Интеграционные процессы: от кризиса к безнадежной надежде Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

Яковенко А.В.

д.соц.н., профессор, Луганский национальный университет

daoav@rambler.ru

ИНТЕГРАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ: ОТ КРИЗИСА К БЕЗНАДЕЖНОЙ НАДЕЖДЕ

Ключевые слова: интеграция, противоречия, доверие, прагматизм, ценности, интересы, техносфера, общество необязательной трудовой занятости, социальная справедливость, лидерство, поколение, будущее.

Keywords: integration, conflict, trust, pragmatism, values, interests, technosphere, society of optional employment, social justice, leadership, generation, future.

Происходящие интеграционные процессы продолжают находиться в тисках сложных противоречий. Неизбежность, социально-историческая прецедентность объединительных тенденций постоянно сопровождается сомнениями в их целесообразности, полезности как для государств, так и для личности. Мир переполнен парадоксами, в результате которых провозглашаются выходы из одних союзов, сообществ, содружеств и государственных образований, менее выгодных, прежде всего, экономико-политически, и вступление в другие с небескорыстными расчетами на многоплановую поддержку; вчерашние остовы объединений отказываются от своей консолидирующей роли, а затем выстраивают или встраиваются в иные макроформаты. Почти любая дезинтеграция осуществляется в пользу иной интеграции. При этом многочисленные межгосударственные структуры, по сути, не могут выйти за рамки экономических целей, а апелляции к высоким ценностям в большинстве случаев оказываются способами прикрытия прагматических интересов. И все это накладывается на стремительное развитие техносферы, предлагающей уже сверхфантастические разработки, способные самостоятельно производить значительное количество продуктов при минимальном использовании человеческого труда, включая воссоздание и собственно человека как биологического существа. Сам же личностный выбор рассредоточен между осознанием своей: а) этнической и конфессиональной принадлежности; б) универсальности, подкрепляющейся развитием и нарастанием насыщенности информационно-коммуникационных связей; в) абсолютной малости и потерянности, одиночества в агрессивно безразличном социуме, порождая «человека, в котором уживаются взаимоисключающие друг друга мотивы и ценности»1. С одной стороны, визуализируется и обостряется ощущение тотальной взаимозависимости и целесообразности глобально гуманистических позиций, однако, с другой стороны, сохраняют свою принципиальную значимость локальные ориентации и самоидентификации, базирующиеся нередко на противопоставлении и конфликтогенной платформе.

Так или иначе, но интеграционные процессы, охватывающие сегодня практически все основные направления общественного развития, без преувеличения имеют в качестве различимого результата лишь два варианта перспективы: переход к новым системам кооперации или тотальное разрушение миропорядка. Как справедливо замечал А.Уткин: «общая тональность футурологических расчетов будущего, несмотря на феноменальные обещания современной науки, выглядит пессимистичной»2.

Вот уже несколько десятилетий подряд фиксируется стандартный набор проблем и противоречий в отношении интеграционных стратегий поведения государственных субъектов, обладающих правовой монополией на выполнение социальных обязательств перед своими гражданами.

Интеграции и проблема доверия. Налицо общий кризис интеграционного доверия. Сохраняется поле жесточайшей конкуренции и подозрительности даже между традиционными союзниками. Практический опыт истории заставляет опасаться того, что интеграционные процессы могут оказаться лишь расчетливым инструментарием по аннигиляции государственных образований. Побежденный исчезает с геополитического ландшафта, как это постоянно случалось, включая и прецеденты ухода в политическое небытие самых влиятельных империй. В мире на сегодняшний день отсутствует какое-либо однозначно авторитетное интеграционное образование. При этом наличествует общая неудовлетворенность дихотомией «интеграция-дезинтеграция», адресуемая отдельным субъектам административно-политического пространства. На самом же деле стагнирует то ли перед окончательным упадком, то ли перед новым импульсом развития общечеловеческая цивилизация, а не условные Запад или Восток. И ни у кого нет ни исторических, ни социальных, ни экономических, ни политических, ни моральных преимуществ в попытках хотя бы прощупывания контуров и принципов интеграции, которые бы соответствовали плотности связей и отношений глобального социума, его стремительно возрастающей потребности в новой культуре взаимодействия на уровне всех социальных институтов, которые, в свою очередь, пребывают в перманентных кризисных состояниях и также едва просматривают перспективы качественных параметров собственных трансформаций.

