61ДЕБЮТ
В. А. Будучев
ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ В ПЕРСПЕКТИВЕ МЕЖКУЛЬТУРНЫХ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ: РОЛЬ ФИЛОСОФИИ ПРОСВЕЩЕНИЯ И ФРАНЦУЗСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ В ФОРМИРОВАНИИ РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ
Введение
Между Францией и Россией существует множество исторических и культурных связей, выходящих за рамки политических и экономических взаимоотношений. Процесс влияния взаимен и многосторонен и охватывает все слои общественной, политической и культурной жизни. Он современен, но углубляется в богатую историю не столько русско-французских межгосударственных, сколько межкультурных связей. Формирование культуры прогрессистов (интеллигенции в России и культурной левой интеллигенции во Франции) является прямым результатом межкультурных взаимодействий, преодолевающих национальные границы и интересы государств. Продуктом межкультурных связей между Францией и Россией выступает русская интеллигенция, так как она сформировалась под влиянием французской философии Просвещения и событий, охвативших Францию в конце XVIII века.
© Будучев В. А., 2019
Будучев Виталий Анатольевич — докторант, Сорбонна (Париж). vbuduchev@gmail. com
Buduchev Vitaly Anatolievich — doctoral candidate, Sorbonne (Paris).
Для осознания культурной глубины связей в целом и аспекта формирования русской интеллигенции как отдельного элемента межкультурного влияния в частности, необходимо обратиться к историографическому исследованию российских и французских авторов, освещающих вопрос формирования интеллигенции, а также влияния французского Просвещения на Россию. При этом речь идет об эксклюзивности межкультурных связей между Россией и Францией. Мы рассматриваем Европу как единое и транснациональное культурное пространство, в рамках которого происходят межкультурные взаимодействия, оказывающие непосредственное влияние на политические процессы и политическую мысль стран континента. Влияние французской философии Просвещения на формирование российской политической культуры является лишь одним из примеров, указывающих на данную динамику.
Просвещенный образ русской монархии
Прежде чем обратиться к влиянию французского Просвещения на Россию, мы считаем необходимым остановиться на связях между французскими просветителями и российскими монархами, так как последние оказывали существенное влияние на развитие страны, внедрение политических идей. Прогрессивные философы XVIII века, сравнивая политическое устройство современной им Франции и реформирующейся России, отдавали предпочтение последней. Как подчеркивает М. Малиа, просветители не представляли иной модели прогрессизма и модернизации, кроме как по воле и под контролем монарха. В этом смысле петровские реформы представляли для них наглядный пример прогрессизма, заслуживающий пристального внимания и способный модернизировать европейские монархии, в том числе французскую. Согласно автору, «посредством реформирующейся России, Вольтер бросал вызов монархии Людовика XV, призывал ее использовать более благоприятный французский климат для еще более решительного продвижения прогресса... Россия Петра Первого была для Вольтера символом в его кампании по реформированию Франции»1.
Как отмечает Ж. Брейар, еще в 1745 году Вольтер пишет Елизавете I, надеясь собрать сведения, необходимые ему для создания произведения, посвященного Петру I. Не дождавшись ответа от императрицы, он всё же издает «Анекдоты о царе Петре Великом», в которых лестно отзывается о первом российском императоре. В 1757 году, когда Елизавета просит Вольтера написать историю Петра Первого, философ восторженно отвечает: «Вы предлагаете мне то, о чем я мечтаю уже тридцать лет»2. История Российской империи в царствование Петра Великого в изложении Вольтера открывает Россию для просвещенной публики Европы, описывает царствование Петра I и предшествующую ему историю России в положительных тонах. Согласно М. Малиа, «прогрессивный образ России, созданный Вольтером, доминирует в общественном мнении в Европе до середины семидесятых годов восемнадцатого века, так как благодаря Вольтеру он был перенят и другими влиятельными философами и интеллектуалами эпохи»3.
При этом, как отмечает автор, из всех российских монархов XVIII века, Екатерина II пользовалась наибольшим вниманием у просветителей. На протяжении своего правления императрица принимает при дворе Дидро, охотно ведет переписку с Вольтером в течение пятнадцати лет. Оба автора с интересом относились к политике и к личности Екатерины. Что касается другого энциклопедиста, Жана Д'Аламбера, императрица сделала ему лестное предложение стать опекуном ее сына, которое философ всё же отклонил4.
