CC BY
86
ISSN 1998-4812
Вестник Башкирского университета. 2014. Т. 19. №4
1613
УДК 94 (470.57)
ИНТЕГРАЦИЯ АЮКИНСКИХ КАЛМЫКОВ В БАШКИРСКИЙ НАРОД
© Б. А. Азнабаев
Институт истории, языка и литературы Уфимского научного центра РАН Россия, Республика Башкортостан, 450054 г. Уфа, пр. Октября, 71.
Тел.: +7 (347) 235 60 50.
Email: azbulattt@rambler.ru
В статье проанализирован характер включения в башкирский этнос калмыков, мигрировавших в Уфимский уезд в 90-е годы XVII века. В отличие от адопции, т.е. усыновлений и браков, применявшихся в индивидуальных случаях, интеграция аюкинских калмыков приобрела массовый характер и проводилась по формуле патронат-клиентела. Вследствие этого ассимилированные калмыки длительное время сохраняли память о своём происхождении. Основой для этнической интеграции была близость хозяйственных основ, межэтнические связи, сформировавшиеся в ходе длительного взаимного военного противостояния и исламизация калмыков.
Ключевые слова: адопция, межэтническое теграция.
В фундаментальном исследовании, посвященном истории башкирской семьи, А. З. Асфандия-ров, полемизируя с Д. М. Исхаковым, категорично заявил, что тептярям из татар, мордвы, удмуртов, марийцев, а также мишарям-припущенникам был наглухо закрыт доступ на башкирские вотчинные земли в качестве их владельцев. Лишь в редчайших случаях их представители могли стать башкирами-вотчинниками. Это случалось тогда, когда кого-то из них усыновляли вотчинники или женили на вдове владельца земли. Пасынок, мать которого выходила замуж за вотчинника, в благоприятных условиях мог получить права своего отчима. И это случалось лишь в исключительных случаях, не систематически [1]. Таким образом, выдающийся башкирский историк считал, что только вариант адопции (усыновление и браки) допускал возможность проникновения в башкирский народ представителей других этнических групп. Вместе с тем, в башкиры ассимилируют группы калмыков, каракалпаков и казахов, адопция которых была невозможна в силу их многочисленности и компактности обитания. Какая модель этнического взаимодействия имела место в подобных ситуациях?
В этой небольшой работе мы попытались рассмотреть характер включения в башкирский народ аюкинских калмыков. В отличие от каракалпаков и казахов, калмыки и башкиры не имели представлений об общности родовой истории, исповедовали разные религии и говорили на разных языках. Таким образом, культурные препятствия для инкорпорации калмыков в башкирский народ были гораздо более значительными, чем у других этнических групп, обитавших в крае в это время. Что же тогда легло в основу этнического сближения?
Р. Г. Кузеев отмечает, что численность аюкинских калмыков, ассимилированных башкирами к началу XIX века, составляла 30-40 тысяч человек. По его же расчетам, к этому времени башкирское
взаимодействие, патронат, этническая ин-
население составляло 250-275 тысяч человек [2]. «Ведомость о количестве башкирского и мишар-ского населения» от 1772 года особо отмечает, что «калмаки, называемые аюкинскими, ведут наименование от хана Аюка, который прежде кочевал между Уралом и Волгой», и что показанные в ведомости аюкинцы «отошли в Башкирию с 80 лет и приняли закон магометанский со исправлением вообще башкирской службы» [3]. Переселение этой группы калмыков в Уфимский уезд в начале 90-х годов XVII века было вызвано централизаторской политикой Аюки, который в 1690 году получил ханские атрибуты власти из рук Далай-ламы. Именно в этот период значительно возрос поток беглых калмыков на Дон, Южный Урал и даже в поволжские города. В 1690 году три зайсанга - Че-терь, Батыр и Тайдза - бежали на Дон, приведя с собой около 800 человек, способных носить оружие. Все они также были приняты в казачье сословие. Аюка, преследуя бежавших, не останавливался перед вооруженным нападением на поселения крещеных калмыков, предавая их огню, а людей уводил в свои улусы [4].
