CC BY
63
ИЗ ИСТОРИИ РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКИХ ОБЩЕСТВ
Я. В. Морозова
МОСКОВСКОЕ РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКОЕ ОБЩЕСТВО ПАМЯТИ ВЛ. СОЛОВЬЕВА: ВОПРОСЫ ВОЗНИКНОВЕНИЯ
Первое философское общество в России было создано в Москве. Оно, правда, называлось Психологическим обществом, на что были свои причины, уже названные в нашей литературе. Устав Общества был утвержден 15 июня 1884 года, но датой его создания считается 24 января 1885 года — день первого официального заседания, приуроченного к 130-летию Московского университета, при котором оно было сформировано. Философское общество в Петербурге было основано в 1897
году (без малого через 20 лет после выдвижения первого проекта), так же при уни-
1
верситете .
Таким образом, к началу XX века в России существовало два философских общества — московское и петербургское. Они появились и функционировали как академические проекты. Безусловно, причастность к старейшим университетам создавала благоприятные условия для плодотворной исследовательской деятельности, гарантировала достойный уровень проведения научных мероприятий, обеспечивая их материально-техническую сторону. Но это обстоятельство в то же время являлось и сковывающим фактором. Возраставший интерес публики к религиознофилософским вопросам не ограничивался рамками академической среды. Доказательством чего стало открытие Религиозно-философских собраний в Петербурге (1901-1903 гг.), образовавшихся спонтанно — само собой, без указов и постановлений, без бюрократической волокиты2. Так же рождались и темы Собраний, они выплеснулись... из квартир, кружков, салонов, трактиров — из всех тех уголков, где на протяжении многих лет проходили жаркие споры по религиозно-философским
3
вопросам .
Хронологически следующим этапом в истории философских организаций стало открытие Студенческого историко-филологического общества при Московском университете, первое заседание которого состоялось 16 марта 1902 г. Студенческое
общество было организовано благодаря С.Н. Трубецкому, председателем которого он был избран, а позднее, после смерти Сергея Николаевича Общество стало называться его именем. Инициатива принадлежала студентам, поначалу собиравшимся в университетских аудиториях полулегально под видом практических занятий для обсуждения значимых тем. В ситуации студенческих беспорядков, на которую правительство отреагировало введением «полицейского» режима, подобные начинания были обречены. И только при активном содействии Сергея Николаевича Трубецкого, апологета академических свобод, учащимся удалось получить официальное разрешение для организации студенческого кружка. Насколько непростой была общественная атмосфера, подвинувшая С. Н.Трубецкого на организацию Студенческого общества, можно судить по его письму к брату: «Я сам все спрашиваю себя, так ли это, и неужели же в такую критическую, смутную пору мы должны отказаться от мысли давать людям университетское образование, отказаться от всякой попытки вести дело высшего научного образования? ... В Московском университете я даю себе отсрочку, но только при решении вопроса такой принципиальной важности, как вопрос !о Ье ог по! !о Ье университету в России. Но тогда ты должен сказать: «все порядочные профессора должны уйти». Мы близки, очень близки к этому: может, час настал. Обо всем этом будем говорить при свидании.
При сем прилагаю устав учрежденного мною общества. Главный номер есть. то, что на него никакие забастовки и беспорядки не распространяются, и что в смутные университетские времена научные занятия в обществе не прекращаются, почему оно должно быть очагом академической свободы. Секций в обществе пока немного: философская (председатель Л. М.Лопатин), всеобщая и русская история, историко-литературная и общественных наук (должна распадаться на множество отделов). Председатель общества — я, товарищ председателя Новгородцев.»4.
Благодаря совместным усилиям учащихся и профессоров обсуждение религиозно-философских тем из студенческих келий было перенесено в университетские аудитории. В 1904 году по инициативе ряда студентов была организована пятая секция «Истории религии», активными участниками которой стали В. Ф. Эрн,
B. П. Свенцицкий, П. Флоренский, А. В. Ельчанинов. Был на заседаниях и Андрей Белый, описывавший работу Общества в присущей ему манере: «Открытая секция “Истории религий” в студенческом обществе (при Трубецком): заседанья происходили в университете; тогдашнее ядро — три “Аякса”5, бородатый Галанин, два Сы-роечковских, А. Хренников, несколько диких эсеров с проблемой мучительного “бить — не бить”, анархисты толстовствующие, богохулители, ставшие богохвали-телями, или богохвалители, ставшие с бомбою в умственной позе, посадские академисты из самораздвоенных, кучка курсисток Герье; председательствовал
C. А. Котляревский, еще писавший свой труд “Ламеннэ”, появлялись Койранские,
« 1 « уу 6
грифики ; да аргонавты ходили: сражаться с теологами» .