Однако не только внимание со стороны императрицы поддерживало интерес философов к Екатерине. Она оказывала им значительное финансовое содействие. Согласно Элен Каррер д'Анкосс, узнав о проблемах с издательством Энциклопедии, Екатерина незамедлительно предлагает свою помощь, публикуя ее в Риге. В то же время она выкупает библиотеку Дидро по щедрой цене и закрепляет за ним должность библиотекаря с ежегодной рентой. Тем самым она дает Дидро возможность дальнейшего безбедного существования и продолжения просветительской деятельности5. Другие просветители, которых Екатерина II принимала в Санкт-Петербурге, также смогли оценить ее щедрость.
В итоге, кроме личных связей, сформировалось своего рода сотрудничество между императрицей и французскими просветителями. С одной стороны, Екатерина оказывала им материальную поддержку, с другой — контакты с философами способствовали созданию ей международной репутации как «друга философов» и обеспечивали легитимность власти внутри страны.
В общем, французские просветители приняли активное участие в формировании легенды о просвещенной России. Петровские реформы, пересказанные просветителями, позволили создать просвещенный образ России, несмотря на то что петровские времена стоит скорее охарактеризовать как период становления абсолютизма. Олег Омельченко отмечает: «Становление абсолютной монархии в России завершилось в условиях военно-полицейского режима, установленного Петром I, руководствовавшимся извращенными представлениями о смысле государственной политики и общественной роли государственной власти. Такой режим сопровождался очевидным ущемлением статуса и прав даже господствующего сословия»6.
Репутация просвещенной монархии закрепляется за Россией в наибольшей степени во время правления Екатерины, пытающейся поддерживать тесные контакты с просветителями. Помимо финансовой помощи со стороны Екатерины II, существование образа просвещенной России давало просветителям основания требовать модернизации французской монархии, находящейся в более благоприятных условиях. Таким образом, и французские просветители, и российская монархия находили выгоду в популяризации образа российской просвещенной монархии за пределами России.
При этом не стоит переоценивать роль взаимоотношений между российскими монархами и просветителями во внедрении идей Просвещения в России. Необходимо осветить вопросы о реальном применении данных идей в государственной политике и о влиянии просветителей в российском обществе. Это поможет определить истинную роль каждого из субъектов в формировании российской интеллигенции и указать на особенности ее становления.
Законный консерватизм и идеи Просвещения
Согласно французскому историку Элен Каррер д'Анкосс, «XVIII век в России ознаменовался перенятием западного опыта в соответствии с тремя этапами: привнесение западных технологий Петром Первым, заимствование западной моды и манер Елизаветой; и наконец, внедрение западных идей Екатериной II»7. Таким образом, в течение XVIII века благодаря трем монархам Россия открылась Европе и открыла для себя Европу.
Нововведения Екатерины несомненно связаны с западными идеями, но необходимо уточнить о чем именно идет речь, а также внутрироссийские причины, подтолкнувшие императрицу обратиться к идеям Просвещения.
Использование французского Просвещения Екатериной было подчинено определенным целям, имеющим мало общего с общественным договором. Законодательные инициативы Екатерины II, в рамках просвещенного абсолютизма, к которым можно отнести Наказ, Жалованные грамоты дворянству и городам, деятельность Комиссии уложения или проект конституции, имели, как утверждает О. Омельченко, исключительно «консервативный характер, закрепляя начала существующей государственной и социальной системы, придавая правовой облик абсолютистской государственности и сословно-феодальному строю с социальным господством дворянства и правительственной бюрократии»8.
Согласно В. Морякову, используя идеи Монтескье и Руссо, императрица искажала их, выбирала лишь ту их составляющую, которую она считала полезной и эффективной для укрепления абсолютной монархии. Именно согласно данным принципам, «стремясь доказать необходимость в России самодержавия, она опиралась на положение Монтескье о роли климата и географической среды»9. С той же целью была использована ею идея Руссо о «Новом человеке». Как отмечает автор, «Екатерина II и ее окружение стремились сформировать "новую породу людей"», согласно принципам послушания, покорности и страха божьего10. Естественно, данная идея не имела ничего общего с концепцией Руссо.
