CC BY
53
Понятие принадлежности может выражаться в языке специальными показателями принадлежности, и эти показатели могут относиться к разным частям речи. Понятие принадлежности может быть перенесено с одной части на другую, как это характерно для монгольских и тюркских языков.
Безличная (возвратная_ принадлежность в китайском языке также выражается только лексически, используя при этом местоимение я4 у3 «свой». Как и в калмыцком языке, притяжательное местоимение предшествует слову, обозначающему предмет принадлежности: з4 р3 de ра1 «своя семья», и'4 de hai3 г1 «свой ребенок», wo3 теп tao31ип4 и'4 р3 de а/'4 hao3 «мы обсуждали свои увлечения», и'4р3 de и ти «свои родители».
Категория принадлежности, как и любая другая категория имени существительного, в калмыцком языке тесно связана с конкретным мышлением человека, языком и речью, определенностью- неопределенностью. Понятие принадлежности в разных языках практически может быть выражено по-разному — морфологически, синтаксически или фонологически, грамматическая категория принадлежности может подвергаться изменению: одни показатели принадлежности могут утратить свое значение,
уступив место другим показателям, выражающим то же понятие принадлежности.
Понятие принадлежности может выражаться в языке специальными показателями принадлежности, и эти показатели могут относиться к разным частям речи. Понятие принадлежности может быть перенесено с одной части речи на другую, как это характерно для монгольских и тюркских языков.
Подводя итоги, мы можем отметить, что значение категории принадлежности есть сложный образ двух предметов, которые связаны с отношением принадлежности. Коммуникативное предназначение — передавать всевозможные отношения между двумя предметами. Понятие принадлежности в разных языках может иметь разное выражение — морфологическое, синтаксическое. В китайском языке категория личной и безличной принадлежности имеет лексическое выражение. В калмыцком языке мы видим оба способа выражения категории принадлежности.
Таким образом, категория принадлежности — именная категория, форма которой образуется по модели: основа + личный показатель. Значение категории принадлежности есть сложный образ двух предметов, которые связаны отношением принадлежности.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бобровников А. А. Грамматика монгольско-калмыцкого языка, Казань, 1849.
2. Санжеев Г. Д. Грамматика калмыцкого языка. М.: АН СССР, 1940.
3. Трофимова С. М. Именные части речи в монгольских языках. Улан — Удэ, 2001
УДК 410 ББК Ш 09
О. В. Марьина
интеграционные и дезинтеграционные процессы в синтаксисе художественных текстов как показатель их слияния и расчленении
Научная статья посвящена анализу появления показателей слияния и расчленения в одном текстовом фрагменте. В этом проявляется специфика современной художественной литературы.
ключевые слова: интеграция, дезинтеграция, синтаксис, средства связи.
O. V. Marjina
integration and disintegration processes in literary texts syntax as a sign of their mergence and segmentation
The article deals with the analysis of the appearance of mergence and segmentation signs in a text fragment. This is the specifity of the Contemporary Russian Literature.
Key words: integration, disintegration, syntax, means of communication.
О том, что современную художественную прозу (мы говорим о произведениях, созданных в 1980-е — 2000-е гг.) отличают сочетающиеся, взаимодействующие тенденции к интеграции и дезинтеграции на уровне целого текста и его составляющих, не раз отмечалось исследователями (Е. А. Покровская, А. А. Чувакин, Г. Е. Щербань, С. Г. Фоменко).
Слияние и расчленение выявляются в тексте благодаря соответствующим синтаксическим процессам, уже наличествующим в языке (например, синтаксические повторы — показатели интеграции; абзацное членение — показатели дезинтеграции) и возникшим, отражающим состояние не только современной литературы,
Ученые записки ЗабГГПУ
но и культуры в целом (Е. А. Покровская) (например, усложненные сложные предложения — показатель интеграции; текстовые блоки — показатель дезинтеграции).
К показателям интеграции в синтаксисе мы относим:
— конструкции с чужой речью;
— синтаксическое слияние отрезков текста;
— синтаксический повтор;
— полные и редуцированные цитаты в художественных текстах;
— аллюзии, реминисценции;
— синтез интеграционных средств связи.
К показателям дезинтеграции в синтаксисе
относим:
— абзацное членение;
— вставные конструкции;
— парцелляцию;
— текстовые блоки;
— синтез дезинтеграционных средств связи.
