CC BY
0
5. LABEL FRANCE. 2002 № 48.
6. LABEL FRANCE. 2003 № 49.
7. LABEL FRANCE. 2003 № 50.
8. LABEL FRANCE. 2004 № 53.
9. LABEL FRANCE. 2004 № 54.
10. LABEL FRANCE. 2004 № 55.
11. LABEL FRANCE. 2004 № 56.
12. Kolesnichenko A.V. Prakticheskaya zhurnalistika. Moskva: MGU, 2022.
Статья поступила в редакцию 05.05.24
УДК 821.161.1
Gorburov I.D., MA student (Contemporary Russian Literature), Moscow State Pedagogical University (Moscow, Russia), ORCID 0000-0002-7842-1791,
SPIN 5841-136, E-mail: iuduobmanuli@gmail.com
INTERMEDIAL ASPECTS OF THE POETICS OF V. EROFEEV'S POEM "MOSCOW - PETUSHKI". The aim of the study is to specify the ways and forms of V. Erofeev's interaction with intermedial inclusions within the poem "Moscow - Petushki". The article examines the integrative intermedial elements of the text, relating to different areas of communication, including cinema and mass media. Special attention is paid to the parodying of the Soviet "ritual" discourse. The scientific novelty of the article consists in creating a classification of intermedial incorporation in "Moscow - Petushki" based on their forms and purposes of inclusion. In the allocation functional groups of intermedial integrations, such aspects as the influence of borrowings on the semantic context of the work, their strengthening of the suggestive power of the text, and the deepening of the psychologism of the characters are taken into account. The research reveals a large number of ways of intermedial interactions in V. Erofeev's poem, including integrative, combinative and synthetic forms of transformation of a heterologous text. The peculiarities of these integrations largely determine the author's idiostyle. Prospects for further research lie not only in the possibility of expanding the method of intermedial discourse analysis within the body of V. Erofeev's work, but also in the possibility of a comparative analysis of works of modern Russian literature with "Moscow - Petushki", which fully reflects the variety of forms and methods of intermediality.
Key words: intermediality, intertextuality, V. Erofeev, postmodern discourse, media exchange
И.Д. Горбуров, магистр, Московский педагогический государственный университет, г. Москва, ORCID 0000-0002-7842-1791, SPIN 5841-1361,
E-mail: iuduobmanuli@gmail.com
ИНТЕРМЕДИАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ ПОЭТИКИ ПОЭМЫ В. ЕРОФЕЕВА «МОСКВА - ПЕТУШКИ»
Цель данного исследования - изучить и конкретизировать способы и формы взаимодействия В. Ерофеева с интермедиальными включениями в рамках поэмы «Москва - Петушки». В статье рассматриваются интегративные межмедийные элементы текста, относящиеся к различным направлениям коммуникации, включая кинематограф и СМИ. Особое внимание уделяется пародированию советского «обрядового» дискурса. Научная новизна статьи заключается в создании классификации интермедиальных инкорпораций в поэме «Москва - Петушки», исходя из их форм и целей включения. При выделении функциональных групп интермедиальных интеграций учитываются такие аспекты, как влияние заимствований на смысловой контекст произведения, усиление ими суггестивной силы текста, углубление психологизма героев. В результате исследования было выявлено многообразие способов интермедиальных взаимодействий в поэме В. Ерофеева, включая интегративные, комбинационные и трансформационные формы преобразования чужеродного текста. Особенности этих интеграций в существенной степени определяют идиостиль автора. Перспективы дальнейших исследований состоят не только в расширении метода интермедиального дискурс-анализа в рамках творчества В. Ерофеева, но и в возможности сравнительно-сопоставительного анализа произведений современной русской литературы с поэмой «Москва - Петушки», в полной мере отражающей многообразие форм и методов интермедиальности.
