CC BY
56Ученые записки Таврического национального университета им. В.И. Вернадского Серия «Философия. Социология». Том 21 (60). №3,2008. С. 36-44
УДК 930.1
М. С. Колесов, А. А. Чемшит ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ КАК ФЕНОМЕН РУССКОЙ ИСТОРИИ
Рассмат ривает ся вопрос об инт еллигенции в ее философской дефиниции в конт екст е русской ист ории и культ уры.
Ключевые слова: инт еллигенция, инт еллект уалы, культ ура.
Время от времени всплывающий вопрос о роли и месте интеллигенции в общественной жизни, нам представляется давно решенным, а стремление поднять на щит философской дискуссии тему «современной» интеллигенции есть сизифов труд.
Наше мнение базируется на определенных аргументах.
Исходная позиция в наших рассуждениях состоит в том, что инт еллигенция -ест ь уникальное, неповт оримое явление русской ист ории. Интеллигенция как социальная группа, как своеобразный «класс» сложилась именно в России. Как нельзя превзойти греческую «классику», так нельзя превзойти оригинальный феномен русской интеллигенции, каким он предстал в XIX - начале XX веков. Русская интеллигенция сложилась и достигла расцвета во взаимодействии и под влиянием таких «классических» форм российской общественной жизни и культуры
XIX века: как великая русская литература и искусство, религиозная философия, наконец, ответственная и компетентная Власть.
Павел Николаевич Милюков, известный политический деятель и историк начала
XX века, отмечал взаимоотношение понятий «интеллигенция» и «культура»: «Культура есть та совокупность технических и психологических навыков, в которых отложилась и кристаллизовалась в каждой нации вековая работа ее интеллигенции. Культура - это чернозем, на котором расцветают ее интеллигентские цветки». [1, с. 299-300]. Появление интеллигенции есть необходимое предварительное условие для возникновения «националистического самосознания»
В чем же заключается уникальность и своеобразие интеллигенции, где пролегает граница между интеллигенцией и родственными ей группами и акторами, такими как «интеллектуалы», «элита», «деятели» науки искусства и т.п. Вероятно, общим признаком для всех перечисленных категорий является интеллектуальное начало (профессиональный умственный труд, высокая образованность, всесторонняя эрудиция и т.п.). Но это еще не значит, что перечисленные характеристики автоматически воспроизводят класс интеллигенции. Блестящий ум есть непременная составляющая интеллигента, но недостаточная для его классического позиционирования. Не менее важной для интеллигенции предстает нравст венная компонент а. Интеллигенции свойственно стремление к артикуляции и продвижению общего инт ереса, в то время как «интеллектуалы» содержат в себе и
воспроизводят индивидуализм. Способность к обогащению общества ценностями общезначимого плана - есть имманентно присущая интеллигенции черта. «Интеллектуалы» же, как бы сами по себе, гордо взирают на мир, не доросший до их уровня понимания порядка вещей. Именно этих «интеллектуалов» Антонио Грамши называл «приказчиками» господствующей элиты, используемыми ею для осуществления задач ее социальной гегемонии и политического управления. Интеллигенции свойственны героизм, подвижничество, романтизм, готовность принести в жертву, как себя, так и других во имя высших идеалов. Интеллигенция -это высокопафосная категория людей. Ее отличает вера в высокие идеалы и высокие устремления.
Что такое «интеллигенция» в широком смысле слова? - задавал в начале XX века вопрос психолог Д.И. Овсянников-Куликовский и определял отличительной чертой «интеллигенции» - ее «умственную активность». «...Интеллигенция - все образованное общество; в ее состав входят все, кто так или иначе, прямо или косвенно, активно или пассивно принимает участие в умственной жизни страны». Это «мыслящая среда, где вырабатываются умственные блага, так называемые «духовные ценности». [1, с. 382].
Таким образом, необходимо кат егориально различать три очень близкие термина: инт еллигенция, инт еллигент и инт еллигент ноет ь. У них общий грамматический корень, но разная семантика.
