CC BY
11
Вестник ПСТГУ
Серия II: История. История Русской Православной Церкви.
Священник Савчук Роман (Руслан) Александрович, канд. богословия, PhD, науч. рецензент Издательского совета Русской Православной Церкви Российская Федерация, 119435, г. Москва, Погодинская ул., 20/3, стр. 2 russ_sav@mail.ru ORCID: 0000-0002-9917-2413
2021. Вып. 100. С. 120-138
DOI: 10.15382/sturII2021100.120-138
Интерпретации церковной истории Украины
В ИЗДАНИЯХ УКРАИНСКОЙ ДИАСПОРЫ
второй половины 1980-х гг.
Р. А. Савчук
Аннотация: В статье проанализированы церковно-исторические издания украинской диаспоры, приуроченные к празднованию Тысячелетия крещения Руси-Украины. Эти публикации имели большое значение для формирования мировоззрения ученых в Украине в условиях падения идеологического барьера и становления независимого государства. Автор обращает внимание на обостренную полемическую направленность в работах историков диаспоры, которая лишь иногда уравновешивается объективным научным подходом. Рассматриваются ментальные стереотипы авторов из диаспоры, сформированные в условиях жизни за пределами Родины, которые выливаются в исторические мифы. Характерным является акцент на толерантность и преодоление конфессиональных границ ради народного блага и национальной идеи. Автор также обращает внимание на особенности методологии, которой пользовались историки из украинской диаспоры при оценке исторических фактов. Упор на национальную идею обесценивает в глазах историков диаспоры сакральное пространство Церкви. Церковь превращается в «духовную собственность народа», а ее история становится идеологическим инструментом. Для историков из диаспоры характерна тесная связь идеологии, чувственно-личностного восприятия с научными начинаниями, а также смешение научного подхода с беллетристикой. На основе анализа представленной литературы делается вывод о формировании аксиологической антитезы «своего» («украинского») и «враждебного» («российского»).
Ключевые слова: Тысячелетие крещения Руси-Украины, украинская диаспора, национализм, церковная история, историография, Киевская митрополия, православие.
Тысячелетие крещения Руси, которое праздновалось в 1988 г., среди украинской диаспоры воспринималось как событие особого исторического значения. Разнообразие культурных, общественных и научных мероприятий, организованных многочисленными учреждениями диаспоры в Западной Европе и на Американ-
© Савчук Р. А., 2021.
Вестник ПСТГУ. Серия II: История. История Русской Православной Церкви. 2021. Вып. 100. С. 120-138.
ском континенте, способствовали появлению научных и популярных изданий, посвященных истории христианства на территории современной Украины. Все это повлияло на развитие украинской исторической мысли, которая в период кризиса марксистской парадигмы истории и с началом становления современного украинского государства активно искала опоры среди представителей научного сообщества диаспоры1.
На большое значение публикаций представителей диаспоры, приуроченных к Тысячелетию крещения Руси-Украины, в становлении современной украинской историографии указывали многие авторы2. Однако полноценного анализа конкретных изданий, соотношения в них идеологической парадигмы и научного осмысления, к сожалению, в специальной научной литературе практически не предпринималось.
Рассмотрим значимые издания украинской диаспоры, приуроченные к празднованию Тысячелетия крещения Руси-Украины.
С целью «подготовить молодежь к встрече юбилея Тысячелетия Крещения Украины» Всемирным Координационным воспитательно-образовательным советом при Всемирном конгрессе свободных украинцев в 1986 г. была подготовлена «Хрестоматия Тысячелетия крещения Руси-Украины»3. Главная идея сборника, как ее формулируют сами издатели, — «предостеречь свободные народы мира перед угрозой Советского Союза»4. Хрестоматия содержит публикации историков диаспоры середины ХХ в., а также отрывки из исторических источников и литературных произведений украинских писателей. Издание изначально было задумано, как некая идеологическая программа для работы с молодежью. В связи с этим обратимся к анализу тех идей и мифов, которые составители и авторы предлагали для осмысления церковной истории.
0 мифотворческой задаче издания говорится в предисловии. Автор выражает уверенность, что жизнь еще предоставит возможность реализовать «украинский вечный миф» про «Украинскую Церковь — ту Церковь, которая будет сеять в украинской расе великое, глубинное единство и любовь к своему призванию»5. Первая идея, которая естественным образом вырастает из данной задачи, — исключительность «украинской церкви», «украинского христианства». А в предисловии непосредственных составителей об этом говорится так: «Одна правда остается всегда неизменной: что Украина поклоняется правдивому Богу на основании собственного решения и законов уже тысячу лет»6. Размышляя о роли Церкви в сохранении национального самосознания укра-
1 Калакура Я. С. Украшська юторюграфш: курс лекцш. 2004. С. 397, 403-405.
2 См.: Там же. С. 397; Ластовський В. В. Мш сусшльством i державою. Православна церк-ва в УкраЫ наприюнщ ХУИ — у ХУШ ст. в ютори та юторюграфп: Монографiя. К.: Фешкс: НКП1КЗ, 2008. С. 107; Дроконова О. Н. Национальная история на экспорт: украинский опыт // Вестник НВГУ. 2017. N 2. С. 91-100; Ричка В. М. Ювшейний збiрник праць Наукового Кон-гресу у 1000-литя Хрищення Руси-Украши. Мюнхен, 1988/1989 // Украшський юторичний журнал. 1991. N 12. С. 149-151.
3 Хрестоматш Тисячолитя Хрещення Руси Украши. Фiлядельфiя; Торонто, 1986.
4 Саварин П. Передмова // Хрестоматая Тисячолитя Хрещення Руси Украши. С. 5-8.
5 Там же. С. 8.
6 Передмова редакци // Хрестомат1я Тисячолитя... С. 12.
инского народа «протоиерей» доктор Григорий Удод утверждает, что «не может быть украинской Церкви, которая ради так называемого универсализма отреклась бы от своих национальных устремлений и обязанностей перед народом»7. Исключительность «украинского христианства» противопоставляется «северному», «московскому». Так, согласно профессору Б. Ф. Корчмарчику, «нет сомнений, что территорию современной России христианизировали миссионеры с современной Украины. Однако влияние многовекового татарского владычества над Московщиной и врожденные духовные особенности российского народа внесли в первоначальное киевское христианство чуждые для него элементы нетерпимости и деспотизма, сделали христианство средством российского мессианизма»8.
Стремление подчеркнуть уникальность «украинского христианства» приводит к попыткам представить преемственность культуры на территории современной Украины от времен задолго до рождения Христа9. Исторические личности в рассказах авторов совершенно немыслимым образом становятся проводниками древних культурных идей и традиций. Так, княгиня Ольга, оказывается, была, «согласно древнему трипольскому образцу, хозяйственная опекунша, матерь страны, бережная родоначальница»10. Речь идет об идеологии трипольской культуры, которая была распространена на территории современной Украины, Молдавии и Румынии в V—III тыс. до н. э. и, естественно, к княгине Ольге отношения не имела. Доходит и до совершенно чуждых христианству заявлений о «прекрасном, гармоническом» переплетении языческих верований с церковным преданием: «Со временем христианская теология и мировоззренческая традиция наших предков переплелись в прекрасную, гармоничную мозаику. Здесь можно вспомнить веру в бессмертие души и прекрасные наши обычаи, которые переплелись с христианскими праздниками, такими как Рождественские традиции, Пасхальные поминки на могилах или праздник Купала»11.