Ключевые слова: интермедиальность, интертекстуальность, В. Ерофеев, постмодернистский дискурс, медиаобмен
Вопрос атрибуции интермедиальных элементов художественных текстов является одной из наиболее активно разрабатываемых тем современного российского и зарубежного филологического процесса [1, с. 81]. Интермедиальные интегративные элементы поэтики литературных форм позволяют отслеживать их связь с общекультурным полем национального искусства и языка. Актуальность данного исследования обусловлена тенденциями к легитимизации дискурс-анализа в качестве одного из ключевых методов современного литературоведения. Подобный подход позволяет увидеть в литературном тексте «неограниченные комбинации всевозможных кодов» [2], что обеспечивает широкое поле возможных смысловых интерпретаций и расширяет границы классического литературоведческого анализа. Вычленение интермедиальных заимствований в поэме В. Ерофеева «Москва - Петушки» позволит воссоздать ее ризоматичную структуру в форме свободных ассоциаций между стилистически различными интегра-циями [3, с. 809].
Несмотря на обилие работ, посвященных разбору интертекстуальных компонентов ерофеевского текста [4; 5], единственным серьезным исследованием, посвященным гетерогенным включениям, является работа ««Москва - Петушки» Венедикта Ерофеева как синтез интермедиальных кодов» А.Н. Безрукова [6], которая, в свою очередь, фокусируется непосредственно на музыкальных интермедиальных инкорпорациях, не актуализируя огромный массив включений из иных форм медиа. Новизна текущего исследования заключается в систематическом подходе к анализу межмедийных инкорпораций, охватывающем совершенно различные формы и методы заимствований, относящиеся к кардинально различным медиасистемам. Подобный подход позволит в полной мере проанализировать все интермедиальные инкорпорации, в значительной степени углубив контекстуальный, аллюзивный и общекультурный план поэмы В. Ерофеева.
Исходя из вышесказанного, целью исследования является полномасштабный разбор и классификация межмедийных инкорпораций в поэме «Москва - Петушки», который позволит еще более четко очертить идиостиль В. Ерофеева, основываясь на интермедиальных аспектах поэмы.
Чтобы достигнуть цели, необходимо выполнить ряд задач:
- вычленить интермедиальные компоненты поэмы, четко обозначив границу между смежными с ними интертекстуальными включениями;
- сгруппировать эти включения по смысловым блокам, отображающим сам метод их интеграции и их целевую функцию;
- описать и охарактеризовать готовую систему, оценить степень ее влияния на модальность текста, его сюжетную линию и проблематику.
Материалом для исследования послужила поэма В. Ерофеева «Москва -Петушки» (Ерофеев В.В. Москва - Петушки. С комментариями Э. Власова. Москва: Вагриус, 2002).
Теоретическую базу исследования составили труды О. Ханзена-Лёве (1999), Н.В. Тишуниной (2001), Э.В. Седых (2008), Л.Н. Синельниковой (2017) и Е.А. Абросимовой (2020), посвященные интермедиальности как атрибуту художественного текста, а также исследования А.Н. Безрукого (2017) и М.А. Перепелки-на (2010), посвященные анализу поэмы В. Ерофеева.
В данной работе характер интермедиальных взаимодействий будет определяться не по литературоведческим принципам [7], определяющим цитацию любого письменного источника более узким термином «интертекст», исходя из единообразной природы канала передачи информации, а опираясь на принципы коммуникативистики и медиаэкологии. Основываясь на монументальном труде М. Маклюэна «Понимание медиа» [8] и работе современных исследователей Жи-лавской И.В [9], А.Н. Назаренко [10], обозначим, что понятие «медиа» обозначает совокупность каналов передачи информации, выступающих между реципиентом и происходящим событием.
Отсюда вербальная природа заимствованного текста - его моногенная семиотичность [11, с. 33] с текстом-носителем - не становится для нас дифференцирующим критерием в области межмедийного взаимодействия, а сами инкорпорированные элементы в рамках разнородных печатных медиа не будут маркироваться как интермедиальные, а не интертекстуальные. Таким образом, к корпусу интермедиальной инкопорации в контексте исследования поэмы В. Ерофеева мы отнесем не только традиционные схемы взаимодействия: литература - живопись, литература - музыка, литература - архитектура, но и лите-
ратура - печатные СМИ, литература - телевидение. Последние две будут определять интеграцию в художественный текст элементов релевантного на начало семидесятых политического дискурса. Интермедиальные компоненты с точки зрения их реализации в тексте воспроизводятся двумя способами - эксплицитно и, соответственно, имплицитно. В первом случае автор напрямую указывает на конкретное произведение, во втором - связь с первоисточником аллюзивна, степень открытости связи с первоисточником варьируется от весьма очевидной до дискуссионной.
