CC BY
31
ИНТЕГРАТИВНАЯ ПЕРСПЕКТИВА В ЦИВИЛИЗАЦИОННОМ АНАЛИЗЕ1
Статья посвящена изучению интегративной перспективы в цивилизационном анализе. Основное внимание уделено реализации принципа уровневой интеграции в цивилизационных концепциях, «связи микро и макро» как важнейшей теоретико-методологической проблеме в социологии. Обращается внимание на выраженный интегративный характер цивилизационных концепций Н. Элиаса, Ш. Эйзенштадта и Р. Коллинза, демонстрируемый в отказе от уровневого детерминизма, замененного принципом взаимодействия и взаимозависимости институтов макроуровня, масштабных структур и процессов и микроуровня индивидуальных действий и межличностных взаимодействий. Подчеркивается, что в современном цивилизационном анализе развиваются и другие направления интеграции — теоретико-концептуальный синтез иинтегративного анализа культуры, структуры и действия, а также культуры, экономики и власти как измерений цивилизационных комплексов.
Ключевые слова: интегративный подход, метатеория, цивилизационный анализ, цивилизация, интеграция микро и макро, структура, культура, действие, интерактивный ритуал.
Введение
Становление интегративного подхода является одним из важнейших направлений теоретико-методологической эволюции социологии XX в. Актуальность и широкое распространение данного подхода позволили Дж. Ритцеру2 определить его как особую социологическую парадигму. Развитие интегративного подхода хронологически совпало с «цивилизационным поворотом», ренессансом цивилизационной проблематики в социологии, который произошел в 1970-80-х гг. Концепция Ш. Эйзенштадта, с которой связано возрождение социологической рефлексии о цивилизационных феноменах, как и последующие идеи и теории в цивилизационном анализе, демонстрируют восприимчивость к актуальным теоретическим дискуссиям о принципе
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект № 10-03-00840а.
2 Ritzer G. The Recent History and the Emerging Reality ofAmerican Sociological Theory: A Metatheoretical Interpretation // Sociological Forum. Vol. 6 (1991). N 2. P. 269-287.
интегративности. Следует отметить, что идея интегративного подхода и цивилизационная тематика были озвучены гораздо раньше в еще довоенных работах Н. Элиаса, посвященных «процессу цивилизации». Однако идеи Элиаса, высказанные в изданной в 1939 г. монографии «О процессе цивилизации», очень долго оставались незамеченными социологическим сообществом. Осмысление его концепции процесса цивилизации и методологической позиции произошло значительно позже, после переиздания книги в 1969 г., отчасти совпав с дискуссией о мультипарадигмальности в социологии, развитием сравнительноисторической социологии и возвращением цивилизационной проблематики в социологический дискурс.
Данная статья ориентирована на изучение интегративной перспективы в цивилизационном анализе. Основное внимание уделено ключевой для интегративного подхода проблеме отношений микро-и макроуровней анализа, описанию релевантных эпизодов истории теоретической дискуссии, метааналитическому инструментарию Дж. Рит-цера и исследованию с его помощью цивилизационных концепций Н. Элиаса, Ш. Эйзенштадта и Р. Коллинза3.
Интегративная парадигма в социологии
К 1970-м гг. ХХ в. социологическая наука вступила в период ослабления позиций макросоциологии, которая постепенно утрачивала свое лидирующее положение. Прежняя доминанта макросоцио-логических концепций стимулировала развитие микросоциологии, становление которой в конце 1950 — начале 1960-х гг. протекало в условиях жесткой оппозиции между представителями этих двух социологических доменов4. Гегемония макросоциологии сменилась биполярностью микро- и макросоциологических парадигм, которые стали подвергаться критике в теоретико-методологическом радикализме. Эта ситуация способствовала развитию интегративного подхода
3 Ввиду ограниченного объема в настоящей статье не рассматриваются «цивилизационно-историческая перспектива» в сравнительной социологии Б. Нельсона, а также «парадигма» цивилизационного анализа Й. Арнасона, заслуживающие особого внимания в контексте обозначенной интегративной проблематики. Анализ интегративной ориентации этих теоретических проектов будет осуществлен в последующих публикациях.
4 Ritzer G. The Rise of Micro-Sociological Theory // Sociological Theory. Vol. 3 (1985). N 1. P. 88—98.
и формированию альтернативных интегративных теорий, призванных преодолеть противоречия холизма и индивидуализма, объединить оппозиционные макро- и микро подходы, субъективизм и объективизм и определить компромиссные варианты синтеза классической для социологии антитезы структуры и действия. В своей статье Дж. Ритцер5 отмечает, что в 1980—1990-е гг. все более очевидным в социологии, особенно американской, становится движение от «теоретического сепаратизма» к теоретической интеграции и синтезу. Несмотря на то, что «микро—макро дилемма» всегда была в фокусе социологического теоретизирования, в том числе и в трудах классиков М. Вебера, Э. Дюркгейма, К. Маркса и даже самого ортодоксального макросоциолога Т. Парсонса, тем не менее послевоенный этап ее решения рассматривается как принципиально новая фаза, которая характеризовалась «беспрецедентным» в истории социологии настойчивым обоюдным стремлением двух теоретических традиций преодолеть эту великую теоретическую (и внутридисцилинарную) схизму6.
Интегративный подход, по мнению Дж. Ритцера7, фокусировался на двух ключевых теоретических проблемах: «связь микро и макро» (интеграция микро- и макропозиций) и «структура vs. действие». Про-блематизирование моноуровневого детерминизма в социологическом анализе и интеграция аналитических измерений «макро- и микро» является важнейшей характеристикой развития теоретической социологии с конца 1970-х гг.8 Теории и метатеории интегративного направления стремились объединить микро- и макроуровни анализа,
5 Ritzer G. The Recent History and the Emerging Reality of American Sociological Theory: A Meta-Theoretical Interpretation // Sociological Forum. Vol. 6 (1991). N 2. P. 269—287.
6 Alexander J.C., Giesen B. From Reduction to Linkage: the Long View of the Micro—Macro Link // The Micro—Macro Link / J.C. Alexander, B. Giesen, R. Munch, N.J. Smelser (eds.) University of California Press, 1987. P. 1—44.
7 Ритцер Дж. Современные социологические теории. СПб.: Питер, 2002.