Наконец, обращает на себя внимание и способ осмысления в рамках идеологии «украинской церкви» факта принадлежности украинского народа к разным частям христианского мира — Православной Церкви и Греко-Католической. В редакторском предисловии отмечается, что следует говорить не о различиях, а о том, что единит, «об украинском христианстве, которое одинаково живет и развивается в обеих своих ветвях и рождает одинаково великих людей духа и посвящения»12. Интересную позицию высказывает «протоиерей» Григорий Удод. Он не говорит о разных «церквях», для него существует единая «украинская
7 Удод Г. Що дало християнство Укрш'ш за перше тисячолитя? // Там же. С. 120.
8 Християшзащя бвропейського Сходу — за проф. д-ром Б. Ф. Корчмарчиком // Там же. С. 66.
9 Кушшр Б. Початки музично!' культури Украши // Там же. С. 98.
10 Ольга: Людина — Володарка — Християнка — за проф. Н. Василенко-Полонською // Там же. С. 49.
11 Головшський I. Вплив християнства на формування украшсько! психжи // Хрестомаля Тисячолитя. С. 109.
12 Передмова редакци // Там же. С. 12.
церковь» в двух ипостасях — «Церковь западной ветки нашего народа» (греко-католики) и «Церковь на Великой Украине» (православные)13.
Большей взвешенностью и научной корректностью выводов, по сравнению с другими изданиями, отличается подготовленный Украинской Свободной академией наук в Канаде «Сборник Тысячелетия христианства в Украине 988-1988»14. В издании собраны статьи ученых из диаспоры, а также выступления членов Академии на разных конференциях, посвященных Тысячелетию крещения. Украиноязычная версия сборника, в отличие от англоязычной, была опубликована несколько позже, в 1991 г. в Виннипеге.
Приступая к анализу материалов сборника, следует, прежде всего, отметить более взвешенный подход редакции к осмыслению самого юбилея Тысячелетия крещения, нежели это присутствует в других подобных изданиях диаспоры. В редакционной вступительной статье отмечается, что «украинский научный мир в диаспоре хотел показать грядущим поколениям и миру монументальное место христианства в эволюции украинской духовности и его место в тысячелетнем развитии украинского культурного наследия»15. Редакторы издания не прибегают к острым полемическим пассажам в адрес «Москвы», «Российской Церкви», полностью обходя эту тему. При этом в сравнении с более ригористической позицией других изданий можно отметить по крайней мере две идеи, которые выбиваются из принятых в диаспоре трактовок украинской истории. Во-первых, редакторы сборника признают, что «в десятом веке Русь была только коалицией племен». И именно с принятием христианства начинается этническое объединение разрозненных племенных общностей на территории Украины: «Христианство в Украине совершило не только единство религиозного мировоззрения и религиозного культа, но также и единство нравственных основ, общих ценностей, прав, задач и целей, которые создают сознание этической, экономической и политической общности»16. Такой взгляд на национальную историю явно противоречит идеологии «Хрестоматии», о которой речь шла выше, где принятие христианства представлялось актом «национально осознанной» воли сформированного украинского народа.
Второй важный идейный аспект осмысления роли христианства в украинской истории связан с международными отношениями. Редакторы сборника утверждают, что «украинское христианство заняло отдельное место в религиозной истории Европы. Оно стало почти мостом между христианскими культурами Востока и Запада»17. Однако если большинство авторов из диаспоры пытаются представить тезис об особой роли соприкосновения Востока и Запада на территории современной Украины в качестве сущностной характеристики религиозной жизни Киева с самого момента принятия христианства18, то редакто-
13 Удод Г. Указ. соч. С. 119.
14 Збiрник Тисячолитя християнства в УкраЫ. 988-1988 / ред. О. Баран, О. Герус. Вшт-пег, 1991.
15 Там же. С. 1Х.
16 Там же. С. Х1-Х11.
17 Там же. С. Х11.
18 См.: Патрило I., Балик Б. Християнсью риси кн. Володимира Великого // Ювшейний збiрник праць Наукового Конгресу у 1000-литя Хрищення Руси-Украши. Мюнхен, 1988/1989.
ры настоящего сборника занимают более взвешенную позицию. Во-первых, они признают, что «Русь при крещении получила христианство в самой развитой форме» из Византии. И именно это восточное, а не смешанное или толерантное, христианство исповедовали на Руси. Во-вторых, соприкосновение с Западом, которое повлияло на культурный и, возможно, ментальный облик религиозной жизни Киева, редакторы относят к более поздним временам — падению Византийской империи, ренессансу и реформации19.
Приступим к анализу отдельных публикаций, представленных в сборнике.
А. Баран признает, что Киевская Русь в первый период правления князя Владимира до принятия христианства «не была национально объединенным обществом, а скорее представляла некую общественно-политическую мозаику, где каждое племя имело свою экономическую структуру и сепаратную культурно-этническую традицию»20. Автор, анализируя причины, побуждавшие князя Владимира к принятию христианства, приходит к выводу, что ключ к пониманию этих причин кроется в самой личности князя. Основным мотивом принятия им христианства было внутреннее убеждение в «правдивости христианской веры». Князь Владимир сам стал искренним христианином и убедился в том, что именно принятие ответственности за свой народ в контексте идеологии восточноевропейского христианского государства может обеспечить благоденствие его народа21.
Статья «отца» Афанасия Пекаря «Церковная политика мадьяр на Закарпатье» посвящена распространению унии в Закарпатье и попыткам местных униатов объединиться с галичскими вопреки национально-религиозной политике мадьярских правителей. Между строк авторской риторики можно увидеть интересные тенденции зарождения и распространения унии в этом регионе. Автор даже не пытается представить стремление к унии в виде некоего общенародного движения. Речь идет исключительно о борьбе местного епископа г. Мука-чево и его ближайших сторонников за возможность удержаться на своем месте в противоборстве с князьями и феодалами. В этой борьбе епископ и его сторонники вошли в связь с униатскими архиереями Галичины, чтобы удержаться при власти. При этом долгое время уния не находила совершенно никакой поддержки. Как указывает автор, «малообразованное закарпатское духовенство в то время не имело возможности познакомиться с униатскими идеями Киевской митрополии»22. Интересно и то, что на Закарпатье уния стала мощным фактором мадьяризации местного населения. Авторский текст, по сути, вскрывает искусственный характер унии, навязанной народу в политических и личных целях
С. 19. С. 1-37; Бшанюк П. Б. Т. Апостольське походження Украшсько! Церкви // Там же. С. 61-73.; Косик В. Мгжнародт взаемини Украши-Руси вщ IX до XIV ст. // Там же. С. 38-60 и др.
19 Зб1рник Тисячолггтя християнства в Укрш'ш... С. XII.
20 Баран О. Причини прийняття християнства Володимиром Великим // Зб1рник Тисячолитя християнства в Укрш'ш... С. 37.
21 Там же. С. 39-40.
22 Пекар А. Церковна полгтика мадяр1в на Закарпатл // Зб1рник Тисячолггтя християнства в Укра1т... С. 80.
ее главных деятелей. Об этой стороне унии историки диаспоры не говорят в контексте Брестского собора 1596 г.