Симптоматично то, что в наказе башкир в Уложенную комиссию подчеркивается калмыцкое происхождение этих башкир «...другие названные калмыцкого роду, которые единого с нами магометанского рода состоят, а произошли в древние еще времена от калмыцкого рода, так называются, потому что рода калмыцкого башкирцы» [5]. Таким образом, в случае с калмыками, мы сталкивается с ситуаций, когда у инкорпорированной части единого этноса сохраняется представление об особом происхождение. Вместе с тем, с точки зрения определения этноса, данного С. М. Широкогоровым, признание общего происхождения является одним из главных аспектов этнической единицы [6].
Р. Г. Кузеев, полагавший, что переход этих калмыков в ислам явился культурной основой для
1614
ИСТОРИЯ
их ассимиляции башкирами, прав только отчасти. На территории Башкирии исламизировалось и многочисленное пришлое языческое население. Об этом писали многие администраторы края в XVIII веке. Так, И. К. Кирилов в 1743 году в своем докладе о состоянии дел в Уфимской провинции отметил, что «не смотрением бывших воевод набрело жить великое множество горных татар да черемис чуваш вотяков коих магометанские духовные приводят и обрезывают в свой закон» [7]. Тем не менее, мы не наблюдаем значительного увеличения башкирских родов за счет оседлых мусульман-неофитов.
Думается, что в качестве основы этнического сближения выступала хозяйственная однотипность. Калмыки-кочевники более других этнических групп, переселившихся в край, были подготовлены к несению военной службы вместе с башкирами. Не только наличие кочевий, но и преобладание в башкирском и калмыцком стаде лошадей позволяет отнести оба социума к хозяйственно-культурному типу, который называется «всадническим». Имеется в виду определенное военное преимущество племен верховых номадов над племенами оседлыми [8].
Немаловажно и то, что оба этноса к началу 90-х годов XVII века имели полувековой опыт непрекращающегося военного противостояния. Степная война, как правило, выражается в череде взаимных набегов с целью захвата пленных и скота. В итоге уже к середине XVII века с обеих сторон скопилось огромное количество пленников, многих из которых успели усыновить или выдать замуж. Когда в 1661 году российское правительство под давлением требований калмыцких лидеров вознамерилось изъять у башкир этих пленных, то башкиры восстали. Методы и характер конфискации пленных калмыков стали одной из причин башкирского восстания 1662-1664 годов. Еще до начала восстания в своих коллективных челобитных башкиры заявляли, что у них изымаются не только жены, но и дети, прижитые от полонянок [9]. Таким образом, опыт адопции военнопленных калмыков создал основу для сближения двух этносов на бытовом повседневном уровне. Знакомство с обычаями, языком и мифологией сыграли не последнюю роль в последующей интеграции аюкинцев.
