CC BY
74
ТЕОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ
УДК 911.2; 551.4 К.Н. Дьяконов
ИНТЕГРИРУЮЩИЕ ФУНКЦИИ ЛАНДШАФТОВЕДЕНИЯ
Интегрирующие функции ландшафтоведения — это его постоянные научно-методологические ориентиры, цели и обязанности в системах географических наук и науках о Земле, в естествознании, в региональной политике. В начале XXI в. стратегия устойчивого развития государств позволяет критически и отчасти по-новому оценить роль ландшафтоведения в региональной интеграции природы, ее ресурсов, хозяйства и населения (социума), другими словами, определить место ландшафтоведения в региональной политике современного общества. При этом сохраняется его постоянная "миссия" как интегратора физико-географического знания, инструмента и одновременно результата физико-географического синтеза, как теоретической основы региональной геоэкологии.
Первый уровень реализации интегрирующих функций — синтез научного знания внутри самого ландшафтоведения. Основная задача этого уровня — соединить воедино три фундаментальных направления: структурно-генетическое, функционально-динамическое и эволюционное, которые составляют основополагающее ядро науки. При этом потенциал их развития может быть успешно реализован в опоре на математическое направление, обеспечивающее достоверность результата, его воспроизводство профессионалом и частично вписывающее физическую географию в единую науку о природе — физику. Особняком стоит антропогенное направление, так как если первые три вьщеляются по предмету изучения, то последнее — по объекту, причем для антропогенного направления (ландшафтной экологии) чрезвычайно важно изучение структуры, функционирования, антропогенной эволюции и устойчивости своих объектов.
Для ландшафтоведения, как ни для какой другой науки, актуальны проблемы самоорганизации сложных систем, изучение механизмов, порождающих их структуру и функционирование. В конечном счете это проблемы теории сложных, нелинейных, динамических систем. Сюда в первую очередь относятся проблема возникновения свойств и динамики целого, невоспроизводимого через свойства и динамику частей; проблема нелинейной динамики, пространственно-временных волн и структур; возникновение структур, объединяющих свойства непрерывности, фрак-тальности и дискретности; соотношение термостатики и динамики при моделировании поведения геосистем, механизмов, порождающих иерархию ПТК, эволюцию и катастрофы.
Эти цели определяют методологические проблемы организации исследований. Речь идет о верификации конкурирующих гипотез о механизмах, описывающих структуру и динамику ПТК и позволяющих потенциально выявить такие их свойства, которые не вытекают из существующих представлений, гипотез и теорий. Объектом исследования могут выступать как природные, так и природно-антропогенные и культурные ландшафты. Несложно привести примеры фундаментальных исследований по каждому из трех обозначенных направлений: разработка концепции морфологической структуры природного ландшафта (H.A. Солнцев, К.И. Геренчук, A.A. Видина, А.Г. Исаченко); исследования сибирских географов, в которых доминировало функционально-динамическое направление (В.Б. Сочава, A.A. Крауклис, B.C. Михеев, В.А. Снытко); палеоландшафтные исследования (М.Ф. Веклич, Г.И. Юренков). Примечательно, что в последней трети XX в. реально обозначилась обособленность трех основных направлений. Между тем, декларируя интегральную сущность ландшафтоведения, его центральное положение в системе физико-географических наук, необходимо располагать адекватными примерами и результатами комплексных исследований, которые отвечали бы современному методологическому уровню с использованием всего арсенала полевых измерений и методов обработки данных. Однако затруднительно привести примеры крупномасштабных исследований, в которых были бы реализованы три подхода — структурный, функциональный и эволюционный. Чаще всего эти направления выступают относительно независимо.
В связи с этим в 1986—2004 гг. на кафедре физической географии и ландшафтоведения были осуществлены исследования в Мещерской, Двинско-Мезенской и Валдайской физико-географических провинциях, целью которых было изучение пространственно-временной организации внутриланд-шафтных геосистем — взаимоотношениия структуры, функционирования и эволюции ландшафтов. Основные результаты опубликованы в [5—7, 9, 15, 21 и др.], а итоги подведены в томе "Динамика и функционирование ландшафтов" юбилейного семитомника [3].