В общем, как отмечает О. Омельченко, подчиненные цели абсолютной монархии «основные понятия политических учений
умеренного просветительства Запада, внешне связанных с "Наказом", были либо отвергнуты, либо существенно переработаны и преобразованы. Обоснование этих понятий было подчинено собственным задачам политической теории "Наказа" применительно к условиям общественного и государственного строя России второй половины XVIII века»11. Согласно автору, императрица охотно использует идеи французских философов: «В 1760-е годы Екатерина II неоднократно обращалась к трактату Ш. Л. Монтескье "О духе законов", сочинению Д'Аламбера "Разбор книги О духе законов" и "Энциклопедии" Дидро и Д'Аламбера. Немного позднее к ним добавился "Философский словарь" Вольтера»12. Наказ Екатерины основывается главным образом на переработанных императрицей идеях Монтескье. На это указывает Элен Каррер д'Анкосс: «Убежденный и преданный читатель французских авторов, Екатерина признает влияние Монтескье и его произведение "О духе законов", которое вдохновило двести тридцать четыре статьи первой части Наказа из пятиста двадцати шести»13. Автор объясняет ярко выраженное франкофильство императрицы одиночеством при дворе и привязанностью к французскому языку, которые способствовали тому, что прусская принцесса открыла для себя труды Монтескье, Дидро и Руссо, сформировавшие ее политическое сознание.
Данный мелодрамный подход видится нам несколько ограниченным. Если предположить, что французские просветители сформировали политическое сознание Екатерины II, остается загадкой, почему при всей полноте власти, которой располагала императрица, она не предприняла значимых мер по воплощению идей просветителей на территории империи, ограничившись лишь декларациями приверженности к ним.
Элен Каррер д'Анкосс связывает провал политики просвещения с отсталостью России XVIII века, которая, согласно автору, не была готова к Просвещению. Однако, на наш взгляд, причины неэффективного просвещения стоит видеть в другом. О. Омельченко призывает не квалифицировать политику просвещенного абсолютизма как провал. Наоборот, автор настаивает на том, что цели, которые ставила перед собой Екатерина II, были достигнуты ею в полной мере. Дело лишь в том, что изначально императрица не ставила перед собой задач воплощения идей
французских просветителей в жизнь. Как отмечает автор, екатерининские законодательные инициативы преследовали иную цель. Что касается, например, Комиссии уложения, она «не была, всеконечно, русским парламентом XVIII в. ни по реальному содержанию своей деятельности, ни — и это главное — по правовым основам своей организации»14.
Итак, политика Екатерины отличалась консерватизмом, основывалась на полноте власти монарха, опирающегося на дворянское сословие, и отрицанием гражданских свобод и прав низших сословий, составляющих подавляющее большинство населения империи. Согласно Элен Каррер д'Анкосс, «выступая с принципом всеобщего равенства перед законом, утверждая, что институты власти должны ставить перед собой задачу обеспечить это равенство, Екатерина создавала программу для будущего»15. На наш взгляд, данный подход значительно преувеличивает екатерининское стремление ко всеобщему равенству. О нем не приходится говорить в стране с жестким сословным разделением.
Однако сословно-абсолютистский характер преобразований вовсе не означает, что законотворческая деятельность Екатерины II была изолирована от общеевропейских тенденций времени. Дело лишь в том, что Екатерина II, заявляя о своей привязанности к идеям французских просветителей, проводила на самом деле политику классического, германского просвещенного абсолю-тизма16, создавая таким образом расхождения между декларацией намерений и реальной политикой. Согласно данной модели абсолютизм опирается на дворянство, которому монарх дарует привилегии и свободы (хотя и ограниченные рамками абсолютизма). Это обстоятельство, эта особенность русского просвещенного абсолютизма напрямую влияет на последующее появление группы интеллигенции, ее социальные характеристики и на роль, которую она позже будет играть в публичном пространстве.