8 См., например: Collins R. Micro-Translation as a Theory-Building Strategy // Advances in Social Theory and Methodology / K. Knorr-Cetina and A. Cicourel (eds). New York: Methuen, 1981. P. 81 — 108; Idem. On the Microfoundations of Macrosociology // American Journal of Sociology. Vol. 86 (1981). P. 984—1014; Haynor A. L. Micro-Macro Integration in Sociology: Whither Progress? // Sociological Forum. Vol. 4 (1989). N 3. P. 447—453; Eisen-stadt S.N., Helle H.J. (eds.) Macro-Sociological Theory. Perspectives on Sociological Theory. Vol. 1. Sage Studies in International Sociology, 33 (1985); Idem. Micro-Sociological Theory. Perspectives on Sociological Theory. Vol. 2. Sage Studies in International Sociology, 34 (1985); Alexander J.C, Giesen B., Munch R., Smelser N.J. (eds.) The Micro-Macro Link. University of California Press, 1987.
уровень анализа индивидуального действия, взаимодействий, ментальных и эмоциональных процессов и уровень изучения институтов, масштабных структур и процессов, демонстрируя их взаимосвязь и взаимозависимость. Важнейшей максимой интегративного подхода стал отказ от микро- или макроуровневого редукционизма, детерминизма и однонаправленности воздействия микро- или макрофакторов. Интегративность реализовывалась через утверждение методологического принципа взаимообусловленности явлений ми-кро- и макропорядка.
Ш. Эйзенштадт и Х. Хелле9 выделили три основные теоретикометодологические позиции, связанные с конвергенцией «микро и макро»: (1) анализ деятельности различных акторов, через которую конструируются институциональные порядки и ситуации взаимодействий; (2) утверждение автономности индивидуальных социальных акторов, которые участвуют в конструировании социальных ролей, структур и порядков; (3) ориентация на изучение измерений власти и символического конструирования реальности в формировании институциональных порядков и ситуаций взаимодействия. Проекцией последней позиции в современном цивилизационном анализе в социологии является проблематика отношений культуры и власти, которую некоторые исследователи позиционируют как центральную для цивилизационного анализа (например, Й. Арнасон10).
Сама проблематика «связи микро и макро» рассматривалась как различение уровней анализа, а не социальной онтологии. При этом вопрос трактовки «микро» и «макро» остается открытым, среди социологов нет единого понимания того, что считать и относить к «микро», а что — к «макро». В различных вариантах теоретического решения «микро—макро» проблемы основные аналитические единицы, соотносящиеся с данными уровнями, интерпретируются по-разному. Приведем несколько возможных интерпретаций того, что относят исследователи к микро- и макроуровням11:
9 Eisenstadt S.N., Helle H.J. General Introduction to Perspectives on Sociological Theory // Macro-Sociological Theory. Perspectives on Sociological Theory / S.N. Eisenstadt, H.J. Helle (eds.) Sage Studies in International Sociology, 33 (1985). Vol. 1. P. 1—3.
10 Arnason J. Civilizational Analysis: A Paradigm in the Making // Encyclopedia of Life Support Systems (EOLSS) World Civilizations / Holton R. (ed.). Oxford: Eolss Publishers.
11 Munch R., Smelser N.J. Relating the Micro and Macro // The Micro-Macro Link / J.C. Alexander, B. Giesen, R. Munch, N.J. Smelser (eds.). University of California Press, 1987. P. 356—385.
«Микро»
«Макро»
Г. Блумер Социальные интерак-
Популяция
ции, характеризующиеся интерпретативной деятельностью индивидов (когнитивные)
Дж. Александер Малые социальные единицы Р. Коллинз Интеракции
(встречи и обмены)
Повторяющийся опыт множества индивидов, имеющий пространственно-временное измерение
Большие социальные единицы
П. Блау
Социальные процессы, порождающие отношения между индивидами
Структура разных позиций
в популяции и ее органичения, проецирующиеся на популяцию
Индивиды
Популяции
Второй наиболее важной проблематикой для интегративной перспективы стала дихотомия структуры и действия (агентности), преодоление противопоставленности социального и индивидуального, институтов и индивида, детерминизма и волюнтаризма, холизма и индивидуализма и поиск объяснений их взаимосвязи. Традиционно представители микросоциологии рассматривали структуры как эпифеномен агрегации и повторяемости индивидуальных действий, а приверженцы макросоциологии трактовали индивидуальные действия как детерминированные социальными институтами, сформированные структурой и ее ограничениями. Задача синтеза, соответственно, заключалась, во-первых, в отказе от представлений о доминирующей роли структуры или действия и, во-вторых, в объяснении конституирующего структуру эффекта действий и одновременно форматирующего воздействия структуры на действия индивидов. Структура и действие неразрывно связаны друг с другом и предполагают друг друга, однако механизмы их взаимодействия объяснялись по-разному в предлагаемых социологами вариантах интеграции действия и структуры (например, теория структурации Э. Гидденса и морфогенетическая концепция М. Арчер).
Важнейшей связанной с проблематикой «структура vs. действие» темой, которая акцентировалась М. Арчер12, является анализ отношений
12 Archer M.S. Culture and Agency. The Place of Culture in Social Theory. Cambridge University Press, 1996.
и интеграция культуры и действия. Введение культурного измерения в поле интегративного анализа расширяет его эвристические возможности. Как отмечает Арчер13, проблема отношений структуры и действия «затмила» вопрос отношений культуры и действия, культурное измерение либо исключается из социологического анализа как не относящееся собственно к сфере социального, либо сливается со структурным измерением, либо признается детерминирующим, подавляя иные.
Арчер рассматривает структуру и культуру как существенно различные и относительно автономные домены, которые, тем не менее, часто признаются идентичными и объединяются. Методологический принцип относительной автономии культуры и структуры, принятый Арчер в контексте интегративного подхода, имеет особое значение для современного цивилизационного анализа как одно из ключевых положений его программы. Согласно Арчер, социологический анализ должен фокусироваться на отношениях «структуры—культуры—дей-ствия». Эта методологическая триада стала ключевой для цивилизационного анализа в его современной интерпретации. Данный принцип сформулирован Ш. Эйзенштадтом, в работах которого наряду с анализом структуры и действия отмечается важность включения культурного, идеационного измерения.