Из секции «Истории религии» позже выросло Христианское братство борьбы (ХББ), также затеянное «Аяксами». Из этой же секции вышли некоторые члены Московского религиозно-философского общества памяти Вл. Соловьева (МРФО).
Московское религиозно-философское общество памяти Вл. Соловьева — один из крупнейших религиозно-общественных проектов в интеллектуальной истории дореволюционной России, одно из самых масштабных идейных предприятий в истории русской религиозной философии.
При всей значимости Московского общества памяти Вл. Соловьева, безусловном признании его роли в истории русской религиозной философии, на сегодняшний день мы не имеем основательного труда, всесторонне освящающего его деятельность. Более того, не существует и четкого представления о том, кому принадлежала инициатива его создания, каковы были цели, кто определял стратегическую линию деятельности, кто был ответственен за решение тактических задач, каково было их содержание и конечная цель.
Ни один из существующих вариантов истории МРФО, на наш взгляд, не является достаточно убедительным. Прежде чем приступить к изложению той версии, которая представляется наиболее обоснованной, рассмотрим имеющиеся.
Большинство исследователей, так или иначе затрагивавших в своих работах историю МРФО, придерживались версии, согласно которой Общество памяти Вл. Соловьева выросло из секции «Истории религии» Студенческого общества или же из Христианского Братства Борьбы, представлявших собой один и тот же круг лиц — одно объединение, различающихся только статусом (официальное и неофициальное). Эту версию приводит в своих работах С. М. Половинкин7. А.В. Соболев в качестве «резервуара» будущего МФРО добавляет еще кружок «Аргонавтов»: «Другим резервуаром стал кружок «аргонавтов», сформировавшийся вокруг Андрея Белого, Сергея Соловьева и Эллиса (Л. Кобылинского). Один из старейших членов кружка «аргонавтов» — Г. А. Рачинский стал позднее председателем Общества памяти Вл. Соловьева»8. В качестве источника МРФО, помимо студенческой секции
В. Кейдан рассматривает общественно-политические собрания в доме М. К. Морозовой.
Пожалуй, первым, озвучившим версию с «Братством» был А. Носов. На основании архивных материалов, а именно: переписки членов «Братства» и документов канцелярии Московского обер-полицмейстера он пришел к выводу, что именно члены Христианского Братства борьбы являлись инициаторами создания Соловь-евского Общества.
«Именно молодым студентам-гуманитариям, вероятно, впервые приходит мысль сформировать независимое (от университетского начальства9) и вполне легальное (в глазах властей придержащих) Религиозно-философское общество, в котором можно было бы обсуждать широкий круг волнующих общественность проблем.. Второго мая 1905 г. А. Белый сообщает П. А. Флоренскому: «Дорогой Павел Александрович! 4го мая Эрн читает реферат о собственности у Христофоровой, в то же время мы приурочили ко дню этого чтения собрание будущего общества памяти Вл. Соловьева. Пожалуйста, приезжайте с Алексеем Сергеевичем и, быть может, Троицким. Более 30-40 человек не будет. Будут только действительно интересующиеся. Глубокоуважающий Вас Б. Бугаев».
В том же мае 1905 г. в числе «прочитанных рефератов, публичных лекций, бесед (на заседаниях) оппонирований с 1899 до 1932 года» А. Белый записывает о своем участии в «религиозном диспуте, устроенном формирующимся Моск. Религ. Фил. О-вом в 1м Зачатьевском переулке»10. Следующее письмо, относящееся к интересующей нас теме принадлежит Эрну: «Серг.Ник. Трубецкой очень охотно согласился быть членом Религ. Фил. Общества и обещал непременно прочесть воспоминания о Влад. Соловьеве. Лопатин тоже согласился и тоже обещал приготовить свои воспоминания. Устав уже, кажется, двинут в ход»11.