Особо следует отметить то, что за полувековой период столкновений башкир и калмыков выработался комплекс взаимных правил ведения степной войны, своего рода воинский этикет кочевников. К примеру, в 1633 году башкир Тахчин-ской волости Якшагулов убил на санаре «колмац-ких людей малого, а тот малый был не боец, и их де калмыцкие люди взяли с того башкирца за убитую голову две лошади, да 10 лисиц, да две стрелы, которого тот малого убил и отвезли те лошади и стрелы и лисицы в колмацкие улусы отцу того малого» [10]. По взаимным правилам войны этот
башкир был наказан штрафом за то, что одержал победу над мальчиком, который не являлся равным ему по силе противником. В 1735 году деревни Усерган башкир Булат Исенбердеев, находясь с товарищами на охоте на реке Яик, столкнулся с отрядом тайши Чокула. Воспользовавшись численным превосходством калмыки отняли у башкир лошадей, однако охотники вынудили калмыков вступить в переговоры. В результате башкиры убедили калмыков возвратить лошадей, потому что они не «воинские люди», а поэтому не могут быть объектом нападения. При этом обе стороны «шертовали» не нападать друг на друга [10]. В 1649 году на шестерых башкир Таныпской волости, приехавших на охоту на реку Яик напало 100 калмыков. После того, как башкиры «сели в осаду в кустах» калмыки вступили с ними в переговоры, в ходе которых обе стороны договорились (шертовали), «чтобы их не побить отпустить их совсем на Уфу» [10]. Во всех подобных случаях башкиры и калмыки договаривались, приносили взаимные клятвы и постепенно привыкали с уважением относится к противнику. Как это часто бывает, давнего врага знают и понимают больше, чем мирного соседа. И когда в конце 90-х годов XVII века значительная группа калмыков бежала к башкирам от Аюки, то их приняли как потенциальных родственников. Дело в том, что башкиры понимали, что единственной защитой от хана могла стать только полная интеграция в башкирский этнос, предполагающая исламизацию и распространение на беглецов всех прав и социальных обязательств башкир. Так же поступало в подобных ситуациях и донское казачество. На Дону беглых калмыков сразу крестили и зачисляли в казаки. Это делалось для того, чтобы защитить беглецов от хана, не останавливавшегося перед военными методами для возвращения своих подданных. Интересно, что, как и башкиры из калмыков, казаки-калмыки в течение многих поколений сохраняли память о своем происхождении.
Какая же форма этнического взаимодействия имеет место в данном случае? История инкорпорации аюкинских калмык в этническую структуру башкирского народа более всего соответствует формуле «патронат-клиентела». Башкиры выступили патроном-покровителем беглых калмыков с обязательством защищать их от притязаний бывшего властителя. Взамен калмыки обязались участвовать в военных акциях башкир, что предполагало не только службу государству, но привлечения их к антиправительственным выступлениям. Последнее становиться очевидным потому, что именно в 90-е годы XVII века башкиры активно готовились к новому восстанию. Не случайно и то, что вопрос о статусе этих башкир возник только в правление Анны Иоанновны. Подобная форма патронатной интеграции является весьма устойчивой и может
ISSN 1998-4812
Вестник Башкирского университета. 2014. Т. 19. №4
1615
длится веками, отображаясь в генеалогиях и фольклорных памятниках.
ЛИТЕРАТУРА
1. Асфандияров А. З. Башкирская семья в прошлом (XVIII-первая половина XIX в.). Уфа: Китап, 1997. 104 с.
2. Кузеев Р. Г. Численность башкир и некоторые этнические процессы в Башкирии в ХУ[-ХХ вв. // Археология и этнография Башкирии. Уфа: изд-во БФАН, 1968. Т. 3. С. 344-377.
3. РГАДА (Российский государственный архив древних актов). Ф. 16. Госархив. Д. 932. Л. 101.
4. Очерки истории Калмыцкой АССР. Дооктябрьский период. М.: Наука, 1967. 480 с.
5. РГАДА. Ф. 342. Новоуложенные комиссии. Оп. 1. Д. 109. Л. 206.
6. Широкогоров С. М. Избранные работы и материалы. Кн. 1. Владивосток: Издательство Дальневосточного университета, 2001. 99 с.
7. РГАДА. Ф. 248. Правительствующий Сенат. Оп. 3. Д. 1131. Л. 239.
8. Першиц А. И., Семенов Ю. Л., Шнирельман В. А. Война и мир в ранней истории человечества. М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 1994. Т. 2. 556 с.
9. РГАДА. Ф. 233. Печатный приказ. Кн. 164. Л. 26, 28, 31; Кн. 167. Л. 254, 256, 262.
10. РГАДА. Ф. 116. Посольский приказ. Оп. 2. Д. 1633. Л. 5-9.
Поступила в редакцию 28.11.2014 г.
1616
ИСТОРИЯ
INTEGRATION OF AUKI KALMYKS INTO THE BASHKIR PEOPLE
© B. A. Aznabaev
Institute of History, Language and Literature, Ufa Science Centre, Russian Academy of Sciences 71 Oktyabrya Ave., 450054 Ufa, Republic of Bashkortostan, Russia.