Практическая значимость работы заключается в том, что ее результаты в дальнейшем могут быть использованы для более глубокого изучения целостного корпуса произведений В. Ерофеева и расширения характеристики его идиости-ля, а также в процессе преподавания дисциплины «Русская литература второй половины XX века».
Перейдем к анализу исследуемого текста. Распределим интермедиальные заимствования по функциональным группам, исходя из источника заимствования: к музыкальным мы отнесем - оперу «Цирюльник» Дж. Россини; «попурри из оперных арий» (Безруков, 2017), представляющее из себя цитацию из «Ло-энгрина» Р Вагнера, «Фауста» Шарля Гунно и «Паяцев» Леонкавалло; «Бориса Годунова» Модеста Мусоргского; «Еньку» (на стихи Дмитрия Иванова), девятую симфонию Дворжака, оперу «Хованщина» М. Мусоргского, переоркестрованную Римским-Корсаковым; «Фальстаф» Дж. Верди; «Шум леса» Ференца Листа. К архитектурным - Кремль, Курский вокзал, памятник Минину и Пожарскому. К театру - «Отелло» У. Шекспира. К телевидению и печатной прессе - весь пласт текста, связанный с Моше Даяном и Аббой Эбаном, семидневной войной; отдельно к прессе - журнал «Ревю де Пари». К кинематографу - кинофильм «Председатель». К живописи - «Неутешное горе» Крамского. В отдельную группу интермедиальных включений необходимо выделить математические задачи, которые загадывал Сфинкс, и пародирование «обрядовой» [12] части советского дискурса. Последним двум группам мы уделим отдельное внимание.
Базовый метод включения интермедиальных компонентов - инкорпорация, то есть включение различных медиа в корпус литературного произведения «на основе их вербализации» [13, с. 123] и трансформации в тексте. Заметим, что подобный вид интермедиальности можно назвать литературоцентричным, поскольку в контексте создания и анализа литературного текста он встречается значительно чаще остальных, представляя собой, по сути, фрагментарное заимствование материала из других медиа.
Функция большинства интермедиальных включений совпадает с базовыми принципами интертекстовой интеграции - включение произведений искусства, во-первых, расширяет смысловой контекст произведения, во-вторых, углубляет психологизм героя, в-третьих, служит для увеличения суггестивной силы произведения и, например, создания комического эффекта.
К расширению смыслового контекста, например, относится архитектурно-пространственная оппозиция Кремль - Курский вокзал (часть более широкой географический оппозиции Москва - Петушки). Согласно построениям М.А. Пе-репелкина, движение Венечки от центра к периферии символизирует «движение от трансцендентного центра к индивидуальному мифу героя», от «реалистического к нереалистическому» [14, с. 191]. Частный случай оппозиции окраинного и центрального - вокзал в своем символическом значении точки убытия из центра - реализуется в поэме через искомое интермедиальное включение. Венечка, который никогда не бывал в Кремле, раз за разом стремится совершить поступательное движение, добравшись до главного символа столицы, но раз за разом оказывается в точке прямого удаления от центра.
К этой же смысловой группе можно отнести сцену алкогольного припадка, случившего с героем в тамбуре на перегоне Карачарово - Чухлинка. Венечка уподобляет этот процесс известной опере Верди «Отелло»: «Кувыркался из угла в угол, как великий трагик Федор Шаляпин <...> В самом деле. Может, я играл бессмертную драму "Отелло, мавр венецианский"?» [15, с. 14]. Подобный прием позволяет до крайности увеличить визуальность припадка героя, расширив степень его зрительной убедительности и эмоционального воздействия на читателя. В этом же включении к указанной функции примешивается и игровой элемент -само сравнение с «бессмертной драмой» построено на эрративе: мало того, что произведение У. Шекспира по своей жанровой природе является трагедией (драма - стилевое снижение, комическое в контексте описываемого алкогольного припадка), так и само название в целом представляет собой контаминацию означенный оперы Дж. Верди и новеллы Дж. Чинтио, послужившей первоисточником к труду У. Шексира, впоследствии превращенного в оперу.