«Интеллигенция» (лат. intelligence - понимающий, разумный) в русской транскрипции означает особую социальную группу, появление и формирование которой фактически зафиксировано в середине XIX века (тогда же появился и сам термин). После поражения «Декабристского восстания», при Николае I, русское дворянство было отстранено от власти (что не удалось отцу императора) и начало быстро деградировать. Его место в русском обществе занимало чиновничест во, взявшее прочно в свои руки управление государством.
Однако, еще со времен Петра I у русского дворянства, кроме «службы Отечеству», было еще одно, очень важное «государево дело»: просвещение. Постепенно дворянство стало образованным классом России («просвещенный век» Екатерины Великой). Тогда (конец XVIII в.) в среде дворянства появились первые русские «интеллигенты» (князь Львов, Новиков, Радищев, Сперанский и др.). Но это были лишь «предтечи» русской интеллигенции.
Русская интеллигенция как особое «сословие» («разночинцы») зарождается как духовная «правопреемница» русского «просвещенного» дворянства (Пушкин и его «декабристское» поколение), но формируется уже как его «демократическая» альтернатива. Во-первых, по своей «родословной» русская интеллигенция имеет национальные корни. Во-вторых, она формируется на основе, главным образом, национального образования. В-третьих, она является, по преимуществу, носителем национальной культуры. Таким образом, русская интеллигенция - это исключительно национальное явление. Соучастие в ее формировании представителей других национальност ей, необходимым образом, было обусловлено тремя указанными факторами: российское происхождение, образование и культура (язык). Безусловно, большую роль в формировании русской интеллигенции сыграла
европейская культура, прежде всего философия и литература. Но влияние этой культуры впоследствии оказалось губительным для русской интеллигенции.
Лев Шестов (Шварцман) в своей книге «Апофеоз беспочвенности. Опыт адогматического мышления» (1905 г.) заметил, что надежда на то, что мы быстро и «огромными дозами» проглотим то, что европейцы принимали в течение столетий, обернулось тем, что «стоило русскому человеку хоть немного подышать воздухом Европы, и у него началась кружиться голова».
Слово «интеллигент» (в традиционно русском понимании) обозначает принадлеж ноет ь человека к инт еллигенции. «Русский интеллигент» - это человек, представляющий «русскую интеллигенцию», принадлежащий к русской культуре. Индивидуальный статус «интеллигента» семантически бессмыслен. «Интеллигент» может существовать только в том обществе, в котором есть интеллигенция. Поэтому на русском языке выражения типа: «я - интеллигент», - звучит не инт еллигент но.
Другое дело - «интеллигентность», как определенная характеристика личных качеств человека. «Интеллигентность» - производная от «интеллигенции». Под ней понимают весь диапазон признаков «интеллигенции»: образованность, воспитанность, толерантность, порядочность и прочее. Вариации здесь неисчерпаемы. Любой человек может быть назван «интеллигентным», если его кто-то считает таковым. Но «интеллигентным» человеком можно ст ат ь, а «интеллигентом» можно только быт ь. Когда вполне «интеллигентный» человек пытается изображать из себя «интеллигента» - это пародия. Можно сыграть «интеллигентность», но нельзя сыграть «интеллигента»! Это понимал, например, А.П. Чехов, но не понимают современные его сценические (кинематографические) интерпретаторы. Разница между «интеллигентом» и «интеллигентным» человеком такая же, как, например, между тигром и кошкой. Как известно, сколько общих признаков не было бы между ними, тигр остается тигром, а кошка - кошкой.
Один из общих видовых признаков «интеллигента» есть его интеллектуальная независимост ь. «Интеллигенту» чужда толпа, он сам по себе, и всяческие попытки объединить «интеллигентов» в различные «общества» («союзы», «партии») заканчивались на «формальном» (протокольном) уровне. «Интеллигент» - это свободный человек, по определению, «нонконформист», и он не уживается ни в каком «коллективе». Единственный принцип, объединяющий «интеллигентов» в сословие «избранных» - это свободомыслие. Ретроградство и догматизм несовместимы со статусом «интеллигента».
