CC BY
100Аникин В.И.
д.э.н., профессор, Заслуженный деятель науки РФ, гл.н.с., Дипломатическая академия МИД России
v.anikin2012@yandex.ru
ИНТЕГРАЦИОННЫЕ И ДЕЗИНТЕГРАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ СТРАН БОЛЬШОЙ ЕВРАЗИИ С ПОЗИЦИЙ ЦИФРОВИЗАЦИИ ЭКОНОМИКИ ЕАЭС
Ключевые слова: интеграционные структуры, особенности дезинтеграционных процессов, страны Большой Евразии, цифровая повестка ЕАЭС до 2025 года, вертикальная интеграция евразийского пространства, европейская стратегия в области больших данных, цифровая трансформация и финансирование промышленного сотрудничества, наднациональные органы управления, трудности взаимодействия ЕАЭС и КНР в части сопряжения «Шелкового пути» и Большого Евразийского проекта.
Keywords: integration structures, features of disintegration processes, countries of Greater Eurasia, the digital agenda of the EAEU until 2025, vertical integration of the Eurasian space, the European strategy in the field of big data, digital transformation and financing of industrial cooperation, supranational governing bodies, difficulties of interaction between the EAEU and the People's Republic of China in terms of linking the Silk Road and the Great Eurasian Project.
В первые годы после «цивилизованного развода» бывших советских республик на постсоветском евразийском пространстве доминировали скорее дезинтеграционные тенденции, в то время как практически все попытки усиления интеграционных трендов носили формальный характер. Однако уже с середины 1990-х годов стала очевидной необходимость создания качественно новой интеграционной структуры, которая позволила бы странам постсоветского пространства эффективно взаимодействовать между собой и стать полноценной частью системы мировых интеграционных процессов.
В качестве такой структуры в настоящее время выступает Евразийский экономический союз (ЕАЭС), начавший свою работу в январе 2015 года, который пройдя поэтапно, по оценке аналитиков, четыре типа теоретических моделей дезинтеграции постсоветского пространства, выходит на новый уровень трансформации и совершенствования интеграционных процессов стран посредством цифровизации экономики Союза. В частности, Либман А.М. и Хейфец Б.А., которые определили «дезинтеграцию как феномен, характерный для экономических пространств», выделили следующие модели дезинтеграции: конфликтная, стагнирующая, шоковая и дивергентная1. Предложенная типология моделей экономического пространства, на наш взгляд, вполне применима как методологический подход к анализу интеграционных и дезинтеграционных процессов на евразийском пространстве в политическом ракурсе. В аспекте рассматриваемой тематики целесообразно иметь в виду стагнирующую и дивергентную модели дезинтеграции, являющихся по существу эволюционными процессами в реструктуризации интеграционных пространств. Но, по оценке Лагутиной М.Л., «концептуальных подходов к исследованию именно феномена дезинтеграции в российской политической науке фактически не разработано», а субъективные и объективные предпосылки сохранения дезинтеграционных трендов в контексте современного этапа евразийской интеграции по-прежнему остаются2.
Дезинтеграционный фактор также актуален для Большого евразийского пространства и, на наш взгляд, находит свое проявление в существующей дифференциации государств-членов ЕАЭС (наряду с экономическими и геополитическими «гигантами» Россией и Казахстаном в состав ЕАЭС входят экономически уступающие им Армения и Киргизия), сохраняется сильнейшее влияние внешнего фактора (результатом чего стал украинский кризис 2014 г. с серьезными дезинтеграционными последствиями), наконец, в новых геополитических условиях (ухудшение отношений России с Украиной, Турцией и др.) потенциально опасным становится возможное обострение существующих на границах постсоветского евразийского пространства конфликтов (Приднестровье и Нагорный Карабах).
Проблемы интеграции и дезинтеграции стран на постсоветском пространстве в части экономики ЕАЭС носят системный характер, в том числе в отношении цифровизации экономики. В контексте процессов формирования интеграционного объединения и научной категории (понятия) «цифровой суверенитет» следует выделить следующие важные положения:
• практически все классические определения цифрового суверенитета и цифровизации экономики не являются категориально устоявшимися и привязаны к географии и территориям, в рамках которых данный суверенитет реализуется;
1 Либман А.М., Хейфец Б.А. Модели экономической дезинтеграции. Интеграция и дезинтеграция // Евразийская экономическая интеграция. 2011. - № 2 (11).
2 Лагутина М.Л. Роль дезинтеграционного фактора в современной Евразии // Научно-технические ведомости СПбГПУ. Гуманитарные и общественные науки. 2016. - № 1.
• касаясь оценки перспектив цифровой повестки Евразийского экономического союза (ЕАЭС), которая может стать одним из основных драйверов евразийской интеграции, следует сказать, что пока отсутствует научная оценка переноса понятия цифровых элементов процессов в рамках информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) на наднациональный уровень;
• данный вопрос является принципиальным в решении использования процессов цифровизации, определяя ключевое положение о том, что без цифровой повестки евразийская интеграция встанет перед угрозой потери своих конкурентных преимуществ, потому что полноценно реализовать четыре свободы интеграции - товаров, услуг, рабочей силы и капитала - без их цифровизации невозможно.