Для углубления психологизма нарратора используется, например, включение кинокартины «Председатель». Первоначально сюжет фильма пересказывает старший Митрич, юродивый попутчик Венечки, причем пересказывает не действительный сюжет, а собственную историю о председателе по имени Лоэнгрин (прямая ссылка на Лоэнгрина из одноименной оперы Р. Вагнера), который катается по пруду на лодке, «чирьи из себя выдавливает» [15, с. 54], а затем лежит на полу рабочей конторы и плачет. Пересказывая вымышленный сюжет, Митрич сам начинает плакать. Совершенно абсурдный монолог Митрича, в комическом ключе актуализирующий интермедиальный компонент с его абсолютным отрывом от исходного смыслового содержания, нужен не только для усугубления общей гротескности текста, но и для инициации ответной реакции Венечки. Когда слушающие начинают смеяться над Митричем, Венечка проявляет к нему христианское
сострадание и рассуждает о природе любви как таковой: «А я сидел и понимал старого Митрича, понимал его слезы: ему просто все и всех было жалко <...> Первая любовь или последняя жалость - какая разница? <...> Жалость и любовь к миру - едины» [15, с. 56].
В создании комического побочно участвует большинство интермедиальных включений поэмы, однако помимо них встречаются и такие компоненты, которые направлены конкретно на данную задачу. Непосредственно для создания абсурдно-комического эффекта, например, используется фрагмент текста, посвященный философскому эссе под названием «Шик и блеск иммер жлегант», которое Венечка отправил в «Рувю де Пари». Сюда же отнесем эксперимент Венечки с выяснением зависимости эффектов действия спиртного от его количества в рюмках: «.и точно так же, как девятую симфонию Антонина Дворжака - фактически девятую - условно называют пятой, точно так же и вы: условно назовите десятой свою шестую [рюмку], и будьте уверены; теперь вы уже будете беспрепятственно мужать и мужать» [15, с. 32].
Однако работа с интермедиальными включениями в поэме значительно превышает классические инкорпоративные формы. Интересной является ситуация, когда единообразное интермедиальное включение встречается в тексте несколько раз, исполняя разные функции, как это происходит с интеграцией картины «Неутешное горе» И. Крамского. Первоначально она встречается нам во внутреннем монологе Венечки и повышает степень персонификации рассказчика: «Скушна эта княгиня? - Она невозможно скушна и еще бы не была скушна! Она легкомысленна? - В высшей степени легкомысленна! Вот так и я» [15, с. 25]. Затем в главе «112-й километр - Омутище», когда Венечка просыпается в ирреальном пространстве вагона после видения о революции в Поломах, мы вновь сталкиваемся с княгиней с картины: ее образ помогает автору организовать художественное пространство иномирья, наполнив его тревогой и до крайней точки повысив градус иррациональной алогичности происходящего.
Важно заметить, что отличается не только цель включения данного компонента, но и сам слой текста, куда производится интеграция. Повествование в поэме ведет диегетический персонифицированный рассказчик, который одновременно является и субъектом, и объектом повествования, то есть рассказывает сам о себе. Первый раз интермедиальная интеграция происходит в событийный план, то есть внутрь повествования, во второй - в лирическое отступление, собственно авторское размышление.
