CC BY
57
15. Там же. S. 284, 384.
16. Там же. S. 320.
17. Там же. S. 214.
18. Там же. S. 14.
19. Там же. S. 212.
20. Там же. S. 181.
21. Там же. S. 145.
22. Там же. S. 147, 210, 345, 419.
23. Там же. S. 19, 120, 308.
24. Там же. S. 28, 104, 289, 386.
25. Там же. S. 26. 149-150, 153-155.
26. Там же. S. 62, 99, 149.
27. Там же. S. 312.
28. Там же. S. 102, 109.
29. Там же. S. 97, 109, 113.
30. Там же. S. 113-114.
31. Там же. S. 109.
32. Там же. S. 59.
33. Там же. S. 109.
34. Там же. S. 81, 113.
35. Там же. S. 125.
36. Там же. S. 44, 133.
37. Там же. S. 26, 44, 149-150, 153-155.
38. Там же. S. 54, 472.
39. Там же. S. 160-161.
40. Там же. S. 36, 472.
41. Сафрански Р. Гофман. М., 2005. С. 340.
42. Hoffmann E. T. A. Lebensansichten des Katers Murr. S. 472.
43. Клингеман А. Листки из путевого дневника // Гофман Э. Т. А. Жизнь и творчество. Письма, высказывания, документы. М., 1987. С. 336.
44. Hoffmann E. T. A. Lebensansichten des Katers
Murr. S. 9.
45. Там же. S. 9.
46. Там же. S. 166.
47. Там же. S. 26, 220-221, 357, 485.
48. Там же. S. 82, 149-150, 226.
49. Там же. S. 82, 149-150.
50. Там же. S. 149-150
51. Там же. S. 288.
52. Там же. S. 149-150, 153.
53. Там же. S. 460.
54. Там же. S. 82, 85, 225.
55. Там же. S. 82, 85.
56. Там же. S. 85.
57. Там же. S. 85.
58. Там же. S. 155.
59. Там же. S. 155-156.
60. Там же. S. 82, 149, 153.
61. Там же. S. 82.
62. Там же. S. 155.
63. Там же. S. 225.
64. Там же. S. 111.
65. Там же. S. 154-155.
УДК 821.112.2
Е. Р. Иванова
ИНТЕРПРЕТАЦИЯ СКАЗОЧНОГО СЮЖЕТА В НОВЕЛЛЕ Э. МЕРИКЕ «КЛАД»
Статья посвящена анализу лирического творчества немецкого поэта и писателя Эдуарда Мерике. Его проза рассматривается в контексте литературного течения бидермейер, эстетика которого акцентирует внимание на бытовых деталях, обыденности, утверждая культ семьи, дома, малого круга бытия.
Lyrical works of the German poet and writer Edward Merike are analysed in this article. The author considers his prose heritage in the context of the Biedermeier literary trend, whose aesthetics attracts attention to everyday life, confirming the worship of domestic, family values.
Ключевые слова: немецкая литература, литературное течение, бидермейер, предметный мир, сказка.
Keywords: German literature, literary trend, Biedermeier, substantial world, fairy tale.
О творчестве Э. Мерике (1804-1875) до сих пор высказываются разные суждения. Долгое время исследователи рассматривали его в контексте романтической литературы как образец «швабской школы» (Г. Гейне [1], X. Майнк [2], Г. Мейер [3]). Несколько шире, но все же не выходя за рамки романтической литературы, интерпретируют творчество Э. Мерике Р. В. Френкель [4], Л. Г. Малышева [5], К. Бетхер [6], С. В. Тураев [7], Г. Н. Теряева [8], Е. К. Петрив-няя [9], А. В. Лифанова [10]. Однако в этом очевиден определенный анахронизм: первые поэтические произведения Мерике были написаны примерно в 1820-е гг., а расцвет творчества приходится на 40-50-е гг. XIX в., когда романтизм окончательно исчерпал себя. Бесспорно, что отдельные романтические черты присущи творчеству Э. Мерике, поскольку он воспитывался и рос как поэт на образцах романтической литературы, но они не стали доминирующими в его художественном мире, а порой обретали совершенно иной смысл и значение. В интерпретации художественного наследия писателя достаточно часто Мери-ке сравнивают с И. В. Гете, отмечая те черты, которые позволяют говорить о сходстве этих авторов - от идейной направленности творчества до конкретных образов (К. Мияхита [11], Г. Граеве-нитц [12], X. Е. Хольтхузен [13] и др.).
