CC BY
224
Вестник Челябинского государственного университета. 2010. № 13 (194).
Филология. Искусствоведение. Вып. 43. С. 34-38.
ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТЬ ИМЁН СОБСТВЕННЫХ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ЖАНРА ФЭНТЕЗИ
В данной статье рассматривается интертекстуальность имён персонажей в циклах произведениях жанра фэнтези Дж. Р. Толкиена и Дж. Роулинг. Интертекстуальность объединяет циклы фэнтези в единое текстовое пространство, где персонажи и их имена собственные являются важными конституэнтами. Определение типа интертекстуальности важно для выявления её роли в создании этого пространства.
Ключевые слова: интертекстуальность; персонаж; имя собственное, текстообразование; единое текстовое пространство; аномальный художественный мир; фэнтези.
В данной статье анализируется интертекстуальность при создании имён собственных в произведениях жанра фэнтези. На основе определения интертекстуальности Н. В. Петровой (интертекстуальность - это формообразующие и смыслообразующие взаимодействия различного вида дискурсов, вербальных и невербальных текстов) [5. С. 66] было сформулировано более узкое определение интертекстуальности. Под интертекстуальностью в данной статье понимаются взаимодействия различного рода вербальных текстов и средств кодирования, где кодирование - система знаков в художественном произведении, обладающая имплицитным смыслом. К жанру фэнтези относятся произведения, изображающие вымышленные события, в которых главную роль играет иррациональное, мистическое начало и мир, существование которых нельзя объяснить логически [2. С. 190]. С. Н. Плотниковой был выработан концептуальный стандарт данного жанра -концепт ‘аномальный художественный мир’ [6. С. 272]. Таким образом, произведение может считаться принадлежащим к жанру фэнтези, только если оно соответствует данному концептуальному стандарту. Единство произведений рассматриваемого жанра, по нашему мнению, обеспечивается интертекстуальностью, объединяющей циклы произведений Дж. Р. Толкиена и Дж. Роулинг в единую инвариантную систему и создающей единое текстовое пространство. Под единым текстовым пространством произведений жанра фэнтези нами понимается единство различного вида вербальных текстов, имеющих единый когнитивный концептуальный стандарт жанра ‘аномальный художественный мир’. Произведения Дж. Р. Толкиена и Дж. Роулинг
рассматриваются как обладающие этим концептуальным стандартом.
Основой единого мира фэнтези является то, что авторы опираются на мифы, легенды, эпос, элементы культуры определённого народа. Для Дж. Р. Толкиена характерно использование элементов скандинавской и германской культуры, а для Дж. Роулинг - греко-римской. Так, например, большинство имен персонажей произведений Дж. Р. Толкиена восходят к древнегерманским корням, а имена персонажей цикла Дж. Роулинг - к римским и латинским. Персонажи рассматриваемых циклов, обладающие подобными именами и фамилиями, являются носителями черт, свойственных этимологии и историческим носителям этих имён. Это обеспечивается интертекстуальностью, анализу которой посвящена данная статья.
Рассмотрим имена некоторых персонажей из цикла произведений Дж. Роулинг о Гарри Потере. Один из волшебников, принадлежащих к силам Зла, Люциус Малфой (Lucius Malfoy), носит имя, созвучное родовому имени многих известных представителей Римской аристократии и знати [3. C. 601]: Апулей Луций (Lucius Apuleius) - известный писатель, автор произведения «Золотой осёл» [19. Vol. 1. P. 497]; Луций Квинтий (Lucius Quinctius Cincinnati) - древнеримский аристократ и политик [7. C. 240]; Брут Луций Юний (Lucius Iunius Brutus) - один из основателей Римской республики, сенатор [19. Vol. 1. P. 497]. Люциус Малфой принадлежит к волшебникам «голубых кровей», отличающихся своей аристократичностью и гордящихся чистотой крови: “You’ll soon find out some wizarding families are much better than others, Potter” [14. C. 40].