Статья А. Качора «Роль духовенства и Церкви в экономическом возрождении Западной Украины» примечательна тем, что сквозь призму отдельной сферы общественной жизни раскрывается глубинная причина особенностей формирования идеологического концепта «украинской церкви» в среде диаспоры. Автор на примере участия униатского духовенства Галиции в просветительской, политической, кооперативной, сельскохозяйственной деятельности показывает, что именно местное духовенство во многом стало во главе общественно-политической организации местного населения и представляло народ перед властью. Автор пишет: «В деле национального, политического, культурного и экономического возрождения Западной Украины принимали участие все слои нашего народа, однако начало положило духовенство, которое преимущественно и было во главе народа вплоть до Первой мировой войны. И это как в верхах, так и среди низов, в наших селах, где все нужно было начинать от оснований»23. Из содержания статьи можно сделать вывод, что такое положение дел сформировало особое отношение к Церкви. Для населения Западной Украины это был не просто мистический организм или социальный институт, именно в церковной жизни, через деятельность священнослужителей находили свое выражение все национально-государственные устремления народа. А значит, идея «украинской церкви» стала выражением государственно-политических чаяний как простого народа, так и интеллигенции.
В публикации М. Ласло-Куцюк «Подражания пророкам у Шевченко» отображено восприятие творчества поэта как пророческого служения. Сопоставив стиль, систему образов и символов поэзии Т. Шевченко с текстами библейских пророков, автор приходит к выводу об их глубинной связи. Сам поэт нередко выражал свой талант в форме переложения пророческих речений. История Украины в такой интерпретации приобретает конкретные религиозные черты — осуждаются «грехи» исторических деятелей, общества, за которые несет ответственность весь народ. История переводится в область нравственной оценки и чувственного переживания. Поэт считал, что он выражает «имманентную, божественную справедливость»24. Очевидно, что такое романтическое прочтение украинской истории, когда чувственно-религиозное, даже мистическое и глубоко личностное переживание несоизмеримо превосходит рациональное осмысление и анализ, положенное Т. Г. Шевченко в основание своего творчества, прочно вошло в идейный мир украинского национализма. Как писал в свое время М. Драгоманов, цитируемый в еще одной работе настоящего сборника, «Шевченко настолько значимая личность для украинства, что вовсе не удивительно, когда на него так часто оглядываются украинцы и не украинцы, когда заходит речь об украинском деле»25.
23 Качор А. Роля духовенства i Церкви в економiчному вщродженш Захщно! Украши // Збiрник Тисячолитя християнства в Укршт... С. 111.
24 Ласло-Куцюк М. Шевченковi наслщування пророюв // Там же. С. 143-145.
25 Розумний Я. «Москалева криниця» оком iронii // Там же. С. 155.
Ценные мысли для понимания идейного контекста осмысления церковной истории в среде диаспоры находим в статье В. Жилы «Христианские мотивы в украино-канадской поэзии». Среди прочего автор обращается к анализу стиха Александра Смотрича «Молитва», который заканчивается такими словами: «О, Господи / помоги же мне / убить Россию». В. Жила пишет: «Можно было б обвинить поэта в мести, но это было бы безосновательное утверждение, поскольку перед нами не религиозно-философский трактат, а стих, в котором поэт для изображения своих переживаний и образов использует лексику разных языковых пластов. Изображает в нем жаль израненной души и окровавленного сердца! А боль у него большая, переходит границы человеческого терпения, становясь переломным событием в его эволюции»26. Как видим, оправдание достаточно резкой риторики поэта, трудно сопоставимой с молитвой, В. Жила находит в глубине и силе личностных переживаний. Вполне обоснованно можно сказать, что именно эти последние становятся главным фактором, определяющим и оправдывающим общественную позицию личности для интеллигенции из украинской диаспоры.
О понимании смысла и роли Церкви в общественной жизни говорится в контексте анализа творчества другого поэта диаспоры «отца» Степана Семчука. В. Жила пишет: «Здесь изображено тонкое переживание роли церкви в христианском мире. Она живой инструмент, сокровищница духовных приобретений народа, неисчерпаемый источник вдохновения»27. Таким образом, в который раз подтверждается, что «Церковь» в идейном понимании деятелей диаспоры сводится к идеологическому инструменту, она ставится в подчиненное положение к «народу» и должна «обслуживать» его духовную жизнь.
«Европейский Юбилейный Комитет Тысячелетия Крещения Украины» в 1987 г. издал работу известного историка диаспоры Владимира Косика «Тысячелетие христианства в Украине (988-1988)»28. Главная цель небольшого издания — обосновать утверждение, что в 988 г. совершилось крещение именно Украины, а не «триединой Руси» или тем более «России». Автор стремится отбросить все «посягательства россиян и их упрямое стремление присвоить себе этот великий наш юбилей»29. Для него Русь — исключительно государство полян, Киев — мать городов русских — в смысле полянских, к которым Новгород никакого отношения не имел30. При князе Владимире христианство, как утверждает В. Косик, распространилось «лишь на всей территории современной Украины, то есть Руси и ее западных владениях». В северных землях христианство распространялось только вдоль пути с Киева в Новгород. Таким образом, автор приходит к заключению, что говорить о крещении современных России и Белоруссии в 988 г. неправомерно31. Историческую вину за смешение понятий «Русь», «русская земля» и распространение их на северные территории автор возлагает
26 Жила В. Християнсью мотиви в украшсько-канадськш поезн // Там же. С. 215.
27 Там же. С. 217.
28 Косик В. Тисячолитя християнства в Укршт (988-1988). Брюссель; Л., 1987.
29 Там же. С. 6.
30 Там же. С. 17.
31 Там же. С. 35-36.
на Православную Церковь, которая таким образом хотела сохранить единство своей митрополии в разных «государствах» (имеются в виду русские княжества). В этом контексте интересным является объяснение В. Косика, почему митрополит Кирилл оставил Киев и переселился «за границу», в Суздальскую землю. Автор не доверяет свидетельству летописи, что митрополит спасался от насилия татар и поэтому переехал туда, где была хоть какая-то защита в лице князя. Он считает, что «в Киеве, очевидно, его (митрополита. — Р. С.) Церковь не имела никаких проблем. Но их было много на северо-востоке и севере. Эти проблемы требовали постоянного присутствия митрополита»32. Как видим, В. Косик с легкостью отвергает свидетельства исторических источников там, где считает нужным представить картину прошлого иной. Очевидно, что необходимость обосновать идею для автора выше любого источника и личное мнение писателя ставится выше научной объективности. Далее В. Косик говорит о переезде митрополита Петра в Москву и помощи Церкви в возвышении Московского княжества. Автор при этом задается вопросом: «Эта Церковь — была ли та давняя Русская, то есть Киевская Церковь?» и сразу же отвечает: «Множество фактов и деятельность той Церкви свидетельствуют, что ею она уже не была, ее интересы уже были другими, они были связаны не с Киевом, а с Москвой»33. Еще один яркий пример идеологической манипуляции, когда историческая действительность легким росчерком пера меняет свое содержание лишь на основании того, что деятельность исторических личностей кажется автору «неправильной», не соответствует его взглядам на то, как они должны были поступать.
Дальнейшее же описание разделения Киевской митрополии автор представляет как «освобождение Украинской Церкви из-под юрисдикции Москвы»34. При этом попытки светских правителей ограничить влияние митрополита, который находился в другом государстве, автор представляет, как процесс исключительно внутренний — будто одна часть митрополии желала освободиться от другой. Хотя вполне очевидно, что речь идет о внешних политических процессах. Снова приходится говорить не об анализе исторических источников, а о простой манипуляции фактов в угоду собственному видению того, «как должна развиваться история».