Помимо процитированных выше писем, А. Носов в своей работе приводит еще один любопытный документ — «Дело канцелярии Московского обер-полицмейстера». В нем содержится заявление В. Ф. Эрна на имя московского градоначальника, в котором он просит рассмотреть вопрос об официальном признании «предположенного к открытию в г. Москве Религиозно-философского Общества памяти Вл. С. Соловьева». К сему документу прилагался Устав планируемого Общества и список членов учредителей: К. М.Аггеев, А.Н. Булгаков, С. Н. Булгаков, Д. Д. Галанин, А. В. Ельчанинов, С. А. Котляревский, Л. М. Лопатин, В. П. Свенцицкий, М. И. Сизов, С. Синельников, С. Сыроечковский, Б. Сыроечковский, П. П. Поспелов, М. В. Штандель, Д. В. Шер, В. Ф. Эрн, И.М.Херасков, Г. А. Рачинский. Прошение
B. Ф. Эрна не было удовлетворено и о дальнейшей судьбе документа нет никаких сведений. Проведенные Обществом, не получившим официального признания, заседания считались нелегальными.
Помимо упомянутого доклада В. Ф. Эрна «О собственности» «Обществу» удалось заслушать еще несколько выступлений: Д. Д. Галанина — «Христианское мировоззрение до VII века», в котором автор доклада анализировал мировоззрение русского народа на примерах памятников допетровской Руси, пытаясь найти ответ на злободневные вопросы современности. «Славянофильско-народническая точка зрения автора вызвала горячую критику г. Кузнецова (прис.пов.), г. Гатунга (прис. пов.), В. Эрна и свящ. П. П. Поспелова», — резюмировал корреспондент газеты «Народ»12. В этой же статье был помещен список членов-учредителей «Общества»:
C. Н. Булгаков, А. В. Ельчанинов, С. А. Котляревский, Л. М. Лопатин, П. П. Поспелов,
В. П. Свенцицкий, Г. А. Рачинский, В. Ф. Эрн. Сообщалось, что на открытии «Общества» выступал В. П. Свенцицкий с докладом «Христианское Братство Борьбы и его программа», вызвавшем оживленную дискуссию вокруг озвученных им вопросов отделения церкви от государства, христианской общественности и т. д.
Собственно этими источниками и ограничивается история возникновения Общества, а других документальных подтверждений, на основании которых было бы возможно проследить дальнейшую его судьбу (этап становления) не имеется (во всяком случае, не выявлено). История только что образовавшегося Общества обрывается осенью 1905 года. Данному обстоятельству можно было бы найти правдоподобное объяснение и, в целом, удовлетвориться версией, представленной авторитетными исследователями. Однако сомнения вызвал тот факт, что возникновение МРФО, описанное М. К. Морозовой, не укладываются в привычную и в общем-то, принятую схему, которая в изложении В. Кейдана выглядит следующим образом. «В 1905 г. было зарегистрировано «Московское религиозно-философское общество памяти Владимира Соловьева» (МРФО). В числе членов учредителей, помимо М. К.Морозовой, были С. Н. Булгаков, кн. Е. Н. Трубецкой, Н. А. Бердяев, С. А. Котляревский, Л. М. Лопатин, священник Н. Поспелов, Г. А. Рачинский, А. В. Ельчанинов, В. П. Свенцицкий, П. А. Флоренский и В. Ф. Эрн. На открытии МРФО
В. Свенцицкий прочел реферат «Христианское братство борьбы и его программа», вызвавший оживленную дискуссию. Через месяц число членов Общества достигло 150 человек. Однако еще через месяц Отделение чрезвычайной охраны приостановило заседания МРФО. Их удалось возобновить лишь 4 ноября 1906 г.»13.
В этой, непротиворечивой на первый взгляд, схеме есть несколько неувязок. Во-первых, в 1905 году Общество не было зарегистрировано, его заседания проходили без официального разрешения. Во-вторых, среди членов учредителей не было
ни М. К. Морозовой, ни Е.Н. Трубецкого, ни Н. А. Бердяева. Но самое важное — в мемуарах самой Маргариты Кирилловны история возникновения Общества изображена несколько иначе и относится не к 1905, а к 1906 году. Попытка отыскать в архивах Морозовой сведения относительно открытия Общества в 1905 г., не увенчались успехом. По переписке Морозовой можно проследить все наиболее значимые события 1905 года, но никаких упоминаний касательно ее участия в учреждении МРФО в ней не обнаруживается. Согласно воспоминаниям М. К.Морозовой, Общество памяти Вл. Соловьева началось в философском кружке, образовавшимся в ее доме в связи с несостоявшимся приездом Бергсона.
