CC BY
114
ИНТЕГРАЦИОННЫЕ МЕХАНИЗМЫ ФИНАНСОВОЙ БЕЗОПАСНОСТИ INTEGRATION MECHANISMS OF FINANCIAL SAFETY
Шемет Т атьяна Станиславовна к.э.н., доцент
Киевский национальный экономический университет
имени Вадима Г етьмана Кафедра банковского дела tshemet@gmail .com
Аннотация. В статье анализируется современная практика обеспечения финансовой безопасности стран и регионов в рамках международного двустороннего и многостороннего сотрудничества. Обосновывается необходимость углубления международной интеграции в сфере создания глобальных механизмов финансовой защиты
Abstract. The paper analyzes the current practice of providing financial security of countries and regions in the framework of bilateral and multilateral international cooperation. Substantiated the necessity of deepening international integration in the creation of global mechanisms for financial protection
Ключевые слова: финансовая интеграция, финансовая безопасность,
международная ликвидность, чрезвычайная ликвидность, международный кредитор последней инстанции
Key words: financial integration, financial safety, international liquidity, emergency liquidity, international lender of last resort
Постановка проблемы. Обеспечение финансовой безопасности стран и регионов приобретает особую важность в современных условиях глобализации финансовых рынков. Следствием финансовой глобализации для развивающихся стран стала их растущая уязвимость к финансовым шокам, связанным с внезапными остановками притока капитала, бегством капитала, сокращением заимствований и т.д. В этой связи в международном сообществе активизировались поиски действенных механизмов поддержания международной ликвидности - от самострахования до различных форм международного сотрудничества.
Анализ последних исследований и публикаций и нерешенные ранее части проблемы. Финансовая безопасность экономических систем микро-, макроуровня - объект многих научных исследований как в Украине, так и за рубежом. Л. Абалкин, А. Барановский, А. Булатов, Ю. Блащук, З. Варналий, В. Геец, Б. Губин, Я. Жалило, В. Козюк, Л. Красавина, А. Мокий, И. Погосов, И. Пузанов, О. Рогова, В. Сенчагов и др. Различные аспекты финансовой безопасности исследуют в своих работах западные экономисты Дж. Айзенман, Г. Кальво, Дж. Ли, М. Обстфельд, С. Рейнхарт, А. Тэйлор и др. Однако, несмотря на високий уровень разработанности теории и методологии финансовой безопасности, текущие геофинансовые процессы актуализируют исследования данной проблематики на глобальном уровне.
Цель статьи: анализ современной практики обеспечения финансовой безопасности стран и регионов в рамках международного двустороннего и многостороннего сотрудничества.
Изложение основного материала. Неотъемлемая составляющая финансовой безопасности любой национальной экономической системы - ее финансовая устойчивость, обеспечение которой в условиях растущей глобальной нестабильности становится все более сложным и актуальным заданием реализации государственной стратегии экономического развития.
Устойчивость финансовой системы характеризуется ее способностью выполнять свои функции даже в неблагоприятных условиях под влиянием негативных шоков и в состоянии отклонения от равновесия.
Характеризуя финансовую устойчивость субъекта в терминах его гарантированной платежеспособности и кредитоспособности, Т. Громова отмечает важность эффективного формирования, распределения и использования финансовых ресурсов [1, с.155].
Международные резервы центральных банков служат цели повышения устойчивости экономики, сохранения ее способности выполнять взятые международные обязательства в сфере расчетов и платежей по обслуживанию внешнего долга. При этом показатель соотношения предельного размера государственного долга и золотовалютных резервов как индикатор финансовой безопасности [1, с.159] может сигнализировать о наличии угрозы суверенного дефолта.
