CC BY
11
УДК 122/129
ББК 87.3(2):60.032.621.1
ИНТЕРПРЕТАЦИЯ РЕВОЛЮЦИИ В ДОКЛАДАХ МОСКОВСКОГО РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКОГО ОБЩЕСТВА ПАМЯТИ ВЛАДИМИРА СОЛОВЬЕВА 1905-1907 ГГ.
А.В. ВОЛКОВ
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова Ломоносовский проспект, д. 27, корп. 4, ГСП-1, г. Москва, 119991, Российская Федерация Свято-Филаретовский православно-христианский институт, ул. Покровка, д. 29, г. Москва, 105062, Российская Федерация E-mail: talvolkov@gmail.com
Анализируется революционная проблематика, отраженная в докладах Московского религиозно-философского общества памяти Владимира Соловьева*в первый период его деятельности, с 1905 по 1907 г. Дается краткий обзор отечественных и зарубежных исследований деятельности МРФО, значительная часть которых посвящена уточнению информации о докладах, прозвучавших на заседаниях Общества. Для осмысления ключевых идей, представленных в докладах, дан широкий контекст становления МРФО. Рассмотрен состав МРФО и значение вклада в деятельность Общества ключевых его участников. Уделено особое внимание их идейной эволюции на примере отношения к революционным событиям: основные деятели Общества противопоставили воззрениям либеральной революционной интеллигенции концепции «христианского социализма» и «христианского прогресса», что позволило им говорить о принципиально ином характере борьбы за свободу - о революции духа. Рассматривается процесс формирования идей активнейших деятелей МРФО В.П. Свенцицкого, В. Ф. Эрна и С.Н. Булгакова в их взаимном влиянии друг на друга. В схожем направлении рассматриваются взгляды Н.А. Бердяева в области осмысления революции. С использованием метода текстологического сравнения докладов, прозвучавших на заседаниях общества, а также другого эпистолярного и научного наследия деятелей МРФО того же периода удалось не только выявить отношение каждого из активнейших членов Общества к революционным событиям и социализму и оценить степень их вовлеченности в революционную борьбу, но и проследить их идейную и христианскую эволюцию.
Ключевые слова: Московское религиозно-философское общество памяти Владимира Соловьева, Русское религиозно-философское возрождение, христианский социализм, христианский прогресс
INTERPRETATION OF THE REVOLUTION IN THE REPORTS OF THE MOSCOW RELIGIOUS-PHILOSOPHICAL SOCIETY IN MEMORY OF VLADIMIR SOLOVYOV 1905-1907
A.V. VOLKOV
Moscow State University named after M. V. Lomonosov, Leninskie gory, the 1st study building, Moscow, 119991, Russian Federation.
St Philaret s Christian Orthodox Institute (SFI), Pokrovka st. 29, Moscow, 105062, Russian Federation E-mail: talvolkov@gmail.com
1 Далее МРФО.
The article analyzes the revolutionary issues reflected in the reports of the Moscow Religious and Philosophical Society in memory of Vladimir Solovyov (hereinafter: MRFO) in the first period of its activity from 1905 to 1907. The article presents a brief overview of domestic and foreign studies of the activities of the MRFO, which is devoted to clarifying information about the reports made at meetings of the Society. To understand the key ideas presented in the reports, a wide context of the formation of the MRFO is given. The list ofparticipants of the MRFO and the value of the contribution of the key participants to the Society's activities are reviewed. Special attention is paid to ideological evolution of participants on the example of their attitude to revolutionary events. The main figures of the Society opposed the views of the liberal revolutionary intelligentsia to the concept of "Christian socialism" and "Christian progress", which allowed them to speak about a fundamentally different nature of the struggle for freedom - about the revolution of the spirit. Formation of the ideas of the most active figures of the MRFO (V.P. Sventsitsky, V.F. Ern and S.N. Bulgakov) were in mutual influence on each other. Ber-dyaev 's views on the conceptualization of the revolution were developing in a similar direction. The application of the method of textual comparison of reports presented at meetings of the Society, with other epistolary and scientific heritage of the figures of the same period, made possible not only to identify the positions of each of the most active members of the Society to the revolutionary events and socialism, and to assess their involvement in the revolutionary struggle, but also to trace their ideological and Christian evolution.
Keywords: Moscow Religious and Philosophical Society in memory of Vladimir Solovyov, Russian religious and philosophical revival, Christian socialism, Christian progress
DOI: 10.17588/ 2076-9210.2019.4.128-139
Московское религиозно-философское общество памяти Владимира Соловьева возникло первым в ряду Религиозно-философских обществ начала ХХ века в России и во многом стало преемником Религиозно-философских собраний в Санкт-Петербурге 1901-1903 гг. В число членов совета Общества в разные годы входили такие известные философы и литераторы, как князь Е.Н. Трубецкой, Г.А. Рачинский, Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, В.И. Иванов, С.Н. Дурылин, Андрей Белый и другие. Особенно активными деятелями Общества были недавние студенты Императорского московского университета, вместе посещавшие секцию «Истории религии», В.Ф. Эрн и В.П. Свенцицкий. Немалую роль в деятельности Общества сыграли их друзья П.А. Флоренский и А.В. Ельчанинов. Многие исследователи, такие как В.И. Кейдан, А.А. Носов, А.В. Соболев, С.М. Половинкин, М.Е. Набокина, С.В. Чертков, А.А. Ермичев, И.В. Воронцова, Я.В. Морозова, анализировали деятельность МРФО и представили свои воззрения на проблемы, связанные с его возникновением.