Что касается идей французского Просвещения, они не оказали реально существенного влияния на политику Екатерины II. Но при этом, как бы парадоксально это ни звучало, предпринятые императрицей инициативы сыграли важную роль во внедрении идей Просвещения в России и в последующем формировании русской интеллигенции.
Абсолютизм у истоков русской интеллигенции
Идеи французского Просвещения не были привнесены в Россию Екатериной, как и политика просвещенного абсолютизма не берет свое начало с ее приходом к власти. О. Омельченко подчеркивает, что «между государственными явлениями и политикой Елизаветы, Петра III и Екатерины II нет резких и принципиальных отличий»17.
Что касается французских философов, как отмечает В. Моряков, еще до екатерининских времен «французские мыслители были поистине властителями дум просвещенных людей России... Широким потоком в Россию шла французская литература... Во второй половине XVIII в. французские книги заполнили библиотеки России»18. Монтескье, Вольтер, Дидро, Руссо, Гельвеций, Гольбах, Рейналь, Д'Аламбер были известны российской публике вне инициатив просвещенной Екатерины. «История обеих Индий» Дидро и Рейналя была неоднократно перепечатана в России и пользовалась большой популярностью у российской публики. В. Моряков подчеркивает, что «большой интерес в России вызывали труды Руссо. Почти все его произведения были переведены на русский язык, а некоторые и по нескольку раз; выходили своеобразные обзоры сочинений Руссо. Появление каждой книги Руссо вызывало живейшее обсуждение»19. Таким образом, не только российская публика была знакома с трудами просветителей, но в связи с их популярностью в России Екатерина II использовала имена просветителей для придания большей легитимности своей деятельности.
Так, влияние французских идей Просвещения на Россию гораздо более глубоко, нежели частичное употребление отрывков трудов просветителей императрицей для создания свода законов. Посредством перепечатывания их трудов формировалась российская политическая культура. Вольтер, Монтескье, Руссо и Дидро нашли благодарную публику в лице образованных слоев населения, которые становились единомышленниками французских просветителей. Несмотря на консервативный характер преобразования Екатерины создали правовую базу для развития либерального духа, пусть и в рамках наиболее привилегированного сословия. Выборы в Комиссию уложения ни в коей мере не были
призваны ограничить полномочия монарха за счет создания представительного органа населения империи. Но при этом, как утверждает Элен Каррер д'Анкосс, продолжительные дебаты о более эффективной организации во время Уложенной комиссии «повлияли на дальнейшее развитие России. Уложенная комиссия способствовала появлению политического сознания в некоторых социальных группах, и особенно у индивидов, которые приняли активное участие в инициативе Екатерины II»20. Речь идет прежде всего о дворянском сословии, которое получило широкие личные и имущественные права, а также право политической корпорации. Жалованная грамота дворянству законодательно закрепляла его привилегированное положение в российском обществе. Кроме этого, право городской общественной корпорации (с более узкими, чем у дворянских корпораций полномочиями), возможность выбирать городскую думу, самоуправление городского сословия, возможность профессиональных корпораций (внутрицеховое самоуправление) формировали если не политическое, то по меньшей мере корпоративное сознание населения городов.
На первоначальном этапе Екатерина поощряет вольнодумство. Еще Н. Новомбергский указывал на то, что под влиянием идей Просвещения императрица дает разрешение на свободное открытие независимых типографий, одобряет развитие печати21. Согласно В. Морякову, екатерининские меры по приданию политике гласности и по обеспечению свободы печати ставили перед собой цель воспитания покорного населения. Этим объясняется наложение запрета на произведения французских просветителей. Автор напоминает: «В 1769 г. начинает издаваться журнал "Всякая всячина", вдохновительницей и активной сотрудницей которого была сама императрица. Существуют различные высказывания исследователей о задачах, которые преследовала Екатерина, решившись выступать на поприще журналистики, но при всех расхождениях мнений есть в них одно общее. Исследователи едины в том, что "Всякая всячина" продолжила идейные споры в Уложенной комиссии, стала рупором, провозглашавшим положения официальной идеологии, выразила стремление Екатерины II принять на себя руководство общественным мнением. Главной задачей "Всякой всячины" была борьба с недовольными политикой правительства»22.