Важнейшим критерием отличия интеллигенции является отношение к власти. Русская интеллигенция никогда не относилась к так называемой «элите» общества. Социальную «элиту» (не путать с «бюрократией»!) можно подразделить на «правящую» и «оппозиционную». Вторая выступает по отношению к первой как «контр-элита». Между ними идет непрерывная борьба, которую можно обозначить как борьбу по горизонтали: «критика слева» или «критика справа». Эта борьба ведется с соблюдением принятых правил политической игры, которые обязательны как для «элиты», так и для «контрэлиты». Интеллигенция не принадлежит ни к «элите», ни в «контрэлите», она, по факту своего положения в обществе,
«отчуждена» от власти. Поэтому она всегда в «офсайде», т.е. вне игры. И участники политических игр, обычно, не принимают ее во внимание. Но в силу своего «максималистского идеализма» интеллигенция всегда критически настроена по отношению к власти. Однако интеллигенция подвергает власть критике «не слева» и «не справа», а «сверху», т.е. с «завышенных», идеализированных нравственных и умственных позиций, в конечном счете, нереальных. Она постоянно предлагает власти свои альтернативные проводимой политике парадигмы и проекты. Интеллигенция - перманентный суд существующему режиму власти, живая совесть общества. «Интеллектуалы», напротив, могут позволить себе высокомерное безразличие к политике. А политическая индифферентность интеллигенции дезавуирует ее роль в обществе. Она - политический «болельщик», иногда «фанат». Поэтому в 70-80-е годы XIX века «интеллигенты» (но не «интеллектуалы») составляли среди русских «революционеров» подавляющее большинство. Но тогда они боролись не за «власть», а против «власти» («самодержавия»), и эта борьба закончилась для них трагически. Здесь важно подчеркнуть, что интеллигенция сохраняет свой социальный статус до тех пор, пока во взаимоотношениях с властью ее оружием является крит ика. Когда же оруж ие крит ики сменяется крит икой оруж ия, интеллигенция «изменяет» себе и становится просто частью политической «контр-элиты». Власт ноет ь есть волевое управление человеком (его поведением и мыслью), а инт еллигенция - это презентантивный образ (модель) человека. Вместе с тем, интеллигенция (в отличие от «интеллектуалов»), по своему происхождению и социальной роли, неразрывна от народа. Русская интеллигенция вне народной среды - нонсенс.
Тема о роли интеллигенции в русской революции и ответственности перед народом была представлена особенно остро в публикациях, последовавших после поражения первой Русской революции 1905 года и затем вновь - после Русской революции 1917 года. Для русской интеллигенции, которая чувствовала свою ответственность за негативные издержки нарастающего революционного катаклизма, казалось чрезвычайно важным оправдаться перед судом потомков в своих «благих намерениях», умостивших, как известно «дорогу в ад».
Так в 1909 году появился сборник статей «Вехи», главная тема которого - роль русской интеллигенции в революции. Не отвергая политической революции вообще, «веховцы», среди которых были и те, кто отдал в молодости свою дань увлечению марксизмом (К. Маркса), отвергали «марксистскую революцию», как несущую «огромную разрушительную энергию». Виновником деструктивного характера революции была объявлена русская «революционно-демократическая» интеллигенция, которая ее подготовила: «революционность - духовное детище интеллигенции» (С. Булгаков).
«Русская интеллигенция как особая культурная категория есть порождение взаимодействия западного социализма с особыми условиями нашего культурного, экономического и политического развития», - писал Петр Струве. [1, с. 151].
Коротко проанализировав предысторию участия «интеллигентов» во всех «революциях» в России в своей статье «Интеллигенция и революция» Струве делает
заключение, что «идейной формой русской интеллигенции является ее отщепенство, ее отчуждение от государства и враждебность к нему». [1, с. 139].
H.A. Бердяев в статье «Философская истина и интеллигентская правда» пишет: «Каких только блюд не подают голодной русской интеллигенции, и все она приемлет, всем питается в надежде, что будет повержено это самодержавие и будет освобожден народ». [1, с.37].
Ответом на публикацию «Вех» стал появившийся в 1910 году сборник статей «Интеллигенция в России», авторы которого представляли правое консервативное направление общественной мысли в период между двумя революциями.