Данные проблемы по расширению интеграции между странами к 2025 году были обсуждены 29-30 апреля 2021 г. главами правительств «большой пятерки» Евразийского экономического союза (ЕАЭС) на завершившемся в Казани заседании Совета глав правительств. На заседании в режиме видеоконференцсвязи выступили главы государств-наблюдателей - Кубы, Молдавии, последняя, как заметил ее глава правительства, потеряла 7% ВВП в «коронакри-зис». При анонсировании работы Совета председатель Правительства России М. Мишустин сообщил о планируемом подписании совместного меморандума о сотрудничестве между Узбекистаном и ЕЭК, а также плана мероприятий по его реализации на ближайшие три года.
После «коронавирусного» спада в экономике Россия предложила убрать торговые барьеры внутри Союза, двигаться по пути создания новых СП в промышленности, Казахстан настаивал на дополнительных вложениях в инфраструктуру, а Белоруссия в преддверии третьей волны предложила задуматься о единой стратегии санитарной защиты. В интересах граждан всех стран Россия объявила о скором подписании соглашения об обмене кредитными историями в рамках ЕАЭС, которое даст им возможность брать кредиты во всех государствах «пятерки».
С недавнего времени на постсоветском пространстве можно было наблюдать значительный рост интеграционных процессов. В том числе был сделан шаг в сторону обновления концепции евразийской интеграции с учетом новых геополитических и геоэкономических реалий, а также было положено начало реализации данной концепции наиболее развитыми и подготовленными государствами-членами СНГ. Ранее, в 2010-2012 годах, был осуществлен так называемый интеграционный рывок, в течение которого в кратчайшие сроки был сформирован и начал свое функционирование Таможенный союз (ТС) России, Белоруссии и Казахстана (2010 г.). С января 2012 года было положено начало формированию Единого экономического пространства (ЕЭП), а с января 2015 года начался новый этап - стартовал Евразийский экономический союз — международная организация, обладающая соответствующей правосубъектностью. Государствами-членами ЕАЭС на сегодняшний день являются Республика Армения, Республика Беларусь, Республика Казахстан, Киргизская Республика и Российская Федерация1. Впервые за постсоветский период реально начали функционировать институты региональной международной интеграции, которые наделены наднациональными полномочиями управления интеграционными процессами на постсоветском пространстве после распада СССР.
С 2016 года ЕАЭС приступил к разработке предложений по формированию цифрового пространства интеграционного объединения. В качестве приоритетов были определены развитие нормативно-правовой базы ЕАЭС и гармонизация законодательства государств-членов; формирование единого цифрового пространства; расширение использования ИКТ для повышения эффективности трансграничного взаимодействия между экономическими субъектами на всех уровнях; разработка и реализация совместных проектов и программ, направленных на цифровую трансформацию экономик стран Союза2.
Принципиальным моментом повышения эффективности деятельности ЕАЭС на данном этапе (2020-2021 гг.) становится активизация и продолжение расширения межгосударственных связей с ЕАЭС, с развитием уже установленных контактов на уровне членства или статуса наблюдателей в ЕАЭС и Зон свободной торговли различных стран (Молдавия, Узбекистан). ЕАЭС вызывает большой интерес у третьих государств, которые пока в нем не участвуют, но уже пытаются заключить соглашения о Зонах свободной торговли. Уже действуют ЗСТ с Вьетнамом и Ираном, рамочные соглашения с Китаем и Кубой. Заявки подали еще 10 стран, включая Египет, Индию, Монголию, Индонезию.
Отдельного рассмотрения и детальной проработки, на наш взгляд, потребует взаимодействие с Ираном, так как после вступления Ирана в ЕАЭС организация совершит качественный рывок, став ключевым актором на Евразийском континенте (границы Союза будут простираться от Северного Ледовитого до Индийского океана). Геополитическое и экономическое значение вступления Ирана в ЕАЭС непосредственно для России также огромно (прямая сухопутная граница с Арменией, водный путь через Каспийское море в Россию и Казахстан, выход на Индию).
Без вертикальной интеграции евразийского пространства Россия рискует потерять субъектность, став младшим партнером либо Евросоюза, либо Китая. Объективно, экономически мы не можем конкурировать ни с одним из двух геополитических центров.
Прежде чем перейти к вопросам об интеграции и цифровом суверенитете, обратимся к тому, что происходит в отношениях между самими государствами и влиятельными акторами цифровой экономики - транснациональными цифровыми корпорациями. Евразийский экономический союз является более высокой ступенью интеграции по сравнению с Таможенным союзом и Единым экономическим пространством, поэтому, очевидно, произошло усиление роли его наднациональных органов и, в частности, Евразийской экономической комиссии (ЕЭК). При этом в отличие от ЕС, руководители государств ЕАЭС установили, что при принятии решений каждая страна имеет равный голос.