Далее структура интермедиальности поэмы только усложняется - меняется непосредственно метод. От инкорпорации мы переходим к проекции формообразующих принципов. В главах «Орехово-Зуево - Крутое», «Крутое - Воиново» и «Воиново - Усад» мы сталкиваемся с бурлескной профанацией обрядовой части советского дискурса. Перед нами предстает сон Венечки о том, как он со своим товарищем Вадимом устроил революцию в селе Андреевское. В ходе революции героями планируются секретные операции, собираются пленумы и пишутся декреты, мятежное село успевает отправить несколько политических писем и объявить войну Норвегии. Легитимно говорить именно о проекции формообразующих принципов, исходя из того, что внелитературные жанры (например, декрет) начинают регламентировать речевую форму интермедиальных включений: «4-й пленум был траурным. Я выступил и сказал: «Делегаты! Если у меня когда-нибудь будут дети, я повешу им на стену портрет прокуратора Иудеи Понтия Пилата, чтобы дети росли чистоплотными. Прокуратор Понтий Пилат стоит и умывает руки - вот какой это будет портрет» [15, с. 79]. При этом абсурдное содержание самих включений вступает с этими принципами в диссонанс, в результате чего и достигается комический эффект.
Такой же принцип, но в еще более явной форме демонстрируется в случае с математическими задачами, которые загадывал Венечке Сфинкс. Здесь принцип подобия формы воспроизводится еще более явно, а сама форма выражения текста менее литературна - степень чужеродной маркированности включаемого медиа многократно выделяет данное интермедиальное включение. Содержание задач абсурдно: «Папанин, желая спасти Водопьянова, вышел из пункта Б в сторону пункта Б. В то же мгновенье Водопьянов, желая спасти Па-панина, вышел из пункта Б в пункт Б» [15, с. 79]. Оно вполне может заставить читателя увидеть здесь не реконструкцию формообразующих принципов, а их деконструкцию, однако все указанные задачи апеллируют только к логическим принципам и действиям, свойственным действительным математическим выражениям (сложение, вычитание, поиск неизвестного и так далее). Впрочем, сами задачи не подразумевают возможности быть решенными (следует отметить, что в русскоязычном сегменте Интернета есть несколько любительских статей, чьи авторы решают искомые задачи, что только подчеркивает и усиливает их игровую функцию).
В тексте присутствует и еще один вид интермедиальности - трансформация. Реализуется он через графики, представленные Венечкой для иллюстрации количества алкоголя, выпиваемого членами его бригады монтеров кабельных работ. Графики недостаточно считать просто иллюстративным материалом, поскольку они интегрированы в повествовательную структуру поэмы, а не просто визуализируют перед читателем определенный сюжетный эпизод. Графики эти несостоятельны с точки зрения реальной действительности (в отличие от только что упомянутых математических задачек), но следуют внутренней логике произведения: например, график самого «автора поэмы «Москва - Петушки»» [15, с. 43] изгибается назад таким образом, что несколько точек на оси ординат
соответствуют одной на точке абсцисс, что нарушает законы построения графиков, но при этом четко иллюстрируют загадочной характер Венечки: «У третьего -биение гордого сердца, песня о буревестнике и девятый вал» [15, с. 43].
Именно тот факт, что искомые графики подчиняются внутренним законам произведения, при этом отрываясь от своих базовых геометрических законов построения с точки зрения формы, позволяют нам заявлять, что данный тип ин-термедиальности является именно трансформацией и существенно отличается от упомянутых ранее математических задачек. Математические задачки, попав в чужеродный текст, сохраняют сторону своей формальной организации, при этом содержательно подчиняясь внутренним законам книги, а вот графики целиком и полностью теряют свои первоначальные свойства, деформируясь уже и с точки зрения формы их проекции.
Подводя итоги, мы с уверенностью можем сказать, что интермедиальность является одним из ключевых элементов поэтики поэмы В. Ерофеева «Москва -Петушки». Данный прием взаимодействует с искомым текстом практически на всех возможных уровнях, воздействуя как на организацию художественного пространства, так и сюжета, системы персонажей.
Библиографический список
В. Ерофеев реализует данный прием максимально многогранно: использует разные типы включений, относящихся к совершенно различным медиа. Автор активно обращается к музыке, архитектуре, кинематографу, прессе и артефактам политической культуры.
В. Ерофеев комбинирует не только источники интермедиальных компонентов, но и методы их интеграции, начиная от классической инкорпорации и заканчивая достаточно нетипичной для романной формы комбинацией. С помощью интермедиального пласта текста удается добиться совершенно различных целей - повысить общую комичность поэмы, глубже раскрыть психологизм нар-ратора, увеличить общий культурологический и семиотический аспекты текста.