В данном примере при помощи местоимения some и сравнительной конструкции much better than подчёркивается избранность чистокровных волшебников, их превосходство над другими членами общества.
Чистокровные волшебники, как правило. являются представителями древних родов, они богаты, и это позволяет им владеть домашним эльфом: “... whoever owns him [house-elf] will be an old wizarding family, and they’ll be rich’ [15. C. 11].
Семьи чистокровных волшебников вследствие желания сохранить чистоту крови тесно связаны родственными связями с другими чистокровными волшебниками: “The pure-blood families are all interrelated’’ [16. C. 50].
Кроме семантики аристократичности, имя данного персонажа также созвучно имени падшего ангела Lucifer (Люцифер), обозначающего «несущий свет» [3. C. 601]. Впервые появившись в латинском варианте Библии Вульгате в переводе Иеронима в книге пророка Исаии в 14 главе 12 стихе, имя Lucifer стало нарицательным по отношению к образу дьявола [21. C. 255]. Эта вторичная коннотация выявляется при анализе описания поступков персонажа и отношения к другим волшебникам: “Yeh know what Lucius Malfoy’s like <...> threatened ‘em, I expect <...> an’ the executioner, Macnair, he’s an old pal o’ Malfoy’s...” [18. C. 117].
В данном примере при помощи сравнительной конструкции like и глагола threaten репрезентируется одно из свойств характера Люциуса Малфоя - способность давить на других персонажей, поскольку он занимает высокое положение в обществе. Также этот пример иллюстрирует круг общения персонажа - палач Макнейр является его старым приятелем he’s an old pal.
Следующий пример актуализирует изменение отношения Люциуса Малфоя при общении со своим хозяином, волшебником Тёмным Лордом: “My Lord, I was constantly on the alert”, came Lucius Malfoy’s voice swiftly from beneath the hood. «Had there been any sign from you, any whisper of your whereabouts, I would have been at your side immediately, nothing could have prevented me - » [17. C. 242].
Восхищение, преклонение и преданность Люциуса Малфоя здесь реализуется через обращение My Lord, наречия constantly, immediately, выражающие вечное и немедленное желание служить своему хозяину, а анафори-
ческий повтор вопросительного местоимения в выражениях any sign from you, any whisper of your whereabouts имплицирует желание выполнять его малейшие прихоти и нужды.
К волшебникам, не принадлежащим к последователям Тёмного Лорда, Люциус Малфой относится совсем по-другому: “It’s Longbottom, isn’t it?” sneered Lucius Malfoy. “Well, your grandmother is used to losing family members to our cause <...> your death will not come as a great shock” [17. C. 349].
Здесь при помощи глагола sneer и грамматической конструкции used to вербализуется пренебрежительное и ироническое отношение персонажа к тому, что родители одного из учеников в прошлом были убиты в схватке со злыми силами. Здесь же он выражает свое мнение, что смерть этого ученика не окажется большим потрясением - great shock - для его бабушки. Также в этом примере эксплицируется отождествление Люциуса Малфоя с силами зла при помощи личного местоимения our в словосочетании to our cause.
Проанализируем фамилию данного персонажа. Фамилия Malfoy восходит к латинскому существительному с отрицательной коннотацией - maleficus (злодей) [4. C. 50]. Вышерассмотренные лингвистические средства, используемые при описании данного персонажа, соответствуют этимологии его фамилии и помогают выразить его истинную природу.
Рассмотрим ещё один пример. В книге «Гарри Поттер и Орден Феникса» в повествование вводится новый персонаж - министр Магии Корнелиус Фадж (Cornelius Fudge). Имя Cornelius, согласно Латинско-русскому словарю, является известным римским родовым именем [3. C. 267], обладатели которого занимали высокое положение в древнеримском обществе, как, например, проконсул провинции Азия, один и виднейших римских аристократов Корнелий Тацит [10] и римский историк Корнелий Непот [9].