Несомненно, пропаганда екатерининской политики была основной задачей «Всякой всячины». Но при этом В. Моряков подчеркивает: «Издание "Всякой всячины" дало толчок появлению множества сатирических журналов. Некоторые из них, например "Смесь", "Адская почта" Эмина и в первую очередь "Трутень" Новикова, вступили в длительную и ожесточенную полемику с правительственным официозом»23. Так, ставя перед прессой узкую задачу по сопровождению государственной политики, Екатерина дала возможность для развития прессы в общем. Этим воспользовались некоторые прогрессивно настроенные представители дворянства, создав таким образом условия для публичного осмысления и критики абсолютизма.
Играя роль эха философов Просвещения, Екатерина способствовала распространению их идей в абсолютистской России. Безусловно, политика Екатерины была консервативной, не выходила за рамки сословной монархии, дарованные ею свободы не оказывали никакого положительного влияния на крестьянство, составляющее 90 % населения страны. Это отмечают как французские, так и российские историки. Вместе с тем, она если не поощряла свободомыслие, то по крайней мере способствовала его развитию, невольно закладывая базу для позже сформировавшейся интеллигенции. Но данную динамику стоит рассматривать как побочный эффект в политике просвещенного абсолютизма, а не как ее цель.
Что же касается собственно абсолютизма Екатерины II, то, пытаясь первоначально использовать идеи Просвещения в своих целях, он избрал путь реакции, поводом для которой послужила Французская революция, вдохновляющая свободомыслящую часть получившего привилегии прогрессивно настроенного дворянства и ужасающая консерваторов, принадлежащих к тому же дворянскому сословию. Власть, в том числе и сама Екатерина, пытались разрушить созданный ею же дух вольнодумства. М. Малиа отмечает: «Легенда о просвещенной монархии в России заканчивается в 1789 году, вместе с переходом Екатерины в ряды реакционно настроенных правителей. Наслышанная о демократических ужасах, происходящих в Париже, она поспешила дистанцироваться от французских философов и расправиться с двумя из наиболее просвещенных подданных. Осмелившиеся
опубликовать очевидные заключения, основанные на либеральных принципах, Александр Радищев сослан в Сибирь, Николай Новиков отправлен в тюрьму, при том что незадолго до этого Екатерина провозглашала себя последователем и защитником либеральных принципов»24.
Что примечательно, журналист, издатель и общественный деятель Николай Новиков смог воспользоваться политикой либерализации прессы и книгоиздательства, инициированной Екатериной II для того, чтобы создать репутацию общественного деятеля, критически относящегося к власти. Владение типографией и прессой давало ему видимость в рождающемся публичном пространстве. Процессы над Александром Радищевым и Николаем Новиковым важны тем, что играли символическую роль. Они ознаменовали твердое намерение властей бороться с любыми проявлениями вольнодумства и поместили рождающуюся интеллигенцию в тяжелые условия жесткого контроля и преследований со стороны власти.
Роль Французской революции в воcстании декабристов
и формировании русской интеллигенции
Последствием Французской революции для России стало ужесточение абсолютизма. Как подчеркивает А. Гордон, «революция 1789 г. оттолкнула элиту несоответствием пути становления тому образу цивилизации разума, который распространяло Просвещение, и тому ореолу ее авангарда, которым была окружена Франция. Потрясенная разгулом насилия, истреблением дворянства и расправой над королевской четой, русская знать скорбела также об "одичании" французского общества, о "гибели наук и искусств", видя в этих утратах потерю для всего человечества»25.
Ж. Арутюнова и Е. Линькова отмечают, что французские аристократы, спасаясь от революции, участвуют в создании ее негативного образа среди российской элиты. Согласно авторам, «сюда устремился большой поток роялистов, священнослужителей, бывших французских дворян, которые рассматривали Россию как оплот монархической власти и традиционных ценностей. На русской почве оказались представители самых
громких французских фамилий: Rochechouart, Montmorency, La Rochefoucault, Broglie, Polignac, Richelieu, Toulouze, La Tremoille, Damas, Laval, многие из которых не только поступили на государственную службу, но и оказали заметное влияние на развитие общественного мнения в стране»26.