1 Договор о Евразийском экономическом союзе. Подписан в г. Астане 29.05.2014 (ред. от 08.05.2015). - https://www.consul tant.ru/document/cons_doc_LAW_163855/
2 Цифровая повестка Евразийского экономического союза до 2025 года: перспективы и рекомендации: обзор. - http://www. eurasiancommission.org/ru/act/dmi/SiteAssets/%D0%9E%D0%B1%D0%B7%D0%BE%D1%80%20%D0%92%D0%91.pdf
Стремительное внедрение цифровых технологий во все сферы жизнедеятельности на протяжении последнего десятилетия определило значительные изменения в характере и структуре производства и в торгово-экономических отношениях. Движение мира к новому технологическому укладу носит революционный характер, так как затрагивает самые основы хозяйственного уклада, в котором происходит вымирание целых отраслей, появление новых и резкое сокращение транзакционных издержек в областях, прошедших оцифровку. Кроме того, за последние несколько лет движение это перешагнуло за черту, которая в начале появления цифрового тренда казалась одновременно и недоступной, и малозначимой.
Процесс стирания границ между государством, его суверенным функционалом и цифровой реальностью начал происходить не только в США в 2016 году во время президентских выборов, но и в других странах. Уже через четыре года оппоненты Д. Трампа и находящиеся с ними в коалиции цифровые гиганты использовали те же цифровые технологии и инструменты для подавления самого Трампа. Блокирование аккаунтов последнего стало пиковым и показательным примером вовлечения цифровых гигантов в политику и политический процесс, в сферу государства и власти. При этом транснациональные цифровые корпорации продемонстрировали силу и сплоченность, способную изменить политическую картину, расклад и логику политической культуры самой влиятельной страны, да и всего мира в целом.
Одновременно Европейский союз пошел на открытое противостояние с американскими цифровыми корпорациями, стараясь защитить свой внутренний рынок и суверенитет от перспектив тотального доминирования американских корпораций. И если поначалу ЕС ограничивался поддержкой своих собственных компаний и экосистем, то в последний год он встал на путь выстраивания очевидной системы ограничений перед цифровыми корпорациями: Европейская стратегия в области данных и проект закона о цифровых рынках 2020 г. являются примерами такой системы1.
Практически везде ключевым сегментом конфликтного взаимоотношения государства и цифровых корпораций является сфера данных. При этом аналитика, создаваемая на основе этих массивов данных и с активным использованием инструментов искусственного интеллекта, отличается от традиционной - это аналитика не о вероятном будущем, а о том, как это будущее формируется и как на него можно влиять.
Проблемой для интеграционного объединения ЕАЭС сегодня является то, что его участники в большей степени ориентированы на экспорт товаров за рубеж, а не на внутренний рынок Союза. Так, доля взаимной торговли России со странами ЕАЭС в 2019 году составила 8,6% от всего товарооборота (2020 г. не характерен). Остальной объем внешней торговли РФ приходился на внешние рынки. Казахстану товарооборот внутри ЕАЭС давал в прошлом году чуть более 20% общего товарооборота, Армении - 29%, Киргизии - 38%. Лишь у Белоруссии доля взаимной торговли в рамках ЕАЭС составляла 52% от общего товарооборота (главным образом за счет России). Таким образом, большинство стран интеграционного объединения больше зависит от спроса на товары со стороны внешних экономических игроков. Этот объективный фактор тормозит интенсификацию экономических связей внутри объединения, поскольку интересантам и лоббистам больше интересны внешние рынки.
При этом не стоит забывать, что экономика большинства государств-членов ЕАЭС имеет ярко выраженный сырьевой характер. В 2020 году от последствий карантинов пострадал не только сектор услуг, но и глобальные рынки нефти и природного газа. Турбулентность была характерна и для рынка металлов. При этом в доле экспорта государств-членов ЕАЭС за пределы интеграционного объединения минеральные продукты (нефть, газ и их производные) составляли порядка 65-70% общего объема в январе-декабре 2019 года, экспорт металлов давал около 11% экспорта, около 5% экспорта составляла химическая продукция. Соответственно, в текущих условиях вопросом выживания для политических элит государств-членов становится вовсе не дальнейшее углубление евразийской интеграции, а скорейшее восстановление рынков сбыта нефти, газа, металлов, химической продукции на Западе и в Восточной Азии. В эту сторону смещается и фокус внимания. Сегодня же на повестке дня во всех государствах ЕАЭС стоят вопросы о том, как поддержать падающую экономику в условиях пандемии и сохранить стабильность в обществе, а также чем покрыть бюджетный дефицит.
