -золото и серебро [Чепурин 1999: 86]; в виде ал-
люзий и реминисценций: Чем определяется стоимость букета диких цветов, ландышей, которые сорвала в обход закона бабушка и торгует ими на вокзальной площади? [Чепурин 1999: 80]; Is what's good_ for General Motors good_ for the country? [Hyman 1999: 367]; концептуальной метафоры: This concept of competition, which we now extend to firms, differs from everyday usage. Ford and Renault are fighting each other vigorously for the European car market, but an economist would not call them perfectly competitive. [Begg 1992: 133].
Рассмотрев в изучаемых текстах интертекстуальные включения по содержанию передаваемой информации, мы пришли к выводу, что данные лингвистические средства объективируют знания, относящиеся либо к области экспертного/научного знания (экономики и других наук), либо к области знания общего характера. Энциклопедическое/экспертное знание в научных экономических текстах посредством интертекстуальных включений представлено как знанием экономической теории: Так, К. Макконнелл и С. Брю пишут в своем учебнике: «Не существует экономических систем без слабостей и недостатков» [Борисов 1997: 56]; 'We want to see an economy in which firms, large and small, have an incentive to expand by winning extra business and creating _jobs. ... Only a government which really works to promote _free enterprise can provide the right conditions for that dream to come true.' Conservative Election manifesto; так и знанием экономической практики: Так, скажем, в США безработным считается человек, который в течение 4-х месяцев предпринимал активные попытки найти себе новое место работы [Чепурин 1999: 403].
В ходе изучения содержания научных экономических текстов выяснилось, что в процессе своего формирования экономическая теория использует знания других наук, выступающих в качестве прецедентных явлений в структуре экономического знания. Так, нами выявлены интертекстуальные включения, имеющие своим источником область знания логики - Научная разработка метода экономической теории восходит к трудам древнегреческого ученого Аристотеля (384-322 гг. до н.э.). Он впервые сформулировал основные принципы познания экономики и других форм общественной жизни с помощью науки о законах и формах мышления - логики [Чепурин 1999: 32]; художественной литературы - К чему может привести такая система хозяйства, описано как в работах экономистов, так и в художественных произведениях, наиболее знамени-
тыми из которых являются «негативные утопии» Е. Замятина («Мы»), Дж. Оруэлла («1984») и О. Хаксли («О дивный новый мир») [Чепурин 1999: 113]; юриспруденции - The federal government has legal responsibility under the Employment Act of 1946 and the Humphrey-Hawkins Act of 1978 to use its spending and taxing powers to help achieve full employment [Hyman 1999: 880]; физики -Иногда ученые проводят аналогию между тран-сакционными издержками в экономике и трением в физике. Дж. Стиглер, американский экономист, утверждал, что «мир с нулевыми трансакцион-ными издержками оказывается столь же страшным, как физический мир без трения» [Чепурин 1999: 67]; психологии - Тут уместно привести высказывание видного представителя психоанализа, немецкого ученого Эриха Фромма: «Функция разума состоит в том, чтобы служить искусству жить» [Чепурин 1999: 25]; истории - Массовые выступления крестьян против помещичьего гнета заставили царское правительство в указе о трехдневной барщине 1797 г. формально запретить помещикам заставлять крестьян работать на барском поле более трех дней. Но указ часто нарушался [Борисов 1997: 229]; статистики - Так, в бюджете РФ на 1998 г. доля доходов государства, полученных за счет косвенных налогов, поставляла примерно 80 % от суммы всех налоговых поступлений [Чепурин 1999: 469]; социально-культурного знания -When Professor James Tobin of Jale received the Nobel Prize for economics in 1981 for, among other things, his work on portfolio choice, reporters asked him to summarize as simply as he could what his work was about. He replied that it showed that it was not wise to put all your eggs in one basket [Begg 1997: 246]. Интертекстуальные включения, апеллирующие к области обыденного знания, представлены в научных экономических текстах, к примеру, такими выдержками, как: The simplest way lo eliminate the exhaust completely would be to ban cars. Few of us, however, would support a move back to the Stone Age as a way to clean up pollution [Hyman 1999: 409]; Вот маленький пример: владелец автомобиля в Швейцарии может не беспокоиться о том, что его машину угонят, если он оставил в ней ключи зажигания. Ему вообще не требуется затрат на систему сигнализации. Выражаясь экономическим языком, его издержки на защиту права собственности намного ниже, чем у владельца автомобиля в стране, где правило «не укради» нарушается на каждом шагу [Чепурин 1999: 68].
Данная классификация демонстрирует основные типы интертекстуальных включений в научных экономических текстах и позволяет, на наш взгляд, подробнее подойти к проблеме изучения текстовой категории интертекстуальности, а именно, более точно определить способы и средства актуализации данной категории в научном экономическом тексте, а значит понять, какую роль интертекстуальные включения выполняют в формировании как отдельных концептов экономической области знания, так и концепто-сферы экономики в целом.