В 1905-1907 гг. в среде московской философской интеллигенции большую активность проявляли Свенцицкий и Эрн. Они же, а вместе с ними и поддержавшие их члены Христианского братства борьбы (далее: ХББ), фактически были идейными вдохновителями и основателями МРФО. Хотя прошение, инициированное ХББ, от 5 ноября 1905 г. о создании Религиозно-философского общества памяти Вл. Соловьева московскому градоначальнику не было удо-
2 См.: Носов А.А. От «соловьевских обедов» - к религиозно-философскому обществу // Вопросы философии. 1999. № 6. С. 94 [1].
влетворено, но, несмотря на это, они прочли в ноябре 1905 г. несколько лекций, тем самым открыв МРФО явочным порядком. В этот период в круг учредителей общества уже входили С.Н. Булгаков и Г.А. Рачинский . Только через год Соловьевское общество получило официальную регистрацию. Возможно, ключевым фактором в легализации МРФО было развитие революционных событий, приведших к большей свободе собраний. В конце октября состоялось учредительное собрание, а 5 ноября 1906 г. прошло первое заседание МРФО, на котором прозвучал доклад «Достоевский и современность». Неслучайно первый доклад в официально открывшемся обществе прочел Булгаков, который был одной из ключевых фигур МРФО в течение всего времени его существования. По сути, взаимное влияние Свенцицкого, Эрна и Булгакова задало тон первым годам существования МРФО. С одной стороны, большое влияние на формирование взглядов на социальные проблемы, которые озвучивали Свенцицкий и Эрн на заседаниях Соловь-евского общества, оказали участники сборника 1902 г. «Проблемы идеализма» , среди которых был и Булгаков. С другой стороны, мы читаем в письмах Булгакова о его высокой оценке идей молодых религиозных философов: «Я ведь был проездом в Москве на совещании о проектируемом там Соловьевском обществе. Познакомился там со Свенцицким и им очаровался. Это огромная величина и сейчас уже, а что из него выйдет! Да и оба они так чисты, так хороши. Эрн дал статью о собственности, она мной принята уже. Не все в ней хорошо, но все-таки она замечательна по силе духа и убеждения» [2, с. 69-70].
В деятельности МРФО в этот период проявил себя Д.Д. Галанин, как друг и сподвижник Свенцицкого и Эрна. О его участии в деятельности МРФО мало что известно, кроме упоминаний о том, что он прочел в Обществе несколько докладов. Приглашенными докладчиками в эти годы были архим. Михаил (Семенов), профессоры Н.Ф. Каптерев, И.М. Трегубов, М.М. Тареев, а также петербургский священник Константин Аггеев. Зачастую гостей приглашали специально, чтобы они представили свою точку зрения на те общественно-христианские проблемы, которые были вынесены на обсуждение ведущими деятелями МРФО. Ничего не известно о докладах Е.Н. Трубецкого и Г.А. Ра-чинского, сделанных в исследуемый период, несмотря на то, что они входили в состав учредителей МРФО. Важно упомянуть о деятельности А.В. Ельчанино-ва, который еще в 1906 г. был избран секретарем МРФО6 и состоял в давних дружеских отношениях со Свенцицким и Эрном, а также о роли П.А. Флорен-
3 Их имена стоят в заявлении на имя московского градоначальника (см.: Носов А.А. От «соловь-евских обедов» - к религиозно-философскому обществу // Вопросы философии. 1999. № 6).
4 Андрей Белый писал про влияние Булгакова в МРФО: «Общество это и есть Булгаков» (см.: Белый А. Из воспоминаний о русских философах // Минувшее. 1992. Вып. 9. С. 340 [3]).
5 См.: Колеров М.А. Не мир, но меч: Русская религиозно-философская печать от «Проблем идеализма» до «Вех». 1902-1909. СПб.: Алетейя, 1996. С. 30-31 [4].
6 См.: Религиозно-философское общество в Москве // Книжный вестник. 1906. № 10. С. 12 [5].
ского7, который в деятельности МРФО практически не участвовал, но вел активную переписку с его основными деятелями.
