CC BY
41
УДК: 82.01
ББК: 83.3 (2 Рос = Нем)
Теряева Г.Н., Шатрова Т.И., Барулина Л.Б., Горюнова Е.М.
ПОЭТ И ЕГО ТВОРЧЕСТВО. НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ ЛИРИКИ
ЭДУАРДА МЁРИКЕ
Teryaeva G.N., Shatrova T.I., Barulina L.B., Goryunova E.M.
THE POET AND HIS WORK. SOME FEATURES OF THE GENRE IN THE LYRICS
OF EDUARD MORIKE
Ключевые слова: романтическая традиция, ролевая лирика, лирика переживаний, мотив колебания, двоемирие, бидермейер, пейзажная лирика, концепция «ночи», концепция «сумерек».
Keywords: romantic tradition, role lyrics, lyrics of emotional experiences, motive of hesitation, bi-worldness, biedermeier, pastoral poetry, the concept of "night", the concept of "twilight."
Аннотация: статья посвящена творчеству швабского поэта 19 века Эдуарда Мёрике. Творчество писателя приходится на первую половину 19 века, когда в литературном процессе Германии были представлены несколько направлений: творчество Гете - Просвещение, поздний романтизм и зарождающийся реализм 19 века. В статье анализируются отдельнъю стихотворения поэта, в которых наиболее ярко выражено его отношение к процессу творчества и к жизни, подчеркивается влияние романтической традиции на поэзию Э. Мёрике и указъюается на особенности его индивидуального поэтического стиля.
Abstract: the article is devoted to the works of the Swabian poet of the 19th century Eduard Morike . His literary activity takes place in the first half of the 19th century, when a few schools in the literary process in Germany were presented: Goethe's work - the Enlightenment, late romanticism and emerging realism of the19th century. The article analyzes some poems of the poet, in which his attitude to the creativity action and life is most clearly expressed, it emphasizes the influence of the romantic tradition of EMorike poetry and the peculiarities of his individual poetic style are pointed out.
Творчество швабский поэта Эдуарда Мёрике (1804-1875 гг.) приходится на переломный период развития немецкой литературы (20-30 годы 19 века), когда в культурном процессе Германии выделяются сразу несколько направлений: позднее Просвещение (до 1832 года -смерть Гёте), романтизм и первые элементы зарождающегося реализма 19 века. Поэтому творчество Э. Мёрике, безусловно, должно было испытывать на себе воздействие всех трех течений.
В лирике Э. Мёрике невозможно провести четкие границы, отделяющие тематически единую группу стихотворений от другой, так как, несмотря на одну доминирующую проблему того или иного лирического произведения, в нем затрагиваются еще несколько не менее важных вопросов. Поэтому для того, чтобы рассмотреть вопрос, каким было отношение Э. Мё-рике к поэтическому творчеству, чем руководствовался писатель при создании своих художественных произведений и как вопросы творчества рассматриваются в его лирических стихотворениях, нужно обратиться и к пейзажной, и к любовной лирике поэта.
Только на лоне природы привычные для
человеческого слуха слова вдруг сплетаются в сознании Э. Мёрике в стихи, а знакомые образы (ветер, деревья, ночь, день и т.д.) превращаются в сказочных героев. Природа Швабии была для Э. Мёрике тем целебным источником, который не столько утолял жажду жизни, сколько помогал жить среди постоянных разочарований, неудач и потерь.
В 1828 году 24-летний Э. Мёрике в письме к Л. Бауеру признавался: «Ах, любовь и дружба, да, почти каждое наслаждение сердца я болезненно таю в себе с тех пор, как я нахожусь в полном разладе со своим внешним существо-ванием»1.
С юношеских лет Э. Мерике мучился от сознания жестокости и несоответствия между мыслями и стремлениями собственного сердца и теми возможностями, которые открывала для него и всех его современников реальная действительность, воплотившая в себе противоречия, обострившиеся в стране после 1794 года, как экономические, так и политические, что определило широкое распространение и развитие в 19 веке романтической эстетики. Романтическое
1 Morike E. Briefe. - Berlin, 1904. - S.607.
мировоззрение, позволяющее преодолеть границы реального и, хотя бы только в мечтах и грезах, возвыситься до желаемого идеала, способствовало тому, что для молодого поколения 19 века мир представлялся разделенным на две части: мир реальный, в котором они вынуждены были существовать, испытывая все его тяготы (как материальные, так и нравственные), и мир идеальный, который каждый создавал в своем воображении в соответствии с собственными представлениями о счастье, равноправии и благополучии (подобно сказке о стране «Орплид», сочиненной Э. Мёрике и Л. Бауэром в молодые годы).