1 Тощенко Ж.Т. Социология жизни: монография. - М.: ЮНИТИ-ДАТА, 2016. - С. 261.

2

Уткин А.И. Мировой порядок ХХ1 века. - М.: Эксмо, 2002. - С. 264.

Интеграция альтернативистская или принципиально общесоюзническая. Ахиллесовой пятой всех прецедентов интеграций является их альтернативистский, сопротивленческий характер. В политэкономической истории до настоящего времени приходилось встречаться лишь с союзами против иных союзов. Многочисленные объединения и коалиции создавались на принципах вынужденности, легко меняя конфигурации, заставляя принципиальных сторонников прежних союзов или подчиняться новым реалиям, чувствуя себя предателями резко устаревших убеждений, или физически сходить с исторической тропы.

С момента распада двуполюсной системы продолжает углубляться противоречие между экономическими интеграционными проектами и военно-политическими объединениями. Экономические союзы все более и более тяготеют к дистанцированию от явного военно-стратегического доминирования центров милитарной силы. Традиции соподчинения интересам данных центров ради имеющихся у них «зонтиков» военной мощи испытывают коррозию. Усиливается тенденция перехода от фабулы мононаправленного союзничества к практике интеграции по всем доступным векторам. Повсеместно и одновременно развиваются, и «союзы моря (океана)», и «союзы суши», нередко накладываясь друг на друга.

Интеграционные проекты альтернативистского характера не устраняют проблем, вызванных их заведомой локальностью. Динамично расширяющееся информационно-коммуникационное пространство подкрепляет представления об отчетливой общности проблем социально-экономического, политико-институционального, морально-этического и личностно-смыслового планов. Мир все более и более воспринимается как скопление схожих сложностей без пиетета в отношении какой-то особой географической зоны и государственной ниши: «хорошо, где нас нет» или, напротив, «хорошо там, где мы есть».

Сразу оговоримся, насколько возможен переход к неальтернативистским интеграционным моделям, выстраиваемым на соответствующих принципах, не знает в этом мире никто.

Интеграция и новое/старое качество социально-экономических отношений. В сложившихся и формирующихся объединениях сохраняется разрыв между провозглашением ценностных критериев сотрудничества и жесткой прагматикой финансово-экономического взаимодействия. Кроме того, имеют место сложности с восприятием реалий мира новых технологий, создающих материальные и социальные предпосылки для наращивания компактности союзнических отношений неформального характера и продвигаемых, инициируемых ими представлений о потенциальных возможностях организации неэкспансионистского общественного порядка.

Здесь следует учитывать, что мир стоит на пороге перехода к экономике минимальной трудовой занятости. Декларации о необходимости, а теперь уже и попытки введения в практику социально-экономической жизни безусловного базового дохода говорят о готовности отдельных государств, а в перспективе и значительного числа стран внедрить еще ни разу в истории не апробированные принципы организации социально-трудовых отношений. Появляются реальные предпосылки формализации социума преимущественной праздности, необязательной трудовой занятости и т.п. Сегодня глобального прибавочного продукта хватает для перехода от безработицы, чреватой тотальным голодом и вымиранием, к безработице управляемой, с минимально обеспеченной нищетой.