По всей видимости, возникшее явочным порядком в 1905 г. в Москве Религиозно-философское общество было необходимо для расширения влияния и продвижение идей ХББ, в которое входили и Свенцицкий, и Эрн, и Булгаков8. ХББ было создано Свенцицким и Эрном как реакция на события «кровавого воскресенья» 9 января 1905 г.9 Идея братства зрела в умах Свенцицкого, Эрна, Флоренского и Ельчанинова еще до 1905 года и даже была отчасти воплощена в узком круге единомышленников10: «Это было в полной мере братство - духовная общность веровавших в Божественность Иисуса Христа» . Булгаков увидел в ХББ «первый зародыш... чисто христианской партии, совершенно чуждой клерикализма, обскурантизма и прочих признаков прошлого, но воодушевленной христианской верой и во имя этой веры идеалами демократии и социализма (которые, конечно, в христианском их понимании не имеют ничего общего с атеистическим социал-демократизмом)» [6, С. 12]. Члены ХББ противопоставили закостенелости официальной церкви, поддержавшей государство даже в таких нехристианских действиях, как расстрел мирной демонстрации, концепцию Церкви как «Невидимого Града», мистического Тела Христова, в которой должны объединиться все силы добра для противостояния злу, одним из проявлений которого они видели деспотизм самодержавной власти. С другой стороны, еще большей критике они подвергали приверженцев атеизма и позитивизма - революционных деятелей, поднявших на щит марксизм, лишенный живых христианских оснований. ХББ представляло собой совершенно особенную общность, чаявшую воплощения собственных революционных идеалов. В программе Братства обозначалась необходимость неотложной реализации социальных свобод, в частности «утверждение в социально-экономических отношениях принципа христианской любви, содействующего переходу от индивидуально-правовой собственности к общественно-трудовой» , также, по мнению авторов этого документа, «должен быть осуществлен полный идеал безвластия» [7, С. 23]. Несмотря на критику марксизма и позитивизма, не лишены они были и симпатии к самой идее революционной борьбы, видя в ней христианские основания. Руководители Братства заявляли: «В теперешних борцах
7 П.А. Флоренский, как и А.В. Ельчанинов учились вместе с В.Ф. Эрном во 2-й Тифлисской гимназии, и участвовали в деятельности Христианского братства борьбы (см.: Взыскующие града. Хроника частной жизни русских религиозных философов в письмах и дневниках / ред. В.И. Кей-дан. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. С. 11).
8 См.: Нашедшие Град. История Христианского братства борьбы в письмах и документах / сост., предисл., коммент. С.В. Чертков. М.: Кучково поле; Спасское дело, 2017. С. 7 [6].
9 См.: Свенцицкий В.П. «Христианское братство борьбы» и его программа. М., 1906. С. 5 [7].
10 См. письмо П.А. Флоренского Б.Н. Бугаеву (А. Белому) от 18.07.1904, где он упоминает, что «издаёт журнал братство» (см.: Нашедшие Град. История Христианского братства борьбы в письмах и документах / сост., предисл., коммент. С.В. Чертков. С. 112).
11 См.: Нашедшие Град. История Христианского братства борьбы в письмах и документах / сост., предисл., коммент. С.В. Чертков. С. 7.
12 См.: Свенцицкий В.П. «Христианское братство борьбы» и его программа. С. 9.
за политические и общественные идеалы Братство видит исполнителей заветов Христа, проявляющих деятельную любовь к людям. Тогда как многие признанные слуги Церкви и хранители веры исполняют законы Христа лишь внешне, оставаясь во всех своих привычках, взглядах и образе жизни язычниками» . ХББ не было просто одной из социалистических революционных организаций. Совершенно определенно в центр всей программы ХББ было поставлено «активное проведение в жизнь начал Вселенского Христианства» , а все требуемые социальные свободы, о которых говорилось выше, должны были осуществиться в Церкви, которая представлялась им идеалом политических, общественных и экономических отношений15. Именно программа ХББ была прочитана Свенцицким в качестве одного из первых докладов на неофициальных заседаниях МРФО и была ключом, открывавшим путь к идеям и других его докладов, и докладов Владимира Эрна. Немаловажно, что именно участники ХББ прочли подавляющее большинство докладов на заседаниях МРФО в период с 1905 по 1907 гг.
Несколькими месяцами ранее представления Свенцицким программы ХББ Владимир Эрн прочитал в круге учредителей МРФО доклад «Христианское отношении к собственности». На основании положений Евангелия он пришел к нескольким выводам. Во-первых, «личной собственности у верующих быть не должно»[8, с. 256], потому что всего этого «ищут язычники» . Но вопрос о собственности имеет и социальное измерение. Рассматривая эту область, Эрн заключал, что «верующие, отрешившись от частной собственности, должны перейти к полному общению имуществ» . Для членов ХББ было очевидно, что без решения самых острых и насущных социальных проблем невозможно переходить к решению проблем церковных, и в этом смысле можно сказать, что стремление к скорейшему реформированию общественно-политической и церковной жизни у них
было. Главным двигателем таких реформ они видели Церковь и призывали сде-
18
лать первый шаг в этом направлении высшую церковную иерархию .