Поэтому в течение всей своей жизни Э. Мёрике почти бессознательно отстаивал романтический принцип двоемирия, утверждая право на существование поэтического мира художника в мире реальном. Именно об этой романтической приверженности поэта шла речь в затянувшемся споре между поэтом Э. Мёрике и его друзьями детства: профессором эстетики Ф.Т. Фишером и Д.Ф. Штраусом.
Почти в каждом письме Ф.Т. Фишер требовал от своего друга: «Я так хотел бы получить от тебя драму! Или что-нибудь большое, эпическое, что восхитит мир своими грандиозными нравственными идеями! Я хотел бы попросить тебя заняться большим историческим материалом!» Но ответное послание поэта содержало одну и ту же фразу: «Я вновь написал кое-какие мелочи, среди них сказку нерифмованным стихом»1 .
Э. Мёрике не пытался, подобно некоторой части романтиков, искать свой поэтический мир где-то в далеком средневековье или чужих никому неведомый странах и уж тем более, несмотря на пастырский сан и полученное теологическое образование, не связывал его с идеализированной загробной жизнью, хотя тема смерти вошла в 50-е годы в его произведения. Но она носила характер предопределенности человеческой жизни и бренности всего живого.
Постоянное предпочтение Э. Мёрике внутренней, духовной жизни - жизни «внешней» (работа, общество и даже семья, брак Э. Мёрике с М. Шпет, заключенный в 1851 году, был несчастливым, но Э. Мёрике испытывал самые нежные отцовские чувства к своим детям), обусловило и жанровое своеобразие поэзии Э. Мёрике, проявившееся в частом обращении поэта к так называемой «ролевой лирике» или в обобщенном смысле - «лирике пере-
1 Barnouw D. Entzückte Anschaung. Sprache und Realität in der Lyrik Eduard Mörike. - München., 1971-S.24.
живаний» («Erlebnislyrik»), представляющей такую лирическую форму, в которой поэт свои собственные или вымышленные чувства и переживания высказывает от лица введенного в текст персонажа, подобно ролям в театре2.
«Ролевая лирика» своими корнями уходит в глубь веков, к средневековой поэтической традиции трубадуров и миннезингеров; обращается к национальному песенному фольклору, а именно, обрядовым, игровым и хороводным песням. Недаром понятие «ролевое стихотворение» заменяют термином «исторические песни»3. Таким образом, определяется род лирических произведений, рифма и мелодика которых создавались по образцу народной песни и были близки ей по звучанию. Позднее, с возникновением большого количества «ролевых стихотворений» по своей форме совершенно отличных от песни, стали говорить конкретно о «ролевом стихотворении», хотя сами поэты часто в заглавии определяли своё стихотворении как песня, например, «Schäfers Klagelied» Гёте, « Spinnerin Lied» Брентано, «Des Knaben Berglied» Уланда, «Jägerlied» Мёрике и другие, одновременно с этим они обозначали и лирического персонажа своего произведения, от лица которого будет вестись повествование (в названных стихотворениях - это пастух, пряха, мальчик, охотник или, например, невеста солдата в «Die Soldatenbraut» Э. Мёрике), что в значительной мере облегчает определение жанровой принадлежности того или иного произведения.
Иногда Э. Мёрике определяет лирических персонажей своих стихотворений не просто по их принадлежности к социальной группе (как в приведенных выше примерах) или наделяет их именами собственными (например, Агнес в одноименном стихотворении «Agnes», Машенька в «Maschinkas Lied», Эринна в «Erinna an Sappho»), а за основу принимается душевное состояние героя в момент его монолога, например, влюбленный в «Lied eines Verliebten», покинутая девушка «Das verlassene Mägdlein», обиженный «Der Beleidigte» и другие. В тех случаях, когда автор не дает в заглавии даже намека на форму стихотворения, она может быть выявлена из контекста (например, «Selbstgeständnis», «Ein Stündlein wohl vor Tag» Э. Мёрике).