Создание мощнейшего инновационно-технологического базиса, позволяющего начать движение к обществу необязательной трудовой занятости, ставит также вопрос о зрелости субъектов интеграции. Возникает реальный соблазн путем обострения противостояния и допущения полууправляемого кризиса с разрушением экономической и социальной инфраструктуры попытаться отстрочить подобного рода перспективу. С данного ракурса можно несколько по-иному посмотреть и на предшествующие мировые переразделы. Возможно, причинами социальных катаклизмов в виде глобальных войн выступали, помимо прочего, появляющиеся в отдельных частях мировой системы условия для перехода к более гуманным социальным и экономическим отношениям. Центры империй, не осознавая (или, напротив, четко осознавая) вызревание предпосылок для действительно инновационных социально-экономических конфигураций, ввязывались в разрушительнейшие мировые катаклизмы, в результате которых уничтожались и средства производства, и рабочая сила, после чего обществу на руинах приходилось вновь отстраиваться, опираясь на мобилизационные организационные формы трудовой повинности.

Тенденции к возникновению стран и даже сообществ необязательной трудовой занятости, кажущиеся сегодня сомнительными, малореальными, тем не менее, способны еще более актуализировать полемику об основаниях зрелости и ключевых задачах межгосударственных союзов, переводя социальную целесообразность кооперации из плоскости преимущественно экономического достатка к повышенным требованиям качества жизни (самореализация, счастье...). Обостряется негативное отношение к проблеме социальной несправедливости и неприятие порядков, базирующихся на традициях двойной институциональности, а по сути, «двойной морали». В то же время слабы ресурсы перехода из данной стадии на уровень создания условий открытости и действительной конструктивной этики взаимоотношений. В любом случае возрастает значимость «социализации» критериев экономического сотрудничества. Тем более, принимая в учет процессы все большего размывания рабочей силы в межинтеграционном пространстве, начиная от возможностей, благодаря коммуникационным системам, работать одновременно в различных содружествах и союзах и заканчивая реальными массовыми миграциями из одних интеграционных объединений в другие.

С учетом создаваемого техносферой фундамента многоформатного взаимодействия большинство вопросов зрелости и качества интеграционных процессов уже давно упираются в сложности сугубо субъективного характера. Способы и сама возможность некатастрофичного прохождения социумом данного отрезка эволюции, зависят, как бы банально это не звучало, от управленческой страты, существенно интегрированной по имущественному и статусному признакам, но дезинтегрированной по интересам.

В значительной мере скептическая и пессимистическая оценка перспектив интеграционных процессов базируется именно на знаниях и представлениях о неспособности руководящей когорты к взаимодоговорным отношениям, к

интегрированию, исключая практику переразделов, распадов и т.п. Европейские монархи век назад, несмотря на связывающие их многочисленные родственные узы, не смогли ничего противопоставить тотальному военному переделу мира. Почему мы можем стать исключением из исторических правил - не понятно. Впрочем, поскольку люди не в состоянии вживить в себя принцип «мы должны умереть»1, вновь приходится апеллировать к ключевым фигурам принятия решений относительно содержания мирной и позитивно направленной интеграции. До настоящего времени аргументы в пользу альтернативных интеграционных основ социально-экономической жизни формируются и формулируются путем апеллирования к негативной реальности (экология, предрекаемые катастрофы военного, экономического и иного характера...). Такая методика мотивирования посредством страха мало воздействовала на глобальный управленческий класс, да и не вызывала особых организованных порывов к фундаментальной переорганизации со стороны тех, кем данный класс управляет.

Интеграция - лидерство без лидеров. Как отмечалось, традиционно надежды на посткризисную перспективу связываются со способностью участвующих в интеграционных процессах политических субъектов и тех, чьи интересы они представляют, преодолевать комплексы безапелляционного лидерства, предлагая преимущественно общедоговорные принципы сотрудничества и союзничества. Это испытание на зрелость всех стран, претендующих на роль форпостов объединений, и, так или иначе, подспудно складывающейся «интеграции интеграций».