Для лучшего понимания того, как видели революцию Свенцицкий и Эрн, важно сказать о концепции «христианского прогресса». Выстраивание этой концепции также стало одной из составных частей той большой программы, которая звучала в докладах на заседаниях МРФО. В докладе «Террор и бессмертие», прочитанном 4 декабря 1906 г., Свенцицкий пояснял: «Прогресс -это медленная и мучительная дифференциация Добра и Зла, постепенное разграничение смешанных, разрозненных начал на две определенные, непримиримые области. С одной стороны, во главе со Христом встанет то, что готово
13 См.: Нашедшие Град. История Христианского братства борьбы в письмах и документах / сост., предисл., коммент. С.В. Чертков. С. 9.
14 См.: Свенцицкий В.П. «Христианское братство борьбы» и его программа. С. 8.
15 Там же. С. 22.
16 Мф 6:32.
17 См.: Эрн В. Христианское отношение к собственности // Вопросы жизни. 1905. № 8. С. 266 [8].
18 См., напр., обращение ХББ епископам русской церкви (см.: Нашедшие Град. История Христианского братства борьбы в письмах и документах / сост., предисл., коммент. С.В. Чертков. С. 156-167).
воссоединиться с божественным началом, готовое принять высшую восстановленную гармонию; с другой стороны - все разрозненное, самоутверждающееся в своей разрозненности, во главе с тем, кто будет абсолютным самоутверждением, пришедшим только во имя свое, во главе с Антихристом» [9, с. 258]. Подробнее эту концепцию раскрывал Эрн в докладе «Идея катастрофического прогресса», сделанном позднее, на заседании МРФО 23 марта 1908 г. Эрн противопоставлял свое понимание прогресса тому, как представлялся прогресс в среде интеллигенции, при этом отмечал, что его понимание традиционно для всего христианства . Для прогресса знания и для развития моральных начал Эрн усматривал необходимость существования Абсолюта - реальности, обладающей полнотой бытия. В противном случае ограниченное знание смертного человека не могло бы иметь возможности накапливаться и возрастать, а «признать это - значит признать Бога Живого» . В конце доклада Эрн делал два вывода: первый связан с тем, что «или прогресса нет, или же он есть усвоение Абсолютного» , а второй говорит о необходимой прерывности этого прогресса: <...> Возрастание человечества не может быть мыслимо бесконечным, .у истории человеческой, у этого нашего мира должен быть свой конец. <...> Вот почему для христиан будущее - не мирный культурный процесс постепенного нарастания всяких ценностей, а катастрофическая картина взрывов, наконец, последний взрыв, последнее напряжение - и тогда конец этому миру, начало Нового, Вечного, Абсолютного Царствия Божия» [10, с. 158-159]. Для обоих деятелей МРФО важно было подчеркнуть в этот период революционной напряженности необходимость провести коренную переоценку ценностей, ощутить «духом» замыслы Бога, войти в церковную ограду и начать самые главные изменения, находясь внутри Церкви .
Подобное понимание обессмысливает революционную борьбу как перестройку только социально-политических основ жизни. По мнению Эрна и Свенцицкого, революция может победить только во главе со Христом, когда изменение жизни происходит, прежде всего, в области духа. В докладе «Христианство и мир» Эрн отвечал Мережковскому, упрекая его в непонимании основ жизни Церкви. Эрн утверждал, что будет время, «когда прекратятся все бедствия, все раны будут исцелены, все слезы отерты - но это будет результат победы Церкви над всеми темными силами» [11, с. 45]. В другом докладе «Социализм и проблема свободы» он отвечал уже марксистам, что они не могут добиться никакой свободы в рамках позитивизма, где все детерминировано, а самое главное - они не смогут освободиться от смерти. И далее он заключал: «Социализм и анархизм или должны отказаться от всех слов о свободе, .или же перейти на почву такого мировоззрения, которым осмысливается и обосно-
19 См.: Эрн В.Ф. Идея катастрофического прогресса // Русская мысль. 1909. № 10. С. 142 [10].
20 Там же. С. 148.
21 Там же. С. 157.
22 См.: Эрн В.Ф. Наша вина // Век. 1907. № 3. С. 34-35.
вывается и возможность факта бессмертия, и возможность уничтожения смерти. Такое мировоззрение открывается в христианстве» [12, с. 86-87]. Мы видим, что Эрну революционные требования перестройки материальной стороны жизни казались несостоятельными, не вызывали сочувствия, если они не были связаны с устроением жизни на христианских началах.