Профессор-кадет H.A. Гредескул заявлял: «Перед нами впереди светлое будущее общей с народом политической и социальной работы... Это будущее открывается для нас русским освободительным движением, совершенным народом совместно с интеллигенцией». [1, с. 268].
Обе стороны признавали «заслуги» русской интеллигенции перед революцией, но оценивали их по-разному. Одни считали это «ошибкой», которая будет иметь серьезные последствия для самой интеллигенции по мере развертывания революции, другие - напротив, были убеждены, что интеллигенция должна стоять над революцией как ее вдохновитель и судья.
В книге «Из глубины. Сборник статей о русской революции», изданной в 1918 году в основном теми же авторами, которые участвовали в «Вехах», H.A. Бердяев утверждал: «Русская революция была концом русской интеллигенции». «Никогда русская интеллигенция не переживала истории и исторической судьбы как имманентной себе, как своего собственного дела». [2, с. 85].
Петр Струве считал, что русская революция явилась результатом совпадения «извращенного идейного воспитания русской интеллигенции» и воздействия мировой войны на народные массы, оказавшихся в ее условиях особенно восприимчивыми к «деморализующей проповеди интеллигентских идей». [2, с. 237].
Позже H.A. Бердяев в книге «Истоки и смысл русского коммунизма» (1937 г.), и затем, - в работе «Русская идея», (1946 г.), признавал, что коммунизм был подготовлен всей историей русской интеллигенции: «русский коммунизм» явился «извращением» русской мессианской идеи. Марксизм как «идеология силы» был «крушением русской интеллигенции, был сознанием ее слабости». Он предупреждал: «Мир переживает опасность дегуманизации человеческой жизни, дегуманизации самого человека». [3, с. 153].
Метафорически можно сказать, что «последним интеллигентом» в России был Владимир Ильич Ульянов (Ленин), отношение которого к интеллигенции хорошо известно («говно»). В 1922 году его правительство благородно позволило последним представителям русской интеллигенции покинуть страну на двух пароходах (из Петрограда и Севастополя). На время (до начала 30-х годов) европейскими центрами прибежища русской интеллигенции стали Прага и Берлин. Здесь русские интеллигенты, создавая свои университеты, читая публичные лекции, проводя активную издательскую деятельность, пытались сохранить свою культурную среду. Однако время вынесло свой неумолимый исторический приговор: инт еллигенция не передает ся по наследст ву. Русская интеллигенция в эмиграции,
оставившая свое ценнейшее наследие в национальной философии, литературе и искусстве, в конце концов, исчезла... Те же русские интеллигенты, которые не смогли, по тем или иным причинам, воспользоваться возможностью эмиграции, погибли в лагерях и тюрьмах (философы Флоренский и Шпет, историки Платонов и Тарле и другие). «Диктатура пролетариата» не нуждалась в русской интеллигенции, как контрреволюционной «прослойке» между пролетарскими классами.
В связи с этим не следует гиперболизировать успехи так называемой «социалистической культурной революции», которая больше была декларативно-пропагандистской программой, чем реально осуществленным опытом. Хотя бы потому, что ее некому было осуществлять, процент «грамотного» населения в довоенной советской стране был ничтожно мал по сравнению с дореволюционной Россией («грамотные» были истреблены как «чуждые социальные элементы», либо сидели по лагерям и тюрьмам, работали в «шарашках», валили лес в Сибири или «мыли золото» на Колыме).
«Советской власти» нужны были только «служащие» и, по указанию товарища Сталина, в 30-е годы «ударными темпами» («Комуниверситет», «институт Красной профессуры», «Промакадемия», «Литинститут» и прочие «рабфаки») был создан субпродукт «советской интеллигенции» («Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова -гениальная пародия на эту «интеллигенцию»). Само слово «интеллигент» в советское время несло в себе исключительно издевательский смысл. Достаточно вспомнить популярные советские фильмы 30-50-х годов (Александрова, Пырьева и др.), в которых «интеллигентный» персонаж в лучшем случае - «недотепа», в худшем (и чаще всего) - просто «скрытый враг». Полуграмотный Вождь и его безграмотные соратники с садистским удовольствием в 30-40-е годы подписывали расстрельные списки на «врагов народа», большинство которых составляли ученые и врачи, писатели и преподаватели, журналисты и актеры. У «советского» народа преднамеренно формировалось устойчивое неуваж ение к интеллигенции (впрочем, как и к «умственному труду» вообще).