Главное, удалось проследить и средствами многомерного анализа и математической статистики доказать взаимосвязь и взаимообусловленность современного функционирования как от генезиса ПТК, так и от их голоценовой эволюции на уровне отдельных фаций и урочищ, установить меру синхронности—
асинхронности природных процессов (накопление запасов влаги в снежном покрова, глубина залегания почвенных и грунтовых вод, температура почвы по глубинам, годовая фитопродукция лесов, лугов и болот), их пространственную и временную изменчивость. Наши данные не подтверждают проявление закона квантитативной компенсации в функциях биосферы АЛ. Чижевского на внутриландшафтном уровне. Процессы чаще всего идут синхронно. Вну-тривековая хроноорганизация процессов и состояний внутриландшафтных геосистем может распадаться на ряд периодов, где степень синхронности может быть различной. Сопоставление пространственной и временной изменчивости различных характеристика фаций позволило сделать вывод об ограниченности применения принципов эргодичности в ландшафто-ведении из-за неоднородности литолого-геохимичес-ких условий земной поверхности. Взаимные отношения структуры и функционирования геосистем — речных бассейнов в южнотаежных ледниковых ландшафтах — успешно изучает В.В. Сысуев на Валдайской возвышенности [21].
В разделе эволюционного ландшафтоведения обращает на себя внимание различный отклик мещерских и среднетаежных ландшафтов на глобальные изменения климата в голоцене. В среднетаежном ледниковом ландшафте первостепенную роль играют процессы саморазвития, обусловленные автохтонным заболачиванием, интенсивность которых на локальном уровне корректируется щелочно-кислотными условиями. Средние значения горизонтальной скорости роста болот составили от 4 до 10 м за 100 лет. В Мещерской низменности для голоцена выявлено различное число сукцессий растительности в трех видах ландшафтов, расположенных в радиусе 10 км. Интенсивность вертикального роста торфяников была выше, чем в среднетаежном ландшафте, но максимумы и минимумы заболачивания в различные хроно-интервалы голоцена примерно совпадают. Выявлена зависимость скорости накопления органогенного горизонта от форм микро- и мезопалеорельефа (исходной минеральной поверхности).
Итак, основой внутриландшафтного синтеза одновременно выступают морфологическая структура ландшафта (структурно-генетическое направление), бассейновая и биоциркуляционная организация (функциональное направление), интегральный физико-географи-ческий процесс по A.A. Григорьеву, в котором главные индикаторы — приходно-расходный баланс неорганического и органического вещества и изменение морфологической структуры ландшафта (эволюционное направление).
Второй уровень интегрирующих функций ландшафтоведения связан с его ролью в разработке методологии физико-географического синтеза как на базе собственной теории и эмпирических обобщений, так и на базе достижений отраслевых физико-географических наук. Идеальное положение следующее: ланд-шафтовед частично формулирует задачи частным фи-
зико-географическим наукам исходя из задач интег-ративных функций своей науки, а специалисты-отраслевики строят свою теорию как относительно частную на базе теории ландшафта. Но, видимо, это время еще не наступило. А.Ю. Ретеюм и Л.Р. Серебряный еще в 1985 г. отметили: "На серьезные раздумья наводит и то обстоятельство, что идея ландшафта до сих пор не вошла в сознание материалистически мыслящих географов в качестве фундаментальной категории. Обращаясь к учебникам, определяющим облик науки, мы не навдем таких работ, где идея ландшафта диктовала бы структуру и организацию материала" [17]. Мы считаем, что хотя это утверждение слишком категорично (например, учебник И.С. Щукина "Общая геоморфология" написан в парадигме комплексной физической географии, к идеям ландшафтоведения обращается А.Г. Воронов в учебнике "Геоботаника", 1973), однако в целом оно справедливо. Например, в классическом университетском учебнике В.Н. Михайлова, А.Д. Добровольского и С.А. Добролюбова "Общая гидрология" (2005) этого термина нет.
Примером нереализованных потенциальных возможностей взаимодействия ландшафтоведения с частными географическими науками выступает ситуация с учением о морфолитогенезе. Ю.Г. Симоновым и др. [18] около 10 лет назад справедливо было замечено, что "...морфол итоге нная основа не стала центром ландшафтного анализа территорий. Предметом большинства ландшафтных исследований служит изучение процессов функционированиия ландшафтов как географических систем, и в первую очередь — их биофункционирования... В ладдшафтоведении совершенно не фигурирует литофункционирование ПТК различных рангов, а терригенные осадки не рассматриваются в качестве продукта ландшафта" [18, с. 44]. Хотя студентам кафедры физической географии и ландшафтоведения уже более 10 лет преподается дисциплина "Седиментология" (Л.Р. Серебряный, И.С. Воскресенский), а физико-географ В.И. Орлов [13] опубликовал ряд оригинальных методических работ по изучению движения вещества земно# поверхности, следует признать обоснованность высказываний коллег-геоморфологов об игнорировании лацдшафтове-дами изучения движения веществ с разными характерными временами и интенсивностью процессов, что подтверждается отсутствием темы литофункцио-нирования в учебниках и зИгебных пособиях по ланд-шафтоведению. Исключение составляет работа Н.Л. Беручашвили [2].