Во многом соглашаясь с Эрном, Свенцицкий вполне допускал необходимость социальных изменений как первой ступени революции духовной - всеобщего собирания всех сил добра в Церкви для последней борьбы с Антихристом. В ответе Бердяеву Свенцицкий прямо говорил: «Я за революцию ... в смысле сочувствия той правде, которая заложена в чувстве свободы революционеров» [13, с. 434]. Там же он пояснял: «.политическое и экономическое освобождение -самое радикальное, самое окончательное, необходимое условие, чтобы свободная личность могла до конца определиться или к добру, или ко злу, а это самоопределение - необходимое условие завершения мировой истории борьбы Христа и Антихриста» [13, с. 434]. Свенцицкий видел, что революционная борьба даже атеистически настроенных позитивистов не была лишена смысла, так как в глубине своей имела духовную природу. Даже террористы, отдававшие свою жизнь на благо общества, определенно содействовали силам добра, несмотря на то, что само по себе убийство, по мнению Валентина Павловича, неприемлемо для христианина. Свенцицкий утверждал, что основанием подобной жертвы не может быть грубый материалистический эгоизм, а лишь «любовь, которая заставляет полагать душу свою за други своя» , и далее он писал: «Если эта любовь с психологической неизбежностью влечет за собой убийство мучителя, убийство должно быть названо святым» . Из представленных мест видно, что для Свенцицкого революция политическая вполне могла быть первым шагом для революции духовной, имеющей эсхатологическое измерение.
Другой активнейший деятель МРФО С.Н. Булгаков в 1905-1907 гг. кардинально переменил свои взгляды на социализм и революцию. В июне 1905 г., на волне становления МРФО, Булгаков вдохновился идеями ХББ и размышлял о создании собственной политической партии. В это время он писал А.С. Глинке: «У меня назревает еще один план, связанный с литературными надеждами, основание "Союза христианской политики" (несколько измененная идея легального "Братства борьбы")» [2, с. 73]. Он описывал это время как период революционных устремлений деятелей ХББ:
«Нам всем казалось, что мы-то именно и призваны начать в России новое религиозно-революционное движение. <...> В Москве дело не пошло дальше расклеивания революционных прокламаций с крестами, а я лично пытался кликнуть клич на основание "Союза христианской политики" (название, как и идея, заимствованы у Вл. Соловьева), но для этого у меня самым очевидным образом не
23 См.: Свенцицкий В.П. Террор и бессмертие // Свенцицкий В.П. Собр. соч.: в 4 т. Т. 2. Письма ко всем: обращения к народу 1905-1908. С. 150.
24 См.: Там же. С. 160.
хватало ни воли, ни уменья, ни даже желанья, это предпринято было, в сущности, для отписки, ради самообмана...» [15, с. 79].
В 1905 г. идея создания союза, который смог бы воплотить его концепцию христианского социализма, очень сильно увлекла Сергея Николаевича25. В октябре того же года он осознал разрушительную силу революции26, но от идеи христианского социализма не отказался. Программа союза христианской политики, изложенная в брошюре 1906 г. «Неотложная задача», повторяла основные политические воззрения программы ХББ, но практически полностью исключала ее радикальную церковную составляющую, сохранив только необходимость соблюдения Христовых заповедей27. В этот же период Булгаков стал членом II Государственной думы. Он очень скоро разочаровался28 в идее создания Союза христианской политики. Уже в мае 1907 г. Булгаков отказался и от «левых» устремлений в целом. В это время он писал другу: «Политически я независим, очень поправел (зову себя черносотенным кадетом), страшно еще раз разочаровался в себе и своих силах, и чему действительно учит и авантюра с "Народом", и Дума - это смирению, вытекающему из опытного сознания своего бессилия» [2, с. 145]. В том же письме он писал о том, что распрощался со своей прежней концепцией «христианской политики» и познакомился с аскетической и святоотеческой литературой, что открыло его внутренние очи и обнаружило «кривость и религиозную неподлинность многого» [2, с. 145].
Мы видим, что в 1905 г. Булгаков начал свою деятельность в МРФО как «левый» политический деятель, отстаивающий христианство в форме философского идеализма, как это проявилось еще в сборнике «Проблемы идеализма» в 1902 г. Уход его от революционных устремлений происходит в конце 1905 года, и только к середине 1907 г. он уходит с «левых» позиций. Если же мы проследим «дрейф» Булгакова в сторону «правых» идей, то пик его мы обнаружим только в 1909 г., когда даже близкие товарищи стали обвинять его в
29
монархизме .
25 С.Н. Булгаков писал 27 октября 1905 г. А.С. Глинке: «Я сейчас, несколько опомнившись от окружающих ужасов, всецело захвачен мыслями о союзе Христианской политики (интересные письма по этому поводу получаю), об организации учредительного съезда, вообще этой черновой, но неотложной деятельности. Даже курс политической экономии с христианской точки зрения хочу писать, надо дать такую книгу сельскому духовенству. Последнее растет на глазах, как я в этом убедился, здесь в Киеве, во время епархиального съезда» (см.: Взыскующие града. Хроника частной жизни русских религиозных философов в письмах и дневниках / ред. В.И. Кейдан. С. 84-85).