На протяжении трех десятилетий, с 1980 г., несмотря на усиление волатильности валютных курсов, существенно увеличился объем международных резервов развивающихся стран. Если до 2007 г. доля международных резервов в ВВП промышленно развитых стран была относительно стабильной и колебалась вокруг 4%, то в развивающихся странах этот показатель резко увеличился с примерно 5% до почти 27%. В целом к 2007 г. развивающиеся страны удерживали около двух третей мировых международных резервов. Наибольший вклад в эту динамику сделали страны Восточной Азии, где показатель резервы / ВВП увеличился с 5% в 1980 г. до 37% в 2006 г. (за исключением Китая). Рост показателя резервы / ВВП в Китае составлял от примерно 1% в 1980 г. до 41% в 2006 г. [2, с.7].
Анализируя факторы беспрецедентного роста международных резервов, следует отметить обострение проблемы международной ликвидности под влиянием азиатского валютно-финансового (1997-1998 гг.) и мирового
финансово-экономического (2008-2009 гг.) кризисов. Дж. Айзенман отмечает, что фактором бурного взлета объема международных резервов в 1990-х гг. стало финансовое самострахование, связанное с растущим влиянием внезапной остановки или сокращения внешних заимствований [3, с. 192].
Концепция самострахования путем развития внутренних финансовых рынков и создания подушки безопасности за счет увеличения международных резервов сформировалась в развивающихся странах после Азиатского кризиса и получила дальнейшее развитие, когда эти страны столкнулись с резким ухудшением условий обслуживания внешних долгов и доступа к кредитным ресурсам вследствие банкротства ключевых транснациональных банков в 20072009 гг. Однако первые теоретические обоснования в этой сфере были сформулированы гораздо раньше: еще в 1966 г. Р. Геллер обосновал преимущество накопления оптимального уровня резервов как возможность избежать сокращения производства в случае дефицита платежного баланса [4]. А. Бен-Бассат и Д. Готтлиб предложили рассматривать резервы в качестве стабилизатора ВВП [5].
Тенденция накопления резервов с 1990 г. связывается с тремя ключевыми факторами изменения позиции в рамках трилеммы Манделла. Первый фактор -это «боязнь плавания», который проявляется в реализации режима жесткого управления обменным курсом или сохранении его фиксации. Желание стабилизировать обменный курс отражает смесь важных задач макроэкономического регулирования: развитие торговли, смягчение
дестабилизирующих шоков, вызванных долларизацией пассивов, обеспечение прозрачного номинального якоря для стабилизации инфляционных ожиданий и т.п. [6]. Вторым фактором является реализация политики, направленной на развитие и углубление финансового посредничества на внутреннем рынке на основе внутренних банковской и финансовой систем. Третьим фактором является сочетание углубления внутреннего финансового посредничества в
развивающейся стране с ее международной финансовой интеграцией. Сочетание этих трех факторов увеличивает уязвимость экономики к финансовым шокам, а в худшем случае приводит к финансовым кризисам, например, мексиканский кризис 1994-1945 гг, кризис в Восточной Азии 19971998 гг аргентинская кризис 2001-2002 гг.
Следует отметить, что в кризисных условиях политика, направленная на сохранение финансовой устойчивости государства, послужила толчком к одновременному развитию финансовой интеграции. Так, в противовес азиатскому кризису в 2000 г. с целью преодоления кризиса валютной ликвидности состоялось учреждение так называемой "Инициативы Чианг-Май". А 28 декабря 2009 г. Народный банк Китая обнародовал совместное заявление о соглашении стран - участниц Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), а также Китая и Гонконга (специальный административный район КНР), Японии, Южной Кореи об учреждении совместного резервного фонда объемом 120 млрд долл. для разрешения краткосрочных проблем с валютной ликвидностью в регионе и финансовой поддержки стран, столкнувшихся с проблемами ликвидности, через валютные свопы. Взносы стран составили: по 38,4 млрд долл. Китай (включая Гонконг) и Япония, Южная Корея - 19,2 млрд долл., страны АСЕАН все вместе - 24 млрд долл [7]. Инициатива, начавшаяся в рамках двухсторонних валютных свопов, переросла в инициативу многостороннего сотрудничества (Chiang Mai Initiative Multilateralization, CMIM). В 2012 г. Группа стран АСЕАН+3 приняла решение об увеличении фонда СМ1М до 240 млрд. долл.