Очевидно повышение роли персон, действительных лидеров, нацеленных на формирование интегративного консенсуса, способных его реализовывать, встраивая национальные интересы в логику объединительных стратегий несмотря на сопротивление в том числе и «своих» корпоративных игроков, которые зачастую весьма эффективно вступают в закулисные интернациональные коалиции против собственных руководителей. Пресловутая мягкая сила, сопровождаемая твердой волей и ориентированная на проработку хотя бы основ универсального проекта многообразия, возводимого на принципах фантастических для современного запрагматизированного социума, здесь важна в первую очередь. Прогрессивный консерватизм представителей государственных элит всегда состоял в их стремлении реформировать системы без разрушительнейших потрясений, в попытках (часто, правда, малоуспешных) приводить в соответствие производственно-технологические возможности, революционизирующие общественную жизнь, и старые/новые социальные уклады.

Интеграционные процессы в тисках взаимоисключающих интересов. Малоконфликтное развитие интеграционных процессов будет заведомо обречено без создания среды для минимальной консолидации интересов крупнейших, влиятельнейших корпораций, без формирования предпосылок для плавного перетекания капиталов из сфер «старой» экономики, включая и ее спекулятивный сегмент, в инновационную, «зеленую» и т.п. Необходим комплекс мер по смягчению сопротивления мощных в финансово-экономическом и институциональном отношении групп через расширение практических условий их отхода из зон прямого конфликта в договорные порядки. Сделать это чрезвычайно сложно в условиях концентрации существенного объема прибылей в финансово-экономических сферах. Однако, без культивирования позитивной заинтересованности к перенаправлению их мощностей и ресурсов в иные зоны экономической активности с явным просоциальным вектором - любые макроинтеграционные проекты будут спекулятивными и в конечном итоге нежизнеспособными.

Впрочем, экономика, называемая «экологической», «зеленой», также не решает в полной мере ключевых проблем, оставаясь в парадигме конкурентного соперничества и сохраняя приоритет прибыльности. Цепочка новых технологических производств закладывается для подавления экономического потенциала «отстающих» и, следовательно, ведет скорее к перераспределению собственности проигравших (проигрывающих) в пользу выигравших (выигрывающих), нежели к формированию более справедливой всепланетарной финансово-экономической системы. Т.е. здравые поползновения смягчить или предотвратить внешние экологические катаклизмы трансформируются в способы обострения межгосударственных и межкорпоративных конфликтов, которые могут спровоцировать катастрофы вселенского масштаба. Объявляемая «зеленой» такая экономика способна оказаться не менее «красно-кровавой», чем ее предшественницы. Необходим отход от крайностей доминирующих представлений о макроэкономических моделях: экономики «нулевого роста» и экономики «устойчивого развития», что в социальном плане нередко принимает гипертрофированные формы либо тотальной экономии, едва ли не аскезы, либо безудержного потребления, базирующегося к тому же на вопиющем социальном неравенстве. Возможно, наиболее привлекательными для перспективных интеграционных систем все же будут становиться стили социально-экономической жизни, базирующиеся не на преимуществах максимального материального достатка, а на оптимальном соотношении между самореализованностью, представлениями о самоуважении и оптимальной обеспеченностью (содержательное качество жизни), включая «приоритет подлинной культуры - культуры, обеспечивающей гармоничное развитие личности»2. Подобного рода предложения воспринимаются в настоящее время как нереалистические или же наивные. Однако и модель, в которой доминируют принципы и факторы конкурентного роста, закладываемая в основание интеграционных проектов, вряд ли приведет к социальному миру и действительному процветанию. Скорее она создаст основания для очередного глобального кризиса.

Интеграционные процессы и поколенческий фактор. Все это первостепенно важно с ориентацией на собственно поколение будущего. Ему уже сегодня приходиться осваивать жесткие законы беспринципной конкуренции, поддаваясь на соблазны в общем-то архаичной системы политико-экономического устройства. При этом повсеместно декларируется: новое поколение не должно быть нигилистичным - ни по отношению к своим предшественникам, ни

1 Адорно Т. Негативная диалектика. - М.: АСТ, 2014. - С. 458.