26 В своих автобиографических заметках С.Н. Булгаков пишет: «.18 октября 1905 г. в Киеве я вышел из Политехникума с толпой студентов праздновать торжество свободы, имея в петлице красную тряпицу, как и многие, но, увидав и почувствовав происходящее, я бросил ее в отхожее место. И мне открылось Евангелие со следующим текстом в ответ на мое немое вопрошание: "сей род изгоняется молитвой и постом"» (см.: Булгаков С., прот. Автобиографические заметки. Париж: YMСA-Press, 1991. С. 58 [15]).
27 См.: Булгаков С.Н. Неотложная задача (о союзе христианской политики). М., 1906. С. 35-36 [16].
28 См.: Булгаков С.Н., прот. Автобиографические заметки. С. 79.
29 Там же.
Мы знаем только об одном докладе Булгакова в МРФО в период с 1905 по 1907 г. - «Достоевский и современность» от 5 ноября 1906 г., в котором по словам «Русских ведомостей», он пытался оправдать Ф.М. Достоевского в глазах своих современников, объясняя его реакционность особенным характером самодержавной власти того времени30. Достоевский был очень близок представителям философского идеализма как писатель, перешедший от левых революционных идей к сознательному исповеданию христианства. Достоевский стал для многих представителей русской религиозной мысли начала ХХ века камертоном, позволявшим им точно отделять христианство от его подмен. Однако мы видим, что Булгаков хотел представить Достоевского вполне способным стать на сторону революции, окажись он в России времен 1905 года.
Одним из своих духовных учителей считал Достоевского и Бердяев. В своем докладе «Великий инквизитор Достоевского» в МРФО Бердяев через призму христианской притчи Федора Михайловича прямо осудил как самодержавную реакцию, так и революционное требование «хлеба» у последователей идей материализма и атеизма31. Важно отметить, что Бердяев не смог прочитать свой доклад 11 декабря1906 г. из-за запрета властей32, несмотря на то, что основные революционные события уже прошли, и смог прочитать его только спустя полтора месяца.
С 1900 г. по 1907 г. в отношении Бердяева к революции произошла перемена, которую он описывал так: «Порвав с традиционным аристократическим миром и вступив в мир революционный, я начал борьбу за свободу в самом революционном мире, в революционной интеллигенции, в марксизме» [18, с. 55]. Если в 1902 г., уже перейдя в стан критиков марксизма, он еще писал, что в социально-экономическом плане он продолжает «стоять на марксистской точке зрения» , то в 1905 г. он видел революционное движение уже обреченным, в том смысле, что оно только «искусственно поддерживается гнетом и бесправием»34. В 1906-1907 гг. Бердяев критиковал реакционное правительство, равно как и революционные силы, отмечая в последних «тень былого зла» [19, с. 141], указывая, что революционная сила измеряется только «злобой и ненавистью к злу, а не любовью и благоговейным уважением к добру» [19, с. 141]. Он обличал силы, которые провозглашали революцию во имя свободы личности, но при этом чаще
30 См. Носов А.А. От «соловьевских обедов» - к религиозно-философскому обществу С. 94.
31 См.: Бердяев Н.А. Великий инквизитор Достоевского // Вопросы философии и психологии, 1907. № 86. С. 1 [17].
32 См.: Взыскующие град. Хроника частной жизни русских религиозных философов в письмах и дневниках / ред. В.И. Кейдан. С. 120; Нашедшие град. История Христианского братства борьбы в письмах и документах / сост., предисл., коммент. С.В. Чертков. С. 290.
33 См.: Бердяев Н.А. Этическая проблема в свете философского идеализма // Манифесты русского идеализма. Проблемы идеализма. Вехи. Из глубины. М.: Астрель, 2009. С. 133 [20].
34 См.: Бердяев Н.А. Культура и политика (к философии новой русской истории) // Вопросы жизни. Апрель-Май 1905. С. 333 [21].
всего обращались против самой личности35. Мы видим, что сам Бердяев уже к 1902 г. отойдя от революционных стремлений, переживал революцию 1905-1907 гг. скорее как наблюдатель. Он отмечал философско-социальные проблемы революции и в то же время реакционность самодержавной власти. Уже в это время Бердяев начал отстаивать свободу личности - ту свободу, которая в течение всей его жизни будет краеугольным камнем его философии.
Говоря о позиции других членов совета МРФО в вопросе отношения к революции - Е.Н. Трубецкого и Г.А. Рачинского, можно отметить, что Трубецкой при всей солидарности с Булгаковым в необходимости воплощения «христианской политики» Владимира Соловьева, не разделял его социалистических взглядов и заявлял себя решительным конституционалистом, «правее» кадетов36. О политических воззрениях Рачинского мы знаем немного, но, по воспоминаниям Булгакова, он всегда придерживался крайне левых позиций37. В этот период деятельности МРФО мы не находим докладов, прочитанных Трубецким и Рачинским, но их влияние на совет Соловьевского общества было не меньшим, чем влияние Булгакова, Свенцицкого и Эрна.