«Однажды прошел слух, что Бергсон, знаменитый французский философ, очень интересуется русской философией и желал бы побывать в Москве, — пишет Морозова в своих воспоминаниях о Лопатине, — Лев Михайлович, зная, что он сам тогда должен был принять Бергсона, дать ему возможность прочесть доклад в Психологическом обществе и обменяться с ним мыслями и что все это надо сделать на французском языке, категорически воспротивился этому и сумел отговориться, хотя знал французский язык. Дело в том, что это событие потребовало бы от него большого напряжения, усиленной работы, вообще большой затраты сил. Все окружающие очень досадовали на него за это. Вообще, благодаря такому патриархальному духу и характеру Л.М., он не оказывал достаточного влияния на молодежь того времени, несмотря на свой ум и свой философский талант.
В связи с тем, что очень многие, и я в том числе, досадовали на Л. М. за то, что он отклонил приезд в Москву французского философа Бергсона, у меня явилась мысль организовать у себя в доме частным образом «Философский кружок» и тем дать возможность приезжающим из-за границы, окончившим там университет, прочесть доклад. Таким образом, все московские философы могли знакомиться с вновь прибывшими, и они в свою очередь находили место для своего выступления. Я помню Яковенко и Лифшица, приехавших из Сорбонны; было еще несколько человек, но их фамилий я не помню. Для того чтобы прочесть доклад в Психологическом обществе, надо было быть уже официально признанным ученым»14.
Разумеется, Бергсон оказался лишь удачным поводом для организации религиозно-философского объединения, не ограниченного академическими рамками. В доме Морозовой на протяжении всего 1905 года происходили какие-либо заседания: шумные и пестрые по составу политические собрания постепенно «переросли» (качественно) в более тесный философский кружок, а затем уже религиознофилософское Общество.
Пытаясь решить противоречия между версией, изложенной Морозовой, и версией, вырисовывающейся на основании переписки членов «Братства», мы предпочли «морозовский» вариант. Основанием данного выбора стали не столько мемуары Маргариты Кирилловны (воспоминания современников, их видение событий вполне могут отличаться, вернее — различия в них неизбежны), сколько количество несовпадений и пробелов в версии со Студенческим обществом (наиболее активными и видными его членами — организаторами ХББ) и странным «молчанием» архивов Морозовой. Опустив детали проделанной исследовательской работы по реконструкции истории МРФО, отметим, что ее результатом стал достаточно неожиданный вывод: в период 1905-1906 гг. возникло два одноименных Общества. МРФО и Общество памяти Вл. Соловьева, затеянное членами «Братства», — это два разных объединения, созданных приблизительно в одно и то же время, с одними и
теми же участниками в главных ролях. Повторение имен и стало причиной путаницы: в культурно-исторической памяти произошло слияния этих двух организаций.
В начале 1905 года группа молодых людей во главе с Валентином Свенцицким, Владимиром Эрном, Павлом Флоренским, Александром Ельчаниновым, при участии Андрея Белого, Сергея Булгакова решила создать религиозно-философскую организацию, не скованную академическими рамками. Так родились замыслы, имевшие целью «активное продвижение в жизнь начал вселенского христианства». Установить «правду о земле» в общественных отношениях должно было Христианское Братство Борьбы, недолго просуществовавшее и оставившее след в истории благодаря энергичным инициативам Свенцицкого — своеобразным религиознообщественных акциям: расклеиванием листовок, печатным обращениям к церковным иерархам и «народу». «Братство» в силу ориентированности на активные действия, представляло собой скорее «исполнительный комитет», и вскоре перед его членами встала задача религиозно-философского обоснования «христианской общественности», формирования теоретической платформы. К тому же не все члены «Братства» разделяли «революционные» настроения и методы Свенцицкого. Рождение нового проекта — религиозно-философского общества — не заставило себя долго ждать. Было решено объединить выступления с докладами и рефератами по частным квартирам, в университетских аудиториях (в рамках Студенческого общества) — придать им четкую организационную форму. Проект будущего философского общества, разумеется, получил имя Владимира Соловьева. Но за недостатком материальных средств и отсутствием активных сторонников «революционного христианства» начинания «Аяксов» остались незавершенными.