«Советская интеллигенция» почти полностью была истреблена на фронтах войны (в безоружных «народных ополчениях»). После войны ее «добивали» борьбой против «космополитизма» и прочими «кампаниями». Быть «интеллигентом» в Советском Союзе тогда было столь же опасно, как быть евреем в фашистской Германии.
Охота на «интеллигентов» не прекращалась и после «разоблачения культа личности». Отеческая «любовь» Хрущева к творческой и научной «интеллигенции» общеизвестна. Как правоверный «ленинец», он готов был мириться с ней, как с временным (до полной победы коммунизма) злом, но при случае напоминал ей, «чей хлеб» она ест. Не испытывал особого уважения к «интеллигентам» и Брежнев. Правда, в отличие от своего безграмотного предшественника, Леонид Ильич и его окружение понимали практическую пользу «научно-технической интеллигенции» и активно ее использовали для укрепления «оборонной мощи» и международного авторитета страны «развитого социализма». Именно тогда советские «интеллигенты» начали «подниматься с колен» и заявлять о себе все громче. Но до власти их близко не подпускали. Списки «кандидатов в депутаты» и прием в партию для них был
строго «квотирован». Поэтому присутствие «интеллигента» в руководстве партии и государства, (впрочем, как и в руководстве каким-либо значительным предприятием), оказывалось весьма редким (и недолгим) исключением. В конце концов, сложилась парадоксальная ситуация: при нарастающем количестве и значении «научно-технической интеллигенции», страной управляло фактически полуграмотное руководство (в «верхах» и на «местах»). Борьба с «диссидентами» (действительными и мнимыми) и новая волна эмиграции (и «отказников») значительно «проредили» ряды советской «творческой интеллигенции».
Но оказалось, на «Западе», особенно в США, «интеллигенции» просто нет (за ее ненадобностью) и бывшие советские «интеллигенты», в лучшем случае, превращались в «интеллектуалов», то есть наемных работников «умственного» капиталистического труда. Пришлось бывшим советским борцам за «свободу мысли» довольствоваться западной «свободой слова» и понять через собственную судьбу разницу между ними.
Испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет в свое время дал портрет современного «специалиста» («интеллектуала») на Западе: «Его нельзя назвать образованным, так как он полный невежда во всем, что не входит в его специальность; он и не невежда, так как он все-таки «человек науки» и знает в совершенстве свой крохотный уголок вселенной. Мы должны были бы назвать его «ученым невеждой», и это очень серьезно, это значит, что во всех вопросах, ему неизвестных он поведет себя не как человек, незнакомый с делом, но с авторитетом и амбицией, присущими знатоку и специалисту... Достаточно взглянуть, как неумно ведут себя во всех жизненных вопросах - в политике, в искусстве, в религии - наши «люди науки», а за ними врачи, инженеры, экономисты, учителя... Как убого и нелепо они мыслят, судят, действуют!» [5, 248-249].
Провозгласив «перестройку», М.С. Горбачев взял на себя невыполнимую задачу по «возрождению» (фактически - реанимации) уже вымиравшей «советской интеллигенции». Это благое намерение вполне сравнимо с «сизифовым» замыслом Александра III по реанимации дворянства. В результате кампании так называемой «гласности» скоропалительно объявилась из небытия так называемая «демократическая интеллигенция» 80-х годов, как пародия на русскую интеллигенцию начала XX века (аналогично: «ряженые казаки», самозваные «дворяне» и прочее). Этот социально-политический фарс закончился позорным конфузом. Клонированные «демократы» проболтали страну (буквально: на «съездах», митингах и в средствах массовой информации) и сдали ее, по частям, новым «прагматикам» (необольшевикам-националистам), которые легко переместились из кабинетов партноменклатуры в депутатские и «президентские» апартаменты. Повторилась предреволюционная ситуация в России. Новая советская «интеллигенция» выступила провокатором политического кризиса, завершившегося развалом страны и трагедией ее народа. Только новых «Вех» не появилось. Среди «демократической интеллигенции» не оказалось желающих «покаяться» перед народом, который они опять обманули. Несостоявшиеся «демократы» пошли либо в услужение к новым «хозяевам» страны, либо - за прилавки вещевых рынков.