В связи с возросшим в последнее время интересом к бидермейеру все чаще звучат мнения о том, что творчество Э. Мерике воплотило черты именно этого литературного течения. Положение его творчества, как пишет С. Клейн [14],
© Иванова Е. Р., 2011
Е. Р. Иванова. Интерпретация сказочного сюжета 6 новелле Э. Мерике «Клад»
«между романтизмом и реализмом» дает основания рассматривать его именно в связи с немецким литературным бидермейером. В более современных исследованиях Ф. Сенгле [15], X. Штайнметца [16], К. Херин [17], Й. Шмидта [18], Л. В. Полубояриновой [19] такой взгляд на творчество Мерике не подвергается сомнению, поскольку не оспаривается сам факт существования литературы бидермейера.
Говоря о творчестве Э. Мерике в целом, следует отметить, что его поэзия гораздо разнообразнее в тематическом и художественном плане, нежели проза, в которой традиции литературного бидермейера воплотились в большей мере. Исключение составляет, пожалуй, только роман Мерике «Художник Нольтен», который был задуман как своеобразный спор с гетевским «Вильгельмом Мейстером» и, опубликованный в 1832 г., подвергался различным переработкам вплоть до последних лет жизни писателя. Произведения Мерике со сказочным сюжетом предоставляют более убедительный материал для того, чтобы обозначить эстетические доминанты литературного бидермейера.
Одним из первых произведений Э. Мерике со сказочным сюжетом стал «Клад» („Der Schatz"). Он был опубликован в «Ежегоднике швабских поэтов и новеллистов» в 1832 г. В 1856 г., переиздавая произведение, писатель изменил его жанровое определение - «сказка» - и обозначил его как «новелла». Этот факт значим, поскольку во всех сказочных произведениях Мерике происходит разрушение сказочной стихии, возникает движение сюжета к реальности, что очень важно для общей картины литературного бидермейера. Существенный сказочный компонент позволяет исследователям подчеркивать его в жанровых обозначениях произведений писателя, используя понятия «сказочный рассказ» (Märchenerzählungen) или «новелла-сказка» (Novelle -Märchen). Не касаясь проблемы жанра, остановимся на устоявшемся в отечественном литературоведении обозначении произведений Мерике с доминирующим сказочным сюжетом как «сказочная новелла».
Основной целью анализа сказочной прозы Мерике является выявление черт, которые позволяют говорить о бидермейерском начале художественного мира писателя. Отметим, что авторы появившихся в последнее время работ о литературе бидермейера чаще всего упоминают в качестве его характерного примера именно прозу Э. Мерике (Ф. Сенгле, Й. Шмидт, X. Штай-нметц, Л. В. Полубояринова). Это не случайно.
Сюжет «Клада» строится на событиях из реальной и сказочной жизни. Надворный советник Франц Аброгаст рассказывает о своей молодости по просьбе обитателей гостиницы курортного
городка. В начале новеллы описание самой обычной сцены из жизни скучающих постояльцев настраивает на правдивое повествование. Все необычные события в жизни Аброгаста произошли с ним потому, что он был так называемым «пасхальным ребенком» (Osterkind), то есть родился в полдень в праздник Пасхи. Волшебный мотив чудесного рождения у Мерике заменяется мотивом религиозным. Именно это в дальнейшем определило судьбу молодого Франца Аброгаста. В день конфирмации он получил необычный подарок, принесенный неизвестной особой. Это была небольшая книжица, на титульном листе которой было написано: «Шкатулка с сокровищем, к пользе и благочестию юноши, который рожден как пасхальный ребенок, со ста советами, правилами общепринятой морали, с приложением для особых случаев для успешной торговли и поведения, правдиво составленный Доротеей Софией фон Р.» (Schatzkästlein, zu Nutz und Frommen eines Jünglingen, so als ein Osterkind geboren ward, in 100 Regeln allgemeiner Lehre, nebst einer Zugabe für sondere Fälle in Handel und Wandel; wahrhaftig abgefasset von Dorothea Sophia von R.). Показательно, что помощником и наставником юноши становится не волшебный предмет, а своеобразный свод житейских советов, следуя которым вкупе с нормами общепринятой морали, Франц должен стать счастливым. Эта книга становится главным советчиком для осиротевшего Аброгас-та.