Однако поэт может высказывать свои чувства и переживания не только с помощью лирического героя, но от своего собственного
2 Wilpert G. von. Sachwörterbuch der Literatur. -Stuttgart., 1979 - S.691.
3 Fortstreuter K. Das Rollengedicht // Zeitschrift für Ästhetik. - Stuttgart, 1928 - Bd.22 - S.17.
имени, или, облачаясь в маску, от лица введенного в текст лирического персонажа, как в «ролевом стихотворении». Но если в первом случае лирический субъект как бы «отделяется от поэта и живет собственной жизнью»\ то в последнем за маской героя прослеживается личность самого поэта. Различить оба случая весьма трудно, а порой вообще невозможно. Единственным ориентиром здесь может служить заглавие стихотворения.
Своего расцвета такой род лирики достиг в эпоху романтизма. Романтизм, с присущим ему субъективным переживанием мира, выдвинул на первый план проблему личности. Человек и прежде всего мир его чувств стали главным объектом изображения. В поэзии Л. Тика, К. Брентано, Й. Эйхендорфа, Л. Уланда представлены великолепные образцы «лирики переживаний». Немалую роль в развитии этого жанра сыграло творчество Гете. Э. Мёрике, младший современник немецких романтиков и страстный поклонник Гёте, подхватил и продолжил эту традицию в своем творчестве.
Поскольку понятие «ролевое стихотворение» является нейтральным (это неоднократно подчеркивает в своей диссертации «Das Rollengedicht als Ausdrucksform der romantischen Lyrik» В. Беккер), оно специально не относится ни к одному из лирических жанров: песне, балладе, оде, сонету, элегии, так сама по себе роль не может быть связана ни с одним из них2, то и в выборе тематики такие стихотворения не ограничиваются никакими рамками. Поэтому «ролевые стихотворения» можно встретить среди любовной и пейзажной лирики Э. Мёрике, среди стихотворений, посвященных вопросам поэтического творчества, в числе посвящений друзьям и близким и даже «Erinna an Sappho» содержит элементы ролевой лирики.
Для Э. Мёрике жанр «ролевой лирики» был универсальным. Обращаясь к такой стихотворной форме, изображая события от лица вымышленного персонажа, наделенного порой чертами самого автора, или полностью устраняясь от события, поэт стремился скрыть собственное отношение к происходящему, утаить подлинные чувства и мысли. «Ролевая лирика» была для Э. Мёрике не просто литературным жанром, а стилем жизни, отразившим его постоянное желание к уединению, к замыканию в своем собственном внутреннем мире; сложном и неоднозначном, проникнуть в который разре-
1 Scherer W. Poetik. - Berlin, 1888 - S. 244.
2 Becker W. Das Rollengedicht als Ausdrucksform der romantischen Lyrik. Diss. - Leipzig., 1950 -S.3-4.
шалось лишь самым близким друзьям. «Эта странная и уже тысячу раз мною проклятая черта», - писал Э. Мёрике в 1822 году В. Гартлаубу, - «представать перед другом или знакомым, которого я первый раз вижу или долгое время не видел (но который обо мне уже должен быть наслышан) в невыгодном для себя свете, мгновенно скрывая собственную сущность. Это уже так укоренилось во мне, что я надеваю эту маску почти бессознательно, не помогая тем самым никому из нас обоих, и менее всего себе самому»3. Поэтому на протяжении всей жизни поэт неоднократно обращался к этому роду лирики.
Поэзия Э. Мёрике была зеркалом его жизни, в котором отразились подлинные радости и страдания его души. Это был не «расцвеченный фейерверк, который слепит глаза меняющимися и перекрещивающимися огнями», и не «цветные мыльные пузыри фантазии»4, в чем обвиняли поэзию романтизма, и против чего боролись сами романтики, а истинная реальность, воплотившаяся в поэтических образах. Сказанные однажды Герресом в рецензии на «Волшебный рог мальчика» Арнима и Брентано слова, что «всегда только в обыкновенной жизни ищут правду, а в поэзии только видимость и красивую ложь, как раз наоборот, хорошая поэзия представляется нам абсолютно верной, а обычный ход вещей - огромным домом лжи и обмана...»5, можно с полным правом отнести к лирике Э. Мёрике, для которого любовь к родной природе, к национальному фольклору, внимательное и чуткое отношение к душевным переживаниям отдельного человека, присущие поэзии романтиков, составляли неотъемлемую часть собственного творчества.