Ответом на последние вопросы может стать повышение налогов, девальвация национальной валюты, сокращение социальных расходов бюджета. Еще одним вариантом выхода из кризиса может стать заимствование денег у международных финансовых институтов или экономически более благополучных государств. Если для Российской Федерации рынок международных заимствований фактически закрыт из-за санкций, то другие государства ЕАЭС вполне могут воспользоваться данной опцией. Однако в этом случае возникает вопрос, не несет ли рисков для развития евразийского интеграционного объединения активное обращение государств ЕАЭС к внешним заимствованиям?! Вероятно, подобная практика будет вести к постепенному размыванию единства объединения. Необходимость внешних заимствований смещает фокус внимания властных элит государств-членов ЕАЭС к другим источникам финансирования, которые, как правило, находятся на Западе (МВФ, Европейский банк реконструкции и развития, Всемирный банк) или в Восточной Азии (Азиатский банк развития, финансовые институты, связанные с КНР).
В этих условиях становится очевидной важность наличия собственного хорошо обеспеченного деньгами финансового института, который мог бы оказывать масштабную помощь и содействие пострадавшим отраслям экономик государств-членов ЕАЭС. Собственные финансовые институты - Евразийский банк развития (ЕАБР) и Евразийский фонд стабилизации и развития (ЕФСР) - пока обладают весьма скромным экономическим потенциалом в свете решения поставленных задач (уставной капитал ЕАБР - 7 млрд. долл. США, объем ЕФСР - 8,5 млрд. долл. США), что дос-
1 Европейская стратегия данных / Европейская комиссия. - https://ec.europa.eu/info/strategy/priorities-2019-2024/europe-fit-digital-age/european-data-strategy_en; ЕС будет блокировать 1Т-компании за несоблюдение цифровых законов - «Закон о цифровых сервисах» и «Закон о цифровых рынках» (декабрь 2020 г.). - https://www.securitylab.ru/news/514115.php
таточно лишь для реализации отдельно взятых коммерческих и инфраструктурных проектов средней руки точечного характера, но не более того.
В текущей непростой экономической ситуации становится очевидным, что прежняя идеология и модель развития ЕАЭС себя определенным образом исчерпала. Согласно данным комплексного анализа затрат и выгод, проведенного мюнхенским Институтом интеграции рынков и экономической политики, в наиболее выгодном положении сейчас оказались Армения, Белоруссия и Киргизия. Эти государства ощутили прибавку в 4-12% к росту своего ежегодного ВВП в 2015-2018 гг. В относительно нейтральном положении оказалась Россия, в невыгодном положении оказался Казахстан, который нарастил дефицит в торговле со странами ЕАЭС, прежде всего с Россией.
В соответствии с общепринятой концепцией международной региональной интеграции эффективный результат будет зависеть от уровня координации двух самостоятельных и взаимодополняемых негативных и позитивных процессов. Негативной стороной интеграции является процедура уменьшения или отмены всевозможных протекционистских мер, позитивной же стороной является ведение согласованной экономической политики, объединение усилий для решения общих проблем, достижения общей цели. И если оба эти процесса реализуются не одновременно, то в этом случае можно говорить о формальной интеграции, которая в действительности никакого экономического эффекта не принесет.
Проблемы, с которыми сегодня сталкиваются государства ЕАЭС и само интеграционное объединение, в целом носят комплексный характер. Они затрагивают экономическую, гуманитарную и политическую сферу и поэтому не могут быть решены сугубо на экономическом уровне. Определение интеграционных направлений должно уточняться и при необходимости дополняться политическими и гуманитарными повестками, вырабатываемыми на основе общих интересов государств-членов ЕАЭС. Среди них отметим: поддержание экономической и политической стабильности в регионе, развитие добрососедских отношений и минимизация политических разногласий, разработка и реализация «больших» совместных антикризисных и инфраструктурных проектов, их совместная координация, финансирование, снабжение технологиями и рабочей силой, защита жизни и здоровья граждан государств-участников ЕАЭС.
В настоящий момент с целью углубления интеграции и обеспечения экономического развития в ЕАЭС разрабатываются механизмы по осуществлению цифровой трансформации промышленного сотрудничества фирм в рамках развития Единого цифрового пространства промышленности ЕАЭС на новых принципах экономического управления на базе реализации Концепции «Индустрия 4.0»1.
Ускоренное внедрение цифровых технологий в экономике и социальной сфере в России обозначено в качестве одной из национальных целей развития страны до 2024 года2. Данной цели, поставленной впервые на столь высоком уровне, предполагается достичь в результате реализации национальной программы «Цифровая экономика Российской Федерации», утвержденной президиумом Совета при Президенте Российской Федерации по стратегическому развитию и национальным проектам 24 декабря 2018 года3.
В рамках программы в качестве приоритетов развития цифровой экономики в России обозначены формирование системы правового регулирования цифровой экономики, основанной на гибком подходе в каждой сфере, внедрение гражданского оборота на базе цифровых технологий и создание глобальной конкурентоспособной инфраструктуры передачи, обработки и хранения данных. Приоритеты цифровой повестки России влияют не только на проведение внутренней политики в области цифровой трансформации, но и на позицию России при формировании и осуществлении единой цифровой политики на территории ЕАЭС. Интересы России в области цифровой экономики в рамках ЕАЭС закреплены в национальной программе в рамках федерального проекта «Цифровое государственное управление».