Повзрослев, он становится ювелиром и получает важный заказ к бракосочетанию короля. Франц отправляется за границу, чтобы приобрести необходимые для работы драгоценные камни, но по дороге его обкрадывают. В отчаянии он вспоминает совет из книжицы: «Что на Гор-гориана будет украдено, то на Киприана вернется, не охоться за этим, не поднимай шума и, разумеется, будь спокоен». Сопоставив дни горго-рианского календаря, Франц успокаивается и, повинуясь этому указанию, ждет дальнейшего поворота событий. В отказе от активных действий, достаточно нетипичном для сказочного героя, проявляется характерная для бидермейе-ра пассивная созерцательность.
Повинуясь советам своего талисмана, явлениям природы, мистическим знакам, Аброгаст оказывается в заброшенном замке, где живет только семья смотрителя. Лицо юной Иозефы, племянницы смотрителя, кажется ему смутно знакомым. Иозефа рассказывает гостю известную в этих краях историю о госпоже Ирмель. Это вводит в повествование сказочный мотив.
Четыреста лет назад граф Файт женился на молодой красавице Ирмель. Во время свадебного пира он подарил ей большую золотую цепь, которую носили все предыдущие хозяйки фамиль-
ного замка. С этой цепью и связан сказочный сюжет новеллы, который во многом продолжает романтическую традицию в интерпретации темы золота, богатства. Получившая подарок Ирмель должна была стать добродетельной фрау Файт, но превратилась в жадную и злую повелительницу, для которой деньги стали дороже сына и супруга. Граф разорвал золотую цепь и бросил ее в реку, сказав, что до тех пор, пока звенья цепи не соединятся, душа Ирмель не найдет покоя. С тех пор на реке близ замка ночью появляется лодка, в которой сидит женщина и, склонившись за борт, пытается что-то вытащить из воды.
Однако история о золоте госпожи Ирмель и гибели ее души не становится идейным центром этой сказочной новеллы, как это характерно для романтических произведений. Герою Мерике золото необходимо, чтобы вернуть свое доброе имя, чтобы показать свое мастерство ювелира и прославиться как хорошему мастеру. Внимание смещается в область реальной, практической жизни. Другой смысл обретает и песенка госпожи Ирмель, схожая с той, что пела птица в новелле Л. Тика «Белокурый Экберт». Сравним их.
Waldeinsamkeit, Die mich erfreut, So morgen wie heut In ewiger Zeit, O wie mich freut Waldeinsamkeit [20].
Лесное уединение, Как радует оно меня, Сегодня и завтра, И всегда,
О, как приятно мне Лесное уединение.
Очевидно, что у Тика уединение несет в себе позитивный смысл. У Мерике оно обретает кардинально противоположный смысл.
In Einsamkeit, In Einsamkeit,
Da wächst ein Blümlein gerne, Heißt Reu und Leid... [21]
В одиночестве,
В одиночестве,
Там хорошо растет цветочек,
Который называется жалость и горе...
(Перевод наш. - Е. И.)
Во все фантастические мотивы у Мерике вторгаются житейские будни. Наиболее ярко своеобразие грани между сказочным и реальным миром в произведении Мерике проявляется в сце-
не, когда Аброгаст встречает в замке эльфа. Обращает на себя внимание обыденность ситуации, в которой происходит эта сцена. Франц захотел пить и спустился в кладовую рядом с кухней. Там на стене висела географическая карта, за которую и зацепился эльф. «[...] Вдруг совсем недалеко от меня явственно раздался тонкий голосок: "Эй! Земляк, посвети сюда, здесь совсем темно!" Я осмотрелся вокруг, голос раздался вновь. "Сюда! Будьте любезны". Я подношу свет совсем близко к карте и с удивлением вижу человечка, честное слово, мои дамы, величиной с финиковую косточку, а может, еще меньше! Конечно, это был эльф, хотя в одежде обыкновенного бюргера. [... ] Он висел, точнее, он даже стоял как приклеенный к карте, как раз у южной границы Голландии».