Как известно, история повторяется по спирали: сначала как трагедия, затем как фарс.
Ит ак, мож но сделат ь вывод: во-первых, русская инт еллигенция несет прямую от вет ст венност ь за подгот овку и последст вия революции в России; во-вт орых, на завершающем эт апе русской революции инт еллигенция была выт еснена или от ошла от непосредст венного участ ия в ней и оказалась «за борт ом» ист ории; в-т рет ьих, русская революция, взлелеянная инт еллигенцией, нанесла сокрушит ельный удар по ней, факт ически уничт ож ив русскую инт еллигенцию как феномен национальной культ уры. [4].
Инт еллигенции, о кот орой шла речь выше, больше не сущест вует , она давно «почила в бозе». «Инт еллигенция» в эпоху «ист орического мат ериализма», или, проще, «совет екая инт еллигенция», - в дейст вит ельност и т аковой не была хот я бы пот ому, чт о она была «санкционирована» власт ью, была ее «дет ищем» (т ак, например, 10000 членов Союза писателей СССР «стояли на страже» интересов Совет ской власт и). Она не была самодост ат очна, не была субъект ом свободомыслия. Уровень ее инт еллект а и образованност и сущест венно уст упал уровню ее предшест венницы. Эт о был «класс» совет ских «специалист ов».
Крах «развит ого социализма» и последовавшая за эт им эпоха вест ернизации и олигархизации общест ва окончат ельно убили сами от личит ельные признаки инт еллигент ского сознания. Инт еллигенция в ее оригинальном национальном виде более не сущест вует . Русская инт еллигенция XIX века сож гла себя в горниле т рех революций и исчезла вмест е с Россией, как ист орически определенным национальным т ипом государст ва. Реанимироват ь сегодня инт еллигенцию как особое «сословие» нельзя. Как невозмож но воскресит ь русское дворянст во, русское казачест во, русскую государст венност ь и многое другое, чт о сост авляло единую ценност ную сист ему русской цивилизации. Не ст оит забыват ь, чт о параллельно следовало бы возродит ь из пепла и великую русскую лит ерат уру, и мировой значимост и искусст во, и неповт оримых т ит анов русской религиозной философии, кот орые оказали на формирование русской инт еллигенции определяющее влияние. В век бездуховного пост модернизма, упадка нравст венных т радиций, «культ урного дебилизма» и т орж ест ва пот ребит ельских крит ериев ж изни ж дат ь возрож дения инт еллигенции как «просвещенного класса», по меньшей мере, было бы наивно. Новое, «пост совет ское», общест во не нуж дает ся в инт еллигенции.
Список литературы
1. «Вехи». «Интеллигенция в России», сборник статей 1909-1910, - М.: Молодая гвардия, 1991.-462 с.
2. «Из глубины. Сборник статей о русской революции», - М.: Изд -во Моск. ун-та, 1990. - 298 с.
3. Бердяев H.A. Истоки и смысл русского коммунизма / H.A. Бердяев - М.: Наука, 1990,- 224 с.
4. Колесов М.С. Очерки о русской философской культуре / М.С. Колесов - Севастополь: Сев ГТУ, 1999. - 150 с.
5. Кара-Мурза С. Манипуляция сознанием / С. Кара-Мурза - М.: ЭКСМО-Пресс, 2002. - 832 с.
Колесов М.С., Чемшит О.0.1нт слгснщя як феномен россшсько! icT opii Разглядает ься пит ання про ¡нт слгснщю в п философскому BHMipi в конт екст i pocicbKo! icT opii' т а культ ури.
Ключов1 слова: ¡нт слгснщя. ¡нт елект уали, культ ура.
KolesovM., Chemshit A Intelligentsia like a phenomena of Russian history The question of intelligentsia en definition philosophical examined en context of history and culture Russians.
Keywords: intelligentsia, intellectual, culture.
Поступило в редакцию 26.05.2008