Стремление к подражанию народной поэзии прослеживается во многих стихотворениях Э. Мёрике («Die Schwester», «Jung Volkers Lied» и другие), главной целью которого в этом случае было достижение эффекта подлинности. Мёрике неоднократно предлагал своим друзьям и близким установить авторское или народное происхождение какого-либо лирического произведения, подробно описывая при этом ситуацию, в которой была услышана та или иная песня.
То, что казалось в 30-40-е годы современникам Э. Мёрике странным и причудливым в его поэзии, а позднее выдавалось за элементы «бидермейера», по сути своей, осталось в поэзии Э. Мёрике от романтической традиции, в
3 Mönke E. Briefe. - Berlin, 1904 - S.542.
4 Литературные манифесты западноевропейских романтиков. - М., 1980. - С. 159.
5 Там же. - С. 156.
частности, от гейдельбергской школы.
Внешняя упрощенность понимания процесса творчества, отразившаяся во многих стихотворениях поэта, была всего лишь авторским приемом, за которым скрывается глубокое философское осмысление сущности поэзии, ее роли и значения в общественной и культурной жизни страны.
Изображая реальную жизнь, поэт думал не о том, насколько точно и правдиво он опишет ту или иную ситуацию, а насколько поэтичными будут его образы, насколько музыкальным будет его язык Э. Мёрике стремился сохранить в своих произведениях лирическое начало поэзии, которое в связи с уходом Гёте и большей части романтиков, в середине 19 века постепенно начало утрачивать свое значение, уступая место «голой» тенденциозности в произведениях младогерманцев.
Интересным представляется сопоставление следующих пяти стихотворений поэта, написанных в разные годы и различных по своей тематике, но прекрасно выражающих отношение швабского поэта как к жизни, так и к творчеству. Это: «Im Frühling» (1828), сонет «Zu viel» (1830), центральной темой которых является тема «любви»; «Verborgenheit» (1832) и «Trost» (1837), где речь идет о самых сокровенных переживаниях лирического героя, о его разладе с самим собой и окружающим миром; «Muse und Dichter» (1837), посвященное поэтическому творчеству.
Несмотря на жанровое и тематическое различие, все стихотворения связаны между собой единым настроением, воплотившимся в двух мотивах, присутствующих в каждом из названных лирических произведений. Это мотив, который можно обозначить, как «мотив колебания» или «неясного видения» («Wiegen und Wägen»), когда отсутствует четкое и ясное восприятие и отображение чувств, красок и звуков - весь мир представляется состоящим из полутонов. Поэтому излюбленным временем описания в стихотворениях Э. Мёрике были сумерки (Zwielicht, Dämmerung - «In golden grüner Zweige Dämmerung»), когда все предметы теряют свои дневные очертания и сливаются в одну единую массу или «неясное целое», как писал Новалис, критикуя поэзию Лессинга.
В стихотворениях Э. Мёрике мы читаем:...
Halb ist es Lust, halb ist es Klage; ...
(Im Frühling)
Es ist unbekantes Wehe;...
(Verborgenheit)
... O Herz, was hilft dein Wiegen und dein Wägen,.
(Zu vie l)
В каждом конкретном примере такая раздвоенность чувств лирического героя была вызвана различными причинами: воспоминаниями о прошлом, о незабываемых днях в стихотворении «Im Frühling»; душевным переживанием героя, обусловленным сознанием несоответствия между личными идеалами и реальной действительностью в «Verborgenheit» и муками любви - сонет «Zu viel».
Однако обычные человеческие чувства приобретают во всех трех лирических произведениях поэта несколько таинственный и даже мистический оттенок, который происходит от неясного, смутного душевного ощущения героев, которое, зная склонность Э. Мёрике ко всевозможным оккультным явлениям, может рассматриваться как результат воздействия на человека волшебных сил (как, например, в случае с поэтическим циклом «Перегрина») или быть обычным стилистическим приемом автора, когда, как писали основоположники романтической эстетики, «обычному» придается «таинственный вид, известному - достоинство неизвестного, конечному - видимость бесконечного»1, т.е. мир «романтизируется» (концепция романтизации мира Новалиса).