Особое внимание необходимо уделить вопросу концептуализации интегративной проблематики в терминах «микро—макро» и «структура—действие». Некоторые исследователи отождествляют микроуровень с агентностью, а макроуровень со структурой14. Ритцер15, наротив, считает, что в рамках интегративного подхода «микро- и макроинтеграция» и интеграция «структуры и действия» представляют два самостоятельных направления, нетождественных друг другу. Европейской социологии свойственно оперировать терминами агентности и структуры/ культуры (например, Э. Гидденс, М. Арчер). М. Арчер полагает, что фундаментальная проблематика дилемм «микро—макро» и «структура— действие» в целом идентична, однако критикует «микро—макро» перспективу за предполагаемую иерархичность, а главное — размерность «малое—большое» анализируемых единиц, которые соотносятся в этими уровнями. Реальные свойства и качества социальной реальности
13 Archer M.S. Culture and Agency. P. xi.
14 Tsekeris C, Lydaki N. The Micro—Macro Dilemma in Sociology: Perplexities and Perspectives // Sociologija. LIII (2011). N 1. P. 67—82.
15 Ritzer G. The Recent History and the Emerging Reality of American Sociological Theory: A Meta-Theoretical Interpretation. P. 479—481.
не являются по определению связанными с размером взаимодействующих элементов. Арчер предлагает переформулировать «микро—макро» в отношения социального и системного, действия и среды (environment), приходя к выводу, что концептуализация «структура—действие» является более адекватной16. Критика соотнесения микроуровня с деятельностью, а макроуровня со структурой, представленная Ритцером, основана на том, что деятельность может соотноситься не только с индивидами, но и с макроколлективными образованиями, организациями, государствами. В то же время структуры соотносятся не только с масштабными структурами, но могут представляться в виде микроструктур, включенных в человеческое взаимодействие, таким образом «микро» может относиться или не относиться к «агентам», а «макро» не обязательно связано со «структурами»17.
Арчер и Коллинз18 сходятся во мнении, что «микро» и «макро» реляционны и определяются относительно друг друга. «Микро» и «макро» не являются фиксированными, правильнее говорить о микро—макро континууме, в котором «микро» и «макро» определяются, исходя из масштаба рассматриваемых феноменов. «Микро и макро надо рассматривать не как абсолютные категории, а как полюса континуума»19. Например, если рассматривать государство как макроуровень, то институты, организации, индивиды будут определяться как «микро». Мир-система является образованием еще более «макро», чем государство, последнее можно рассматривать как составляющее первого, а потому уже оно оказывается относительно «микро». Коллинз подчеркивает, что важнейшими измерениями являются пространство и время. Макрообразования более продолжительны во времени и охватывают большие территории. Исходя из изложенного выше, микро- и макро-аналитические измерения релевантны для изучения столь масштабных феноменов, как цивилизации, которые охватывают, без сомнения, большие территории и существуют в течение продолжительного периода времени.
Однако в отличие от Ритцера и Арчер, Коллинз настаивает, что измерение «микро—макро» более адекватно научному анализу, чем
16 Archer M.S. Realist Social Theory: the Morphogenetic Approach. Cambridge University Press, 1995. P. 7—12.
17 Ритцер Дж. Современные социологические теории. C. 446—447.
18 Archer M.S. Realist Social Theory: the Morphogenetic Approach. P. 9; Collins R. Theoretical Sociology. San Diego: Harcourt, Brace, Jovanovich, 1988.
19 Collins R. Theoretical Sociology. P. 386.
«агент—структура», считая последнюю оппозицию идеологически нагруженной. Микросоциологию нельзя сводить к изучению действия, поскольку она в первую очередь занимается изучением микроструктур. Следуя позиции Коллинза, который полагает, что ресурсы для разрешения проблематизируемой им агент-структурной оппозиции сосредоточены именно в сфере отношений микро- и макросоциологического анализа20, исследование уровней анализа и их интеграции представляется наиболее приоритетным для данной статьи. Аргументом в пользу фокусирования на микро- и макроуровнях является признание релятивности «микро» и «макро», существования макроакторов и микроструктуры, присутствия агентности и структуры на всех уровнях, что заставляет избегать отождествления «микро» с действием, а «макро» со структурой. Социальные явления и процессы необходимо рассматривать как конституируемые и включенные в отношения взаимовлияния относительных их микро- и макроуровней, исследуя механизмы, через которые реализуется эта уровневая сопряженность. «Микро—макро» формат предполагает возможность включения в анализ как радикальных микросоциологических факторов (эмоциональных и ментальных, действий и межличностных интеракций), так и макросоциологических (институтов, культуры, социоисторического контекста).
Актуализация проблемы интеграции в социологии уровней анализа и синтеза теорий почти совпала с «цивилизационным поворотом» в социологии в 1970—80-е гг.21, который во многом был обусловлен развитием концепции множественных модерностей, связанной с работами третьего поколения исследователей в области сравнительной социологии и оппозицией европоцентристской унитарной модели мо-дернизации22. Особый интерес представляет тот факт, что эксплицитно интегративные теории в цивилизационном анализе были разработаны Н. Элиасом, Ш. Эйзенштадтом и Р. Коллинзом, которые активно участвовали в интегративной дискуссии в социологии XX в. Акцентуация в социальных науках проблематики отношений индивида и общества, индивидуального и социального, действия и структуры и поиск
20 Collins R. The Romanticism of Agency/Structure Versus the Analysis of Micro/Macro // Current Sociology. N 40 (1992). P. 77—97.
21 Arnason J.P. Domains and Perspectives of Civilizational Analysis // European Journal of Social Theory. Vol. 13 (2010). N 1. P. 5—13.
22 Arnason J.P. Civilizational Patterns and Civilizing Processes // Rethinking civilizational analysis / Said Amir Arjomand and Edward A. Tiryakian (eds.), Sage Studies in International Sociology. Vol. 52. London: Sage Publications, 2001. P. 103—118.
теоретических объяснений их взаимодействия, исключающего макродетерминизм и редукционизм, является симптоматичной для дискурса модерности и ее культурной программы, в центре которой находится концепция активного действия и идеи автономности индивида23 и рациональности, антиномии индивидуальной автономии и коммунально-сти. Ввиду этого собственно интегративный дискурс в социологической науке может рассматриваться как участвующий в конструировании модерности и научной легитимации проблематики модерности, становясь предметом изучения цивилизационного анализа.