Не менее важной задачей В. Косик считал подчеркнуть европейский выбор «Украины», сделанный, по мнению автора, еще в киевской купели крещения. В предисловии от имени Президиума Юбилейного комитета празднования тысячелетия крещения Руси-Украины говорится, что крещение «вводило княжеское государство в семью европейских христианских государств и положило начало европеизации Руси-Украины»35. В таком ракурсе очевидный исторический факт — приобщение к развитой христианской культуре с момента крещения Руси (о чем говорилось в упоминаемом выше Сборнике) — приобретает идеологически окрашенные черты. Выше мы приводили вполне корректную и научно обоснованную точку зрения редакторов Сборника по этому вопросу. Как
32 Косик В. Указ. соч. С. 41.
33 Там же. С. 42.
34 Там же. С. 43-44.
35 Там же. С. 5.
указывалось, Русь приняла именно «византийское» христианство, а не западную модель христианского мировоззрения36. Таким образом, говорить о «начале европеизации» Руси в то время в западноевропейском контексте как минимум некорректно. Это значит вопреки исторической действительности вводить современные категории в реалии прошлого.
Наконец, еще одна пропагандистская цель брошюры — показать историческую преемственность «двух веток украинской Церкви — православной и католической». Автор совершенно спокойно говорит, что Брестская уния просто «разделила Украинскую Церковь на две части»37. Вероучительная сторона события отодвигается на второй план перед политической.
Исключительно интересной с точки зрения идеологической интерпретации исторических реалий представляется изданная в 1985 г. Коллегией св. Василия Великого книга доктора Матвея Стахова «Христова Церковь в Украине 988-1596. Очерк истории Украинской Католической Церкви и анализ перекрещивания в ней интересов Рима, Цареграда, Варшавы и Москвы в национально-политическом аспекте»38. Уже сама попытка рассмотреть историю «Украинской Католической Церкви», образованной в сущности на Брестском соборе в 1596 г., начиная с 988 г. весьма необычна. Знакомство с содержанием книги раскрывает авторский замысел. Киевская митрополия была учреждена до раскола Церкви в 1054 г. Следовательно, по мнению автора, это была часть «Соборной Церкви» во главе с Римом. Киевская ее часть вместе с Цареградским патриархом временно откололась в 1054 г. и затем на протяжении всей истории пыталась «воссоединиться» с Римом, пока в 1596 г., наконец, этого не удалось достичь.
Автор, прежде всего, представляет взаимоотношения Константинопольского патриархата с Киевом, как необузданное стремление первого добиться полного подчинения и контроля не только в церковных делах, но и в политической жизни. Он пишет, что «цареградские греческие политики в церковных ризах считали "мятежником" правительство каждой страны, которая выступала против цареградского главенства»39. Это общий подход автора в освещении истории Православной Церкви Руси — он представляет ее исключительно как политический процесс. Митрополит-грек, в представлении М. Стахова, «считал себя фактически цареградским амбасадором, который в первую очередь отстаивал политические интересы Цареградского императора, а на втором месте церковные директивы Патриарха»40. Одна из главных идеологических линий работы — попытка автора обосновать «естественное» стремление Руси к Западу и Риму в частности. М. Стахов говорит о том, что греки целенаправленно пытались с помощью всех возможных методов изолировать Церковь Украины-Руси от Рима. При этом такое начинание, по мнению автора, было «не простым де-
36 См.: Зб1рник Тисячолигя християнства в Укра1ш... С. XII.
37 Косик В. Указ. соч. С. 44.
38 Стах1в М. Христова Церква в Укра1ш 988-1596. Нарис юторн Украшсько! Католицько'' Церкви та анал1за схрещування в нш штерешв Риму, Царгороду, Варшави й Москви в нацюнально-полгтичному аспекп. Стемфорд, Коннектикат, ЗДА, 1985.
39 Там же. С. 91.
40 Там же. С. 92.
лом», поскольку связь с Римом была традиционной и естественной для Руси41. Не останавливает творческий полет фантазии М. Стахов и при рассказе о влиянии греческого духовенства на религиозность «украинских предков». Автор, не смущаясь, утверждает, что «древняя религия украинских предков в нехристианские времена имела в себе элементы высокой гуманности». В противовес этому «присланные из Царьграда греки на митрополичьем престоле или по епархиям проповедовали слепую ненависть и экстремистский изоляционизм против всех других христианских обрядов Соборной Церкви, в частности против латинян»42. Что же касается унии 1596 г., то М. Стахов пытается доказать, что она была не чем-то внешним, но вынашивалась и ожидалась среди простого церковного народа, мещан, братчиков, что это было действительно национальное движение за соединение с Римом43. Что можно в целом сказать о посылах этого достаточно объемного труда? Очевидно, что перед нами тенденциозная попытка представить Русскую Православную Церковь исключительно как некий политический инструмент, который во всем чужд народному духу. При этом интересно отметить, что в контексте православной истории Киевской митрополии для авторов из диаспоры всегда было важно говорить о том, что в Киевский период Церковь на Руси была абсолютно чужда политической активности и здесь складывались идеальные церковно-государственные взаимоотношения в противовес дальнейшей «Московской истории»44. Здесь же мы видим, как автор, имея целью иные идеологические предпосылки, то и дело говорит о сложных взаимоотношениях церковной иерархии с князьями, о политизации их деятельности с самого начала истории Киевской митрополии.
Еще одно важное наблюдение, которое возникает при сравнительном анализе публикаций диаспоры. М. Стахов пишет, что на Флорентийском соборе 1439 г. принимал участие «от имени Церкви в Украине ее митрополит Исидор»45. Но как мы знаем, митрополит Исидор во Флоренцию отбыл из Москвы и туда же вернулся. Как соотнести этот взгляд с мнением В. Косика и других, что уже с начала XIV в. киевские митрополиты в Москве были «неукраинскими», представляли «другую Церковь»? Ответ возможен только один. Историки диаспоры во многом создавали, прежде всего, идеологические тексты. Исторические факты подчинялись поставленной задаче. И если эти задачи различались у разных авторов, то и факты в их интерпретации приобретали противоположную окраску. В рамках одного издания это можно стушевать, но сопоставление отдельных публикаций показывает всю иллюзорность и противоречивость таких умозаключений.
Книга «протопресвитера» Демида Бурко «Украинская автокефальная православная Церковь — вечный источник жизни»46 была издана в 1988 г. фондом митрополита украинской автокефальной Православной Церкви в диаспоре Мсти-
41 Стахiв М. Указ. соч. С. 114-117.
42 Там же. С. 119.
43 Там же. С. 294.
44 См.: Падох Я. Церква й держава в добi Гетьманщини // Ювшейний збiрник... С. 706731.
45 Стахiв М. Указ. соч. С. IX.
46 Бурко Д. Украшська автокефальна Православна Церква — вiчне джерело життя. Саут-Бавнд-Брук, 1988.
слава. Издание состоит из ряда исторических очерков, основанных на публикациях, воспоминаниях автора и других современников, касающихся в основном событий и личностей первой половины XX столетия. Книга не является академическим изданием. Однако ввиду особенностей общественной жизни диаспоры, когда научная, творческая и церковная интеллигенция тесно сотрудничали, формируя во многом единое идейное пространство, анализ книги «протопресвитера» Демида Бурко открывает широкую картину мифологизации и мистификации церковной истории в среде украинской диаспоры.