В совместном исследовании ЕЭК и группы Всемирного банка, посвященном анализу показателей цифровиза-ции, определено, что соответствующие стратегии стран отражают разные приоритеты ввиду различия в уровне развития цифровых технологий. При этом все страны группируются в три блока: (1) где цифровая экономика только зарождается, (2) страны переходной группы и (3) страны, входящие в группу трансформации. По классификации стран ЕАЭС Всемирным банком выделены две группы в интеграционном объединении: Россия, Белоруссия, Казахстан и Армения - группа переходной цифровой экономики, Киргизия - в группе зарождающихся цифровых экономик. По каждой из групп Всемирным банком сформулированы приоритеты стратегического развития, кроме того обозначено значительное отставание стран ЕАЭС от ведущих зарубежных стран (США, ЕС) и цифровой разрыв внутри интеграционной группы.
Планы по обеспечению к концу 2021 года на национальном уровне координации и экспертной поддержки реализации цифровой повестки ЕАЭС, а также нацеленность на подключение к 2022 году всех федеральных органов исполнительной власти для юридически значимого запуска общих процессов государств-членов ЕАЭС за счет российского сегмента интегрированной информационной системы, свидетельствуют о трансляции национальной повестки в
1 Справочно: Цифровая трансформация промышленного сотрудничества - деятельность хозяйствующих субъектов, отражающая переход из традиционных форм взаимодействия между собой по разработке, производству и сервисному обслуживанию промышленной продукции и услуг к взаимодействию этих субъектов с непосредственным и активным использованием цифровых платформ. Рекомендация Совета Евразийской экономической комиссии «О Концепции создания условий для цифровой трансформации промышленного сотрудничества в рамках Евразийского экономического союза и цифровой трансформации промышленности государств - членов Союза» от 05.12.2018 № 1.
Указ Президента Российской Федерации от 7 мая 2018 г. № 204 «О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года».
3 Паспорт Национальной программы «Цифровая экономика Российской Федерации» (утв. президиумом Совета при Президенте Российской Федерации по стратегическому развитию и национальным проектам, протокол от 24 декабря 2018 г. № 16). -http://static.government.ru/media/files/urKHm0gTPPnzЛaKw3M5cNLo6gczMkPF.pdf
области цифровой трансформации на наднациональный уровень. Основой развития цифровой экономики ЕАЭС является формирование адекватной нормативно-правовой базы (включающей терминологический аппарат в области цифровых технологий).
Среди членов ЕАЭС выгодно выделяется Белоруссия в части закрепления терминов в области систем распределенного реестра (блокчейна). Так, ряд дефиниций содержится в Приложении 1 к Декрету Президента Белоруссии № 8, разработанному в 2017 г. (криптовалюта, майнинг, владелец цифрового знака (токена), виртуальный кошелек, оператор криптоплатформы и др.). Содержание декрета, количество и полнота определений содержащихся в нем понятий позволяет назвать его наиболее передовым документом, разработанным в Белоруссии в области цифровых технологий и действующим на территории ЕАЭС в сфере блокчейна1. Тем не менее, национальные нормативно-правовые базы в целом не гармонизированы, что является препятствием для масштабного развития широкого спектра цифровых технологий и их внедрения в сектора экономики ЕАЭС.
В настоящее время ЕАЭС разрабатывает предложения по формированию цифрового пространства интеграционного объединения2. Внимание стран ЕАЭС к развитию цифровой экономики обусловлено ее непосредственным влиянием на структуру и динамику ВВП и внешней торговли.
Во всех странах ЕАЭС, начиная с 2016 года, утверждены национальные Стратегии или Программы развития в цифровых сферах. Некоторые планируемые результаты цифрового развития в странах ЕАЭС до 2030 года для оценки выбора направлений интеграции приводятся ниже на основе анализа данных официального сайта Евразийской экономической комиссии .
К сожалению, следует констатировать, что реализация национальных Стратегий и Программ осуществляется, в первую очередь, с опорой «на собственные силы», поэтому исходя из экономической дифференциации в качестве ориентиров странами были выбраны различные целевые показатели цифровизации, где слабо учитываются возможности и синергия интеграции.
Общей информационной характеристикой всех стран ЕАЭС являются основные показатели цифрового развития: уровень цифровизации экономики, доля пользователей сети Интернет по линии услуг, прирост ВВП, повышение рейтингов стран в различных международных индексах. Следует отметить, достаточно высокий уровень планируемой цифровизации в Армении, Белоруссии, Казахстане и России - (82 - 100%), отставание Киргизии -75%; вхождение в ТОР - 30, ТОП - 50 стран Индекса развития электронного правительства, Индекса развития информационного общества; увеличение ВВП (с долей повышения ИКТ в управлении на 25 -50 %) до 2025 года. В целом результаты цифрового развития в ЕАЭС позволят достичь следующих показателей: 1 - дополнительный прирост ВВП ЕАЭС до 1% в год; 2 - рост занятости в ИКТ отрасли на 66,4% и дополнительный рост общей занятости на 2,46%; 3 - дополнительный прирост объема экспорта ИКТ услуг до 74%.