Подводя итог всему вышесказанному, важно отметить, что Московское религиозно-философское общество памяти Владимира Соловьева с самого начала своего основания стало площадкой распространения революционных идей, но с затуханием революции к 1907 г. трансформировались и взгляды его основных деятелей. Значительная часть совета Общества интерпретировала необходимость революции не как социально-политического освобождения, а как духовного прорыва, способного вывести общество на новую ступень за счет возрождения христианских оснований жизни. Это справедливо как для призывавших интеллигенцию к вхождению в Церковь Свенцицкого и Эрна, так и для более философски настроенных Булгакова и Бердяева. Можно сказать, что большая часть деятелей МРФО сходилась в необходимой христоцентрич-ности подлинного революционного процесса. В этом проявилась отличительная особенность МРФО на фоне многих революционных и философских движений как одного из центров христианского ренессанса в России.
Список литературы
1. Носов А.А. От «соловьевских обедов» - к религиозно-философскому обществу // Вопросы философии. 1999. № 6. С. 85-98.
2. Взыскующие града. Хроника частной жизни русских религиозных философов в письмах и дневниках / под ред. В.И. Кейдан. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. 747 с.
3. Белый А. Из воспоминаний о русских философах // Минувшее. 1992. Вып. 9. С. 326-351.
35 Ср., напр.: «Революционное восстание против насилия над личностью слишком часто само превращает личность в средство» (см.: Бердяев Н.А. Новое религиозное сознание и общественность. С. 143).
36 См.: Трубецкой Е.Н. Два слова по поводу полемики г. Лурье и С.Н. Булгакова // С.Н. Булгаков. Pro et contra. СПб.: Изд-во Русского Христианского гуманитарного института, 2003. Т. I. С. 270 [22].
37 См.: Булгаков С.Н., прот. Автобиографические заметки. С. 89.
4. Колеров М.А. Не мир, но меч: Русская религиозно-философская печать от «Проблем идеализма» до «Вех». 1902-1909. СПб.: Алетейя, 1996. 375 с.
5. Религиозно-философское общество в Москве // Книжный вестник. 1906. № 10. С. 12-14.
6. Нашедшие Град. История Христианского братства борьбы в письмах и документах / сост., предисл., коммент. С.В. Чертков. М.: Кучково поле; Спасское дело, 2017. 472 с.
7. Свенцицкий Вал. «Христианское братство борьбы» и его программа. М., 1906. 32 с.
8. Эрн В. Христианское отношение к собственности // Вопросы жизни. 1905. № 8. С. 361-382.
9. Свенцицкий В.П. Террор и бессмертие // Свенцицкий В.П. Собр. соч.: в 4 т. Т. 2. Письма ко всем: обращения к народу 1905-1908. М.: Даръ, 2010. С. 246-267.
10. Эрн В.Ф. Идея катастрофического прогресса // Русская мысль. 1909. № 10. С. 142-159.
11. Эрн В. Христианство и мир (ответ Д.С. Мережковскому) // Живая жизнь. 1907. № 1. С. 15-45.
12. Эрн В. Социализм и проблема свободы // Живая Жизнь. 1907. № 2. C. 40-87.
13. Свенцицкий В.П. Ответ Н.А. Бердяеву // Свенцицкий В.П. Собр. соч.: в 4 т. Т. 2. Письма ко всем: обращения к народу 1905-1908. М.: Даръ, 2010. С. 427-435.
14. Эрн В.Ф. Наша вина // Век. 1907. № 3. С. 34-35
15. Булгаков С., прот. Автобиографические заметки. Париж: УМСА-Press, 1991. 165 с.
16. Булгаков С.Н. Неотложная задача (о союзе христианской политики). М., 1906. 47 с.
17. Бердяев Н. Великий инквизитор Достоевского // Вопросы философии и психологии. 1907. № 86. С. 1-36.
18. Бердяев Н.А. Самопознание (опыт философской автобиографии). М.: Международные отношения, 1990. 336 с.
19. Бердяев Н.А. Новое религиозное сознание и общественность. М.: Канон+, 1999. 464 с.
20. Бердяев Н.А. Этическая проблема в свете философского идеализма // Манифесты русского идеализма. Проблемы идеализма. Вехи. Из глубины. М.: Астрель, 2009. С. 97-134.
21. Бердяев Н.А. Культура и политика (к философии новой русской истории) // Вопросы жизни. Апрель-Май, 1905. С. 325-334.
22. Трубецкой Е.Н. Два слова по поводу полемики г. Лурье и С.Н. Булгакова // С.Н. Булгаков. Pro et contra. СПб.: Изд-во Русского Христианского гуманитарного института, 2003. Т. I. С. 269-271.
References
1. Nosov, A.A. Ot «solov'evskikh obedov» - k religiozno-filosofskomu obshchestvu [From the «Solovyovian dinners» - to the religio-philosophical society], in Voprosy flosofi, 1999, no. 6, pp. 85-98.
2. Vzyskuyushchie grada. Khronika chastnoy zhizni russkikh religioznykh filosofov vpis'makh i dnevnikakh [Seeking Civitas. A chronicle of the private life of russian religious philosophers in letters and diaries]. Moscow: Shkola «Yazyki russkoy kul'tury», 1997. 747 p.
