CC BY
31Яковенко А.В.1
БОЛЬШИЕ СМЫСЛЫ ДЛЯ БОЛЬШОЙ ЕВРАЗИИ
Ключевые слова: смыслы, ценности, идеология, технологии, интеграция, гуманизм.
Keywords: meanings, values, ideology, technologies, integration, humanism.
Фокусировка внимания на смысловой составляющей современных интеграционных инициатив заведомо проигрышна. Существуют обоснованные опасения оказаться обвиненными в: а) утопизме; б) доктринерстве; в) экспансии старых-новых идей; г) лоббировании очередного прагматического проекта доминирования под прикрытием глобальных смысловых платформ. Но даже, если предубежденность и прежний негативный опыт дистанцируют нас от попыток думать мощнее и «выше», - все-таки невозможно экранироваться от потребности смыслового наполнения любых объединительных концептов, тем более такого амбициозно-конструктивного, колоссального по площади и глубине как Большая Евразия.
Вновь о гуманизме, но без сопротивленчества. Общественная эволюция - это, по большому счету, не смена ценностей, ключевые из которых на протяжении зримых (да и не очень зримых) столетий кардинально не меняются. Общественная эволюция - скорее процесс адаптации гуманистических ценностей и смыслов к конкретным постоянно изменяющимся социально-экономическим условиям. Поэтому в случае с Большой Евразией речь идет прежде всего о необходимости предлагать данному гиперобъединению предельно гуманные смысловые прерогативы. До настоящего времени империи, достигая смыслового потолка, и демонстрируя нереализованность вселенских нравственных принципов, срывались в исторический штопор. Любая из них всегда ощущала и даже настойчиво претендовала на исключительность и властное, импозантное одиночество, принимая «холодную вершинность» как благо, почетную миссию. Однако пиетет перед прошлыми достижениями сегодня существенно нивелируется посредством расширяющейся и все более насыщающейся коммуникативной среды, показывающей неоднозначности и реальные подоплеки идейных остовов существования отошедших цивилизаций, сопровождаясь агрессивным давлением пропаганды геополитических соперников, возвеличивающих свою высокую сакральность, как правило, достаточно сомнительного качества и высмеивающих, а зачастую и извращающих духовные позиции соперников (впрочем, нередко и союзников также). Внеимперскость, постимперскость (терминологическое изящество здесь не столь значимо) Большой Евразии потенциально привлекательна, поскольку сглаживает подозрения в монополизации за каким-либо отдельным политико-административным субъектом не только экономического, но и идейно-смыслового контекстов. Смыслы Большой Евразии в виду макрозначимости интеграционного замысла могут больше не иметь, как это было практически во всех прежних союзах, явного или подспудного альтернативистского и сопротивленческого базиса. Даже учитывая тот факт, что значительным внешним инициирующим и давленческим фактором, способствующим возникновению идеи «Большой Евразии», выступает деструктивная активность последней государственно-монополистической империи, расположенной в западном полушарии. В достаточно свободных рамках Большой Евразии можно попытаться заложить некие принципиально иные элементы союзничества, нежели объединение как способ защиты от внешних угроз. При этом четко осознавая, что подобного рода прецедентов на сколь-нибудь весомой по географическому охвату территории не существовало.
Конечно, смысловое поле Большой Евразии не должно противопоставляться другим объединениям, изначально заключая в себе здоровую претензию на притягательность внеизоляционистского характера и потенциала. Большая Евразия - не альтернатива глобальному сотрудничеству, а во-первых, предполагаемая попытка выхода за фундаментализм доктрин расчлененности, стравливания государств и народов, шанс преодоления геополитических схем, направленных на сохранение имеющихся или воссоздание прежних зон расколов; во-вторых, проработка возможностей отхода от практик, когда манипулятивно-идеологические операции по-прежнему стараются преподнести в качестве духовно значимых при сохранении старорежимных социально-экономических форм взаимодействия. В результате чего содержательные смыслы превращаются фактически в составную часть «идеологий обмана». Современная полит-технологическая среда до сих пор созидает преимущественно не смыслы, а псевдосмыслы с надеждой на долговременное управление при помощи данных идейных суррогатов. Поэтому даже поползновения на продумывание, обсуждение и прорабатывание путей реализации концепции Большой Европы выглядят абсолютистской заявкой на отказ от прежних практик инициирования смыслов в качестве «борьбы против», средства мобилизации перед лицом реальных или фантасмагорических угроз.
В этом ключе концепт Большой Евразии - не противоборствующе-макроконтинентальный, а конструктивно-объединительный, несущий сам по себе не столько функцию доминирования, сколько активного, инициативного ли-
1 Яковенко Андрей Вячеславович - д.соц.н., профессор, профессор кафедры социологии Луганского национального университета им. Владимира Даля, E-mail: daoav@rambler.ru
дерства по созданию предпосылок становления не спекулятивной и уж тем более не деструктивной, а социально ориентированной глобализации. Именно в его границах механизм функционирования противоречия на различных уровнях международных социально-политических отношений между общественно значимыми смыслами развития любого государства и его локально-исторической природой может быть не только нейтрализован, но и преодолен.