Метаисследование уровней анализа цивилизационных концепций в социологии
Метаисследование цивилизационного анализа как особой перспективы в социологической науке предполагает изучение его теоретико-концептуального комплекса с помощью инструментов метатео-ретического исследования, важнейшим из которых является «уровень исследования»24: благодаря ему могут быть выявлены аналитические уровни концепций цивилизационного анализа и их соотношение. Изучение аналитических микро- и макроуровней позволяет не только выявить внутреннюю логику построения концепций и их конституцию, но и определить, как организуются концепции по признаку фокусирования на микро- и/или макроуровнях анализа. Данная статья фокусируется на исследовании интегративного статуса концепций цивилизационного анализа посредством выявления вариантов уровневой интеграции и логики межуровневых связей. Исследование уровней анализа в цивилизационных концепциях позволяет проследить, насколько актуальная дисциплинарная среда, контекст, внутри-научные тенденции нашли отражение в развивающейся в социологии цивилизационной перспективе.
Подобные исследовательские интенции соотносятся с первым типом (Mu) метатеоретического анализа в типологии, разработанной Дж. Ритцером25 — исследование «внутренней структуры существующих
23 Eisenstadt S.N. The Civilizational Dimension in Sociological Analysis // Comparative Civilizations and Multiple Modernities. Briel Academic Pub, 2003. P. 33—56.
24 Ritzer G. Explorations in Social Theory: from Metatheorizing to Rationalization. Sage Publications Ltd, 2001. P. 80.
25 Ibid.
социологических теорий»26, «исторического, когнитивного, организационного контекста» социологической теории, перспективы27. Изучение аналитических уровней связано с «внутренним интеллектуальным измерением» теории, одним из четырех измерений метатеоретического исследования когнитивной структуры социологической теории28.
Апологет современного метаанализа в социологии Дж. Ритцер, анализируя внутридисциплинарные теоретические тенденции в социологии, гегемонию макросоциологии и становление микросоциологии29, одним из первых заявил о развитии интегративной парадигмы в социологии, представив разработанную им интегративную аналитическую модель (рис. 1)30.
Эта модель объединяет в себе микро- и макроуровни анализа, а также объективное и субъективное измерения. По сути, в данной модели Ритцер стремился представить основные компоненты интеграции — уровни «макро» и «микро» (по горизонтали) и области действия
Рис. 1. Уровни социального анализа в интегративной модели Дж. Ритцера
26 Zhao S. Metatheory, Metamethod, Meta-Data-Analysis: What, Why, and How? // Sociological Perspectives. Recent Explorations in Sociological Metatheorizing. Vol. 34 (1991). N 3. P. 378.
27 Turner J. Developing Cumulative and Practical Knowledge Through Metatheorizing // Sociological Perspectives. Recent Explorations in Sociological Metatheorizing. Vol. 34 (1991). N 3. P. 251.
28 Ritzer G. Explorations in Social Theory: from Metatheorizing to Rationalization. P. 25.
29 Ritzer G. The Rise of Micro-Sociological Theory. P. 88—98.
30 Ритцер Дж. Современные социологические теории. C. 420.
(микро-объективный сектор), субъективные факторы (микро-субъек-тивный сектор), структуры (макро-объективный сектор) и культуру (макро-субъективный сектор). Данная интегративная модель может быть использована в нашем исследовании. С ее помощью можно осуществить анализ положений и ключевых категорий концепций цивилизационного анализа, и, локализуя их в секторах данной модели, проследить взаимосвязь и выявить таким образом общую аналитическую направленность концепции. Далее в статье будут проанализированы цивилизационные концепции Н. Элиаса, Ш. Эйзенштадта и Р. Коллинза. Более ранние концепции цивилизации, представленные в работах классиков: Э. Дюркгейма (совместно с М. Моссом)31 и М. Вебера, — и включавшие в анализ микро- и макроуровни, носят более однонаправленный макроориентированный характер и не являются эксплицитно интегративными.
Концепция процесса цивилизации Н. Элиаса
Разработанная Н. Элиасом концепция «цивилизационного про-цесса»32 является одним из наиболее ярких и ранних примеров применения в социологии интегративного подхода. В этой связи Элиаса можно считать одним из основоположников этого направления. В предисловии к своей знаменитой работе «О процессе цивилизации» он артикулирует теоретико-методологические принципы своего исследования, разрабатывая интегративный подход, который в расширенном варианте будет изложен позже в работе «Общество индивидов»33.
На обширном историческом материале средневековой Франции Элиас проанализировал и продемонстрировал взаимосвязь и взаимозависимость процесса формирования централизованного абсолютистского государства, сопровождаемого дифференциацией труда, монополизацией власти — сбора налогов и применения насилия — удлинением цепочек взаимозависимости, интенсификацией взаимодействий между индивидами с трансформацией психических структур, интернализацией механизмов управления эмоциями, аффектами и влечениями. Усиливающаяся взаимозависимость индивидов, формирование социальных
31 Durkheim E., Mauss M. Note on the Notion of Civilization / trans. by B. Nelson // Social Research. Vol. 38 (1971). N 4. P. 808—813.
32 Элиас Н. О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования. В 2-х томах. СПб.: Университетская книга, 2001.
33 Элиас Н. Общество индивидов. М.: Праксис, 2001.
сетей и появление новых форм социальных отношений детерминируют формирование определенного габитуса, специфической формы психического устройства, при котором внешнее принуждение интериори-зуется, превращаясь в систему внутренних запретов, механизм само-сдерживания и подавления аффектов. Исторические трансформации социальной структуры происходят совместно и взаимосвязанно с изменениями личностной психической структуры. Этот процесс сопряженных трансформаций на микро- и макроуровнях, в ходе которого формируется новая психическая структура, определяется Элиасом как цивилизационный.
Главный тезис Элиаса состоит в том, что макроуровневые структурные изменения — удлинение цепочек взаимозависимости и усложнение социальных отношений — коррелируют с тем, что происходит на микроуровне. При этом здесь не подразумевается уровневая доминанта, подход Элиаса подчеркивает взаимодействие уровней, производимые ими явления не являются запланированными или преднамеренными. Процесс цивилизации — это социальный процесс «изменений в формах взаимных связей и взаимной зависимости людей, вместе с которыми менялись и их влечения»34. Отвечая на вопрос, почему меняются институты, поведение и аффекты, и почему они меняются именно таким образом, Элиас отмечает необходимость фиксировать процессуальность и взаимосвязанность процессов, поскольку за трансформацией институтов стоят «изменения в структуре человеческих отношений — изменения, явно не планировавшиеся индивидами, которые вынуждены были подчиняться этим изменениям [...] это относится и к изменениям самого человеческого habitus’а, и к процессу цивилизации»35. Важную роль в этих процессах играют фигурации, цепочки взаимозависимости, «социальные процессы, в которых люди “сплетены” друг с другом», результаты этого сплетения всегда непреднамеренны. Но в исторической перспективе они, продолжительные во времени и масштабные, приобретают принудительную силу. Однако генезис этого принуждения кроется во взаимоотношениях и взаимодействиях на микроуровне. Понятие фигурации являются методологической новацией Элиаса, воплощающей интегративный принцип, связь индивида и общества, действия и структуры, репрезентируя
34 Элиас Н. О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования. C. 29.