В лирике Э. Мёрике, как и во всем его творчестве, главное место отводится изображению простых и обычных истин, будь то переживания любви, встреча с детством, прогулки на лоне природы, жизнь и быт сельского пастыря или не совсем удачливого поэта, но они рассматриваются поэтом как вечные категории бытия.
Поэтому бывает весьма сложно однозначно определить художественный метод, которого придерживался Э. Мёрике в своем творчестве. С одной стороны, он остается верен романтическому принципу «романтизации» мира, а с другой, вполне может быть отнесен к представителям эпохи «бидермейера» (в данном случае следует воспользоваться этим не совсем точным определением художественного течения, характеризующегося приверженностью его последователей изображению всевозможных «милых и уютных» ландшафтов, ситуаций и даже чувств), к числу которых, благодаря простоте и незамысловатости сюжета и тематики лирических произведений, причисляют Э. Мёрике. Для того, чтобы разрешить сложившееся противоречие, необходимо обратить внимание на одну деталь в творческом процессе писателя, на которую поэт сам неоднократно указывал в своих пись-
1 Габитова Р.М. Философия немецкого романтизма. - М., 1978 - С. 545.
мах. Это его огромный, непреходящий интерес к любым мелочам, к самым незначительным деталям как в природе, так и в душевных переживаниях отдельной личности и, конечно, его детская влюбленность во все волшебное и таинственное, вера в реальность сказки и мечты. Из чего следует, что Э. Мёрике не просто наделяет обычные вещи таинственным смыслом, как это было в произведениях романтиков, а ищет и находит в их простоте волшебные, магические черты (например, стихотворение «Die schöne Buche»), представляет в собственном воображении и доносит до своего читателя невидимые обычному взору картины природы. Поиск неизвестного, невидимого, волшебного в обычных вещах и явлениях окружающего мира и человеческой души в сочетании с опорой на личный опыт и собственное воображение является главным принципом творчества Э. Мёрике.
Оставаясь в рамках романтической традиции, используя сюжетные, образные и стилистические приемы романтиков старшего поколения, Э. Мёрике создает свой, согласующийся с романтическим и в то же время отличающийся от него художественный метод, опирающийся на достижения предшествующей эпохи и развивающий их дальше на новом этапе культурного развития, что позволяет говорить о продолжающемся воздействии идей романтизма в середине 19 столетия и предвидеть выход поэзии
Э. Мёрике к последующим эпохам.
«Мотив колебания» или лучше обозначить его выражением самого Э. Мёрике: «Halb ist es Lust, halb ist es Klage», тесно связан с другим требованием Э. Мёрике к жизни и творчеству, высказанному им в указанных стихотворениях.
Lass, o Welt, o lass mich sein!
Locket nicht mit Liebesgaben,
Lasst dies Herz alleine haben
Seine Wonne, seine Pein. (Verbоrgenheit)
В приведенном отрывке прослеживается вечное прот иворечие, мучившее не одно поколение художников и обострившееся с наибольшей силой в эпоху романтизма - несоответствие между идеалом, высшими стремлениями и помыслами души художника и существующей реальностью.
Преодолеть это мучительное разногласие и обрести душевный покой мечтает поэт. Но не к безмолвной, бездейственной тишине и покою стремится Э. Мёрике. Он мечтает жить в полном соответствии со своими желаниями и физическими возможностями, поэтому и обращается он к миру с просьбой, не увлекать его радостями «внешней жизни, а дать ему возможность
познать одному радость и печаль своего сердца. Было бы слишком смелым и неоправданным искать истоки экзистенциалистской теории 20 века в творчестве Э. Мёрике. Но, безусловно, необходимо отметить попытку поэта постичь смысл человеческого существования в огромном мире, включающем и мир природы, и общество людей со своими законами нравственности и морали, политикой и экономикой. Конечно, в своих произведениях Э. Мёрике не углубляется в философское толкование проблем человеческого бытия. Используя привычные для его лирических произведений образы, почерпнутые из реальной жизни (любовь, весна, сердце, природа и т.д.) Э. Мёрике только затрагивает их, не давая точного ответа на поставленные вопросы, а лишь указывая на возможный вариант их разрешения (например, стихотворение «Trost») :
Und ich sprach zu meinem Herzen:
Lass uns fest zusammenhalten!...