Вне «экономизма» и «догоняюще-обгоняющих» смыслов. Мы разделяем обеспокоенность тех, кто полагает, что существует опасность излишней экономизации смыслополаганий евразийской интеграции, да и той же БРИКС-интеграции, сведение их к прагматике финансово-промышленной эффективности, выгоды и прибыльности. Так или иначе, до сих пор спектр предложений с неизбежностью продолжает вращаться вокруг центров притягательности лидерства: вначале финансово-экономического, военного, технологического и лишь затем - духовного и историко-культурного. У евразийского объединения пока отсутствует сколь-нибудь «благородная», неэкономизированная идейно-смысловая почва. Хотя в случае последовательной реализации интеграционных планов именно Большая Евразия способна заложить основания для преодоления превалирующей и постоянно воспроизводящейся в истории общественного развития ущербной аргументации и риторики «догоняющих» и «обгоняющих» смыслов, широко использующихся в социально-политической и социально-экономической практиках отдельных стран и государственных союзов. Заявленный масштаб объединения может позволить развиваться, не надрываясь, а настойчиво и полноценно созидая действительно цивилизационный остов культурно и сверхтехнологически развитой системы межгосударственных и даже межличностных отношений, выступая с позиций основательности и самодостаточной зрелости.
Продолжающие набирать сверхскорость автоматизация, роботизация, компьютеризация, биотехнологизация, чипизация и иные процессы, формирующие новую кибербиоцивилизацию, способные в обозримой перспективе выключить значительную часть деятельного населения из привычного ритма общественно-трудовой регламентации жизненного функционирования, еще более обостряют необходимость смыслового наполнения существования индивидов и целых сообществ. Именно в рамках Большой Евразии значимо рассматривать механизмы практического переконфигурирования личностных смысловых приоритетов. Предстоит проходить проверку на способность выйти за рамки устоявшихся ограниченных идеологем «экономического чуда», «сверхмобилизации», достигаемых зачастую монотонным трудом огромного числа людей, перенаправляя смысловые и ценностные ориентиры из сугубо прагмати-ко-утилитарной в иные общественно значимые сферы индивидуальной и групповой активности. Подчеркнем, что постоянно принято говорить именно об «экономическом», а не «гуманистическом», «социальном» или ином «чуде», близком к тем смыслам человеческой самореализации, о которых столько говорится и абстрактно мечтается.
Возвращение смысловой инициативы. Немного пафосно говоря, вновь необходимо подчеркнуть, что в истори-ко-онтологическом звучании Большая Евразия может искупить собственную вину за прежние примеры неспособности полноценно воспринять и реализовать гуманистические смысловые установки всемирного порядка, которые принадлежат ей по исключительному праву, но были дискредитированы и/или переадресовывались энтузиастам формирования так и не сложившегося в западном полушарии «нового света». На евразийском континенте возникли доминирующие по сегодняшний день в планетарном масштабе гуманистические религиозные и светские учения, извращенно использовавшиеся и беспощадно эксплуатировавшиеся нечистоплотными псевдоадептами в меркантильных целях. До сих пор в идейной сфере господствует своеобразная конкурентная борьба. Внешне альтернативные, казалось бы, непримиримые, а на поверку во многом схожие идеи, создают соответствующие ареалы приверженцев и напряженность борьбы с присущей ей логикой перманентных побед и поражений. При этом собственно глобализация, будучи общеидеологическим термином, впервые за наблюдаемый отрезок исторического времени вообще не несет в себе вселенского спасительного подвижнического содержания и не идет ни в какое сравнение с высшими смысловыми сущностями мировых религий, а также пробующих их потеснить всемирных идеологий. В идеале, с целью смягчения конфликтов на идейно-смысловой почве, для каждого весомого члена Большой Евразии должны быть представлены свои прерогативы, особо значимые смыслы, способные увлечь их не только прагматико-экономически, но и гуманистически, в чем-то даже вселенски морально значимо, используя историческое самомнение каждого участника объединения. Как минимум, необходима выработка стратегии консолидации смысловых притязаний «опорных» государств (оптимально - союзов государств) Большой Евразии.