Более тесные идейные контакты установились между ландшафтоведеми и гидрологами. Начало было положено еще С.Д. Муравейским [12]. Основываясь на концепции полиструктурности ландшафтного пространства (К.Г. Раман, Э.Г. Коломыц, А.Ю. Ретеюм, В.Н. Солнцев и др.), главное положение которой — наличие трех организующих, относительно независимых полей — геостационарного, геоциркуляционого и биоциркуляционного, была показана роль ориенти-
рованности в геосистемных структурах как совокупности элементарных ПТК, имеющих в плане линейно-вытянутую форму [19]. Геоциркуляционное поле дифференцировано на совокупность векторных геосистем — речных бассейнов разных порядков (иерархических уровней), которые можно рассматривать как функционирующие ландшафтно-гидрологические системы (А.Н. Антипов, К.Н. Дьяконов, J1.M. Корыт-ный, А.Ю. Ретеюм). При изучении катен, геохимических ландшафтов, парагенетических рядов ПТК подобные ряды рассматриваются как геосистемы с горизонтальными (латеральными) связями.
Нельзя не отметить, что в методологическом отношении прослеживается стратегическая общность поиска у ландшафтоведов и гидрологов: как в ланд-шафтоведении, так и в гидрологии в последнее время уделяется значительное внимание не только функционированию гидрологических систем (это традиционное направление), но и развитию эволюционного, а также структурного направления (К.К. Эдельштейн), в частности масштабным эффектам изменения речного стока в различных физико-географических условиях [1, 11, 22].
Третий уровень синтеза. Более широко эту задачу 20 лет назад поставил B.C. Преображенский [14]. Перед ландшафтоведением стоит задача создать для широкого ансамбля естественных наук содержательные модели пространственно-временной организации ландшафтной сферы Земли. Эта ее функция, как отмечал B.C. Преображенский, есть ее обязанность, проявление особой связи между науками. Достижением можно считать, что ландшафтный подход к изучению природных явлений уже вышел за пределы л андшафтовендения.
К сожалению, о междисциплинарном синтезе в современном естествознании и вкладе ландшафтове-дения в построение его теории судить сложно. Например, практически во всех многочисленных учебных пособиях по концепциям современного естествознания нет упоминания о роли географов в разработке теории иерархической структурной организации ландшафтной сферы Земли, о пространственно-временной ее организации, о единстве, взаимной связи и взаимообусловленности компонентов ландшафта. Нет идей физического монизма и основ теории нук-леарных геосистем [16]. Главнейшая стратегическая цель — встраивание ландшафтоведения в единую систему наук о Земле и в общую (единую) географию.
Четвертый уровень реализации интегративных функций ландшафтоведения проявляется в ландшафтной экологии, образующей теоретическое ядро региональной геоэкологии. Сущность ландшафтной экологии (Л.Г. Раменский, К. Троль, Б.В. Виноградов, М.Д. Гродзинский, М. Гордон, М. Навех, А. Рих-линг, М. Ружичка, Р. Форман и др.) заключается в анализе взаимосвязей компонентов ландшафта — биоты, геомы и "антропогенного фактора", в оценке природ-но-территориальных комплексов для разных видов природопользования. Ландшафтная экология, в отли-
чие от ландшафтоведения, сохраняет высокую био-центричность и антропоцентричность, что указывает на ее родство с экологий вообще и экологией человека в частности. А это не только предпосылка, но и выражение интегративной сути ландшафтной экологии, т.е. ландшафтоведения.