Екатерина II отвечает цензурой на Французскую революцию. Павел I ее ужесточает. Все печатные произведения, ввозимые в Россию, скрупулезно контролируются цензорами. Те из них, которые приходят из Франции, привлекают особое внима-ние27. Реакционные меры, принятые из страха повторения французского сценария на русской земле, укрепляют абсолютизм и ужесточают противодействие вольнодумству. Сторонники консервативного направления резко осуждают Французскую революцию, ограничиваясь довольно простым постулатом, согласно которому, как замечает А. Юшников, «Французская революция есть зло»28.
Но при этом либерально настроенная часть дворянства остается преданной идеям французского Просвещения. Что касается Французской революции, она играет роль символа. А. Гордон отмечает: «Идеи и принципы, события и персонажи Великой французской революции становились частью национального исторического опыта... Логика и семантика "Общественного договора", трактатов Монтескье, сочинений французских и английских просветителей, воплотившись в революционных актах, приобретали новое, практическое значение, формировали аппарат политического мышления образованного русского человека, политическую культуру России»29.
Так, Французская революция сыграла важнейшую роль в формировании идей противников абсолютизма в России. Без этого примера невозможно было бы представить ни восстания декабристов, ни созревания русской интеллигенции. А. Чудинов отмечает в критической форме культ Французской революции и прогрессизма, сформированный среди интеллигенции. Автор объясняет данное явление тем, что «русская интеллигенция черпала наибольшую часть информации в работах французских историков либералов и социалистов эпохи Реставрации и Июльской монархии»30. Философия Просвещения также оказала прямое влияние на русских просветителей. Например, В. Моряков
указывает на огромное влияние идей Руссо на Радищева31. Александр Радищев, как и Денис Фонвизин, Николай Новиков, выступали с критикой абсолютизма и содействовали формированию культуры прогрессивно настроенной интеллигенции. Несмотря на то что прогрессивно настроенная часть дворянства была фактически отстранена от законодательной политики, она смогла параллельно создать группу, наделенную символами принадлежности к общей идеологии.
Абсолютная монархия опиралась на дворянство, прежде всего на его консервативно настроенную составляющую. Для эффективного продолжения существования абсолютизма в рамках сословной и консервативной системы, Екатерина II дала привилегии дворянскому сословию в поисках естественных союзников абсолютизма, непосредственно привлеченных к управлению империей. Так, Жалованная грамота дворянству представляет из себя своеобразный пакт между абсолютизмом и дворянством, согласно которому монарх не посягает на дарованные привилегии, в то время как дворянство соглашается с почетной ролью по воплощению политики абсолютизма. В этом смысле, прогрессивно настроенные круги дворянства, воодушевленные идеями французских просветителей и их российских последователей, призывающие подражать примеру Французской революции, были прямой угрозой данному пакту.
С этой точки зрения восстание декабристов является исключительно важным событием как для прогрессивно настроенного дворянства, так и для абсолютизма. О. Омельченко отмечает: «Декабристское движение и события 1825 г., когда по сути представители правящего сословия выступили против монархии на основе принципиально иной политической и правовой программы с иной социально-политической перспективой, ликвидировали главный исторический источник "просвещенного абсолютизма" — своего рода социальное соглашение между властью и дворянст-вом»32. Предприняв неудачную попытку отстранения восходящего на престол монарха, декабристы разрушили баланс между дворянством и абсолютизмом. Последующая политика монархии может быть в общем охарактеризована как реакционная попытка уничтожить группу, посягавшую на ограничение абсолютизма. Именно
в данных условиях рождается интеллигенция как оппозиционная группа, опирающаяся уже на традиции просветителей, обладающая высоким уровнем культурного капитала.
И французские и российские авторы сходятся во мнении, что российская интеллигенция как самостоятельное течение формируется в первой половине XIX века вследствие провала восстания декабристов. Согласно Элен Каррер д'Анкосс, «восстание декабристов 1825 года представляет из себя первое проявление революционной интеллигенции, несмотря на их слабость и отсутствие социальной базы. Декабристы аристократического происхождения, воодушевленные французским опытом, хотели трансформировать Россию в современное государство посредством свержения абсолютизма»33. Лишенная возможности влиять на абсолютизм в России, идеология интеллигенции базировалась на идеях Просвещения и Французской революции, позже на памяти декабристов, давших наглядный пример попытки модернизации режима.