Прежде всего, следует обратить внимание на восприятие церковно-исторических трудов в среде диаспоры. В предисловии «митрополита» Мстислава отчетливо прослеживается некий «мессианский мотив». Автор предисловия говорит о «священном долге» тех, «кто по воле Божественного Провидения оказались в свободном мире, которые единственные теперь наследники 1000-летней Киевской митрополии, носители идеалов и традиций Украинского Православия». Этот долг заключается в сохранении исторической памяти украинского народа, донесении «истинных» идеалов и оценок его истории47.
Обратимся непосредственно к характерным приемам мистификации истории и создания своеобразного исторического мифа, которые нашли отражение в тексте Д. Бурко. Первым концептом, пронизывающим весь текст, с которым сталкивается читатель, является образ «врага». Этим врагом, в представлении автора, является конечно же «Москва». Образ врага формируется с помощью антиисторической модернизации, подмены понятий и мистификации. Так, разорившего Киев Владимиро-Суздальского князя Андрея Боголюбского автор называет «князем Московии»48. Д. Бурко красочно описывает грабежи и издевательства над киевлянами «диких суздальцев». В следующем же абзаце автор совершенно спокойно говорит, что вторая беда с Успенским собором Киево-Печерской лавры «не такая страшная, как первая», то есть набег Андрея Боголюбского, приключилась в 1240 г. во время татарской навалы (нашествия). И далее говорится о том, что жизнь собора не прекращалась и татары весьма хорошо относились к монастырям49. Утверждение весьма натянутое даже для представителя диаспоры, ведь и широко известный украинский историк Церкви, проживавший тогда в Америке, Иван Огиенко (митрополит Иларион) писал, что «татарское пятилетие (1237-1242) было самым жестоким в истории Руси вообще, и Украины в частности. Разрушая на своем пути все, монголы не делали никакой разницы между людьми: одинаково уничтожали как людей светских, так и духовных. И за страшное пятилетие 1237-1242 молодая Церковь на Востоке претерпела великие потрясения»50.
Разрушение храмов Киева в советский период Д. Бурко называет «страшным московским вандализмом», «российско-большевицким вандализмом»51.
47 Бурко Д. Указ. соч. С. 6.
48 Там же. С. 12.
49 Там же. С. 12-13.
50 Опенко I. Церква шд монголами в ХШ-Х^ ст. // Зб1рник Тисячолгття християнства в Укршт... С. 58.
51 Бурко Д. Указ. соч. С. 22, 56.
Отрицательные герои в авторских рассказах всегда разговаривают на русском языке, хотя само повествование идет на украинском52. Таким образом формируется представление о том, что именно «агрессивная Москва» совершала основные акты вандализма и террора на Украине. Сам красный террор предстает не как явление общественное, а как некая национальная чистка, направленная против «украинской церкви». Рассказывая о возобновлении Украинской автокефальной православной Церкви в период немецкой оккупации, автор пишет: «Но большим врагом Украинской Церкви, врагом заклятым и лукавым, была, ясное дело, как всегда Московщина. Мы это подчеркиваем, потому что в будущем, в ожидаемый час освобождения Украины, ее церковным сотрудникам опять придется иметь дело с тем врагом и с ним бороться»53. Автор сам не замечает, как даже в своей риторике приближается к большевистским пропагандистским текстам. Так, по поводу избрания на Киевском церковном съезде архиепископа Антония (Храповицкого) киевским архиереем, он пишет: «Победили российские реакционные элементы»54.
Конкретному «врагу» «украинской церкви» в лице «Москвы» противостоит идеализированный образ украинского народа и исторических реалий его бытия. Д. Бурко, искажая исторические факты, стремится показать, что без Москвы жизнь Киевской митрополии была практически безоблачной. В «Исторической записке о прошлой жизни Украинской Православной Церкви и возрождении ее автокефалии» автор пишет, что «единства с Церковью Цареградской Украинская Церковь никогда не разрывала, хотя была автокефальной, сама избирала и ставила митрополита и епископов, собиралась в братства, свободно управляла всеми своими делами, пока все это не уничтожили насильно московские политические тенденции»55. «Московская Церковь» опять же противопоставляется «украинской». По мнению автора, «Московская Церковь» основана только в конце XIII столетия и могла развиваться благодаря украинским культурно-религиозным центрам. Однако «иерархия и высшие круги Московской Церкви сразу же принялись не столько за церковное, сколько за государственное строительство... Политиканством московской иерархии объясняется и то, что в XV столетии она, воспользовавшись чрезвычайно тяжелым положением матери Цареградской Церкви и ее патриарха в связи с турецким порабощением Византийского государства, грубо разорвала моральные связи как дочери с цареград-ским патриархом»56. Конечно же, в таких огульных упрощениях и мистификациях говорить об исторической объективности не приходится.
Возьмем интересный пример, который характеризует тенденциозность и внутреннюю противоречивость изложения. На с. 115 автор утверждает, что «Украинская Церковь никогда не отказывала в братской помощи своей младшей сестре — Церкви Московской», и далее перечисляет тех деятелей, которых «Украинская Церковь» дала «Московской» в качестве такой помощи. Среди перечис-
52 Бурко Д. Указ. соч. С. 63, 78-79, 97 и т. д.
53 Там же. С. 215.
54 Там же. С. 70.
55 Там же. С. 115-116.
56 Там же. С. 116.
ленных лиц — свт. Димитрий Ростовский, митрополит Стефан Яворский, а также Феофан Прокопович. Однако уже буквально на следующей странице автор эмоционально пишет о том, что руководители «московско-церковного княжества» «были далеки от Христовой правды» и в своей деятельности руководствовались не «любовью к брату», а «отбрасыванием любого страха не только перед канонами, но и перед Богом и Его словом». При этом среди вопиющих примеров такого беззакония, «где не стоит искать не только каноничности и церковно-апостольского преемства, но и набожности, это уже был житейский атеизм, прикрытый формой православия», автор указывает и учреждение Святейшего Синода «с его регламентом, списанным с лютеранских немецких статутов»57. Но ведь не является секретом, что «Духовный регламент» был написан как раз епископом Феофаном (Прокоповичем), который страницей выше был назван автором в числе бесценной помощи от «старшей сестры» — «Украинской Церкви».
Такая же противоречивость характерна и для авторских пассажей о духовности и национальной осознанности украинского народа, которая противопоставляется «большевистско-московской» нравственности. Так, дело образования самосвятной УАПЦ Д. Бурко неизменно представляет как проявление общенародного стремления к утверждению национальной Церкви58. В то же время, рассказывая о церковных событиях на Украине после революции 1917 г., автор признает, что «среди тогдашнего духовенства в Украине немного оказалось национально осознанных»59. Подобное звучит и в размышлениях о религиозности и нравственности украинского народа. С одной стороны, Д. Бурко утверждает, что «эта нравственность нашего народа не угасла в его душе и под тяжелым российско-большевистским гнетом насилия и террора»60, и «униженная душа порабощенного народа ожидала желанного рассвета воли национальной и религиозной, ей не хотелось верить, что темная большевистская ночь окутала Украину надолго»61. А с другой стороны, признает, что «за три-четыре года уже души этой молодежи обезображены, их вера в Бога уже приглушена, их нравственный облик дико опустошен. У них вы видите вместо христианской нравственности — советскую "нравственность", советскую "этику"»62.