35 Ibid. C. 36.
взаимосвязь условных уровней реальности. Она объемлет идею про-цессуальности, взаимозависимости микроуровневых процессов взаимодействия и одновременного формирования структур. Фигурации — это макросетевые образования, созданные микроуровневыми взаимодействиями, агрегация которых порождает новое эмерджентное свойство, несводимое к самим взаимодействиям.
В межличностной сфере проекцией габитуса, индикатором цивилизационного процесса исторически явилось формирование придворного этикета, куртуазности, совокупности норм и ритуалов взаимодействий, регуляторов поведения индивидов. Формирование этих интерактивных максим стало рассматриваться в глобальном общеисторическом масштабе как маркер цивилизованного состояния, а владение ими в конкретной социальной ситуации — как показатель социального статуса и выражение отношения к другому.
Рост взаимозависимостей стимулирует не только появление новых форм самоконтроля («психологизацию») и принципов поведения, но и порождает рационализацию, новый цивилизационный габитус сопряжен с рациональностью. Индивид сознательно применяет механизмы самоконтроля, потому что осознает последствия его отсутствия, он выстраивает взаимодействие с другими наиболее выгодным для себя образом. Тема социально одобряемых конвенциональных принципов, приемов, управляющих межличностной интеракцией, была наиболее полно раскрыта Э. Гоффманом, который ввел для их описания понятие «интерактивный ритуал» (Элиас его не использует, но оно в высшей степени релевантно для его концепции). Интерактивные ритуалы — это приемы, способы поддержания «лица», выражения почтения, уважения, правила инициирования и завершения взаимодействия, техники коррекции и поддержания «интерактивного эквилибриума». Межличностные взаимодействия ритуализированы и основаны на разделяемых участниками интерактивных конвенциях, фундаментальным принципом которых является тактичное, предупредительное, уважительное отношение индивидов друг к другу, управление эмоциями36. Не следует забывать, что куртуазные нормы и манеры поведения, формы контроля аффектов, эмоциональных проявлений в концепции Элиаса являются показателями социальных позиций.
36 Goffman E. On Face Work. Interaction Ritual // Essays on Face-to-face Behaviour. New York: Doubleday, 1967. P. 5—45; Idem. The nature of Deference and Demeanor. Interaction Ritual // Essays on Face-to-face Behaviour. New York: Doubleday, 1967. P. 47—95.
Цивилизационная концепция Элиаса отличается от иных процессуальным характером и сингуляристской трактовкой цивилизации, которые противопоставлены цивилизационным паттернам и идее плюральности37. В этой концепции равномерным образом представлены микро- и макроуровни (рис. 2). На макроуровне Элиас рассматривает процессы формирования государства, взаимодействие и соперничество городов, княжеств, сообществ за монополизацию власти и применение насилия, изменяющуюся социальную морфологию, урбанизацию и т. д. Элиас акцентирует проблематику власти и государства, которая находится в авангарде современного цивилизационного анализа в виде проблемы отношения культуры и власти, культурных определений и интерпретаций власти и наиболее артикулирована в работах Ш. Эйзенштадта и Й. Арнасона.
Процесс цивилизации в узком смысле сопряжен с психическими трансформациями и формированием новых личностных структур, механизмов самоконтроля, однако процесс цивилизации имеет место только при определенных условиях, в данном случае — изменении характера социальных отношений и усилении фигуративных процессов. Фигурации формируются переплетениями отношений, взаимодействий.
В этом отношении методологическая направленность цивилизационной концепции Элиаса — методологический ситуационализм38 (как альтернатива холизму и индивидуализму), реальность исследуется через призму ситуаций взаимодействий, эпизодов совместной деятельности и опыта. Элиас своей концепцией затрагивает агент-струк-турную проблему, но ее решение для него заключается не в том, чтобы показать доминирование структуры или волюнтаризм акторов, а напротив, в демонстрации взаимообусловленности действия и структуры. Действие как таковое не автономно, оно всегда обусловлено фигурациями, которые, в свою очередь, имеют интерактивную природу.
Однако микроуровневый анализ в концепции Элиаса не ограничивается действиями и взаимодействиями, затрагивая интраиндиви-дуальные процессы и факторы. Элиас привносит в цивилизационный анализ представления о психической структуре, об индивидуальных аффектах и влечениях, он расширяет исследовательские перспективы
37 Arnason J.P. Civilizational Patterns and Civilizing Processes. P. 103—118.
38 Knorr-Cetina K. Introduction: The Micro-Sociological Challenge of Macro-Sociology: Towards a Reconstruction of Social Theory and Methodology // Advances in Social Theory and Methodology / Karin Knorr-Cetina and Aaron Cicourel (eds.). New York: Methuen, 1981. P. 3—47.
5
о
З
'=
о
Макрообъективное фигурации разделение труда власть экономика государство
Макро
N / '
, /
Макросубъективное
культура
габитус
нормы и культура поведения («куртуазная культура») «церемониальные правила» и представления о «приличном» рационализация
Микрообъективное социальные интеракции ритуальные, этикетные приемы взаимодействия, которые могут быть институционализированы
Микросубъективное
аффекты, влечения, эмоции габитус
внутриличностные механизмы управления эмоциями
Микро
Рис. 2. Уровни анализа в концепции цивилизации Н. Элиаса
цивилизационного анализа, включая в него изучение эмоции и намечая точки пересечения с социологией эмоций. Эта линия микроанализа не получила дальнейшего развития и остается малоизученной в цивилизационном анализе. Некоторым образом она затрагивается в концепции Р. Коллинза, однако игнорируется в работах Эйзенштад-та и Арнасона. Ментальным аспектам цивилизации уделяется больше внимания, чем эмоциональным. Но здесь, говоря о психической структуре личности, можно задаться вопросом, существует ли специфическая психологическая цивилизационная структура, характерная, например, для тех цивилизационных типов «структур сознания», которые выделяет Б. Нельсон39. Очевидно, что разные цивилизационные контексты формируют разные принципы межличностного взаимодействия, определяют допустимые формы эмоциональных проявлений и в целом психологический габитус своих представителей. И если Нельсон полагает возможным регресс структур сознания, возвращение к прежним типам, то Элиас допускает регрессивный процесс «децивилизации»40.