Национальные документы стран ЕАЭС мало внимания уделяют координации Стратегий цифрового развития с аналогичными документами партнеров по интеграции. В этой связи отметим, что динамично развивающиеся интеграционные группы и формирующиеся мегаальянсы признают ведущую роль цифровых технологий в обеспечении своих конкурентных преимуществ, поэтому большое значение отводят совместным усилиям по развитию ИКТ.
Было бы целесообразно использовать позитивный опыт государств и известных интеграционных объединений: например, по инициативе США в документы Транстихоокеанского партнерства (ТРР) включены 24 статьи, посвященные регулированию цифровой экономики, включая вопросы безопасности и конфиденциальности персональных данных, электронной коммерции оцифрованных товаров и услуг, авторского права и другие. В Региональном всеобъемлющем экономическом партнерстве (RCEP) широко обсуждаются предложения Китая по электронной коммерции, правилам обеспечения конфиденциальности трансграничных данных в рамках АТЭС, безопасность киберпространст-ва. В КАРИКОМ была утверждена не только «Дорожная карта» по гармонизации на региональном уровне ИКТ с упором на развитие региональной инфраструктуры широкополосной связи до 2019 года, но и бюджет для продвижения этих мероприятий в будущем4.
Дополнительный протокол к Соглашению о Тихоокеанском альянсе (ТА) включает 2 главы о телекоммуникациях и электронной торговле. Для стимулирования последней предусмотрены процедуры упрощения электронной торговли, включая таможенные процедуры; предложена унификация правил Интернет-рекламы; защиты прав потребителей и их персональных данных; признание цифровой подписи5.
Европейский Союз из всех интеграционных объединений более других продвинулся в реализации курса на формирование единого цифрового рынка. При поддержке Европейской Комиссии и благодаря усилиям всех государств-членов ЕС разработаны и внедряются стандарты защиты персональных данных, электронных платежей, меры по упрощению процедур электронной торговли6.
1 Источник: Приложение 1 к Декрету Президента Республики Беларусь № 8. Перечень используемых терминов и определений / Президент Республики Беларусь. 2017. - http://president.gov.by/uploads/archives/Decret-8.zip
2 Цифровая повестка Евразийского экономического союза до 2025 года: перспективы и рекомендации: обзор. -http://www.eurasiancommission.org/ru/act/dmi/SiteAssets/%D0%9E%D0%B1%D0%B7%D0%BE%D1%80%20%D0%92%D0%91.pdf
3 Официальный сайт Евразийской экономической комиссии. - http://www.eurasian commission.org/
4 Справочно: Некоторые региональные интеграционные группировки: НАФТА, МЕРКОСУР, КАРИКОМ (1967 г, 14 небольших островных государств Карибского бассейна, кроме Кубы, Доминиканской Республики, Гаити), АСЕАН, Арабская зона свободной торговли - АФТА.
5 Regional digital market. Strategic aspects // ECLAC. 2018. - 56 р.
6 Malstrom C. Trade in a Digital World // Discurso en la Conferencia de Comercio Digital del Parlamento Europeo. - Brussels, 2016. -November. - http://trade.ec.europa.eu/doclib/docs/2016/november/tradoc_155094.pdf
ЕАЭС в вопросах координации цифрового развития стран-членов пока уступает другим мировым интеграционным объединениям. Тем не менее, уже согласованы контуры общего видения цифровизации на уровне Евразийского союза в «Основных направлениях цифровой повестки до 2025 года». Однако в Основных направлениях отсутствуют механизмы их финансирования, сроки реализации, контроль за выполнением показателей хода цифровизации, а также индикаторы их оценки.
В этой связи актуальными задачами Евразийской экономической комиссии как наднационального органа ЕАЭС должны стать: 1) координация национальных стратегий цифрового развития стран ЕАЭС; 2) контроль за нормативно-правовой конвергенцией в сфере ИКТ; 3) разработка стандартов для поставщиков IT-услуг и потребителей, включая вопросы безопасности, международного роуминга; 4) разработка индикаторов конвергенции цифрового развития на уровне ЕАЭС.
Развитие цифровых технологий открывает перед странами ЕАЭС новые возможности сотрудничества на базе единой сетевой инфраструктуры. Для реализации поставленных целей необходимо существование в странах-членах мощной технической базы, которая позволила бы объединить усилия на пути создания единого цифрового пространства ЕАЭС. Однако при решении данной проблемы необходимо принимать во внимание неоднородность социально-экономического развития государств, что напрямую отражается на уровне их цифровизации.