Phone: +7 (347) 235 60 50.
Email: azbulattt@rambler.ru
In fundamental study dedicated to the history of the Bashkir family, A. H. Asfandiyarov said that representatives of non-Russian peoples could not integrate into the Bashkir ethnic group, because it involved the inclusion of foreigners in the composition of the landowners. Only in rare cases people from the Mordvins, Tatar, Mari and Chuvash could be Bashkirs-landowners. Typically, this occurred in the case of adoption or marriage. Thus, as the main method of incorporation in the Bashkir ethnic group was considered only adoption. The article discusses the situation, the analysis of which shows that integration in the Bashkir ethnic group could occur through the establishment of patronage. So, in the 90s of the 17th century, about 40 thousand of Kalmyks, who did not accept the increased power of the Kalmyk leader Auki came to the Bashkirs as refugees. Over the next 20-30 years, these refugees were converted to Islam, received the manorial rights in Ufa province and created a separate family unit inside of the Bashkir people. However, these assimilated Kalmyks kept the memory of their origin for long time. The basis for ethnic integration was the closeness of the economic bases. The Kalmyks, as well as the South-Eastern Bashkirs, cultivated nomadic pastoralism with prevalence in the herd of horse stock. The second factor behind the relatively rapid assimilation of the Kalmyks is steel interethnic relations formed during long-term mutual military confrontation. Over half a century of continuous Bashkir Kalmyk-war developed complex mutual rules of warfare in the desert and formed military etiquette. Islamization of the Kalmyks excluded the possibility of returning new Bashkirs in the former ethnic environment. Bashkirs acted as the patrons for Kalmyk refugees with the obligation to protect them from claims of the former ruler. In return, the Kalmyks were to participate in military actions of Bashkirs, which involved not only the service of the Russian state, but their involvement in protests against the government. The latter is obvious because in the 90s of the 17 century the Bashkirs were actively preparing for a new uprising.
Keywords: adoption, interethnic communication, patronage, ethnic integration.
Published in Russian. Do not hesitate to contact us at bulletin_bsu@mail.ru if you need translation of the article.
REFERENCES
1. Asfandiyarov A. Z. Bashkirskaya sem'ya v proshlom (XVIII-pervaya polovina XIX v.) [Bashkir Family in the Past (18th-First Half of the 19th Century.)]. Ufa: Kitap, 1997.
2. Kuzeev R. G. Arkheologiya i etnografiya Bashkirii. Ufa: izd-vo BFAN, 1968. Vol. 3. Pp. 344-377.
3. RGADA (Rossiiskii gosudarstvennyi arkhiv drevnikh aktov). F. 16. Gosarkhiv. D. 932. L. 101.
4. Ocherki istorii Kalmytskoi ASSR. Dooktyabr'skii period [Essays on the History of Kalmyk ASSR. Pre-October Period]. Moscow: Nau-ka, 1967.
5. RGADA. F. 342. Novoulozhennye komissii. Op. 1. D. 109. L. 206.
6. Shirokogorov S. M. Izbrannye raboty i materialy [Selected Works and Matherials]. Kn. 1. Vladivostok: Izdatel'stvo Dal'nevostochnogo universiteta, 2001.
7. RGADA. F. 248. Pravitel'stvuyushchii Senat. Op. 3. D. 1131. L. 239.
8. Pershits A. I., Semenov Yu. L., Shnirel'man V. A. Voina i mir v rannei istorii chelovechestva [War and Peace in the Early Human History]. Moscow: Institut etnologii i antropologii RAN, 1994. Vol. 2.
9. RGADA. F. 233. Pechatnyi prikaz. Kn. 164. L. 26, 28, 31; Kn. 167. L. 254, 256, 262.
10. RGADA. F. 116. Posol'skii prikaz. Op. 2. D. 1633. L. 5-9.
Received 28.11.2014.