Приведём примеры: “When Cornelius
Fudge, the Minister of Magic himself, arrived, <...>, whom [Harry Potter] Cornelius Fudge had greeted like an old friend” [18. C. 37]; “In the very middle of the front row sat Cornelius Fudge, the Minister of Magic. Fudge was a portly man who often sported a lime-green bowler hat, though today he had dispensed with it; he had dispensed, too, with the indulgent smile he had once worn when he spoke to Harry” [17. C. 60].
Анализируя описание внешнего вида министра Магии, можно обнаружить определённую двойственность. С одной стороны, лингвистические средства, такие как определённый артикль the перед словосочетанием the Minister of Magic, возвратное местоимение himself, эпитеты portly, indulgent репрезентируют исключительное положение персонажа, связанное с занимаемой им должностью, но, с другой стороны, лимонно-зелёный цвет шляпы министра наводит читателя на мысль о несоответствии данного героя произведения занимаемой им высокой должности.
Действия Корнелиуса Фаджа асимметричны его «аристократичному» имени: “Fudge looked as though someone had just swung a heavy weight into his face. Dazed and blinking, he stared back at Dumbledore as if he couldn’t quite believe what he had just heard. He began to sputter, still goggling at Dumbledore” [17. C. 262].
Вербализируя внешность персонажа, автор неоднократно использует причастия blinking и goggling, которые не характерны для описания сильных мира сего, но подобный сниженный стиль здесь репрезентирует истинное отношение других героев к министру Магии, дополняя это описание сравнительной конструкцией с лексикой сниженного стиля as though someone had just swung a heavy weight into his face.
В следующем примере автор использует ещё более выразительные средства: “Fudge goggled worse than ever; his mouth was open and his round face grew pinker under his rumpled grey hair” [17. C. 357].
Здесь мы опять встречаем просторечный глагол goggle, а использование сравнительной структуры worse than ever демонстрирует обычное неприятие физической особенности персонажа, которая в определённый момент стала и вовсе отвратительной. Также автором в рамках этого примера представляется выразительное описание внешности персонажа - round face grew pinker under his rumpled grey hair - репрезентирующее особенности его внешности и характера, такие как неопрятность и вспыльчивость.
Анализ лингвистических терминов, используемых при описании данного персонажа, показал, что они асимметричны семантике его имени и больше соответствуют значению его фамилии. Фамилия Корнелиуса Фаджа “Fudge” созвучна английскому глаголу
to fudge “to avoid making a clear and definite decision, distinction or statement” [11. C. 587]. Согласно этимологическому словарю «An Etymological Dictionary of the English Language», этот глагол имел значение «to wrap carelessly» [18. C. 207].
Анализ имён собственных и фамилий персонажей цикла Дж. Роулинг показал, что референтная интертекстуальность, являясь типом интертекстуальности, создаваемой при участии текста реально существующей или существовавшей культуры [5. C. 193], формирует единое текстовое пространство рассматриваемых произведений и элементов грекоримской культуры посредством именных интекстов. Референтная интертекстуальность здесь характеризуется также и лингвистическими средствами, репрезентирующими ин-тексты соответственно их использованию в реальном культурно-историческом контексте Древнего Рима.
Однако при анализе имён собственных персонажей мы выявили, что большая часть лингвистических средств репрезентирует их с отрицательной стороны. В этом заключается эффект обманутого ожидания и особенность репрезентации образов персонажей, занимающих ответственные политические посты в аномальном художественном мире произведений Дж. Роулинг. С одной стороны, референтная интертекстуальность имён отсылает читателя к знатным представителям Рима и у читателя появляется ожидание, что персонажи, имеющие имена, созвучные римским, будут обладать аристократичностью происхождения, достоинством, честностью и отвагой - т. е. качествами характера, ожидаемыми от представителей римской аристократии. Этимологический анализ фамилий персонажей и лингвистические средства, при помощи которых описываются действия героев, не соответствуют этому ожиданию и характеризуют персонажей как злых, трусливых, нерешительных, нечестных. Подобная асимметрия характерна только для репрезентации персонажей, занимающих высокие политические посты в цикле произведений о Гарри Поттере.