К этому времени в салоне Маргариты Кирилловны Морозовой сформировался круг лиц, идейно близких друг другу, в котором преобладало то же — Соловьевское направление, те же — религиозно-общественные идеалы, но это были люди другого поколения: старше, трезвее, консервативнее, состоятельнее (и в материальном отношении, что имело немаловажное значение). Маргарита Кирилловна обеспечивала не только финансовую сторону дела; на ней были все «дипломатические» переговоры с участниками, решение организационных вопросов. Стратегические вопросы были в ведении Е. Н. Трубецкого, совместно с которым М. К. Морозова задавала «Московский еженедельник». У истоков МРФО стоял С. Н.Булгаков, летом 1906 года переехавший в Москву и отдалившийся от «Братства». Свое отношение к очередному изданию В. Свенцицкого — «Взыскующим града» С. Н. Булгаков высказал в одном из писем: «Получил вчера «Взыскующих», перечел и сегодня просто отравлен ими. С тоской думаю, что это — ошибка молодости или «прелесть» и во что обещает это развиваться. И все у меня стоит образ огромного креста в их квартире15, на который мне всегда было почему-то неловко глядеть... Когда я сталкиваюсь непосредственно с В<алентином> П<авловичем>, и живое чувство любви заглушает все,
16
мне не страшно, а, когда читаешь, тяжело...» .
М.К. Морозова с большой симпатией относилась к С. Н. Булгакову, ценила его энергичность и преданность делу и при всех возникающих разногласиях между Е. Н. Трубецким и С. Н. Булгаковым, она принимала сторону последнего, во всяком случае, защищала его от не всегда справедливых обвинений Е. Н. Трубецкого. Вместе с
С. Н. Булгаковым к организации нового Соловьевского общества были привлечены
В. Эрн и В. Свенцицкий (инициаторы первого, неудавшегося проекта). Впрочем, знакомство Морозовой с Эрном произошло раньше. В 1904 году Сергей Николаевич Де-
лекторский — врач, живший по соседству с М. К. Морозовой, писал В.Ф. Эрну: «Прошу Вас приехать ко мне (во вторник или четверг на той неделе). Надеюсь, что Вы не проскучаете, так как встретитесь здесь с интересными людьми: Маргарита Кирилловна Морозова, по убеждению Белого принадлежит к числу трех женщин, имеющих мировое значение, да и, помимо замечаний Белого, по моему убеждению, это очень хороший и глубокий человек, которого я очень уважаю. Мне хотелось бы, чтобы Вы познакомились с ней; такие люди удивительно хорошо действуют на душу. На Рождество Вы можете встретить здесь Александра Николаевича Скрябина, что и для Вас и для него будет очень и очень полезно, а для меня радостно»17.
Произошло ли знакомство на Рождество 1905 года или состоялось чуть позже — не суть важно, но весной того же года В. Эрн сообщал А. Ельчанинову: «Дорогой Саша!... После твоего отъезда у нас довольно много событий. От Морозовой получили средства и будем получать. 2) Технически наконец устроились. 3) Во Владимире объявилась целая компания, которая просит приехать, чтобы устроить там отделение. 4) Совокупно с ней Рачинский, Духовная Академия, и наша компания открывает Религиозно-Философское Общество памяти Соловьева — где выступит с целым рядом рефератов на общественные темы, прения, широкий доступ публики. Уже есть духовенство, рабочие-радикалы и профессора. Пока всё на частных квартирах и параллельно с этим пойдут хлопоты об официальном разрешении»18.
Из письма В. Эрна не ясно, на что именно он получил деньги от М.К. Морозовой. В. Кейдан полагает, что это были средства на организацию типографии в Тифлисе19. В данном случае важнее другое: почему М. К. Морозова, якобы входившая в число учредителей Общества, не поспособствовала с решением вопроса о месте проведения его заседаний? В мае того же года в ее доме на Смоленском бульваре проходил съезд земских деятелей, регулярно устраивались общественно-политические собрания, и соответственно вопрос о месте проведения заседаний планируемого Общества не встал бы, если бы М.К. Морозова действительно входила в число его организаторов. По всей вероятности, тогда, в середине 1905 года, об этом не шло речи. Что же касается финансовой поддержки со стороны Морозовой, по возвращении из Швейцарии Маргарита Кирилловна оказывала таковую практически всем, кто к ней обращался, плоть до РСДРП(б)20. Вполне вероятно, что М. К. Морозова оказала и моральную поддержку группе молодых людей, затеявших создать религиозно-философское общество. Во всяком случае, она не могла не откликнуться на подобную идею, тем более что Соловьевское наследие, религиозно-философская проблематика ее давно увлекали и волновали.