Поскольку поэму «Москва - Петушки» можно назвать программным произведением с точки зрения реализации интермедиальных форм эпохи постмодернизма, перспективу дальнейших исследований мы видим не только в экстраполяции метода интермедиального дискурс-анализа на другие произведения автора, но и в возможности последующего сопоставления текстов современных авторов, использующих интермедиальные интеграции, но не относящихся к постмодернизму, для выявления путей эволюции использования этого атрибута текста.
1. Савиных О. И. Опыт интермедиального подхода к интерпретации сюжета о Медее в романе Кристы Вольф «Медея. Голоса» и киноверсии Пьера Паоло Пазолини. Известия ВУЗов. Поволжский регион. Гуманитарные науки. 2017; № 1 (41).
2. Абросимова Е.А. Интермедиальное измерение современного поэтического дискурса: систематический обзор. Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2020; № 4.
3. Синельникова Л.Н. Ризома и дискурс интермедиальности. Вестник РУДН. Серия: Лингвистика. 2017; № 4.
4. Брыкина Н.Ф. Функции интертекстуальности в поэме вен. Ерофеева «Москва - Петушки». Мировая литература в контексте культуры. 2008; № 3.
5. Носов Д.В. «Пьяненькие» едут в Петушки (к вопросу о преемственности традиций в русской литературе: от Ф.М. Достоевского к В.В. Ерофееву). Ученые записки. Электронный научный журнал Курского государственного университета. 2012; № 1 (21).
6. Безруков А.Н. «Москва - Петушки» Венедикта Ерофеева как синтез интермедиальных кодов. Филология: научные исследования. 2017; № 4: 106-115.
7. Седых Э.В. К проблеме интермедиальности. Вестник СПбГУ. Язык и литература. 2008; № 3-2.
8. Маклюэн М. Понимание Медиа: Внешние расширения человека. Перевод с английского В. Николаева. Москва: Жуковский: «КАНОН-пресс-Ц», «Кучково поле», 2003.
9. Жилавская И.В. Классификация медиа. Проблемы, понятия, критерии. Вестник ВУиТ. 2016; № 4.
10. Назаренко А.Н. Понятие «медиа» в междисциплинарных исследованиях коммуникаций. Вестник СПбГИК. 2018; № 3 (36).
11. Лапшина Ю.Ю. Семиотически гетерогенное произведение массовой информации в рамках теории общей филологии. Вестник Удмуртского университета. Серия: История и филология. 2015; № 5.
12. Жидкова Е. Советская гражданская обрядность как альтернатива обрядности религиозной. Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2012; № 3-4 (30).
13. Абросимова Е.А. Типология интермедиальных отношений в современном поэтическом дискурсе: систематический обзор. Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2020; № 7.
14. Перепелкин М.А. «Москва - Петушки»: от окраины к центру. Вестник СамГУ. 2010; № 79.
15. Ерофеев В. Москва - Петушки. Москва: Вагриус, 2002.
References
1. Savinyh O. I. Opyt intermedial'nogo podhoda k interpretacii syuzheta o Medee v romane Kristy Vol'f «Medeya. Golosa» i kinoversii P'era Paolo Pazolini. Izvestiya VUZov. Povolzhskijrégion. Gumanitarnye nauki. 2017; № 1 (41).
2. Abrosimova E.A. Intermedial'noe izmerenie sovremennogo po'eticheskogo diskursa: sistematicheskij obzor. Filologicheskie nauki. Voprosy teorii iprakiiki. 2020; № 4.
3. Sinel'nikova L.N. Rizoma i diskurs intermedial'nosti. VestnikRUDN. Seriya: Lingvistika. 2017; № 4.
4. Brykina N.F. Funkcii intertekstual'nosti v po'eme ven. Erofeeva "Moskva - Petushki". Mirovaya literatura v kontekste kultury. 2008; № 3.