Конкретные проявления синтеза — ландшафтное планирование, где отечественными лидерами выступают А.Н. Антипов и A.B. Дроздов, геоэкологическое проектирование, экологическая экспертиза. Под геоэкологической экспертизой мы понимаем вид научно-практической деятельности, направленной на междисциплинарную оценку целостного процесса развития конкретной региональной или локальной природно-хозяйственной системы с целью нахождения механизма коадаптивного совмещения хозяйственной подсистемы с природной. В фокусе этих направлений находится оценка воздействия хозяйственной и иной деятельности человека на окружающую среду и здоровье населения. Наше видение этого вопроса изложено в учебнике "Экологическое проектирование и экспертиза" [8].
Сущность пятого уровня интегративных функций ландшафтоведения заключается в его роли в региональной политике государства, составной частью которой выступает лавдшафгая. Ландшафтная политика — деятельность органов государственной власти и управления, научных и проектных учреждений, учебных заведений, общественных организаций, направленная на решение региональных и локальных геоэкологических и социально-экономических проблем, проблем конструктивного и адаптивного природопользования в самых разнообразных формах его пространственно-временной организации.
Ландшафтная политика затрагивает интересы значительной части общества, хотя далеко не все люди осознают потребность и ощущают личную "выгоду" в ее результатах. В свете концепций перехода государств к устойчивому развитию роль ландшафтной политики в ее реализации бесспорна. По Н.Ф. Глазовскому [4], устойчивое развитие — много-уровенно-иерархический управляемый процесс коэ-волюционного развития природы и общества (при массовом и осознанном участии населения), цель которого — обеспечить здоровую производительную жизнь в гармонии с природой ныне живущим и будущим поколениям на основе охраны и обогащения природного и культурного наследия.
Цель ландшафтной политики — повышение качества жизни населения, сохранение ландшафтного потенциала и способности выполнять ландшафтом свои социальные, экономические, производственные и экологические функции. Сущность ландшафтной политики заключается в следующем:
— государственная поддержка основных направлений ландшафтных исследований в сформировавшихся учебно-научных, научных и научно-производственных ландшафтных центрах;
— учет и сохранение разнообразия естественных ландшафтов, в рамках которого биоразнообразие выступает относительно самостоятельным, но частным "случаем";
— развитие научных основ и практических действий в области ландшафтного планирования, которое выступает составной частью региональной политики, относящейся к пространственно-временной организации жизнедеятельности общества в конкретном ландшафте (это максимальная адаптация функциональных зон к локальной ландшафтной структуре территории и создание новых природно-антропоген-ных структур); оценка воздействия хозяйственной и иной деятельности на ландшафты и здоровье населения, экологическая экспертиза — конструктивные направления реализации ландшафтной политики;
— ландшафтный принцип охраны природной среды, обоснование особо охраняемых природных территорий;
— создание эталонных моделей национальных ландшафтов;
— реабилитация, мелиорация и оптимизация сильно нарушенных ландшафтов;
— учет природной индивидуальности ландшафтов при обосновании и реализации различных федеральных и региональных программ (социальных, экономических, военных, экологических и др.);
— разработка методических проблем по оценке воздействия различных видов производства на ландшафты;
— разработка учебных планов и программ по ландшафтно ориентированному образованию;
— разработка концепции культурного ландшафта и проблем этнокультурного ландшафтоведения.
Основные механизмы реализации ландшафтной политики пока что только формируются. Наиболее значимые из них таковы:
— включение ландшафтной политики в стратегию развития государства на долгосрочный период;
— подписание (ратификация) Советом Федерации Европейской конвенции по ландшафтам Совета Европы;
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Алексеевский НИ. Некоторые особенности современного этапа развития гидрологии // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 5. География. 2005. № 1.
2. Беручашвили Н.Л. Геофизика ландшафта: Учебное пособие. М., 1990.
3. География, общество, окружающая среда. Т. 2 / Отв. ред. Н.С. Касимов. М., 2004.
4. Глазовский Н.Ф. Переход к устойчивому развитию: глобальный, региональный и локальный уровни. Зарубежный опыт и проблемы России. М., 2002.
5. Дьяконов КН. Функционально-динамическое направление в экспериментальных ландшафтных исследованиях // Изв. РАН. Сер. География. 1997. № 2.
6. Дьяконов К.Н. Взаимодействие структурного, эволюционного и функционального направлений в ландшафтных
— развитие ландшафтного планирования, экологического проектирования;
— развитие информационной, правовой и организационной базы государственной экологической экспертизы на федеральном и региональном уровнях;
— разработка федеральной научной целевой программы "Ландшафты России", с составлением карты "Современные ландшафты России" в масштабе 1:4 млн;
— повышение качества ландшафтного (геоэкологического) образования и воспитания, причем проблема расширенного воспроизводства ландшафтове-дов — одна из самых актуальных.