3. Belyy, A. Iz vospominaniy o russkikh filosofakh [Recollections of Russian philosophers], in Minuvshee, 1992, vol. 9, pp. 326-351.
4. Kolerov, M.A. Ne mir, no mech: Russkaya religiozno-filosofskayapechat' ot «Problem ide-alizma» do «Vekh».1902-1909 [Not peace, but the sword: The Russian religio-philosophical press from Problems of Idealism to Landmarks. 1902-1909]. Saint-Petersburg: Aleteyya, 1996. 375 p.
5. Religiozno-filosofskoe obshchestvo v Moskve [The religio-philosophical society in Moscow], in Knizhnyy vestnik, 1906, no. 10, pp. 12-14.
6. Nashedshie Grad. Istoriya Khristianskogo bratstva bor'by v pis'makh i dokumentakh [Finding Civitas. The history of the Christian Brotherhood of Struggle in letters and documents]. Moscow: Kuchkovo pole; Spasskoe delo, 2017. 472 p.
7. Sventsitskiy, Val. «Khristianskoe bratstvo bor'by» i ego programma [«The Christian Fellowship of the struggle» and its program]. Moscow, 1906. 32 p.
8. Ern, V. Khristianskoe otnoshenie k sobstvennosti [Christian attitude towards ownership], in Voprosy zhizni, 1905, no. 8, pp. 361-382.
9. Sventsitskiy, V.P. Terror i bessmertie [Terror and immortality], in Sventsitskiy, V.P. So-branie sochineniy v 4 t., t. 2. Pis'ma ko vsem: obrashcheniya k narodu 1905-1908 [Collected works in 4 vols. Vol. 2: Letters to all. An appeal to the nation 1905-1908]. Moscow: Dar, 2010, pp. 246-267.
10. Ern, V.F. Ideya katastroficheskogo progressa [The idea of catastrophic progress], in Russkaya mysl', 1909, no. 10, pp. 142-159.
11. Ern, V. Khristianstvo i mir. (Otvet D.S. Merezhkovskomu) [Christianity and the world. (An answer to D.S. Merezhkovsky)], in Zhivaya zhizn', 1907, no. 1, pp. 15-45.
12. Ern, V. Sotsializm i problema svobody [Socialism and the problem of freedom], in Zhivaya Zhizn', 1907, no. 2, pp. 40-87.
13. Sventsitskiy, V.P. Otvet N.A. Berdyaevu [Answer to N. A. Berdyaev.], in Sventsitskiy, V.P. Sobranie sochineniy v 4 t., t. 2. Pis'ma ko vsem: obrashcheniya k narodu 1905-1908 [Collected works in 4 vols. Vol. 2: Letters to all. An appeal to the nation 1905-1908]. Moscow: Dar, 2010, pp. 427-435.
14. Ern, V.F. Nasha vina [Our fault], in Vek, 1907, no. 3, pp. 34-35.
15. Bulgakov, S., archpriest. Avtobiograficheskie zametki [Autobiographical notes]. Paris: YMSA-Press, 1991. 165 p.
16. Bulgakov, S.N. Neotlozhnaya zadacha (o soyuze khristianskoy politiki) [An urgent task (concerning the union of Christian politics)]. Moscow, 1906. 47 p.
17. Berdyaev, N.A. Velikiy inkvizitor Dostoevskogo [The Grand Inquisitor of Dostoevsky], in Voprosy filosofii ipsikhologii, 1907, no. 86, pp. 1-36.
18. Berdyaev, N.A. Samopoznanie (opytfilosofskoy avtobiografii) [Self-knowledge (an essay in philosophical autobiography)]. Moscow: Mezhdunarodnye otnosheniya, 1990. 336 p.
19. Berdyaev, N.A. Novoe religioznoe soznanie i obshchestvennost' [New religious consciousness and the public]. Moscow: Kanon+, 1999. 464 p.
20. Berdyaev, N.A. Eticheskaya problema v svete filosofskogo idealizma [Ethical problem in the light of philosophical idealism], in Manifesty russkogo idealizma. Problemy idealizma. Vekhi. Iz glubiny [Manifestos of Russian idealism. Problems of idealism. Landmarks. From the depth]. Moscow: Astrel', 2009, pp. 97-134.
21. Berdyaev, N.A. Kul'tura i politika (K filosofii novoy russkoy istorii) [Culture and Politics (Towards a Philosophy of new russian history)], in Voprosy zhizni, April-May, 1905, pp. 325-334.
22. Trubetskoy, E.N. Dva slova po povodu polemiki g. Lur'e i S.N. Bulgakova [Two words on the polemics of Lurie and S.N. Bulgakov], in S.N. Bulgakov. Pro et contra. Saint-Petersburg: Izda-tel'stvo Russkogo Khristianskogo gumanitarnogo instituta, 2003, vol. 1, pp. 269-271.