Не менее важной инициативой в рамках международного регионального сотрудничества является формирование странами группы БРИКС фонда финансовой помощи путём объединения золотовалютных резервов на сумму в 240 млрд долл. Учреждение данного механизма оказания финансовой помощи намечено на март текущего 2013 года в процессе 5-го саммита БРИКС в
южноафриканском Дурбане. Создание фонда означает создание дополнительных возможностей заимствования и, по нашему мнению, продиктовано существующим жестко обусловленным порядком кредитования в рамках МВФ и Мирового банка, который даже в условиях глобального кризиса не претерпел кардинальних изменений, а ресурсы Фонда, несмотря на увеличение, не соответствуют потребностям стран-участниц. Страны БРИКС также рассматривают возможность создания нового банка развития для поддержки финансирования долгосрочных инфраструктурных проектов в нових рыночных и развивающихся странах, удовлетворения потребности в финансировании строительства автомобильных и железных дорог, портов и электросетей.
Накопление международных резервов и управление ими позволяют укрепить финансовую устойчивость и реализовать независимую макроэкономическую политику в краткосрочной перспективе. Такое развитие событий представляется важным для развивающихся рынков, поскольку они лишь частично интегрированы в глобальную финансовую систему.
В целом страны с более открытым и глубоким финансовым сектором, с большей стабильностью обменного курса, как правило, держат больше резервов. В странах с формирующимся рынком, эффект фиксированного обменного курса является слабым, но значение финансовой глубины (соотношение агрегата М2 к ВВП) растет с течением времени. Открытость торговли - еще одним надежный показатель формирования спроса на резервы, хотя его значение несколько уменьшилось. Зато важность финансовых факторов для формирования резервов возросла. Тем не менее, даже с учетом новых переменных, обоснование соотношение объема международных резервов к ВВП Китая и Японии остается вне такого подхода. Эти результаты более согласуются с концепцией самострахования, согласно которой запасы служат буфером в случае «внезапного бегства капитала", т.е. сокращения кредитования
по инициативе иностранной стороны, а также в случае внезапного желания жителей страны получить новые внешние активы [8]. Высокая положительная вероятность совместного движения международных резервов и агрегата М2 объясняется тем, что наибольший риск бегства капитала связан с наиболее ликвидными активами, т.е. с ликвидными пассивами банковской системы, измеряемыми М2.
На первый вигляд, механизм стерилизованных валютних интервенций, к которым для накопления резервних активов прибегает центральный банк (за счет продажи долговых инструментов в местной валюте), может привести его к квази-фискальным потерям, связанным с ростом разницы процентных ставок в связи с ожидаемым обесцениванием местной валюты. Однако, оценивая последствия накопления резервов, следует принять во внимание следующие аспекты.
Затраты на стерилизацию интервенций определяются затратами на выплату процентов и потерями или прибылью от изменения стоимости резервов иностранной валюты центрального банка. Затраты, связанные с процентами, определяются как уменьшение суммы поступлений по процентам в результате уменьшения рефинансирующих кредитов плюс возможные выплаты по процентам, которые должен произвести центральный банк за депозитный фонд или стерилизующие облигации за вычетом процентних поступлений от иностранных активов, приобретаемых в процессе интервенции. Если внутренняя основная ставка выше иностранной краткосрочной ставки, центральный банк действительно несет при стерилизации интервенций потери по процентам. Однако общие затраты на стерилизацию интервенций определяются также стоимостью чистых иностранных активов. Если обменный курс регулируется с помощь метода ППС и при этом внутренняя процентная ставка выше, чем иностранная процентная ставка, то стоимость иностранных активов увеличивается с повышением курса иностранной валюты. Таким
образом, связанные с процентами затраты на стерилизацию интервенций для центрального банка компенсируются выигрышем от ревальвации иностранной валюты [9, с. 242].