5. Nosov D.V. «P'yanen'kie» edut v Petushki (k voprosu o preemstvennosti tradicij v russkoj literature: ot F.M. Dostoevskogo k V.V. Erofeevu). Uchenye zapiski. 'Elektronnyjnauchnyj zhurnalKurskogo gosudarstvennogo universiteta. 2012; № 1 (21).
6. Bezrukov A.N. «Moskva - Petushki» Venedikta Erofeeva kak sintez intermedial'nyh kodov. Filologiya: nauchnye issledovaniya. 2017; № 4: 106-115.
7. Sedyh 'E.V. K probleme intermedial'nosti. Vestnik SPbGU. Yazykiliteratura. 2008; № 3-2.
8. Maklyu'en M. Ponimanie Media: Vneshnie rasshireniya cheloveka. Perevod s anglijskogo V. Nikolaeva. Moskva: Zhukovskij: «KANON-press-C», «Kuchkovo pole», 2003.
9. Zhilavskaya I.V. Klassifikaciya media. Problemy, ponyatiya, kriterii. Vestnik VUiT. 2016; № 4.
10. Nazarenko A.N. Ponyatie "media" v mezhdisciplinarnyh issledovaniyah kommunikacij. Vestnik SPbGIK. 2018; № 3 (36).
11. Lapshina Yu.Yu. Semioticheski geterogennoe proizvedenie massovoj informacii v ramkah teorii obschej filologii. Vestnik Udmurtskogo universiteta. Seriya: Istoriya i filologiya. 2015; № 5.
12. Zhidkova E. Sovetskaya grazhdanskaya obryadnost' kak alternativa obryadnosti religioznoj. Gosudarstvo, religiya, cerkov' v Rossii i za rubezhom. 2012; № 3-4 (30).
13. Abrosimova E.A. Tipologiya intermedial'nyh otnoshenij v sovremennom po'eticheskom diskurse: sistematicheskij obzor. Filologicheskie nauki. Voprosy teorii ipraktiki. 2020; № 7.
14. Perepelkin M.A. «Moskva - Petushki»: ot okrainy k centru. Vestnik SamGU. 2010; № 79.
15. Erofeev V. Moskva - Petushki. Moskva: Vagrius, 2002.
Статья поступила в редакцию 22.04.24
УДК 81'27
Dongak Ch.B., senior teacher, Tuvan State University (Kyzyl, Russia), E-mail: 4e4enka84@mail.ru
LINGUISTIC LANDSCAPE OF THE CITY OF KYZYL IN REAL AND VIRTUAL SPACE. The article reviews features of functioning of the Republic of Tuva state languages in the modern linguistic landscape of the city of Kyzyl. The asymmetric representation of the state languages of the Republic of Tuva in Kyzyl's linguistic landscape is due to federal language legislation, and regional regulation which requires the use of the Tuvan language only in its official part. In the context of technological development, the inclusion of virtual space into the field of linguistic landscape research seems to be inevitable. Thus, the study examines the virtual linguistic landscape on a par with its physical manifestation. The paper identifies trends in increasing the share of the Tuvan component, both in the official and unofficial public space, including the real and virtual linguistic landscape of the city of Kyzyl. The relevance of the development of the modern bilingual language landscape of the republic is reflected in the Strategy of state support for the development of the Tuvan language in the Republic of Tuva in the period from 2024 to 2033.
Key words: linguistic landscape, virtual linguistic landscape, language legislation, Tuvan language, online maps
Ч.Б. Донгак, ст. преп., Тувинский государственный университет (ТувГУ), г. Кызыл, E-mail: 4e4enka84@mail.ru
ЯЗЫКОВОЙ ЛАНДШАФТ ГОРОДА КЫЗЫЛА В РЕАЛЬНОМ И ВИРТУАЛЬНОМ ПРОСТРАНСТВАХ
В статье рассматриваются особенности софункционирования двух государственных языков Республики Тыва в современном языковом ландшафте города Кызыла. Асимметричный характер представленности государственных языков Республики Тыва обусловлен федеральным языковым законодательством и ограничением региональной регламентации использования тувинского языка только в официальной части языкового ландшафта. С развитием