Что касается распространения компьютеров для личного пользования, то между странами ЕАЭС наблюдается незначительный разрыв, который составляет от 67,9% в Армении до 73,9% в Казахстане. Данные по использованию Интернет-технологий также варьируют незначительно: 74,6% - Казахстан, 73,9% - РФ, 71,1% - Белоруссия, Киргизия -нет данных. Однако они отстают от мирового лидера - Исландии - с ее показателем в 98,2%. Уровень использования мобильных телефонов достаточно высок в РФ и Армении, составляя около 100 %.
При анализе обеспеченности средствами ИКТ наблюдается значительное отставание Киргизии от всех других государств, что будет значительно сдерживать ее включенность в процесс создания единого цифрового пространства ЕАЭС. Несмотря на различные позиции сектора информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) в странах ЕАЭС, для Союза в целом характерны высокие темпы развития цифровизации в период 2008-2018 годов. Однако слабость механизмов координации на уровне ЕАЭС приводит к недоиспользованию возможностей цифровизации национальных экономик. В отличие от национальных Программ и Стратегий, совместные скоординированные усилия стран ЕАЭС способны обеспечить в совокупности больший эффект всем государствам Союза, поскольку единое цифровое пространство дает синергетический эффект для развития ЕАЭС как интеграционного объединения.
Возможными ограничениями в развитии цифровизации ЕАЭС являются несовпадение акцентов, поставленных в цифровых повестках дня стран ЕАЭС с текущими показателями развития информационного общества, отсутствие системного и последовательного подхода в развитии цифровой экосреды в странах, недостаточно проработанная нормативно-правовая база.
В настоящее время говорить о получении цифровых дивидендов в ЕАЭС нет оснований, однако, в долгосрочной перспективе их возникновение в интеграционном объединении будет возможно благодаря развитию «аналоговых дополнений» цифровой экономики стран ЕАЭС, находящихся сейчас на этапе своего формирования.
Примером возможных спорных ситуаций, возникающих при экономическом взаимодействии и влияющих на интеграционные процессы соседних стран, могут служить трудности решения вопросов взаимодействия ЕАЭС и Китая в отношении сопряжения маршрутов нового «Шелкового пути» и Большого Евразийского проекта. Они возникли не только в части железнодорожной магистрали, но и при реализации Китаем сухопутной транспортной магистрали Китай - Казахстан - Россия - Белоруссия - Европа, запущенной южнее в обход российской территории.1
Это «Транскаспийский международный транспортный маршрут» (ТМТМ) - проект, инициированный с целью повышения транзитного потенциала и развития стран Каспийского региона.
Он пролегает в Европу из Китая через Казахстан, Каспийское море, Азербайджан, Грузию и Турцию. Россия может оказаться вне китайского проекта «Шелкового пути», имея в виду транспорт грузов из Китая по железнодорожной магистрали Баку-Тбилиси-Карс в обход России (рис. 1).
Магистраль уже обслуживает контейнерный сервис Nomad Express, официально проект ТМТМ был реализован, когда по маршруту прошел первый контейнерный поезд из Китая через Казахстан, Азербайджан и Турцию в Прагу. 25 ноября 2019 года порт Баку, австрийский железнодорожный оператор ÖBB Rail Cargo и логистический центр Вен-ло (Нидерланды) подписали соглашение об увеличении объема грузоперевозок и активном продвижении маршрута через подключение к европейской грузовой железнодорожной сети.
Чтобы этот маршрут стал конкурентоспособным, для привлечения обратного грузопотока из Турции, Грузии и Азербайджана (с учетом работы железнодорожной магистрали Баку - Тбилиси - Карс /БТК/) в направлении Китая пришлось установить понижающий коэффициент.
Изначально (2007-2008 годы) БТК планировался исключительно с целью создания сообщения между Турцией, Грузией и Азербайджаном посредством железных дорог для упрощения межрегионального товарооборота. Но в 2013 году Китай объявил программу «Новый Шелковый Путь» и БТК стал одним из его ключевых элементов. По информации грузинской стороны, завершение строительства магистрали до турецкого Карса и нового азербайджанского порта Алят, который создается по модели Jebel Ali Free Zone (JAFZA) в Дубае, это означает, что теперь путь из Китая в Ев-
1 «Шелковый путь»: Китай объедет Россию по кривой. 30.05.2021. - https://novost1.ru/view/new?d=track-mixer.ru&sid1=81& sid11=1&sid13=2269&sid6=127976&sid7=2&templates_show_id=2&utm_campaign= 13&utm_content=93309a91 -ed23-4b21-b0e3-fd00e05bf6c1&utm_medium=1123&utm_source=29&uid=13786c3b-ac28-4a26-b4f1-1e0541709384&rnd=0.8578193939663572
ропу стал удобнее, потому что нет необходимости переваливать товары по Черному морю. От Карса до границы с Европой (через Грецию и Болгарию) уже налажено железнодорожное сообщение1.
Рисунок 1.