Возможно, в плане смысловой сверхзадачи значимо продумывать качество перехода к реальному, а не фиктивному открытому обществу. Естественно не в известном соросовском спекулятивно-технологическом значении термина «открытость». Т.е. к обществу, в котором прозрачность и предсказуемость отношений способна начать превалировать над кулуарностью и теневыми договоренностями, которые, кстати говоря, очень быстро становятся публично визуализированными. Ведь современный социум предметно вступил в максимально просвечиваемый режим функционирования, способный оказывать самое изощренное влияние на групповое и даже фокусировано индивидуальное поведение. «Количественные модели мозга. Алгоритмы и вычисления для социальных сетей. Автоматизация интеллекта для биологических, экономических, социальных систем. Кортикальный процессор, который практически имитирует деятельность мозга, иерархическая временная память. Алгоритмы выявления мемов в сетях и их использование. Выявление аномальных процессов и людей, групп- эти и целый ряд иных разработок, перечисленных А. И. Агеевым на одном из недавних международных социологических форумов, могут стать как базисом для сверхцивилизации, реализующей принципы корректной и неагрессивной управляемости, так и ее приговором. Хорошо известно, что социальные катаклизмы, помимо материально-экономических факторов, обусловливаются и катализиру-
1 Агеев А. Основные мировые тренды технологического развития и их возможные социальные последствия. Установочная лекция. VII Социологическая Грушинская конференция «Навстречу будущему. Прогнозирование в социологических исследованиях» (Москва, 15-16 марта 2017 г.). - М1р8:/Мсют.ги/т<1ех.рЬр?111=1046
ются накапливающейся общественной усталостью от «вранья». Тем более, когда технологический уклад создает плацдарм для, как бы не звучало наивно, честных отношений. В данной связи смыслы высшего порядка для Большой Евразии должны включать в себя продвижение к сотворчеству на основе постепенного, но настойчивого отказа от социально-психологических практик разноуровневой псевдоморали. Созидается материально-инфраструктурная база не только для поверхностно активной деятельности, но и, как бы не показалось спорным, - альтруистической самореализации с возможностью и необходимостью проживания морально и эмоционально насыщенной жизни. В более предметном звучании принято говорить о насущной потребности общества в социальной справедливости1.
Мало того, впервые появляется мизерная возможность начать исторический этап межгосударственного и даже межцивилизационного объединения не с лживых подоплек, а минимальной правды. Таким образом, заведомо не закладывая изначально в основание интеграционных процессов «мины», которые впоследствии способны разрушить созидаемое. Возможно, Большая Евразия окажется способной дать старт осуществлению, говоря модным термином, «транзита» от общества многомерного обмана к обществу непривычной договороспособной прозрачности. Кроме того, уже можно учитывать влияние на коррекцию привычных целей материального плана открытий, способных реализовать мечту-проклятье человека и человечества о бессмертии, или, как минимум, полноценно длительной и контролируемой продолжительности физического существования. В результате чего потенциальное бессмертие может выступить в качестве фундамента для смыслов внемеркантильного содержания.
В инфраструктурном плане, понятное дело, также важно постоянное и устойчивое присутствие духа смысловой перспективы социально фокусированного будущего. В конструктивно конкурентной среде целесообразно объединять, условно говоря, «добрые и добротные» по своим дальнесрочным расчетам разработки, опираясь на первостепенную смысловую значимость создания остова неагрессивного мира миров.
Большие смыслы Большой Евразии, кроме направленности на созидательную, неагрессивную жизнедеятельность, как представляется, способны содержать идеи выхода за пределы актуальной, но удручающей по своей «при-земленности» ориентации на выживаемость. Доминирование смыслового рефрена о необходимости бороться за сохранение Земли и населяющих ее организмов, включая и человеческих особей, - отчетливый показатель ограниченности морального, мыслительного и физического потенциала большинства людей. Не отворачиваясь от остроты решения задач по спасению материально-природных оснований существования, опять-таки в идеальном качестве, Большой Евразии важно, как минимум, декларировать преодоление абсурдной смысловой фабулы: «жить, чтобы героически бороться за сохранение условий жизни».
Пытаясь сформировать смысловые приоритеты Большой Евразии, естественно необходимо учитывать массовый скепсис, базирующийся на прецедентах использования смысловых установок преимущественно в качестве инструмента борьбы за глобальное влияние. И тем не менее, важно не бояться заявлять и пытаться реализовывать духовные смысловые ориентиры, продолжая определять их по высшей планке.
Выводы: Вне постановки содержательных смысловых задач любые объединительные инициативы локальны по времени и обречены в стратегическом значении. Тем более, исходя из понимания того, что человечество находится не на пределе, а в запредельной ситуации тотального конфликта. Большая Евразия для планетарного пространства - базис нового миропорядка или, в случае провала, - трагический вердикт цивилизации. Это вообще проверка человечества на способность к реальной открытой, полноценно и неконъюнктурно прогнозируемой и подлинно рационально проектируемой солидарной деятельности. Современная цивилизация фактически создала инфраструктуру для прозрачных и честных отношений. Инвариантность по-прежнему предельно жестка: разрушить материальные основания для перехода в иное качество или же породить вселенский прецедент. Большие смыслы Большой Евразии, предлагаемые в качестве эталонных, вне исторических обид, сведения счетов и псевдореваншей в идеале должны выглядеть не экзотически, а органически.
Очевидно, что именно Большая Евразия с необходимостью будет стремиться найти смысловую, институциональную и инфраструктурную платформы, позволяющие снять угрозы нового нейроабсолютизма, рассредоточенности социальной энергии в очередной версии тотального «колизейства», или же история пойдет на предсказуемый виток саморазрушения.
1 Тощенко Ж.Т. Главные смыслы жизненного мира россиянина // Жизненный мир россиян: 25 лет спустя (конец 1980-х -середина 2010-х гг.): Научное издание / Под ред. Ж.Т. Тощенко. - М., 2016. - С. 36.