Идеи прогрессизма и воодушевление Французской революцией становятся символами принадлежности к группе прогрессивной интеллигенции, состоящей на первоначальном этапе из представителей дворянства. К дворянству постепенно примыкают представители разночинного сословия34. Исследователи отмечают роль образования в пополнении группы интеллигенции несмотря на реакционную политику государства. А. Чудинов замечает, что групповая идентичность передается из поколения в поколение. Согласно автору, «мифическое видение Французской революции широко распространилось. Привязанность к ней становится общим кодом принадлежности к социальной группе про-грессистов»35. Таким образом, не обладая ощутимым политическим весом, но имея, пользуясь терминологией Пьера Бурдье, весомый культурный капитал, русская интеллигенция отличалась способностью конструирования исторической памяти и ценностей, определяющих картину мира.
Идеи Просвещения формировали ценности русской интеллигенции. Политика просвещенного абсолютизма, характеризовавшаяся поиском легитимности Екатерины II как внутри страны, так и на международной арене, пример Французской революции, вдохновлявший декабристов, создали благоприятные предпосылки
для формирования русской интеллигенции. Роль французского опыта и идей, пришедших в Россию из Франции, сложно переоценить. Согласно мнению В. Баранникова, «интеллигенция в России возникла как результат столкновения традиционного русского менталитета и образа жизни с европейской культурой и рационалистической идеологией»36. Мы считаем, что данное утверждение заслуживает критики. На наш взгляд, стоит говорить не о столкновении русского менталитета и европейской культуры, а о взаимном культурном влиянии в рамках европейского транснационального пространства. Роль философии Просвещения и Французской революции в формировании русской интеллигенции является наглядным тому примером.
Примечания
1 Malia M. L'occident et l'énigme russe : du cavalier de bronze au mausolée de Lénine. Paris, 2003. C. 65 — 66.
2 Breuillard J. Voltaire, Anecdotes sur le czar Pierre le Grand. Histoire de l'empire de Russie sous Pierre le Grand édition critique // Revue des études slaves. 2002. T. 74, fasc. 4. C. 879.
3 Malia M. Op. cit. C. 67.
4 Ibid. С. 69.
5 Carrère d'Encausse H. Catherine II : age d'or pour la Russie. Paris, 2002. C. 255.
6 Омельченко О. А. «Законная монархия» Екатерины Второй : просвещенный абсолютизм в России. М., 1993. C. 16.
7 Carrère d'Encausse H. Op. cit. C. 249.
8 Омельченко О. А. Кодификация права в России в период абсолютной монархии : вторая половина XVIII века. М., 1989. С. 127.
9 Моряков В. И. Русское просветительство второй половины XVIII века : (из истории общественно-политической мысли). М., 1994. С. 49.
10 Там же. С. 90.
11 Омельченко О. А. Кодификация права в России... С. 36.
12 Там же. С. 326.
13 Carrère d'Encausse H. Op. cit. С. 106.
14 Омельченко О. А. «Законная монархия» Екатерины Второй. С. 131.
15 Carrère d'Encausse H. Op. cit. С. 108.
16 Омельченко О. А. «Законная монархия» Екатерины Второй. С. 368.
17 Там же. С. 66.
18 Моряков В. И. Указ соч. С. 41.
19 Там же. С. 72.
20 Carrère d'Encausse H. Op. cit. С. 115.
21 Новомбергский Н. Освобождение печати во Франции, Германии, Англии и России. Лекции, читанные в Русской Высшей Школе общественных наук в Париже. URL: http://evartist.narod.ru/text2/30.htm (дата обращения : 01.12.2018).
22 Моряков В. И. Указ. соч. С. 91—92.
23 Там же. С. 92.