Маршруты доставки грузов из Китая в Европу
«Шелковый ветер» позволит грузам из Китая попадать в страны ЕС в обход России
«Шелковый ветер» Транссибирская магистраль Другие пути на Китая в Европу: Сухопутные - Морские
®РБЦШ2.20!Э ИсточникТДАСЕСА
ШМай
Рисунок 2.
«Шелковый ветер» позволит грузам из Китая попадать в страны ЕС в обход России
Финансирование проводилось совместно странами-участниками договора. Азербайджан дал Грузии кредит из своей государственной казны, чтобы та смогла закончить реконструкцию своего участка от Ахалкалаки, затем Азербайджан восстановил железную дорогу между Марнеули и Ахалкалаки. Самое интересное, что даже после погашения кредита Грузия будет не вправе устанавливать тарифную политику на своей части маршрута БТК. Эксклюзивно устанавливать тарифы намерен Азербайджан - при безусловной поддержке Турции. Азербайджан рассчитывает стать Дубаем, используя свое выгодное географическое положение для извлечения транзитной ренты, построив при этом новый морской порт на Каспии. Данный сегмент транспортной логистики стран Грузии, Азербайджана, Турции и час-
1 https://gruziyagid.ru/otdyh/zheleznaya-doroga-baku-tbilis
тично Армении представляет собой важный компонент дезинтеграции на постсоветском пространстве, влияя на уровень политических и экономических отношений России и Китая.
Не означает ли это, что Россия постепенно теряет привлекательность в качестве страны-транзитера? По мнению профессора А. Маслова: «Китай постоянно настаивал на том, что он должен контролировать перемещение своих товаров по транспортному потоку. Это делается либо за счет покупки или создания управляющей китайской компании, либо выделения кредитов под строительство». Вероятно, нам самим пора находить оптимальные схемы и выстраивать свои транспортные потоки для ЕС через единое евроазиатское пространство.
Выводы и рекомендации
1. Перспективы ЕАЭС видятся в эволюционном развитии с расширением политико-экономического спектра стран (разноуровнего и разноформатного характера), имеющих взаимные интересы и реальные связи традиционных торговых отношений, в рамках оптимальной цифровой наднациональной организационной структуры (платформы) объединения ЕАЭС.
2. В рамках развития цифрового пространства ЕАЭС основным направлением реализации является цифровиза-ция промышленности, в механизме реализации которой «центром» является развитие «умных» производств, требующих наличия определенной экосреды, предполагаемой к формированию в ЕАЭС. Успешное развитие цифровизации требует одновременной работы как по формированию экосреды, так и по развитию инструментов реализации.
3. Учитывая общемировую тенденцию политико-экономической регионализации необходимо предельно усилить политическую сторону сотрудничества в рамках ЕАЭС. Любые попытки получить индивидуальные преференции следует сопровождать жестким контролем политических требований - вплоть до императива занять позицию во внешнеполитических конфликтных ситуациях вокруг России. Незавершенная борьба элит в любом из государств-членов ЕАЭС приводит к отсутствию политического субъекта, который возлагал бы на себя стратегическую ответственность за государственное строительство, интеграционные процессы и формулирование целей развития.
4. В настоящее время говорить о получении цифровых дивидендов в ЕАЭС нет оснований, однако в долгосрочной перспективе их возникновение в интеграционном объединении будет возможно благодаря развитию «аналоговых дополнений» цифровой экономики стран ЕАЭС, находящихся сейчас на этапе своего формирования.
5. Создать общий стабилизационный фонд для целевой проектной поддержки наиболее уязвимых отраслей в отдельных странах ЕАЭС. Ввести в качестве непременного условия получения целевой помощи и подключения к мобилизационным инвестиционным программам ЕАЭС политическое взаимодействие на международном уровне по основополагающим политическим вопросам с рассмотрением спорных вопросов в оперативном порядке на заседании коллегии ЕЭК.
6. Отдельным вопросом по интеграционной проблематике в ЕАЭС может быть рассмотрено положение отдельных стран, заинтересованных исключительно в прямых взаимоотношениях с Россией. Возможные варианты взаимодействия на дезинтеграционной основе рекомендуется рассматривать в порядке исключения только на Совете Глав государств.
7. Большинство стран интеграционного объединения ЕАЭС больше зависят от спроса на товары со стороны внешних экономических игроков. Этот объективный фактор тормозит интенсификацию экономических связей внутри объединения, следует усилить работу по координации и развитию внутреннего рынка ЕАЭС. В этой связи отметим, что динамично развивающиеся интеграционные группы и формирующиеся мегаальянсы признают ведущую роль цифровых технологий в обеспечении своих конкурентных преимуществ.
8. ЕАЭС в вопросах координации цифрового развития стран-членов пока уступает другим мировым интеграционным объединениям. Тем не менее, уже согласованы и реализуются контуры общего видения цифровизации на уровне ЕАЭС в «Основных направлениях цифровой повестки до 2025 года».