Следовательно, несмотря на интенсификацию процессов накопления международных резервов, следует отметить, что это действенный, однако обладающий затратным потенциалом механизм самострахования.
Значительную роль в обеспечении финансовой безопасности играет использование валютных свопов для хеждирования валютных рисков, что позволяет избежать или уменшить рост долга вследствие курсовых колебаний. Такие способы могут применяться как на уровне частных заимствований, так и на уровне официальных межгосударственных валютно-финансовых отношениий. Международное сотрудничество по стабилизации обменных курсов национальных валют в целях обеспечения финансовой устойчивости одновременно несет в себе потенциал углубления интеграционных связей, формирования валютных зон и валютных союзов.
В настоящее время к заключению соглашений о валютных свопах активно прибегает Китай, одновременно стимулируя использование юаня в зарубежных экономиках. Н. Масленников отмечает, что «объемы свопов по этим соглашениям существенно различаются по странам. В числе лидеров: Гонконг (400 млрд юаней), Южная Корея (360 млрд юаней), Австралия, Бразилия, Малайзия, Сингапур и Индонезия (соответственно — 200 млрд, 190 млрд, 180 млрд, 150 млрд и 100 млрд юаней). Средние позиции занимают Таиланд и Аргентина — по 70 млрд юаней, ОАЭ — 35 млрд юаней, Новая Зеландия и Белоруссия — 25 и 20 млрд юаней. Валютные свопы на сумму по 10 млрд юаней заключены с Монголией, Турцией и Пакистаном, на 15 млрд юаней с Украиной. Наименьший объем валютных свопов у Китая с Исландией — всего на 3,5 млрд юаней» [10, с.8]. Таким образом, создан кредитный ресурс,
превышающий 1,8 трлн юаней, что является существенной финансовой поддержкой в посткризисных условиях.
По данным Азиатского банка развития, в странах Азии сосредоточено около 75% мировых валютных резервов (за исключением золота) и около 23% мировых финансовых активов, создан крупнейший в мире страховой пул; Азия является чистым кредитором для промышленно развитых стран; в 2000-х годах почти 80% всех глобальных портфельных инвестиций в экономики развивающихся стран были привлечены в Азию [11].
В контексте адекватности размера международных резервов центрального банка рассмотренные выше процессы имеют серьезные последствия, о которых предостерегает В. Козюк: «Поскольку критерии открытости или вероятности наступления кризисов прямо или косвенно становятся критериями адекватности, то формируются внутренние предпосылки для раскручивания спирали спроса на резервы, что влечет необходимость поддержания неравновесной профицитной позиции текущего счета, которая, агрегируясь на глобальном уровне, порождает фундаментальный тренд в сторону умножения глобальных финансовых дисбалансов. Возникновение последних качественно изменяет монетарную карту мира, расширяя запросы на резервы и разрушая семантику связей между состоянием системы, в рамках которой состоялся толчок к росту резервов, с последующим состоянием, в котором экспансия внешних активов центробанков изменяет саму систему» [12, с.388].
Выводы. Кризисные явления послужили толчком к ускорению процессов экономической интеграции и, как следствие, к серьезным изменениям спроса на международные резервы. При этом если до активизации интеграционных процессов фактором формирования спроса на резервы была потребность в самостраховании от нестабильности внешнеторговых потоков, то развитие валютно-финансовой интеграции и финансовая глобализация вызвали необходимость самострахования от нестабильности финансовых потоков.
Накопление международных резервов - действенный, однако затратный механизм самострахования, который требует активной политики по управлению внешним долгом, смягчения его воздействия. Альтернативы накоплению международных резервов охватывают использование своп-линий, соглашения по объединению международных резервов, а также размещение резервов в потенциально высокодоходные, но рискованные активы (например, активы суверенных фондов). Однако эти альтернативы, несмотря на их полезность, не решают в полной мере проблему обеспечения финансовой устойчивости национальных и региональных экономик в условиях глобализации.