При всей «сказочности» эпизода очевидны тенденции к его разрушению. Во-первых, это подчеркнутая автором бюргерская одежда эльфа (der Kleidung nach ein simpler Bürgersmann), то есть волшебный персонаж внешне вполне похож на обыкновенного бюргера, только маленького роста. Более того, он сообщает Аброгасту, что много лет работал землемером (der Feldmesser) в королевстве эльфов, но потерял эту должность из-за чьих-то интриг. Мерике вносит в сказку реалии обыкновенной земной жизни: совершенно не сказочная должность потеряна в результате совершенно банальных козней. Во-вторых, в этом эпизоде происходит типичное для бидермейера изменение масштабов предметного мира: маленькое становится большим, и наоборот. Эльф «висит» у южной границы Голландии, недалеко от Па де Кале; рассматривая своего нового знакомого, Аброгаст «закрыл собой почти всю Францию и большую часть мирового океана» и т. п. Человек с его частными проблемами становится значительнее и больше, чем государства на карте мира. Вместе с тем происходит и обратное: желая помочь Францу вернуть украденные деньги, эльф показывает ему на той же карте место, где хранят свой клад, который пополняется за счет воровства и грабежа, его недруги - эльфы другого племени. «"-Да где же?" Он указал влево в верхний угол карты. Там были указаны, как обычно отмечают на старых Аугс-бургских листах, названия различных мест, определенные символы различных ремесел, циркуль и угольник, прислоненные к мощному стволу дуба, за которым виднелась часть ландшафта, долина с виноградником и тому подобное, на переднем плане сломанный виноградный плетень; все было, словно по трафарету, грубо раскрашено.
- Вы еще ничего не видите?
- Где же, к черту?
- Внизу в долине!
Е. Р. Иванова. Интерпретация сказочного сюжета в новелле Э. Мерике «Клад»
- Ни следа!
- Тогда Вы слепы, черт возьми!
Сейчас же мне показалось, будто ландшафт ожил, бледные краски стали яркими, все, казалось, стало расти и вытягиваться как по долготе, так и по широте; формы делались объемными и закруглялись, дуб зашумел на ветру, одновременно я услышал отдаленный шум, жужжание и звон смеющихся, ликующих, поющих голосков, доносящихся, очевидно, из глубины».
Как видно, граница между сказочным и реальным миром в произведении Мерике едва различима. Их контрастное противопоставление, характерное для романтической сказки, стирается, происходит взаимопроникновение этих двух сфер. При этом не столько сказка вторгается в реальность, сколько, наоборот, законы обыденной жизни оказываются действенными в сказочном мире. Ведь, в сущности, ничего волшебного в истории Абро-гаста не происходит, эльфы, с которыми он встретился, так же как и обыкновенные люди, ссорятся, занимаются хозяйством, пируют и даже воруют. Происходит разрушение изначальной сказочной атмосферы. Особенно ясно это видно в эпизоде, когда мучимый жаждой Аброгаст не выдержал и схватил бочонок с вином прямо со стола эльфов, за которыми наблюдал. «...Но теперь придворные уселись за стол, и я, увы, оказался тем, кто разрушил все это великолепие. Я, испытывая ужасную жажду, не мог удержаться от искушения протянуть руку в долину и взять большой, наполненный красным вином бочонок, который я, не обращая внимания на неистовый крик, раздавшийся в глубине, мигом выпил, как будто лишь осушил стакан. "Мы пропали!" - крикнул землемер, сполз с дерева и исчез из виду».