39 Nelson B. Civilizational Complexes and Intercivilizational Encounters // Sociological Analysis. Vol. 34 (1973). N 2. P. 79-105.
40 Van Krieken R. Norbert Elias and Process Sociology. Handbook of Social Theory. Sage Publications, 2001. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.sage-ereference. com/hdbk_soctheory/Article_n27.htm.
Габитус относится к личностной психологической структуре, что, очевидно, связано с микросубъективным сектором модели Ритцера, но вместе с тем представляется возможным отнесение его и к макро-субъективному сектору модели. Габитус есть проекция на индивидуальном уровне особой исторической психической структуры, характерной для конкретной фазы фигурации и процесса цивилизации. Габитус, являясь индивидуальным образованием, одновременно представляет собой психологическую кристаллизацию, психологическую формацию надындивидуального свойства. Если обратиться к двум измерениям (пространство и время), с которыми сопряжены явления микро- и макроуровня (Коллинз), то габитус является продолжительной во времени структурой, чье существование детерминировано фигурационными процессами.
Концепция осевых цивилизаций и множественных модерностей Ш. Эйзенштадта
Концепция Ш. Эйзенштадта является важнейшим этапом в развитии современного цивилизационного анализа и, в частности, в построении более сбалансированной в отношении уровневого взаимодействия цивилизационной концепции. Интегративный посыл концепции очевиден, что во многом обусловлено методологическими предпочтениями автора, который разрабатывал свою концепцию, стремясь разрешить в ней столь актуальную для теоретической социологии дихотомию структуры и действия, оппозиции актора и структуры.
В предисловии к сборнику своих главных работ Эйзенштадт отмечает, что одним из направлений его исследований в рамках сравнительного цивилизационного анализа было «изучение процессов, посредством которых отношения между социальным разделением труда, регуляцией власти, конструированием доверия (солидарности), с одной стороны, и смыслом, его воздействием на институциональную и культурную динамики — с другой, переплетаются, способствуя кристаллизации, воспроизводству и изменению социальных формаций». Работая в этом направлении, Эйзенштадт стремился теоретически проработать «отношения между действием, культурой и социальной структурой»41. Он применил анализ «взаимодействия культурного
41 Eisenstadt S.N. Introduction: Comparative Studies and Sociological Theory — from Comparative Studies to Civilizational Analysis: Autobiographical Notes // Comparative Civilizations and Multiple Modernities. Brill Academic Pub, 2003. P. 17.
и социоструктурного измерений социальной интеракции и социального порядка» в исследовании макросоциологической динамики осевых цивилизаций и их институциональных арен42. Подход Эйзен-штада, таким образом, заключается в построении концепции, которая охватывала бы все уровни анализа цивилизационной реальности, а также прослеживала взаимосвязь между ними (рис. 3). Как и Арчер, Эйзенштадт вводит в анализ культуру, культурные ориентации. Таким образом, интегративность его концепции обрела новый регистр, связанный с комплексным анализом культуры, структуры и действия как измерений (помимо уровней) социальной реальности. При этом вводится методологический принцип автономии культуры, согласно которому культура не является вседетерминирующим фактором, но и не сводится к эпифеномену структуры.
Цивилизации Эйзенштадт определяет как «сочетание онтологических или космологических представлений, представлений о трансцендентных и мирских реальностях с определением, конструированием и регулированием основных арен социальной жизни и взаимодействий»43. Ядром цивилизаций является символическая и институциональная взаимосвязь между формулированием, артикулированием, постоянной реинтерпретацией превалирующих в обществе базовых онтологических представлений, идеологических посылок и стержневых символов, с одной стороны, и определением, структурированием и регулированием основных институциональных сфер (политической, экономической, семейной жизни, социальной стратификации и конструирования коллективных идентичностей) — с другой. Дефиниции и регуляторы формируют основные контуры, границы и смыслы ключевых институциональных образований, определяют их легитимацию и оказывают выраженное влияние на их организацию и динамику. Онтологические представления и идеологические принципы воздействуют на институциональные формации через различные процессы социального взаимодействия и контроля, которые активизируются элитами (политическими, экономическими, культурными) и теми, кто формирует чувство солидарности и коллективный образ групп.
Эйзенштадт отмечает, что одной из отличительных характеристик осевых цивилизаций, появившихся в результате институционализации новой онтологической концепции схизмы между трансцендентным
42 Ibid. P. 19.
43 Eisenstadt S.N. The Civilizational Dimension in Sociological Analysis. P. 34.
Макро
и
А
О
Макрообъективное Макросубъективное
• разделение труда • культура
• власть • нормы и ценности
• политика • религия
• социальные институты • онтологические представления,
представления о трансцендентной и
мирской реальностях
• идеологические принципы
• стержневые символы
• смыслы институциональных
образований
► • цивилизационное сознание,
N Г ' 1 цивилизационная идентичность
Микрообъективное - ■ / V г Микросубъективное
• социальные интеракции <
• индивидуальные и
коллективные действия
• группы и движения,
поддерживающие
альтернативные
существующим концепции
социального и культурного
порядков
Микро
Рис. 3. Уровни анализа в концепции цивилизации Ш. Эйзенштадта
и мирским порядками, стало формирование нового типа элиты, носителя моделей культурного и социального порядка. Новые культурные элиты, интеллектуалы создавали новые онтологии, трансцендентные представления и играли важнейшую роль в формировании новых цивилизационных общностей и цивилизационной идентичности. Другие элиты, внутренне гетерогенные, стремились занять автономную позицию в формулировании концепций культурного и социального порядков. Дифференциация элиты приводит к появлению вторичных элит. Они играют важную роль в развитии новых протестных и оппозиционных движений, в стимулировании социальных перемен и в перманентном конфликте ортодоксии и гетеродоксий.