Посткризисное возобновление потоков капитала и концентрация ликвидности на развивающихся рынках не должны приостанавливать поиск глобальных механизмов финансовой защиты, создания фондов экстренной ликвидности и обеспечения доступа к ним в случае системных кризисов ликвидности.
Динамика рассмотренных выше процессов свидетельствует о том, что глобальная финансовая безопасность не является простым суммарным результатом финансовой безопасности стран и регионов, а их стремление реализовать сугубо национальные интересы в этой сфере в отсутствие адекватного многостороннего механизма координации приводит к ослаблению потенциала финансовой устойчивости в глобальном измерении.
Необходимость глобального финансового регулирования не может быть абсолютной компетенцией отдельных стран, работающих на национальном уровне; это требует большей степени международной координации, чем в прошлом, и, возможно, даже больших жертв в вопросах национального суверенитета.
Применение механизмов, направленных на улучшение возможности финансового обеспечения потребностей экономики в кризисных и посткризисных условиях, поднимает вопрос о необходимости существования
международного кредитора последней инстанции (International Lender of Last Resort, ILLR), готового действовать, когда нет никакого иного кредитора, а также способного кредитовать в достаточном объеме с целью эффективного противодействия кризисам.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Громова Т. Финансовая устойчивость и безопасность бюджетной системы как ключевые факторы развития национальной экономики // Вестник Томского государственного университета. - 2012. - № 1 (17). - С. 154 -160.
2. Aizenman J. The Impossible Trinity - from the Policy Trilemma, to the Policy Quadrilemma. - University of California, Santa Cruz and the NBER. - 2011. -March. - 20 p.
3. Aizenman J. and J. Lee. International reserves: precautionary versus mercantilist views, theory and evidence // Open Economies Review. - 2007. -№ 18. - P. 191- 214.
4. Heller, H.R. Optimal international reserves // Economic Journal. - 1966. - № 76. - Р. 296 -311.
5. Ben- Bassat A., Gottlieb D. Optimal International Reserves and Sovereign Risk // Journal of International Economics. - 1992. - Vol. 33. - P. 345-362.
6. Calvo G. A. and C. M. Reinhart. Fear of Floating // Quarterly Journal of Economics. - 2002. - Vol. 117 (2). - p. 379-408.
7. АСЕАН и ряд стран Азии учредили резервный фонд на 120 млрд долл.
[Электронный ресурс]. - Режим доступа:
http://top.rbc.ru/finances/28/12/2009/358220.shtml___28.02.2013 (дата
обращения: 05.03.2013).
8. Calvo G. A. Monetary Policy Challenges in Emerging Markets: Sudden Stop, Liability Dollarization, and Lender of Last Resort // NBER Working Papers. -2006. - № 12788. - 25 p.
9. ЮНКТАД. Доклад о торговле и развитии, 2011 год [Электронный ресурс]/ ЮНКТАД. - Женева: ООН, 2011. - 257 с. - Режим доступа: http://unctad.org/ru/docs/tdr2011 ru.pdf (дата обращения: 11.03.2013).
10.Масленников Н. Длинный маршрут в новый валютный мир // Аналитический бюллетень Института современного развития. - 2012. -№ 3. - С. 8 - 16.
11.Fast Facts: Reforming International Financial Safety Nets [Electronic resource]. - Mode of access: http://www.adb.org/features/fast- facts- reforming-
international-___________financial-__________safety-___________nets?ref=annual-
meeting/2012/features#sthash.dIoAI 1uu.dpuf (дата обращения: 05.03.2013).
12.Козюк В. В. Монетарні засади глобальної фінансової стабільності. -Тернопіль: ТНЕУ, Економічна думка, 2009. - 728 с.