Интересно, что в сказочном мире пасхальный ребенок также обладает особой силой. Аброгаст должен был разоблачить эльфов, которые спрятали цепь Ирмель, и тем самым прекратить кражи на дорогах. Отмеченный Богом земной ребенок, по мысли Мерике, везде будет носителем морали. Действительно, Франц, нарушив границу сказочного мира, разоблачает грабителей, возвращает свои украденные деньги. Более того, он находит разорванную цепь госпожи Ирмель и, будучи искусным ювелиром, соединяет ее, освободив таким образом душу несчастной от наложенного на нее проклятия. Но главным подарком для Аброгаста стала любовь Иозефы, в которой он узнал свою подругу детства. Это и есть главный «клад», который достался Францу, так как она не избалованная щеголиха, а порядочная домохозяйка. В финале читатель узнает, что его благодетельница София фон Рохен составила для него своеобразный гороскоп, потому что считала детей, появившихся в пасху, необычными. Предугадав судьбу Франца, она при-
готовила ему подарок - ювелирную мастерскую, в которой он и сделал важный заказ к свадьбе короля. Возникает невольная аналогия со сказкой Э. Т. А. Гофмана «Крошка Цахес», в которой волшебник дарит молодоженам кухню, в которой не пригорает жаркое, ожерелье для хорошего настроения и хорошую погоду в день стирки. Однако подарок в «Кладе» Мерике иного свойства: в мастерской необходимо работать, ничто само по себе, сказочным образом, в ней не произойдет. В этом нам также видится бидер-мейерский подход к пониманию мира: полагаясь на свои силы, можно жить скромно и безбедно.
Таким образом, в сказочной новелле Э. Ме-рике «Клад» происходит разрушение сказочного мотива, все «замыкается» на действительности. Помимо сюжетных перипетий реальность происходящего подтверждает и прием «рассказа в рассказе», когда слушатели Аброгаста подтверждают свое знакомство с Софией фон Рохен и вспоминают о раскопках клада, которые велись в местах, описанных надворным советником. Особое значение обретает предметный мир: изменяющаяся карта мира, наперсток, из которого сделал свое первое колечко Аброгаст, вращающийся дорожный указатель и др. Представление о нравственности связано в новелле с религиозной моралью, герои Мерике постоянно обращаются к Богу, просят его о помощи, действуют в соответствии с нормами христианства. Быть хорошим христианином - значит быть счастливым человеком, считает мать Аброгаста. Написанное в то время, когда романтизм уже окончательно исчерпал себя, произведение Э. Мерике отражает иные мировоззренческие позиции.
Примечания
1. Г. Гейне лишь упомянул Мерике в своей критической статье «Швабское зерцало» (1838), но этого стало достаточно для того, чтобы о поэте заговорили как о представителе швабской школы.
2. Maync H. Eduard Mörike. Sein Leben und Dichten. Stuttgart, 1927.
3. Meyer H. Eduard Mörike. Stuttgart, 1961.
4. Френкель Р. В. Мерике // История немецкой литературы: в 5 т. М.: Изд-во АН СССР. Т. 3. 17901848. М.: Наука, 1966. С. 273-275.
5. Там же.
6. Бетхер К. Немецкая литература между 1830 и 1895 годами // История немецкой литературы в 3 т. / под ред. А. С. Дмитриева; пер. с нем. М.: Радуга, 1986. С. 143-146.
7. Тураев С. В. Немецкая литература // История всемирной литературы: в 9 т. М.: Наука, 1989. Т. 6.
1989. С. 73.
8. Теряева Г. Н. Романтическая традиция в лирике Эдуарда Мерике: дис. ... канд. филол. наук. М.,
1990.
9. Петривняя Е. К. Немецкая романтическая баллада первой половины XIX в. (К. Брентано, Э. Мери-ке): дисс. . канд. филол. наук. Н. Новгород, 1999.
10. Лифанова А. В. Художественный мир стихотворений Эдуарда Мерике: дис. ... канд. филол. наук. М., 2002.
11. Miyashita K. Mörikes Verhältnis zu seinen Zeitgenossen. Bern; Fr. a. M., 1971. S. 54.
12. Graevenitz G. V. Eduard Mörike. Tübingen, 1978.
13. Holthusen H. E. Eduard Mörike in selbst Zeugnissen und Bilddorumenten. Hamburg, 1971.
14. Klein S. Geschichte der deutschen Novelle von Goethe dis zur Gegenwart. Wiesbaden; 1956. S. 165.
15. Sengle F. Biedermeierzeit. Deutsche Literatur im Spannungsfeld zwischen Restauration und Revolution 1816-1848: in 3 Bd. 1972-1980.
16. Steinmetz H. Eduard Mörikes Erzählung // Eduard Mörike. Darmstadt, 1975.
17. Herin C.V. Biedermeier // Geschichte der deutschen Lyrik. Stuttgart, 1983. S. 185.
18. Шмидт Й. Новелла Эдуарда Мерике «Моцарт на пути в Прагу» // Немецкая литература между романтизмом и реализмом. 1830-1870. СПб.: Изд-во «Бельведер», 2003.