Эйзенштадт вводит в цивилизационный анализ представление об активных акторах, элитах, группах и движениях, формулирующих концепции макропорядка и способствующих трансформации существующего. Формирующиеся под воздействием макроуровне-вых идеологий и интерпретаций как реакция на них, действующие на микроуровне протестные группы обладают, как считает Эйзенштадт,
потенциями воздействовать на макропорядок. Это важное положение, подразумевающее наличие взаимовлияний между уровнями цивилизационной реальности. Динамика цивилизаций обусловлена постоянным конфликтом интерпретаций, множественностью видений социокультурного порядка и концепций организации общества, которые формулируют и распространяют элиты (религиозные, политические, интеллектуальные и т. д.) и круг/сеть их последователей44. «История предста ет как процесс практически бесконечных реконструкций и реинтерпретаций культурных символов, моделей видения мира, идущий параллельно с изменениями моделей поведения индивидов, структуры, государственной власти и т. д.»45.
Формирование модерности связано с глобальными трансформациями и рассматривается Эйзенштадтом как «второй прорыв» после появления осевых цивилизаций. Но модерность неоднородна, она представлена множественностью форм, вариаций реализации ключевых программ модерности — культурной и политической. Полиморфизм модерности обусловлен разными ответами на ключевые вопросы и различной реакцией на основные вызовы и проблемы современности. Ключевыми характеристиками модерности являются концепция активного действия и автономности индивида; выраженная рефлексивность; представление о неопределенности онтологических принципов, оснований социального и политического порядков; концепция недетерминированного будущего, открытого для различных сценариев онтологической реальности; приоритет разума и рациональности; критический дискурс и т. д.46
Концепция осевых цивилизаций и множественных модерностей Эйзенштадта принципиально отличается от разрабатываемых ранее цивилизационных концепций. Во-первых, в ней полноценно реализовано микроуровневое направление анализа. Микроуровневый анализ здесь не вторичен, он не обусловлен изучением макроуровневой
44 Например, христианство как религиозная и отологическая концепция сыграло ключевую роль в формировании западной европейской цивилизации. В фокусе внимания исследования распространения христианства и осмысления связанных с ним институциональных форм должны быть как отдельные религиозные персоналии, проповедники, Отцы Церкви, так и организованные вокруг них школы и течения, социальные сети последователей, их взаимодействие с политическими элитами и т. д.
45 Эйзенштадт Ш. Цивилизационные измерения социальных изменений. Структура и история. Цивилизации. Вып. 4. Москва: МАЛП, 1997. C. 20-32.
46 Eisenstadt S.N. The Civilizational Dimension in Sociological Analysis. P. 33-56.
проекции, отражения «макро» в «микро». Процессы, происходящие на микроуровне цивилизационной реальности, не являются эпифеноменами, они полноправно участвуют в конструировании, формировании и изменении цивилизационных комплексов. Во-вторых, Эйзенштадт включает в свой анализ активно действующих на микроуровне акторов, чья деятельность обладает трансформирующими структуру потенциями. Микроуровневые действия не лишены ограничений. Структуры и рамки деятельности и взаимодействия создаются действиями и взаимодействиями, однако последние возможны только в этих фреймах и структурах. Это положение говорит в пользу интегративного статуса концепции Эйзенштадта. В его понимании цивилизационные формации пластичны, они не линейны в своем развитии, а открыты для трансформаций, что определяет их культурную и институциональную вариабельность. В-третьих, отличительной особенностью теории Эйзенштадта является идея культурной автономии, отказ от культурного детерминизма. «Эта версия теории цивилизации не подвержена экстремальным культурологическим объяснениям»47. Однако культура в ней представляется важнейшим измерением в формировании институциональных формаций и паттернов поведения.
Культура и социальная структура являются конститутивными факторами друг для друга. Взаимодействие культуры и структуры порождает социальные рамки поведения, базовые институциональные правила. Цивилизации рассматриваются как культурно-институциональные комплексы в рамках подхода, в котором утверждается взаимосвязь структурных аспектов социальной жизни с интерпретативным контекстом. Концепция Эйзенштадта предлагает интегративный анализ цивилизаций, который предполагает изучение в исторической перспективе взаимодействий культуры, структуры и действия, выявление в истории фокальных периодов «осевого времени» и «прорывов», определяющих культурные представления, институциональные формы и исторические траектории развития.
Сетевая концепция цивилизации Р. Коллинза
Цивилизационная концепция Р. Коллинза принципиально отличается от описанных выше, в основу ее положен интегративный в своей основе сетевой подход, который позволяет концепции Коллинза
47 Eisenstadt S.N. The Civilizational Dimension in Sociological Analysis. P. 55.
<и
£
о
Макрообъективное центры культурного производства цивилизационные сети сети интеллектуалов экономика политика государства
материальные объекты как символические, цивилизационные символы
Макро
Микрообъективное социальные интеракции, интерактивные ритуалы практики, фреймы
взаимодействий (напр., интеллектуалов)
/
Ї/ \\
Макросубъективное
культура
религия
идеология
цивилизационная идентичность культурные символы солидарность
Микросубъективное креативность, создание
инноваций эмоциональная энергия культурный/ цивилизационный капитал идентификация с цивилизационными символами
Микро
Рис. 4. Уровни анализа в концепции цивилизации Р. Коллинза
оперировать на микро- и макроуровнях, объясняя переход явлений микроуровня в феномены макропорядка (рис. 4). Цивилизационная концепция Коллинза эксплицитно реализует интегративный принцип, что неудивительно, ибо ее автор является одним из апологетов интегративного подхода в социологии и активным участником движения за конвергенцию «микро» и «макро».
Цивилизации трактуются им как «зоны культурного престижа»; сферы культурного влияния; сети, сформированные чувством солидарности, идентичностью, лояльностью в отношении производимых в центре культурных символов. Цивилизация — это динамическая сетевая структура с генерирующим культурные объекты центром, сетью, исходящей из этого центра, по которой циркулируют культурные символы, и цивилизационной периферией, очерчивающей границы цивилизации.
Цивилизации формируются вокруг области интенсивной деятельности, связанной с производством культурного продукта, который распространяется по сетям, образованным связями, контактами, взаимодействиями его сторонников, почитателей, приверженцев, потребителей, и приобщение к которому поддерживает их идентичность как
членов данной цивилизации. Центр цивилизации — зона повышенной ритуальной активности, импрессивных взаимодействий, обладающих «магнетизмом», притягивающих индивидов; цивилизационный престиж — это «паттерны социальных контактов, потоки людей и их внимания, преодолевающего пространство»48. Таким образом, цивилизации рассматриваются как зоны лояльности и социальной идентификации и одновременно предстают сетями «притяжения».