Не только М. К. Морозова благосклонно отнеслась к идее организации Общества памяти Вл. Соловьева, но и друзья, знакомые мыслителя (братья Трубецкие, Л. М.Лопатин, Г. А. Рачинский) обещали принять участие в этом проекте. Вот только довести дело до конца инициаторам проекта не удалось. Одного энтузиазма оказалось недостаточно. Не имея ни серьезных связей, ни влияния, не обладая должным авторитетом, молодые люди (прежде всего, В. Эрн и В. Свенцицкий), хлопотавшие об официальном признании их проекта, так и не сумели этого добиться. Сергей Николаевич Трубецкой, сочувствующий их начинаниям, был слишком занят (председательство в Студенческом обществе, участие в работе Психологического общества, общественно-политические деятельность, научная и педагогическая деятельность), Л. М. Лопатин, равно как и Г. А. Рачинский, не обладал организаторскими способностями.
С.Н. Булгаков, активно поддерживавший членов «Братства» в начале их деятельности, жил в то время в Киеве и мало чем мог помочь. Тем не менее, именно благодаря С. Н. Булгакову информация об открытии Общества появилась в печати в виде заметки в газете «Народ»21, основательно запутавшей историю создания МРФО. Статья в «Народе» объявила об учреждении Соловьевского общества и о двух проведенных в его рамках заседаниях с докладами В. П. Свенцицкого и Д.Д. Галанина. На этом история «братского» (инициированного членами Христианского Братства Борьбы) Соловьевского Общества и закончилась, официального признания организация не получила, прошение было отклонено московскими властями.
История же одноименного общества, известного под названием Московского религиозно-философского общества памяти Вл. Соловьева, началась осенью 1906 года, когда главные участники философских собраний в доме М. К. Морозовой, являвшиеся одновременно сотрудниками журнала «Московский еженедельник», провели первое заседание официально зарегистрированного объединения.
Безусловно, идейное первенство в деле организации Соловьевского общества принадлежало членам «Братства», именно они впервые не только озвучили идею его создания, но и предприняли первые, пусть и не увенчавшиеся успехом шаги в этом деле. Более того, в 1906 году члены «Братства» (Эрн, Свенцицкий, Флоренский, Ельчанинов, Галанин) также приняли активное участие в устроении МРФО, и наряду с
С. Н. Булгаковым, Е. Н. Трубецким, М. К. Морозовой, вошли в число его членов-учредителей. Некоторые из них позднее приняли участие в организации книгоиздательства «Путь»: Эрн в качестве постоянного члена издательства, Флоренский — в качестве сотрудника. Ельчанинов и Галанин (последний выступил с единственным докладом «Мое религиозное мировоззрение» в 1906 году) практически не проявили себя. Валентин Свенцицкий в 1908 году по решению совета МРФО был исключен из его членов.
На открытии Общества 5 ноября 1906 года его председатель Сергей Булгаков выступил с докладом «Ф. М.Достоевский и современность». На это событие откликнулись несколько печатных изданий. В октябре 1906 года «Книжный вестник» сообщил: «В Москве состоялось учредительное собрание «Религиозно-философского общества памяти Вл. Соловьева». Председателем выбран проф. С. Н. Булгаков, членами совета: Д. Д. Галанин, А. Е. Ельчанинов, проф. С. А. Котляревский, В. П. Свенцицкий, проф. кн. Е. Н. Трубецкой, В. Ф. Эрн. Общество предполагает устроить в текущем в году ряд рефератов на религиозно-философские, литературные и общественные темы. В качестве референтов обещали выступить проф. С. Н. Булгаков, проф. С. А. Котляревский, Н. А. Бердяев, А. С. Волжский, Д. Д. Галанин, В. П. Свенцицкий, В.Ф. Эрн, П. А. Флоренский и др.»22.
«Русские ведомости» (финансируемые Варварой Алексеевной Морозовой) опубликовали статью, посвященную учреждению общества памяти Вл. Соловьева. «В воскресенье 5 ноября в МРФО, — сообщали «Русские ведомости», — С. Н. Булгаков прочел реферат на тему «Достоевский и современность», в котором разбирался вопрос об отношении Достоевского к самодержавию. С. Н. Булгаков доказывал, что увлечение Достоевского самодержавием объяснялось боязнью «беложилетного» парламента с одной стороны, а с другой — характером самодержавия 60х гг. В прениях выступили: Б. А. Грифцов, Гартунг, И.М. Трегубов, Е.Н. Трубецкой, Д. Д. Галанин, В. П. Свенцицкий. Следующее публичное заседание было назначено на 26
ноября, в котором В. П. Свенцицкий собрался прочесть реферат «Ценность челове-
23
ческой жизни в связи с идеей бессмертия» .