Характерным примером мистификации истории в среде украинской диаспоры является и работа кардинала Мирослава Ивана Любачевского «Действительно ли было крещение России в 988 году?»63, изданная Украинским Образовательным институтом в Мюнхене в 1986 г. Весьма примечательна уже сама структура книги — автор всецело сосредоточен на «Московской Церкви» и стремится преподнести ее отрицательную историю. Главная цель кардинала — демо-низация «московского» православия. Автор стремится, как он сам заявляет, показать, «каким способом Российская Православная Церковь постепенно стала
57 Бурко Д. Указ. соч. С. 116-117.
58 Там же. С. 71.
59 Там же. С. 70.
60 Там же. С. 101.
61 Там же. С. 111.
62 Там же. С. 163.
63 Любачiвський, кардинал, блаженшший отець Мирослав Ьан. Чи справдi було хрищен-ня Роси 988 року? Рим; Мюнхен, 1986.
инструментом в руках царей», а также раскрыть, «как она служила российскому империализму»64. Главной характеристикой «киевского христианства» кардинал Любачевский считает его универсальный характер: «"Киевское Христианство", это сегодня уже научное понятие с четко определенным содержанием — как смешение восточного христианства с западным на базе дохристианской культуры приднепровской Руси-Украины». Именно это «киевское христианство» привело к формированию «ясного духовного облика украинской нации как отдельной индивидуальности уже к концу XI столетия»65. Автор стремится придать вес своему рассказу, апеллируя к источникам, употребляя соответствующий научный аппарат цитирования. При этом его заявления остаются совершенно оторванными от исторической действительности. К примеру, кардинал пишет: «Историки Церкви утверждают один очевидный факт, что украинская Церковь, кроме присутствия греческих митрополитов в Киеве, ни одним официальным актом до середины XV столетия не утверждала своего разрыва с Римом»66. Так складывается впечатление, что действительно киевское духовенство относилось к Риму вполне лояльно. Однако историческую реальность невозможно описать лишь одним видом письменных источников. Существует немало исторических сведений и литературных памятников, по крайней мере со второй половины XI в., которые свидетельствуют об отрицательном отношении к латинянам на Руси, когда раскол в Церкви становится очевидным67.
Для работы характерны манипуляции историческими фактами и терминологией. К примеру, автор утверждает, что «Флорентийский собор совершенно ясно показал, какое православие существовало в Москве. Великий князь Василий II низложил кардинала Исидора, которого рукополагал Константинопольский патриарх и которого он сам признал»68. С помощью искусственного противопоставления терминов (рукоположил патриарх — низложил князь), введенного в нужный контекст, кардинал добивается отрицательного отношения к подобранным фактам и личностям. Однако общеизвестно, что изгнание (а не «низложение») принявшего унию Исидора из Москвы было обусловлено не стремлением князя подчинить Церковь, а предательством веры, на которое пошел митрополит во Флоренции.
Стремление увидеть во всех исторических событиях «руку Московской Церкви» приводит автора к совершенно несуразным заявлениям. Так, православный собор Киевской митрополии под председательством экзарха Константинопольского патриарха Никифора, который проходил в Бресте в октябре 1596 г. параллельно с собором, на котором была принята уния, автор называет «синодом православной российской иерархии». Естественно, этот «синод» про-
64 Любачiвський. Указ. соч. С. 37.
65 Там же. С. 10.
66 Там же. С. 11.
67 См.: Рамм Б. Я. Папство и Русь в X-XV веках. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1959; Фло-ря Б. Н. У истоков религиозного раскола славянского мира (XIII в.). СПб.: Алетейя, 2004; Ко-стромин К. А. Разделение церквей в контексте взаимоотношений Киевской Руси с Западной Европой во второй половине XI в. // Вестник СПбГУ. Сер. 2. СПб., 2010. Вып. 3. С. 85-89.
68 Любачiвський. Указ. соч. С. 20.
тивопоставляется униатскому «собору украинского и белорусского народов»69. Далее автор, упоминая об убийстве униатского епископа Иосафата Кунцевича, не смущаясь, заявляет, что «Московская иерархия» якобы «терзала украинских епископов», подсылала убийц, которые были «орудием Московской Православной Церкви»70.
Подводя итоги анализа изданий украинской диаспоры, приуроченных к празднованию «Тысячелетия крещения Руси-Украины», следует отметить следующее. В научной среде диаспоры сформировалась особая творческая атмосфера, для которой характерна тесная связь идеологии, чувственно-личностного восприятия с научными начинаниями, а также смешение научного подхода с беллетристикой. Осмысление исторической действительности практически всегда проходило сквозь призму личного опыта и переживаний тех или иных деятелей диаспоры. Для церковно-исторических работ характерна обостренная полемическая направленность, которая лишь иногда уравновешивается объективным научным подходом. Вполне обоснованно можно говорить о сформированной аксиологической антитезе «своего» («украинского») и «враждебного» («российского»). Очень часто ментальные стереотипы, сформированные в условиях жизни за пределами Родины, у авторов украинской диаспоры превращаются в исторические мифы.
Список литературы
Бшанюк П. Б. Т. Апостольське походження Украшсько! Церкви // Ювшейний зб1рник праць Наукового Конгресу у 1000-литя Хрищення Руси-Укра1ни. Мюнхен, 1988/1989. С. 61-73.
Баран О. Причини прийняття християнства Володимиром Великим // Зб1рник Тисячолитя християнства в Укршш. 988-1988 / ред. О. Баран, О. Герус. Вшншег, 1991. С. 35-42.
Бурко Д. Украшська автокефальна Православна Церква — в1чне джерело життя. Саут-Бавнд-Брук, 1988.
Головшський I. Вплив християнства на формування украшсько! психики // Хрестоматая
Тисячолитя Хрещення Руси Украши. Фтядельфш; Торонто, 1986. С. 107-144. Дроконова О. Н. Национальная история на экспорт: украинский опыт // Вестник НВГУ. 2017. N. 2. С. 91-100.
Жила В. Християнсьи мотиви в украшсько-канадськш поези // Зб1рник Тисячолитя християнства в Укра'1ш. 988-1988 / ред. О. Баран, О. Герус. Вшншег, 1991. С. 211-226. Калакура Я. С. Украшська юторюграф1я: Курс лекщй. К., 2004.
Качор А. Роля духовенства 1 Церкви в економ1чному вщродженш Заодно! Украши // Зб1рник Тисячолитя християнства в Укра!ш. 988-1988 / ред. О. Баран, О. Герус. Вшншег, 1991. С. 91-124. Косик В. М1жнародш взаемини Украши-Руси вщ IX до XIV ст. // Ювшейний зб1рник праць Наукового Конгресу у 1000-литя Хрищення Руси-Украши. Мюнхен, 1988/1989. С. 38-60.
Косик В. Тисячолитя християнства в Укра'1ш (988-1988). Брюссель; Л., 1987.
69 Любачiвський. Указ. соч. С. 38.
70 Там же. С. 38-39.
Костромин К. А. Разделение церквей в контексте взаимоотношений Киевской Руси с Западной Европой во второй половине XI в. // Вестник СПбГУ. Сер. 2. СПб., 2010. Вып. 3. С. 85-89.
Кушшр Б. Початки музично! культури Украши // Xрестоматiя Тисячолитя Xрещення Руси Украши. Фiлядельфiя; Торонто, 1986. С. 97-106.
Ласло-Куцюк М. Шевченковi наслiдування пророюв // Збiрник Тисячолiття християн-ства в Украш. 988-1988 / ред. О. Баран, О. Герус. Вшншег, 1991. С. 133-154.