2 Гринберг Р.С., Бузгалин А.В. Старая модель развития исчерпана. Куда движется мир? // Россия и современный мир. - М., 2015. - № 2 (87). - С. 41

по отношению к миру, за который оно берет ответственность. «Молодые волки» без скреп этики ответственности способны окончательно подтолкнуть цивилизацию к уничтожению, вместо того, чтобы стать ее первым конструктивно-договорным поколением.

В данной связи важна проработка наряду с многообразными интеграционными экономическими и технологическими проектами также и социопроектов. Требуется особая межгосударственная поддержка идеям создания и апробации социопрактик малоконфликтного взаимодействия, рассмотрение неких едва ли не идеальных моделей договорных взаимопроникающих союзнических отношений. Развивать и культивировать необходимо не только лидерство молодых технологических инноваторов, менеджеров и политиков, но и повышать значимость инноваторов в области неконфликтной социальной коммуникации. Прозвучит несколько пафосно, но от этого действительно возможность самовыживания человечества. Именно здесь абсолютный дефицит практик, прецедентов и реально функционирующих стратегий действия. По сути, необходим переход от артикуляции предложений к формированию реальных институтов и институций интеграционного согласия.

Уязвимость (не хотелось бы произносить обычное и обреченное «утопичность», «нереализуемость») всех конструктивно интегрирующих проекций будущего обусловлена стремлениями опираться на принципы социальной организации «высокого порядка», вступающими в столкновение с прагматикой материальных интересов, которые в свою очередь подпитываются массово распространенными, сложно подавляемыми качествами и проявлениями человеческого характера, такими, например, как алчность и зависть. Многочисленные религиозные и светские традиции могут лишь манифестировать и призывать к корректности и умеренности желаний, независтливости, альтруизму и человеколюбию. Однако многовековая практика делает из данных правильных и социально ответственных доктрин лишь способ приуменьшения давления неэтических мотивов личностного поведения, которые, тем не менее, определяют пульс социальной и экономической жизнедеятельности общества. На заре нового тысячелетия А.Этциони уже формулировал традиционный вопрос: «Но возможны ли нравственные диалоги в общемировом масштабе и, если да, то с каким результатом?»1. Сколь-нибудь аргументированного утвердительного ответа пока нет.

Выводы: Социум, если ему не придется вновь пройти через саморазрушение, чтобы привычно в тяжких трудах восстанавливать инфраструктуру и возобновлять попытки взаимодействия, будет продвигаться к еще более насыщенным формам интеграции экономических отношений, существенно трансформируя принципы социально-политического мироустройства и даже этику.

Доминирующие на сегодняшний день утилитарные платформы интеграционных процессов входят в противоречие с установками на развитие творческих способностей, широкой и конструктивной самореализации, расширение возможностей для восприятия своей жизни в качестве полноценно и счастливо проживаемой.

Переход из общетеоретического в предметно-практический пласт чреват шаблонизмами и бессилием перед обыденностью. В этой обыденности сконфигурированы и зацементированы общественные рудименты, привычки и комплексы многовековой давности. При просчитывании перспектив социально ориентированных интеграционных моделей с учетом прорывных техноинноваций открытой остается проблема создания оснований для неких «тотальных» договоренностей и их неукоснительного выполнения через выработку процедур, норм, регламентов, инструментария контроля. Важно, чтобы в пользу такого устройства социально-экономической жизни сложился консенсус критического большинства как на уровне государственных и корпоративных управленческих органов, так и среди представителей иных социальных групп, выражающих превалирующие общественные интересы.

Передовые интеграционные системы и те, кто собирается выступать их ключевыми зрелыми проводниками, должны уже ныне осознавать и ориентироваться на сложности как глобального экономического, так и социально-культурного, этического плана, вытекающие из открывающихся возможностей массового высвобождения граждан из процессов производства материальных благ и услуг, начинать активно прорабатывать возможности и способы синхронизации технолого-революционных тенденций с системой организации общественной и индивидуальной жизнедеятельности. В противном случае эсхатологические установки могут осуществиться.

1 Этциони А. От империи к сообществу: новый подход к международным отношениям. - М.: Ладомир, 2004. - С. 94.

437