На наш взгляд, в художественных текстах,
созданных в последние несколько десятилетий, основным проявлением интеграции и дезинтеграции является синтез синтаксических средств связи. Обращает на себя внимание соединение нескольких средств синтаксической связи как показатель слияния / расчленения, реализованное в контактно расположенных предложениях, одном сложном синтаксическом целом, фрагменте.
Так, в «Иностранке» С. Довлатова и «Геологическом сдвиге» Викт. Ерофеева активно соединяются:
— параллелизм и парцелляция: 1. Гуляйте по центральной улице. Купите банку пива. Съешьте порцию мороженого. Выкурите сигарету. И неизбежно встретите того, кого разыскиваете (С. Довлатов). 2. Крутимся. Чистим ботинки. Изживаем собственную историю. Боремся с ударным запахом изо всех щелей. Обращаем внимание на тело (В. Ерофеев);
— анафора и параллелизм: 1. И все гости улыбались. И Лоло не сквернословил. И у Левушки привычно ощущалась неизменная конфета за щекой. И музыка наигрывала. И все кого-то ждали....(С. Довлатов);
2. Меняем деньги.
Меняем самострой на дачу, избу на кирпич, колючую проволоку на обезьяну, траншею на кладбище, юдофобство на юдофильство, коммуналку на вертолет, квас на квас.
Меняем диссидентов на разнообразие (В. Ерофеев).
Наиболее часто в качестве одного из синтаксических средств используется параллелизм: 1. Я вынужден сообщить какие-то детали моей биографии. Иначе многое останется неясным. Сделаю
это коротко, пунктиром. Толстый застенчивый мальчик... Бедность... Мать самокритично бросила театр и работает корректором...
Школа... Дружба с Алексеем Лаврентьевым, за которым приезжает «форд». Тогда меня возьмут на дачу... Я становлюсь маленьким гувернером... Я умнее и больше читал... Я знаю, как угодить взрослым... (С. Довлатов «Ремесло»). 2. Валя, особенно не рассчитывая, все же надеялась, потому что прямо или косвенно женщина надеется, даже если думает, что это не так; Терехов к тому же был не женат, так что надежда крепилась, невеликая, а все же (В. Маканин «Простая истина»). Помимо параллелизма, анафоры в конце описательного отрывка из текста С. Довлатова, в качестве синтаксических средств связи можем рассматривать еще эпифору (в нашем случае — одинаковое оформление предложения по цели высказывания) и абзацное членение как синтаксическое и структурно-синтаксическое средство связи. Наблюдается однотипное строение частей сложного предложения из текста В. Маканина, осложненное включением элементов косвенной речи (если думает, что это не так).
Отмечается актуальность парцелляции как составляющего элемента в реализации нескольких видов синтаксической связи: 1. Я расскажу непредвзято о том, как люди жили своими страстями и заботами, своими большими и малыми делами, рожали детей на свет, видели и не хотели видеть и знать, что уже обретает силу то, что уничтожит их вместе с рожденными на свет детьми. Как из тысячи причин, из миллиона усилий и воль, то сливавшихся вместе, то взаимоисключающих, из гениальных прозрений и тупости, из всего, что независимо от нас и от нас зависит, слагалось, дошло до критической точки и взорвалось одно из величайших бедствий, всемирная катастрофа, названная в дальнейшем второй мировой войной, как это было, как смогло стать, как много могло не быть (Г. Бакланов «Меньший среди братьев»). 2. А я все говорил. Я говорил, что Лев Толстой, по сути дела, - обыватель. Что Достоевский сродни постимпрессионизму. Что апперцепция у Бальзака - неорганична. Что Люда Фе-досенко сделала аборт. Что американской прозе не хватает космополитического фермента (С. Довлатов «Первый критик»). Парцелляция — многомерное лингвистическое явление, относящееся к дезинтеграционным процессам синтаксиса. Мы исследуем ее как одно из синтаксических средств связи в отдельном фрагменте текста. «Взгляд на парцелляцию с позиции синкретизма языковых уровней объясняет и сущность восприятия этого приема носителями языка. Читатель «проходит» вслед за автором тот же путь структурирования и реконструирования языковых единиц, представленных в парцелли-
рованной форме, также заполняет смысловые скважины не только между самостоятельными предложениями или темами внутри текста, но и между элементами парцеллированной конструкции, являющейся микротекстом. Смысл текста опирается на взаимодействие смыслов его единиц, а значит, структура высказывания, как минимальная единица структуры текста, выступает также и в функции минимальной единицы понимания авторских интенций» [2, с. 3]. В тексте Г. Бакланова парцеллируется придаточное предложение. Такое выделение части в самостоятельное предложение обусловлено в данном случае градацией, при которой каждое последующее придаточное содержит усиливающееся, более значимое, обобщенное значение относительно предыдущего. У С. Довлатова обращает на себя внимание выделение в качестве самостоятельных придаточных предложений, которые характеризуются еще и единоначатием.