Ластовський В.В. Мгж суспiльством i державою. Православна церква в Украш наприкiнцi XVII — у XVIII ст. в ютори та юторюграфи. Монографiя. К.: Фешкс: НКП1КЗ, 2008.
Любачiвський, кардинал, блаженшший отець Мирослав 1ван. Чи справдi було хрищення Росii 988 року? Рим; Мюнхен, 1986.
Опенко I. Церква п!ц монголами в XIII—XIV ст. // Збiрник Тисячолитя християнства в Украш 988-1988 / ред. О. Баран, О. Герус. Вшншег, 1991. С. 55-78.
Ольга: Людина — Володарка — Xристиянка — за проф. Н. Василенко-Полонською // Xрестоматiя Тисячолитя Xрещення Руси Укра!ни. Фiлядельфiя; Торонто, 1986. С. 4654.
Падох Я. Церква й держава в добi Гетьманщини // Ювшейний збiрник праць Наукового Конгресу у 1000-литя Xрищення Руси-Украши. Мюнхен, 1988/1989. С. 706-731.
Патрило I., Балик Б. Xристиянськi риси кн. Володимира Великого // Ювшейний збiрник праць Наукового Конгресу у 1000-литя Xрищення Руси-Украши. Мюнхен, 1988/1989. С. 1-37.
Пекар А. Церковна полиика мадярiв на Закарпатт // Збiрник Тисячолiття християнства в Украш. 988-1988 / ред. О. Баран, О. Герус. Вшншег, 1991. С. 79-90.
Рамм Б. Я. Папство и Русь в X-XV веках. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1959.
Ричка В. М. Ювшейний збiрник праць Наукового Конгресу у 1000-литя Xрищення Руси-Украши. Мюнхен, 1988/1989 // Укра!нський юторичний журнал. 1991. N. 12. С. 149151.
Розумний Я. «Москалева криниця» оком iронil // Збiрник Тисячолитя християнства в Украш 988-1988 / ред. О. Баран, О. Герус. Вшншег, 1991. С. 155-174.
Саварин П. Передмова // Xрестоматiя Тисячолитя Xрещення Руси Укра!ни. Фiлядельфiя; Торонто, 1986. С. 5-8.
Стахiв М. Xристова Церква в Украш 988-1596. Нарис ютори Украшсько! Католицько! Церкви та аналiза схрещування в нш штерейв Риму, Царгороду, Варшави й Москви в нацюнально-полиичному аспектi. Стемфорд, Коннектикат, ЗДА, 1985.
Удод Г. Що дало християнство Украш за перше тисячолитя? // Xрестоматiя Тисячолитя Xрещення Руси Украши. Фiлядельфiя; Торонто, 1986. С. 114-121.
Флоря Б. Н. У истоков религиозного раскола славянского мира (XIII в.). СПб.: Алетейя, 2004.
Xристиянiзацiя бвр опейського Сходу—за проф.д-ром Б. Ф. Корчмарчиком /^ре^ома^ Тисячолитя Xрещення Руси Укра!ни. Фiлядельфiя; Торонто, 1986. С. 55-66.
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia II: Istoriia. Istoriia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi. 2021. Vol. 100. P. 120-138 DOI: 10.15382/sturII2021100.120-138
Priest Roman (Ruslan) Savchuk, Candidate of Sciences in Theology, PhD, Scientific Reviewer of the Publishing Council of the Russian Orthodox Church
20/3, 2 Pogodinskaya ul., 20/3, 119435 Moscow, Russian Federation russ_sav@mail.ru ORCID: 0000-0002-9917-2413
Interpretations of the Church History of Ukraine in the Publications of the Ukrainian Diaspora of the Second Half of the 1980s.
Abstract: The article analyses church-related and historical publications of the Ukrainian Diaspora dedicated to the celebration of the "Millennium of the baptism of Rus-Ukraine". These publications were of great importance for the formation of the worldview of scientists in the Ukraine in the conditions of the fall of the ideological barrier and the formation of an independent state. The author draws attention to the acute polemical orientation in the works of Diaspora historians. This orientation is only sometimes balanced by an objective scientific approach. The article examines the mental stereotypes of authors from the Diaspora, formed in the conditions of life outside the homeland, which result in historical myths. The emphasis on tolerance and overcoming confessional borders for the benefit of the people and the national idea is characteristic. The author also draws attention to the peculiarities of the methodology used by historians from the Ukrainian Diaspora in assessing historical facts. The emphasis on the national idea devalues the sacred space of the Church in the eyes of Diaspora historians. The Church becomes the "spiritual property of the people". Based on the analysis of the presented literature, it is concluded that the axiological antithesis of "own" ("Ukrainian") and "hostile" ("Russian") is formed.
Keywords: Millennium of the baptism of Rus-Ukraine, Ukrainian Diaspora, nationalism, church history, historiography, Kievan Metropolitanate, Orthodoxy.
Bilaniuk P. B. T. (1988/1989) "Apostolske pokhodzhennia Ukrainskoi Tserkvy" [Apostolic origin of the Ukrainian Church] in Yuvilejnij zbirnik pracz' Naukovogo Kongresu u 1000-littya HrishhennyaRusi-Ukraini [Jubilee collection of works of the Scientific Congress on the 1000th anniversary of the baptism of Rus-Ukraine], Munich, pp. 61—73 (in Ukrainian).
Baran O. (1991) "Prychyny pryiniattia khrystyianstva Volodymyrom Velykym" [Reasons for the adoption of Christianity by Vladimir The Great] in O. Baran, O. Gerus (eds) Zbirnyk Tysiacholittia khrystyianstva v Ukraini. 988—1988 [Collection of the millennium of Christianity in Ukraine. 988-1988], Winnipeg, pp. 35-42 (in Ukrainian).
Burko D. (1988) Ukrainska avtokefalna Pravoslavna Tserkva — vichne dzherelo zhyttia [The Ukrainian Autocephalous Orthodox Church is an eternal source of life]. South Bavnd Brook (in Ukrainian).
R. Savchuk
References
Drokonova O. (2017) "Nacional'naya istoriya na eksport: ukrainskij opyt" [National history for export: Ukrainian experience]. VestnikNVGU. 2017, vol. 2, pp. 91—100 (in Russian).
Florya B. (2004) U istokov religioznogo raskola slavyanskogo mira (XIII v.) [At the origins of the religious schism of the Slavic world (XIII century)]. St. Petersburg (in Russian).
Holovinskyi I. (1986) "Vplyv khrystyianstva na formuvannia ukrainskoi psykhiky" [The influence of Christianity on the formation of the Ukrainian psyche], in Khrestomatiia Tysiacholittia Khreshchennia Rusy Ukrainy [Anthology of the Millennium of the Baptism of Rus-Ukraine], Philadelphia; Toronto, pp. 107—144 (in Ukrainian).
Kalakura Ya. S. (2004) Ukrainska istoriohrafiia: Kurs lektsii [Ukrainian historiography: a course of lectures]. Kiev (in Ukrainian).
Kachor A. (1991) "Rolia dukhovenstva i Tserkvy v ekonomichnomu vidrodzhenni Zakhidnoi Ukrainy" [The role of clergy and the church in the economic revival of Western Ukraine] in O. Baran, O. Gerus (eds) Zbirnyk Tysiacholittia khrystyianstva v Ukraini. 988—1988 [Collection of the Millennium of Christianity in Ukraine. 988—1988], Winnipeg, pp. 91—124 (in Ukrainian).