Рассмотрим интертекстуальность имен собственных произведений Дж. Р. Толкиена “Hobbit, or There and Back Again”, “The Lord of the Rings”. Эти произведения являются частью единого текстового пространства, включающего в себя элементы эпосов «Беовульф»,
скандинавских «Эдд» и английского фольклора посредством интерсубъектной интертекстуальности. Под интерсубъектной интертекстуальностью Н. В. Петрова понимает вид интертекстуальности, создаваемый из цитат произведений разных авторов [5. C. 187]. Причём этот вид интертекстуальности используется автором и в тех случаях, когда в качестве прототекстов рассматриваются тексты без авторов [там же]. По нашему мнению, тексты эпосов «Беовульф», «Большая» и «Малая Эдда», а также элементы английского фольклора можно отнести к подобного рода вербальным текстам, поскольку их авторство с течением времени было утрачено и до современного читателя дошли только сами тексты произведений.
Именной интекст главного героя «Властелина колец» Фродо Бэггинса (Frodo Baggins) является примером интерсубъектной интертекстуальности, поскольку его имя созвучно имени одного из германских королей Фроды, упоминающемся в эпосе “Beowulf”: “Sio gehaten is, geong, goldhroden, gladum suna Frodan” [8. P. 2030].
В данном примере при помощи дескриптивного эпитета gladum актуализируется принадлежность Фроды к королевской семье, поскольку подобное описание характерно для репрезентации образа короля в древних эпосах.
Н. Э. Арутюнян проводит параллель между персонажем Дж. Толкиена Фродо и шведским королём Фроди, о котором рассказывается в «Саге об инглингах» [1. С. 3].
Поскольку, кроме эпосов «Беовульф» и «Саги об инглингах», не имеется достоверных источников, подтверждающих реальное существование германского короля Фроды, мы отнесли именной интекст «Фродо» к интерсубъектной, а не к референтной интертекстуальности, поскольку референтная интертекстуальность объединяет интексты с элементами реально существовавшей культуры, а интерсубъектная - с цитатами из произведений.
Лингвистические средства, используемые для репрезентации героя Фродо Бэггинса, характеризуют данного персонажа как нового героя нового жанра. Образ нового героя Фродо Бэггинса не характерен для традиционного образа героя: он не красив, не обладает выдающейся физической силой, хотя немного отличается от других хоббитов ростом и бо-
лее светлым цветом лица: “.a stout little fellow with red cheeks, this one is taller than some and fairer than most, and he has a cleft in his chin: perky chap with a bright eye” [20. P. 109].
Отличительной характеристикой Фродо является не его внешность, а искренность и сила духа. Искренность героя проявляется, в первую очередь, в оценке своей физической слабости: “But I feel very small, and very uprooted, and well-desperate. The Enemy is so strong and terrible” [20. C. 40].
Противопоставление антонимов здесь объективизирует слабость и отчаянье персонажа перед силой и мощью врага. В первом случае при помощи повторения интенсифи-катора very и качественных прилагательных small, uprooted, desperate репрезентируется чрезмерная слабость и отчаяние персонажа. Противопоставляя Фродо врагу при помощи метонимического олицетворения Enemy, демонстрирующего силу и власть этого врага, автор использует сравнительный союз so, антонимы strong и terrible. Данная антитеза демонстрирует способность персонажа оценивать свои силы и силы противника.
Возможно, именно по этой причине Фродо не хочет брать на себя ответственность за кольцо, и соглашается «временно» быть его Хранителем: “But I hope that you may find some other better keeper soon. But in the meanwhile it seems that I am a danger, a danger to all that live near me. I cannot keep the Ring and stay here [20. C. 40].
Данное высказывание в целом актуализирует нерешительность и неуверенность персонажа в своей избранности, способности справиться с заданием. Но, осознавая свою слабость, герой находит в себе силы выполнить задание.
В решающем поединке Фродо выходит один на один - но не с чудовищем, а с самим собой: “I have come”, he said. “But I do not choose now to do what I came to do. I will not do this deed. The Ring is mine!” [20. C. 579].