В литературе 1980-х — 2000-х гг. наблюдается большое разнообразие усложненных сложных предложений, в которых выявляется сразу несколько показателей слияния и расчленения. Так, в предложении из рассказа Т. Толстой «Свидание с птицей» соединение предикативных частей строится на основе ассоциативных, а не логических связей: К тридцати пяти годам после длительного периода невеселых проб и ошибок - не стоит о них говорить - она ясно поняла, что ей нужно: нужно ей безумную, сумасшедшую любовь, с рыданиями, букетами, с полуночными ожиданиями телефонного звонка, с ночными погонями на такси, с роковыми препятствиями, изменами и прощениями, нужна такая звериная, знаете ли, страсть - черная ветреная ночь с огнями, чтобы пустяком показался классический женский подвиг - стоптать семь пар женских сапог, изломать семь железных посохов, изгрызть семь железных хлебов - и получить в награду как высший дар не золотую какую-нибудь розу, не белый пьедестал, а обгорелую спичку или автобусный, в шарик скатанный билетик с пиршественного стола, где поел светлый король, избранник сердца. В полипредикативной конструкции используются вставная и вводная конструкции, многочис-
ленные уточняющие и однородные члены предложения, в свою очередь содержащие опорные контактные слова для придаточных предложений, наблюдается совмещение в одной синтаксической единице конструкций с прямой и несобственно-прямой речью. Определяющим же признаком ассоциативной связи является реминисценция, позволяющая «увеличить» предложение за счет прибавления дополнительных смыслов («классический женский подвиг
— стоптать семь пар женских сапог, изломать семь железных посохов, изгрызть семь железных хлебов — и получить в награду как высший дар не золотую какую-нибудь розу, не белый пьедестал, а обгорелую спичку или автобусный, в шарик скатанный билетик с пиршественного стола, где поел светлый король, избранник сердца»). «Исходный (предыдущий) текст не только улучшает способ передачи информации в новом (производном) тексте, способствует его адекватному пониманию, глубине, полноте и эффективности восприятия, напоминает или воспроизводит созданный ранее образ или привычную формулировку мысли, но и устанавливает определенную взаимосвязь и соотношение нового текста с исходным» [1].
Итак, появление показателей слияния и расчленения в одном текстовом фрагменте отражает специфику современной литературы. Е. А. Покровская обращает внимание на доминирование в литературе 1960-х — 1980-х гг. тенденции расчленения, а уже в следующем временном промежутке (1980-е — 1990-е гг.) основным направлением в развитии синтаксиса, по мнению исследователя, становится синтаксическое слияние [Покровская 2001, с. 30 — 31]. Мы отмечаем тесное взаимодействие процессов интеграции и дезинтеграции в синтаксисе современных художественных текстов. Сложности в установлении ведущего синтаксического явления (слияние / расчленение) связаны с тем, что проблематично определить, какие процессы являются первичными, основными, наиболее значимыми, а какие вторичными, дополнительными, факультативными.
ЛИТЕРАТУРА
1. Алексеенко М. А. Текстовая реминисценция как единица интертекстуальности // Массовая культура на рубеже ХХ — XXI веков: человек и его дискурс. Сборник научных трудов. М., 2003.
2. Зелепукин Р. О. Парцелляция в художественной прозе В. Токаревой: структура, семантика, текстообразующие функции: автореф. дисс. ... на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 2007. 24 с.
3. Покровская Е. А. Динамика русского синтаксиса в XX веке: лингвокультурологический анализ. Автореферат на соиск. докт. филол. наук. Ростов-на-Дону, 2001. 38 с.