Korchmarchyk B. (1986) "Khrystyianizatsiia Yevropeiskoho Skhodu" [Christianization of the European East] in Khrestomatiia Tysiacholittia Khreshchennia Rusy Ukrainy [Anthology of the Millennium of the Baptism of Rus-Ukraine], Philadelphia; Toronto, pp. 55-66 (in Ukrainian).
Kosyk V. (1988/1989) "Mizhnarodni vzaiemyny Ukrainy-Rusy vid IX do XIV st." [International relations of Ukraine-Rus from the IX to the XIV centuries] in Yuvilejnij zbirnik pracz' Naukovogo Kongresu u 1000-littya Hrishhennya Rusi-Ukraini [Jubilee collection of works of the Scientific Congress on the 1000th anniversary of the baptism of Rus-Ukraine], Munich, pp. 38-60 (in Ukrainian).
Kosyk V. (1987) Tysiacholittia khrystyianstva v Ukraini (988—1988) [Millennium of Christianity in Ukraine (988-1988)]. Brussels; London (in Ukrainian).
Kostromin K. (2010) "Razdelenie cerkvej v kontekste vzaimootnoshenij Kievskoj Rusi s Zapadnoj Evropoj vo vtoroj polovine XI v." [The division of churches in the context of the relationship of Kievan Rus with Western Europe in the second half of the 11th century]. St. Petersburg State University Bulletin, ser. 2, vol. 6, pp. 85-89 (in Russian).
Kushnir B. (1986) "Pochatky muzychnoi kultury Ukrainy" [The Beginning of musical culture of Ukraine] in Khrestomatiia Tysiacholittia Khreshchennia Rusy Ukrainy [Anthology of the Millennium of the Baptism of Rus-Ukraine], Philadelphia; Toronto, pp. 97-106 (in Ukrainian).
Laslo-Kutsiuk M. (1991) "Shevchenkovi nasliduvannia prorokiv" [Shevchenko's imitation of the prophets] in O. Baran, O. Gerus (eds) Zbirnyk Tysiacholittia khrystyianstva v Ukraini. 9881988 [Collection of the Millennium of Christianity in Ukraine. 988-1988], Winnipeg, pp. 133-154 (in Ukrainian).
Lastovskyi V. (2008) Mizh suspilstvom i derzhavoiu. Pravoslavna tserkva v Ukraini naprykintsi XVII — u XVIII st. v istorii ta istoriohrafii [Between society and the state. The Orthodox Church in Ukraine at the end of the XYII-XVIII centuries in history and historiography]. Kiev (in Ukrainian).
Liubachivskyi, kardynal, blazhennishyi otets Myroslav Ivan (1986) Chy spravdi bulo khryshchennia Rosii 988roku? [Was there really a baptism in 988?]. Rome; Munich (in Ukrainian).
Ohiienko I. (1991) "Tserkva pid monholamy v XIII-XIV st." [The Church under the Mongols in the XIII-XIV centuries] in O. Baran, O. Gerus (eds) Zbirnyk Tysiacholittia khrystyianstva v Ukraini. 988-1988 [Collection of the Millennium of Christianity in Ukraine. 988-1988], Winnipeg, pp. 55-78 (in Ukrainian).
Padokh Ya. (1988/1989) "Tserkva y derzhava v dobi Hetmanshchyny" [Church and state in the era of Hetmanate], in Yuvilejnij zbirnik pracz' Naukovogo Kongresu u 1000-littya Hrishhennya
Rusi-Ukraini [Jubilee collection of works of the Scientific Congress on the 1000tb anniversary of the baptism of Rus-Ukraine], Munich, pp. 706-731 (in Ukrainian).
Patrylo I., Balyk B. (1988/1989) "Khrystyianski rysy kn. Volodymyra Velykoho" [Christian features of Prince Vladimir the Great] in Yuvilejnij zbirnik pracz' Naukovogo Kongresu u 1000-littyaHrishhennyaRusi-Ukraini [Jubilee collection of works of the Scientific Congress on the 1000th anniversary of the baptism of Rus-Ukraine], Munich, pp. 1-37 (in Ukrainian).
Pekar A. (1991) "Tserkovna polityka madiariv na Zakarpatti" [Church policy of Magyars in Transcarpathia], in O. Baran, O. Gerus (eds) Zbirnyk Tysiacholittia khrystyianstva v Ukraini. 988-1988 [Collection of the Millennium of Christianity in Ukraine. 988-1988], Winnipeg, pp. 79-90 (in Ukrainian).
Ramm B. (1959) Papstvo i Rus' v X-XV vekah [Papacy and Russia in the X-XV centuries]. Moscow; Leningrad (in Russian).
Rychka V. (1991) "Yuvileinyi zbirnyk prats Naukovoho Konhresu u 1000-littia Khryshchennia Rusy-Ukrainy. Miunkhen, 1988/1989" [Jubilee collection of works of the Scientific Congress in the 1000th anniversary of the baptism of Rus-Ukraine. Munich, 1988/1989]. Ukrainian historical journal, vol. 12, pp. 149-151 (in Ukrainian).
Rozumnyi Ya. (1991) "«Moskaleva krynytsia» okom ironii" ["Moskaleva Krinitsa" with the eye of irony] in O. Baran, O. Gerus (eds) Zbirnyk Tysiacholittia khrystyianstva v Ukraini. 988-1988 [Collection of the Millennium of Christianity in Ukraine. 988-1988], Winnipeg, pp. 155-174 (in Ukrainian).
Savaryn P. (1986) "Peredmova" [Preface], in Khrestomatiia Tysiacholittia Khreshchennia Rusy Ukrainy [Anthology of the Millennium of the Baptism of Rus-Ukraine], Philadelphia; Toronto, pp. 5-8 (in Ukrainian).
Stakhiv M. (1985) Khrystova Tserkva v Ukraini 988-1596. Narys istorii Ukrainskoi Katolytskoi Tserkvy ta analiza skhreshchuvannia v nii interesiv Rymu, Tsarhorodu, Varshavy y Moskvy v natsionalno-politychnomu aspekti [The Church of Christ in Ukraine 988-1596. An essay on the history of the Ukrainian Catholic Church and an analysis of the interbreeding of the interests of Rome, Constantinople, Warsaw and Moscow in the national and political aspect]. Stamford, Connecticut (in Ukrainian).
Udod H. (1986) "Shcho dalo khrystyianstvo Ukraini za pershe tysiacholittia?" [What did Christianity give to the Ukraine in the first millennium?] in Khrestomatiia Tysiacholittia Khreshchennia Rusy Ukrainy [Anthology of the Millennium of the Baptism of Rus-Ukraine], Philadelphia; Toronto, pp. 114-121 (in Ukrainian).
Vasylenko-Polonska N. (1986) "Olha: Liudyna — Volodarka — Khrystyianka", in Khrestomatiia Tysiacholittia Khreshchennia Rusy Ukrainy [Anthology of the Millennium of The Baptism of Rus-Ukraine], Philadelphia; Toronto, pp. 46-54 (in Ukrainian).
Zhyla V. (1991) "Khrystyianski motyvy v ukrainsko-kanadskii poezii" [Christian motifs in Ukrainian-Canadian poetry] in O. Baran, O. Gerus (eds) Zbirnyk Tysiacholittia khrystyianstva v Ukraini. 988-1988 [Collection of the Millennium of Christianity in Ukraine. 988-1988], Winnipeg, pp. 211-226 (in Ukrainian).