Только установив внутренний контакт со своим сердцем, подтверждающий желание жить только по его законам, поэт обретает душевное равновесие.
В сонете «Zu viel» лирический герой просит мир освободить его от «сладких чар» любви и природы для того, чтобы обратиться к созерцанию вечности: «Will ich zum Abgrund der Betrachtung steigen». Поэт согласует два взаимоисключающих слова: существительное «Abgrund» (пропасть, бездна) и глагол «steigen» (подниматься) - дословно эта заключительная фраза сонета означает: «я хочу подняться к бездне созерцания». Э. Мёрике подтверждает романтический принцип познания субъектом вселенной (безграничного, беспредельного мира) через созерцание. «Универсум нельзя ни обьяснить, ни постичь, но лишь открыть и созерцать» - писал Ф. Шлегель1. Так как процесс познания мира (его созерцание) является высшей ступенью человеческой деятельности, достойной избранных, в частности, художника, творца, то поэт должен подняться до этой «бездны».
В заключительных строках данного сонета Э. Мёрике обращается к романтическому образу «ночи», времени суток, которое позволяет элементам фантазии, грезам о былом и мечтам о недостижимом идеале обрести реальный смысл, стать явью хотя бы на мгновение. Ночь снова, как и в любовной лирике Э. Мёрике 20-х годов, противопоставляется дню, обозначающему реальность, с которой стремится разорвать все связующие нити лирический герой стихотворе-
1 Литературные манифесты западноевропейских романтиков. - М., 1980. - С. 61.
ния.
Не следует забывать основной темы сонета - любовные переживания лирического героя (сонет был написан в 1830 году и включен в число пяти сонетов, посвященных Луизе Рау, невесте поэта). Итак, любовь порождает стремление к познанию мира, таким образом, она сохраняет одно из свойств, приписываемых ей романтиками - способность наделять обычные вещи «высшим, божественным смыслом»1. Наряду с этим любовь продолжает оставаться и неизменным источником поэтического творчества.
Легкое, игривое отношение к творчеству и к жизни, представленное Э. Мёрике в своих стихотворениях, является результатом той «тысячу раз проклятой» самим поэтом чертой, создавать о себе, своем творчестве, своей жизни, ложное представление, скрывая подлинную «цену» выпавших на его долю радостей и горестей. Он просто любил жизнь и умел радоваться ей. Ведь просьба поэта оставить его, дать возможность насладиться радостями собственного сердца, обращенная к миру («Lass, o Welt, o lass mich sein») происходит не от холодного, скупого равнодушия Э. Мёрике к явлениям реальной действительности и не от его стремления к аскетическому образу жизни, а наоборот, от избытка чувства любви и нежности к этому миру, переполняющих его (на что указывает и заглавие сонета «Zu viel»). Любовь, мечты, природа -вот источник земного счастья и земной радости, источник его жизни и творчества. Только страх потерять его, не успеть увидеть и познать мир, мог заставить поэта просить о свободе и независимости от внешнего мира.
Необходимо отметить еще одну немаловажную деталь сонета «Zu viel». Любовь, с одной стороны, «толкает» лирического героя Э. Мёрике к «высшей» деятельности - созерцанию универсума, а с другой, мешает ему в этом познании мира, связывая «волшебными чарами». Мечтая «потушить» («выключить») день («Lisch aus, o Tag»), он хочет вернуться не к счастливым воспоминаниям о любви, которые дарует ночь, а наоборот, стремится исцелиться от дня (реальности) и связанных с ним душевных переживаний, навеянных природой, весной, любовью в ночи «созерцания». Налицо все признаки романтического произведения: ночь, дарующая исцеление от «дневных мук», «волшебные чары» (Zauber - Э. Мёрике постоянно употребляет в своей поэтической лексике как существительное «Zauber», так и его производные
1 Габитова P.M. Философия немецкого романтизма. - M., 1978 - С. 545.
«Zaubergürtel», «Zauberwort») ночи, любви, весны, природы. Но в отличие от романтиков как йенских, так и гейдельбергских, Э. Mëрике (в этом сонете) ищет укрытия от чар дня (действительности) в ночи, в то время как обычно ночь служила романтикам хранителем всех волшебных чар.