Кольцо овладевает Фродо, сейчас он осознаёт свою власть и избранность, это репрезентируется путём повтора личного местоимения I и употребления притяжательного местоимения mine при описании факта владения кольцом.
Победив себя и не овладев кольцом, Фродо опять становится прежним - добрым, спокойным и великодушным: “And there was Frodo, pale and worn, and yet himself again; and in his
eyes there was peace now, neither, nor madness, nor any fear [20. C. 580].
Структура there was возвращает читателя к образу прежнего Фродо - настоящего героя, а повторение сравнительной отрицательной конструкции neither ... nor вместе с существительными fear, madness, и выражения strain of will, вызывающими отрицательные коннотации, противопоставляет образ Фродо, находящегося под властью кольца.
Исследовав имена собственные некоторых персонажей произведений жанра фэнтези Дж. Р. Толкиена и Дж. Роулинг, мы выявили, что они являются частью единого текстового пространства, куда входят произведения фэнтези, элементы реальной культуры Древнего Рима, библейский миф, германский и скандинавский эпосы. Единство этих разнородных элементов обеспечивается референтной и интерсубъектной интертекстуальностью, объединяющих именные интексты жанра фэнтези и их прототексты.
Список литературы
1. Арутюнян, Н. Э. Мифологические и эпические основы художественной системы «Властелина колец» Толкиена и их отражение в именах персонажей // Филология в системе современного университетского образования. Вып. 7. М., 2004. С. 194-199.
2. Белокурова, С. П. Словарь литературоведческих терминов. СПб. : Паритет, 2007. 320 с.
3. Латинско-русский словарь. М. : Рус. яз., 1976. 1096 с.
4. Мирошенкова, В. И. Lingua Latina : учеб. для вузов / В. И. Мирошенкова, Н. А. Федоров. М. : Флинта : Наука, 2005. 205 с.
5. Петрова, Н. В. Интертекстуальность как общий механизм текстообразования англоамериканского рассказа. Иркутск : ИГЛУ,
2004. 243 с.
6. Плотникова, С. Н. Концептуальный стандарт жанра фэнтези // Жанры речи : сб. науч. ст. Вып. 4. Жанр и концепт. Саратов,
2005. С. 262-272.
7. Утченко, С. Л. Хрестоматия по истории Древнего Рима. М. : Изд-во соц.-экон. лит., 1962. 674 с.
8. Beowulf. URL : www.andrey.tsx.org/be-owulf.html.
9. Cornelius Nepos. URL : wikipedia.org/ wiki/корнелий _непот.
10. Cornelius Tacitus. URL : www.peoples. ru/science/history/tacitus.
11. English Language dictionary. England : Obllins, ELTD, 1991. 1703 p.
12. An Etymological dictionary of the English Language. Oxford : Clarendon Press, 1910. 780 p. (EDEL)
13. Oxford Coincise Dictionary of English Etymology. Oxford : Oxford Univ. Press, 2003. 60 p.
14. Rowlng, J. K. Harry Potter and the Chamber of Secrets. Bloomsbury, 1998. 256 p.
15. Rowlng, J. K. Harry Potter and the Goblet of Fire. Bloomsbury Publishing PLC, 2001. 800 p.
16. Rowlng, J. K. Harry Potter and the Philosopher’s Stone. Bloomsbury Publishing PLC, 2000. 336 p.
17. Rowlng, J. K. Harry Potter and the Prisoner of Azkaban. Scholastic Inc., 2001. 561 p.
18. Rowlng, J. K. Harry Potter and the Order of Phoenix. Bloomsbury Publishing PLC, 2004. 768 p.
19. The New Encyclopedia Britannica. The Univ. of Chicago : Encyclopedia Britannica, inc., 2007. 3200 p.
20. Tolkien, J. R. R. The Lord of the Rings. URL : www.tolkien.ru/lord_of_the_rings.html.
21. Vulgata. URL : www.nail-helgi.front.ru/ bible.html.