В ходе анализа содержания выявленных интертекстуальных включений было также отмечено, что ряд включений содержит как маркированные, так и немаркированные формы и сочетает несколько способов введения в принимающий текст. Так, например, в следующем включении термин «economics» представляет пример немаркированной формы интертекстуального включения, тогда как приведенная цитата маркирована; оба включения выявлены в содержании сноски, содержащей ссылку на источник: Game theory in general, and notions such as pre-commitment, credibility, and deterrence in particular, have allowed economists to analyze many of the practical concerns of big business.5
5 In his excellent review of these recent developments, John Vickers notes wryly his conversation with an eminent businessman, who, having just been told of the new economics of industry, exclaimed: I feel like the character in Moliere who learns that all the while he has been speaking prose.' (See J. Vickers, 'Strategic Competition among the Few', Oxford Review of Economic Polity, vol. 1, no. 3) [Begg 1992: 170]. В данном примере и в примерах приведенных выше анализируемые типы интертекстуальных включений подчеркнуты.
Проблема изучения способов введения «чужого слова» представляется немаловажной с позиций когнитивно-дискурсивной парадигмы лингвистического знания и требует особого рассмотрения.
Список литературы
Алексеева М.А. Сверхтекстовый подход к изучению научной речи. Некоторые теоретические аспекты исследования: монография. М.: Изд-во МПУ «Сигналь», 2001.
Арнольд И.В. Стилистика. Современный английский язык. М.: Флинта; Наука, 2002.
Арнольд И.В. Читательское восприятие интертекстуальности и герменевтика / Интертексту-
альные связи в художественном тексте. межвузов. сб. науч. тр. СПб.: Образование, 1993.
Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. М., 1986.
Бухаркин П.Е. О функции цитаты в повествовательной прозе // Вестник ЛГУ. Сер. 2. Июль 1990. Вып. 3. С. 29.
Веселовский А.Н. Историческая поэтика / ред. В.М. Жирмунский. Л., 1940. С. 51-53.
Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981.
Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987.
Климовская А.Я. Романы Барбары Пим: проблема интертекстуальности: дис. ... канд. фи-лол. наук. СПб., 2004.
Королева Н.В. Проблема выделения единицы анализа интертекстуальной связи // Проблемы языка и речи в современном лингвистическом пространстве: Межвуз. сб. науч. ст. Волгоград,
2005.
КСКТ - Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г Краткий словарь когнитивных терминов. М.: Филол. ф-т МГУ. 1996.
Кудрина Н.А. Когнитивная лингвистика: особенности формирования пространства преце-дентности // Концептуальное пространство языка: сб. науч. тр. Посвящается юбилею профессора Н.Н. Болдырева. Тамбов, 2005.
Кудрина Н.А. Инферентный потенциал прецедентного высказывания в научном тексте: сб. материалов. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Державина,
2006.
Мамаева А.Г. Аллюзия и формы ее выражения в английской художественной литературе: сб. науч. тр. МГПИИЯ им. М. Тореза, 1976. Вып. 98. С. 115.
Михайлова Е.В. Интертекстуальность в научном дискурсе: автореф. дис. ... канд. фолол. наук. Волгоград, 1999.
Олизько Н. С. Типология интертекстуальных отношений // Интертекст в художественном и публицистическом дискурсе: сб. докл. Междунар. науч. конф. Магнитогорск: Изд-во МАГУ, 2003.
Слышкин Г.Г. От текста к символ. Лингво-культурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе: монография. М.: Изд-во МГЛУ Academia 2000.
Супрун А. Е. Текстовые реминисценции как языковое явление // ВЯ. 1995. № 6.
Тороп П.Х. Проблема интертекста // Текст в тексте: Труды по знаковым системам XIV. Вып. 567. Таргу: Изд-во ТГУ, 1981. С. 33-44.
Тимофеева Т.Н. Специфика прецедентных феноменов в англоязычных научных текстах экономической тематики // Вопр. когнитивной лингвистики. 2007. № 2.
Чернявская В.Е. Некоторые текстообра-зующие факторы научно-критического текста. Акмола, 1995.
Чернявская В.Е. Научный текст и его филологическая интерпретация: учеб. пособие к спецкурсу. СПб.: Изд-во Санкт-Петерб. гос. ун-та экономики и финансов, 2002.
Шпербер Д., Уилсон Д. Релевантность // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII. М.: Прогресс, 1988. С. 212-233.
Genette G. Palimpsestes: La literature au second degre? Paris, 1982.
Список использованных источников
Борисов Е.Ф. Экономическая теория. М.: Юристъ, 1997.
Камаев В.Д. Экономическая теория: М.: Гуманит. издат. центр ВЛАДОС, 1998.
Чепурин М.Н. Курс экономической теории. 4-е изд., доп. и перераб. Киров: «АСА», 1999.
Begg D., Fisher S., Dornbush R. Economics. London: Mc Graw Hill Book Company 1997.
Hyman D.N. Economics Boston MA: IRWIN,
1992.
E.A. Bocharnikova
THE PROBLEMS OF CLASSIFICATION OF INTERTEXTUAL INCLUSIONS
IN THE SCIENTIFIC TEXTS
The article deals with the problems concerning the classification and determination of intertextual inclusions. The author reveals the linguistic nature of the analyzed phenomena and dwells on the specificity of the use of the intertextual inclusions in different types of texts. The authors attempt to classify the intertextual inclusions found in the scientific English and Russian texts on economy is as well presented in the article.
Key words: intertextuality, scientific text, precedent phenomenon, economics, cognitive.