Образ ночи предстает в лирике Э. Mëрике весьма противоречивым и неоднородным, подтверждая, с одной стороны, приверженность поэта романтической традиции, а с другой, свидетельствуя о его отходе от некоторых принципов эстетики романтизма.
Подтверждение такому выводу содержится в стихотворении «Muse und Dichter», в котором Э. Mëрике от лица вымышленного поэта, за маской которого скрывается сам автор, ведет беседу с поэтической музой, посетившей его. Это своеобразный диалог между поэтом и музой, хотя в нем нет разграничения на отдельные фразы и отсутствует указание на лицо, их произносящее. Только дефис в пятой строфе стихотворения и кавычки показывают, что речь одного из персонажей окончена и за ней последует ответ другого. Исходя из ответа музы на просьбу поэта о лире и ее требований «сна» и «сновидений» («Schlafe! träume nur!»), можно предположить, что поэту предлагается романтический принцип творчества, основанный на полном художественном произволе писателя, который не подчиняется никаким законам внешнего мира, а опирается на мир собственного воображения и фантазии.
В заключительных словах поэта, высказанных на предложение музы, выражается личная концепция творчества Э. Mëрике:
«Keinen Lorbeer will ich kalte Stirne schmücken:
Lass mich leben, und gib fröhliche Blumen zum Strauss!»
Эдуарда Mëрике не привлекала ни громкая слава, ни почет, единственное, к чему стремился поэт - это жить и писать в соответствии с собственными желаниями и возможностями, испытывая пусть даже очень скромные радости и наслаждения, но они должны исходить от него самого, а не «приходить» к нему извне. В таком стремлении к внутренней жизни проявляется романтическая черта Э. Mëрике как писателя и как человека.
Вопросы творчества и проблемы человеческого существования в огромном мире, как показывают приведенные выше лирические произведения, в поэзии Э. Mëрике тесно переплетаются. Их рассмотрение возможно лишь в совокупности, без разделения на сугубо творческие и бытовые, так как писать и жить означало
для швабского поэта одно и то же.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Bamouw, D. Entzückte Anschaung. Sprache und Realität in der Lyrik Eduard Mörike. - München.,
1971.
2. Becker, W. Das Rollengedicht als Ausdrucksform der romantischen Lyrik. Diss. - Leipzig., 1950.
3. Wilpert, G. von. Sachwörterbuch der Literatur. - Stuttgart., 1979.
4. Габитова, Р.М. Философия немецкого романтизма. - М., 1978.
5. Goes, A. Mörike. - Marbach, 1944.
6. Deutsche Dichter der Romantik. Ihr Leben und Werk. - Berlin., 1983.
7. Дмитриев, А.С. Романтизм и Просвещение - борьба или взаимодействие? // Вопросы литературы. - М., 1972. № 10.
8. Егунов, А.Н. Тургенев и Мерике // Тургенев И.С. Статьи и материалы. - Орел, 1960.
9. Европейская поэзия 19 века. - М., 1977.
10. Жирмунский, В.М. Поэты «Швабской школы» / Уланд и Кернер; Э. Мёрике // История западной литературы (1800-1910). - М., 1914.
11. Литературные манифесты западноевропейских романтиков. - М., 1980.
12. Малышева, Л.Г. Проза Э. Мёрике: Дис. ... к. филол. н. - М., 1975.
13. Малышева, Л.Г. Э. Мёрике в оценке его современников // Проблемы зарубежной литературы 19-20 веков. - М., 1974.
14. Мёрике, Э. Моцарт на пути в Прагу. - М., 1965.
15. Mörike, E. Briefe. - Berlin, 1904.
16. Mörike, E. Halb ist es Lust, halb ist es Klage / Lyrik und Prosa. - Leipzig, 1983.
17. Mörike, E. Werke und Briefe. - Stuttgart, 1976.
18. Mörike, E. Sämtliche Werke.- München, 1964.
19. Немецкая поэзия 19 века / Die Deutsche Lyrik des 19. Jahrhunderts. - М., 1985.
20. Поэзия немецких романтиков. - М., 1985.
21. Scherer, W. Poetik. - Berlin, 1888.
22. Fischer, K. Eduard Mörikes Leben und Werk. - Berlin, 1901.
23. Fortstreuter, K. Das Rollengedicht// Zeitschrift für Ästhetik. - Stuttgart, 1928 - Bd.22.