В частном письме С. Н. Булгаков сообщал об открытии МРФО: «Общество открыли и пока удачно, точнее, не неудачно. На моем реферате было много народа, — хорошая публика, — слушали терпеливо и с интересом прения на непривычные темы (по содержанию мало интересные). Хотя и поругивают, но есть и похвалы и большой интерес. На Галанинском реферате (закрытое заседание) были оживленные разговоры. Не без смущения думаю о публичном реферате Валентина Павловича о терроре и бессмертии, однако внутренне боюсь. Затем до Рождества имеется на публичном заседании Аггеев (предлагающий о пессимизме у Андреева и Метерлинка!!! Надеюсь, переменит! и Бердяева). Вообще, это дело началось и, надеюсь,
24
пойдет» .
В первый год своего существования МРФО проводило заседания практически каждый месяц, с докладами выступили В.Ф. Эрн («Методы исторического исследо-
' Э> т~' /—1
вания и Сущность христианства Гарнака», «Социализм и христианство в их учении о прогрессе», «Социализм и проблема свободы»), В. П. Свенцицкий («Террор и бессмертие», «Религиозный смысл “Брандвюпа” Ибсена»), Д. Д. Галанин («Мое религиозное мировоззрение»), И. Трегубов («Разбор лекции В. П. Свенцицкого о Льве Толстом»), Н. А. Бердяев («Великий инквизитор Ф. М. Достоевского») и другие.
Открытые заседания МРФО собирали огромные, по нескольку сотен человек, аудитории, а количество членов Общества за год выросло до трехсот. А в 1907 году при МРФО был открыт Вольный богословский университет.
Учитывая многочисленность состава и разнообразие форм работы Общества, сложно дать точную характеристику его деятельности, поэтому, говоря о МРФО, следует различать его ядро и остальных членов — идейно пестрое и разнородное образование. Характеристика любой крупной разветвленной неоднородной организации — это всегда описание наиболее ярких и значимых ее элементов. Московское религиозно-философское общество памяти Вл. Соловьева ставило перед собой цель духовного возрождения общества — то, что позже С. Н. Булгаков назвал «светским пастырством», «проповедью веры в среде одичавшего в безбожии русского общества»25. Лекции, заседания, семинары МРФО должны были служить укоренению христианского идеала в общественном сознании и последующей его реализации во всех сферах жизни: экономической, политической. В целом МРФО было православно ориентированной организацией, в отличие от Петербургского религиозно-философского общества (ПРФО), где вопросы взаимоотношений с церковью ставились острее, возможно, унаследовав данную черту от Собраний, с которыми оно было органически связано с и даже оценивалось некоторыми современниками как их продолжение. В отличие от ПРФО в Московском обществе не были сильны «реформаторские» настроения по отношению к Церкви. Для МРФО религиознообщественным идеалом были такие социальные отношения, при которых Церковь становилась активной и наиболее значимой силой в социальном и культурном строительстве. Но при этом для обоих Обществ был характерен пафос общественного служения, социального строительства, основанного на христианских заповедях, стремление к целостному восприятию мира, синтезу различных областей знания: религии, науки, искусства.
1 См.: Маслин М. А., Черников Д. Ю. Московское Психологическое общество ( персоналии, проблемы, традиции) // Историко-философский альманах. Вып. 2. М., 2007; Черников Д. Ю. Московское Психологическое общество в истории русской философии: Автореф. дис. ... канд. филос. наук. М., 2008; Акулинин В. Н., Самылов О. В. Философское общество при Санкт-Петербургском университете (1897-1923). Новосибирск, 1994.
2 См.: Половинкин С. М. На изломе веков. О Религиозно-философских собраниях 1901-1903 годов // Записки Петербургских Религиозно-философских собраний. 1901-1903. М., 2005. С. 490510; Пайман А. Интеллигенция и церковь. К вопросу о возникновении Религиозно-философских собраний // Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2006. № 7(2). С. 111-115. — Здесь же даны иные материалы по вопросу о возникновении Собраний.
3 Позднее В. В. Розанов описывал события той поры: «Многие мне приписывали инициативу и основание религиозно-философских собраний в СПб. Это было бы лестно, т.к. эти собрания (я думаю) сыграли большую роль в движении нашей религиозной мысли. Но правда вынуждает сказать, что этого не было, т.е. что я не принимал участия в этом возникновении. Я даже не помню, как они произошли. Как-то вдруг стали говорить об этом. Кто? Когда? Лица и граница времени путается. “Мы говорили”. “Все говорили”. Была очень счастливая пора, по настроению, по взаимному всех ко всем доверию. Между тем этот поистине религиозный митинг — настоящий митинг — никем не был разрешен и даже нигде не был зарегистрирован. См.: Розанов В. В. Когда начальство ушло. М., 1997. С. 497.