Реализация ландшафтной политики на практике неизбежно интенсифицирует научный поиск в области интеграции природной (физической) и общественной (социально-экономической) географии. Этой проблемой были озабочены географы разных поколений. Предложено по крайней мере пять "платформ" для объединения географов: страноведение (Ю.К. Ефремов, Н.С. Мироненко), "конструктивная география" (И.П. Герасимов, B.C. Преображенский), "теоретическая метагеография" (В.М. Гохман, Б.Л. Гуревич, Ю.Г. Саушкин), теория нуклеарных геосистем (А.Ю. Ретеюм) и комплексные географические народнохозяйственные проблемы (К.К. Марков, Ю.Г. Саушкин, B.C. Жекулин и др). Есть ли у ландшафтове-дов научный "задел" в этих направлениях? Полагаю, что да, это развивающиеся направления антропогенного ландшафтоведения, концепция геотехнических систем, антропогенный лавдшафтогенез, современная ландшафтная экология, ландшафтное планирование, эстетика и дизайн ландшафта и др. Но более конструктивный путь к общему географическому синтезу — его построение в рамках социально-экономической географии, в рамках страноведения. При этом никогда не будет утрачена относительная самостоятельность ландшафтоведения как фундаментального ядра физической географии, генерирующего новое знание, в том числе для его последующего использования в рамках общей географии. В этом отношении мы полностью разделяем точку зрения А. Г. Исаченко [10].
исследованиях // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 5. География. 2002. № 5.
7. Дьяконов К.Н., Абрамова ТА. Итоги палеоландшафт-ных исследований в Центральной Мещере // Изв. РГО. 1998. Т. 130. Вып. 4.
8. Дьяконов К.Н, Дончева А.В. Экологическое проектирование и экспертиза: Учебник для вузов. М., 2002.
9. Иванов А.Н. Многолетние состояния и тенденции развития геосистем Центральной Мещеры // Ландшафтная школа Московского университета: традиции, достижения, перспективы. М., 1999.
10. Исаченко А.Г. Ландшафтоведение на переходе ко второму столетию своей истории // Ландшафтоведение: теория, методы, региональные исследования, практика: Материалы XI Междунар. конференции. М., 2006.
11. Косицкий А.Г. Масштабные эффекты изменения речного стока в различных природных условиях: Автореф. канд. дис. М., 2003.
12. Муравейский С Д. Процесс стока как географический фактор // Изв. АН СССР. Сер. Геогр. и геофиз. 1946. Т. 10. № 3.
13. Орлов В.И. Динамическая география. М., 2006.
14. Преображенский B.C., Александрова Т.Д., Куприянова Т.П. Основы ландшафтного анализа. М., 1988.
15. Пузаченко Ю.Г., Дьяконов КН., Иванов А.Н. Анализ иерархической структуры рельефа как основы организации природно-территориального комплекса // Веетн. Моск. унта. Сер. 5. География. 1997. № 5.
16. Ретеюм А.Ю. Земные миры. М., 1988.
Кафедра физической географии и ландшафтоведения
17. Ретеюм А.Ю., Серебряный Л.Р. География в системе наук о Земле // Теоретические и общие вопросы географии. Итоги науки и техники. М., 1985.
18. Симонов Ю.Г., Конищев В.Н., Лукашов A.A. Учение о морфолитогенезе и его место в географической науке. Исторические аспекты // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 5. География. 1998. № 4.
19. Солнцев В.Н. Структурное ландшафтоведение. М.,
1997.
20. Сысуев В.В. Структурообразующие геосистемные процессы // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 5. География. 2002. № 1.
21. Хорошев A.B., Прозоров A.A. Динамика щелочно-кислотных условий в почвах среднетаежных ландшафтов // Там же. 2000 № 1.
22. Эделыитейн К К Структурная гидрология суши. М., 2005.
Поступила в редакцию 06.07.2006
K.N. Diakonov
INTEGRATIVE FUNCTIONS OF THE LANDSCAPE SCIENCE
Five levels of integrative functions of the landscape science are described, namely intralandscape synthesis, relations with specific physical geographical sciences, place in the system of the Earth's sciences, interactions with social and economic geography through the landscape ecology and role of landscape science in the regional policy of the state.