19. Полубояринова Л. Н. Литература эпохи Реставрации (1815-1848 годы) // История западноевропейской литературы. XIX век: Германия, Австрия, Швейцария / под ред. А. Г. Березиной. СПб.: Изд-во филол. фак-та; М.: Изд. центр «Академия», 2005. С. 80-84.
20. Tieck L. Der blonde Eckbert // Meister des Märchens. Lpz., 1909. S. 36.
21. Mörike E. Gesammelte Werke: in 2 bd. Stuttgart. 1957. Bd. 2. S. 352.
УДК 821.111-312.6
И. А. Елисеева
ОСОБЕННОСТИ ДОКУМЕНТАЛЬНОГО И АВТОБИОГРАФИЧЕСКОГО НАЧАЛА В РОМАНАХ Э. БРОНТЕ
Статья посвящена изучению творчества Э. Брон-те в контексте развития английского документального романа в конце XVIII - начале XIX в. В статье автор выделяет характерные черты, особенности, присущие документальной литературе, с целью понимания специфики произведений Э. Бронте.
The article deals with the works of A. Bront§ in the aspect of the development of documentary novel at the end of the XVIII and the beginning of the XIX century. In this article the author reveals the features characterising documentary literature in order to understand the specificity of A. Bront§"s works.
Ключевые слова: документализм, мемуары, автобиография.
Keywords. documentalism, memoirs, autobiography.
Наследие Э. Бронте, представленное ее поэтическими творениями и двумя произведениями «Агнес Грей» и «Незнакомка из Уайлфелл-Хол-ла», нельзя назвать внушительным. Отличительной особенностью ее трудов явилась особая манера изложения Энн, которую вполне можно
© Елисеева И. А., 2011
соотнести с исповедью, острым желанием высказаться и надеждой быть услышанной и понятой читателем. Оба романа писательницы, «Аг-нес Грей» и «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла», правдиво и искренне освещают жизнь, мечты, переживания, опыт Бронте. Совершенно очевидно, что в основе обоих произведений Энн лежит ее собственная жизнь. Безусловно, нельзя подводить ее творчество под общие рамки автобиографических романов, ибо ее наследие представляет собой нечто иное, что нам необходимо изучить.
Для более глубокого понимания специфики документальной литературы целесообразно обратиться к понятиям и терминологии, истолковывающим ее. Как вид художественной литературы документализм представляет собой достоверное отображение подлинных фактов и событий. Изучением художественной прозы, которая исследует исторические события и явления, занимались такие видные ученые, как П. В. Пали-евский, О. А. Овчаренко, Л. Ф. Луцевич, Т. М. Ко-лядич и другие. В западном литературоведении этому вопросу уделяли значительное внимание У. Шумакер (W. Shumaker), Дж. Старр (G. A. Starr), Т. Барнс (Th. Barnes), Дж. Моррис (J. N. Morris), С. Пэтридз (C. A. Patrides), П. Дэлэни (P. Delany). Интересно отметить, что, несмотря на неиссяка-ющий интерес к этому вопросу, в зарубежной и отечественной науке нет однозначного определения этого понятия. Зарождение этого феномена происходило в течение долгого времени, однако как вид художественной литературы он сформировался во второй половине XIX в. и, будучи относительно новым и развивающимся явлением, все еще требует тщательного анализа и изучения.
На протяжении всех этих лет существовали различные термины, определяющие этот вид художественной прозы: «литература факта», «документальная литература», под которой подразумевают очерки, реже произведения других жанров, содержанием которых являются реальные и характерные явления, события, лица. Документальная литература, как правило, включает публицистическую оценку автора, «литературное начало» и, наконец, «(литературный) докумен-тализм». Большинство литературоведческих словарей не дают определения понятию «докумен-тализм», трактуя при этом содержание жанров с документальной основой: очерка, автобиографии, мемуарной литературы, записок, хроники, в том числе и семейной, репортажа, дневников - иногда совершенно по-разному. Так, краткий словарь литературоведческих терминов под ред. Л. И. Тимофеева, С. В. Тураева дает такое толкование: «Мемуарная литература - художественная автобиография в узком смысле, рассказ о личной