4 Трубецкая О. Князь С. Н.Трубецкой. Воспоминания сестры. Нью-Йорк, 1953. С. 210-213.
5 Так А. Белым были прозваны Владимир Эрн — «белясый, безусый, безбрадый, с лицом как моченое яблоко», «коричнево-зеленоватый, старообразный» Павел Флоренский, «кровавокрасный» Валентин Свентицкий.
6 Белый А. Начало века. Воспоминания: В 3 кн. Кн. 2. М., 1990. С. 88-89.
7 См.: Половинкин С. М. Философские и религиозно-философские общества // Русская философия. Словарь. М., 1999. С. 576-680; Половинкин С. М. Религиозно-философские собрания в Санкт-Петербурге в 1901-1903 гг. // Россия XXI. М., 2001. № 6.
8 Соболев А. В. К истории Религиозно-философского общества памяти Вл. Соловьева // Историко-философский ежегодник, 1992. М., 1994. С. 104.
9 Имеется в виду секция «Истории религии» Студенческого научного общества при Московском университете.
10 В 1-м Зачатьевском переулке находился дом семьи Шер, в котором и прошли первые заседания «Общества».
Письмо В. Ф. Эрна — А. Белому. См.: Носов А. А. От «соловьевских обедов» — к религиозно-философскому обществу // Вопросы философии. 1999, № 6. С. 88-89.
12 Народ. 1906. № 1.
13 См.: Взыскующие града. Хроника частной жизни русских религиозных философов в письмах и дневниках. М., 1997. С. 22.
14 Морозова М. К. Мои воспоминания // Наше наследие. 1991. № 6. С. 104.
15 В. Свенцицкий и В. Эрн и в 1905 г. снимали одну квартиру. Марк Вишняк в своих воспоминаниях оставил описание этого жилища. В. Свенцицкий «жил почти в пустой каморке, спал на твердом, не слишком опрятном ложе, над которым возвышался деревянный крест» (см.: Вишняк М. Дань прошлому. Нью-Йорк, 1954 С. 31).
16 Письмо С. Н.Булгакова А. С. Глинке от 10. 06. 1906. См.: Взыскующие града. Хроника частной жизни русских религиозных философов в письмах и дневниках. М., 1997. С. 101.
17 Взыскующие града. Хроника частной жизни русских религиозных философов в письмах и дневниках. М., 1997. С. 66.
18 Там же. С. 66-67.
19 «Вопреки утверждению В.В. Розанова: «... Ее понесли бы на руках, покорми она из своего миллиона разных радикалистов. Она этого не сделала. Теперь ее клянут», — заключает В. Кей-дан, — настоящее письмо дает основания предполагать, что М. К. оказывала финансовую помощь ХББ и его изданиям». См.: Взыскующие града. Хроника частной жизни русских религиозных философов в письмах и дневниках. М., 1997. С. 67.
20 О проходивших в доме М. К. Морозовой лекциях-собраниях московской организации РСДРП(б) сообщает Наталья Думова, к сожалению, никаких ссылок на документальные источники, подтверждающие данную информацию исследовательница не приводит, в известных нам материалах подобных сведений не содержится. См.: Думова Н. Московские меценаты. М., 1992. С. 100.
21 Газета «Народ» издавалась в Киеве, в редакционный комитет входили С. Н. Булгаков, А. С. Волжский, сотрудничали с газетой В. Ф. Эрн, В. П. Свенцицкий, Н.А. Бердяев, В. В. Зеньков-ский, Вяч. Иванов.
А. В. Карташев, Н.О. Лосский, Д. С. Мережковский и др. Всего вышло семь номеров, после чего по распоряжению властей газета была запрещена. По замыслу редакционного комитета, газета должна была служить трибуной для «всенародной религиозно-общественной проповеди», основанной на идеалах вселенского христианства, а также на философском наследии Вл. Соловьева.
22 Книжный вестник. 1906. 10 октября.
23 Русские ведомости. 1906. 9 ноября.
24 См.: Взыскующие града. Хроника частной жизни русских религиозных философов в письмах и дневниках. М., 1997. С. 114.
Булгаков С. Автобиографические заметки. Париж, 1946.