24 Malia M. Op. cit. C. 77.
25 Гордон А. В. Великая французская революция как явление русской культуры : (к постановке вопроса) // Исторические этюды о Французской революции : памяти В. М. Далина : (к 95-летию со дня рождения). М., 1998. URL: http://larevolution.ru/Gordon1.html (дата обращения: 25.11.2018).
26 Арутюнова Ж. М., Линькова Е. В. Великая Французская революция и ее роль в становлении консервативной традиции в России // Вестник РУДН. Сер.: История России. 2013. № 2. C. 27.
27 Новомбергский Н. Указ. соч.
28 Юшников А. В. Русская консервативная публицистика 1860-х — начала 1870-х гг. о Великой французской революции // Вестник Томского государственного университета. 2012. № 365. С. 99.
29 Гордон А. В. Указ. соч.
30 TchoudinovA. Le culte russe de la Révolution française // Cahiers du monde russe. 2007/2-3. Vol. 48. C. 488.
31 Моряков В. И. Указ. соч. С. 74—83.
32 Омельченко О. А. «Законная монархия» Екатерины Второй. С. 375.
33 Carrère d'Encausse H. L'URSS de la Révolution à la mort de Staline. Paris, 1993. C. 13.
34 Холяев С. В. Интеллигенция — базовый фактор великой русской революции // Интеллигенция и мир. 2018. № 3. С. 26.
35 См.: Там же. С. 489.
36 Баранников В. Русская интеллигенция: родовая миссия // Высшее образование в России. 2001. № 3. С. 89.
References
1. Arutyunova Zh. M., Linkova Ye. V. Velikaya Frantsuzskaya revolyutsiya i ee rol v stanovlenii konservativnoy traditsii v Rossii // Vestnik RUDN. Cer.: Istoriya Rossii. 2013. № 2.
2. Barannikov V. Russkaya intelligentsiya: rodovaya missiya // Vysshee obrazovanie v Rossii. 2001. № 3.
3. Breuillard J. Voltaire, Anecdotes sur le czar Pierre le Grand. Histoire de l'empire de Russie sous Pierre le Grand édition critique // Revue des études slaves. 2002. T. 74, fasc. 4.
4. Carrère d'Encausse H. Catherine II : age d'or pour la Russie. Paris, 2002.
5. Carrère d'Encausse H. L'URSS de la Révolution à la mort de Staline. Paris, 1993.
6. Gordon A. V. Velikaya frantsuzskaya revolyutsiya kak yavlenie russkoy kultury (k postonovke voprosa) // Istoricheskie etyudy o Frantsuzskoy revolyutsii: pamyati V. M. Dalina (k 95-letiyu so dnya rozhdeniya). M., 1998. URL: http://larevolution.ru/Gordon1.html (accessed: 25.11.2018).
7. Kholyaev S. V. Intelligentsiya — bazovyy faktor Velikoy Russkoy revolyutsii // Intelligentsiya i mir. 2018. № 3.
8. Mali a M. L'occident et l'énigme russe: du cavalier de bronze au mausolée de Lénine. Paris, 2003.
9. Moryakov V. I. Russkoe prosvetitelstvo vtoroy poloviny XVIII veka : (iz istorii obshchestvenno-politicheskoy mysli). M., 1994.
10. Novombergskiy N. Osvobozhdenie pechati vo Frantsii, Germanii, Anglii i Rossii. Lektsii, chitannye v Russkoy Vysshey Shkole obshchestvennykh nauk v Parizhe. URL: http://evartist.narod.ru/text2/30.htm (accessed: 01.12.2018).
11. Omelchenko O. A. Kodifikatsiya prava v Rossii v period absolyutnoy monarkhii : vtoraya polovina XVIII veka. M., 1989.
12. Omelchenko O. A. «Zakonnaya monarkhiya» Yekateriny Vtoroy : Prosveshchennyy absolyutizm v Rossii. M., 1993.
13. Tchoudinov A. Le culte russe de la Révolution française // Cahiers du monde russe. 2007/2-3. Vol. 48.
14. YushnikovA. V. Russkaya konservativnaya publitsistika 1860-kh — nachala 1870-kh gg. o Velikoy frantsuzskoy revolyutsii // Vestnik tomskogo gosudarstvennogo universiteta. 2012. № 365.