Цивилизации — это транснациональные, транссоциетальные сетевые образования, их влияние распространяется вовне с различной степенью притяжения на различные дистанции. Эти дистанции — не только физические пространства, но и сетевые структуры, «паутина», в которой цивилизационный престиж распространяется по разным каналам, проникая в чуждые цивилизационные среды, пересекаясь с иными цивилизационными зонами и формируя связи с ними. Таким образом, межцивилизационные взаимодействия имеют сетевую структуру. Но в этой структуре строго прослеживаются центр(ы) и периферия. При этом если цивилизацию как сетевую структуру с ее способностью проникновения в иные цивилизационные среды довольно сложно локализовать территориально и определить ее физические границы, то порождающий ее центр всегда локализован (конкретные города или «места встреч»). Центры характеризуются наличием «социальной структуры, которая стимулирует интеллектуальную креативность: организационные основания для небольшого количества противоборствующих школ, последователи в других поколениях, сталкивающиеся в интеллектуальном соперничестве в нескольких центрах интеллектуального действия»49. Периферией может быть все, что не есть центр, и периферийный ареал определить довольно сложно.
В пространстве производства культурных объектов цивилизационные центры соотносятся с гоффмановским понятием-метафорой where the action is — это локусы креативности, в которых осуществляется культурная деятельность, интеллектуальное противоборство и соперничество, сталкиваются различные позиции, школы, взгляды, а индивиды вовлекаются в обсуждения, дебаты, споры. Как и Эйзенштадт, Коллинз акцентирует роль конфликтных позиций, интерпретаций,
48 Collins R. Civilizations as Zones of Prestige and Social Contact // International Sociology. Vol. 6 (2001). P. 421.
49 Collins R. Civilizations as Zones of Prestige and Social Contact. P. 431.
интеллектуального соперничества и борьбы в становлении цивилизационных центров и в динамике расширения зоны цивилизационного престижа.
В контексте межцивилизационных контактов происходит процесс, который Коллинз называет «цивилизационный импорт». Он включает не только перенос отдельных культурных идей, но и в целом религий, «форм социальной структуры», экономических и политических структур. Этот процесс тесно связан с экономическим и политическим могуществом экспортирующей стороны и резистентной способностью импортирующей50. В некоторые исторические периоды формирование новых цивилизаций происходит вследствие комбинации заимствованных и местных, автохтонных цивилизационных компонентов. Однако впоследствии могут наблюдаться тенденции к цивилизационной автономии, переходящие в конфликты. Политический и экономический факторы играют важную роль в становлении цивилизационных центров, но они не являются тотально детерминирующими. Коллинз, как и Эйзенштадт, придерживается методологического принципа автономии культуры.
В своей цивилизационной конструкции Коллинз применил разработанную им ранее концепцию интеллектуальных сетей и роли интерактивных ритуалов в их формировании51. В цивилизационную концепцию он не включает описание и объяснение микроуровневых интерактивных механизмов, однако очевидно, что она может быть дополнена положениями теории интерактивных ритуалов, объясняющими микроуровневые цивилизационные процессы52. Внутренним механизмом, который движет цивилизацией, являются социальные взаимодействия, интерактивные ритуалы, генерирующие эмоциональную энергию, социальную харизму и культурно-символические объекты. Понятие интерактивного ритуала открывает для цивилизационного анализа широкий спектр межличностных и групповых интеракций в формате соприсутствия, которые осуществляются вокруг культурных объектов и формируют масштабные сетевые структуры.
В каждой из фаз генезиса и становления цивилизации ее двигателем являются ритуалы взаимодействия — в фазе создания культурных
50 Ibid. P. 426.
51 ^llinsR. The Sociology of Philosophies. A Global Theory of Intellectual Change. Harvard: Harvard University Press, 1998.
52 Collins R. Interaction Ritual Chains. Princeton: Princeton University Press, 2004.
объектов и формирования пространства внимания к центру культурного производства и в фазе распространения культурных объектов (идей, представлений, идеологий, религий, систем взглядов) из центра на периферию, образования сетей и определения цивилизационных ареалов. Интерактивные ритуалы играют основополагающую роль в производстве и поддержании солидарности и цивилизационной идентичности, способствуют актуализации символов. Идеи Коллинза о роли взаимодействий в цивилизационных центрах дополняют концепцию Эйзенштадта объяснением микропроцессов формирования альтернативных культурных интерпретаций, онтологий, оппозиционных политических идеологий, механизмов их сетевого распространения и роли элит как ключевых акторов культурного производства и коммуникации. Микроуровневые интерактивные ритуалы обладают созидательной потенцией, формируя макроструктуры — сети, «цепочки ритуалов». В свою очередь оформившиеся цивилизационные сети детерминируют идентичность, лояльность индивидов к ключевым цивилизационным символам, формируют культурный (в данном случае — цивилизационный) капитал. Рассмотрение цивилизационной реальности в терминах взаимодействий, контактов, столкновений позволяет отнести концепцию Коллинза к методологическому ситуационализму.
Заключение
Цивилизационный анализ в текущей фазе своего развития характеризуется теоретико-методологической гетерогенностью. Даже рассмотренные в данном тексте концепции дают представление о разнообразии аналитических подходов и интерпретаций феномена цивилизации в современной социологии. Эта ситуация, с одной стороны, не позволяет идентифицировать цивилизационный анализ как сформировав-шуются парадигму, имеющую артикулированную исследовательскую программу и общий методологический подход. С другой стороны, концептуальное разнообразие позволяет цивилизационному анализу, который находится в стадии становления53, синтезировать идеи и подходы разных концепций. Отдельные концептуальные позиции могут дополнять друг друга, возможные точки пересечения и идейные связи являются важным потенциалом в развитии цивилизационного
53 Arnason J. Civilizational Analysis: A Paradigm in the Making.
направления. Теоретико-концептуальный синтез представляет собой еще одну важную линию интегративного подхода54.
Необходимо отметить, что в цивилизационном анализе наиболее динамично развивается исследовательская линия, связанная с исследованиями Ш. Эйзенштадта и Й. Арнасона. Не будет преувеличением сказать, что современный социологический цивилизационный анализ ассоциируется именно с работами этих социологов, а их идеи являются наиболее значимым вкладом в становление цивилизационного анализа как самостоятельной перспективы в социологической нау-ке55. Работы Арнасона во многом ориентированы на то, чтобы вписать цивилизационный анализ в контекст теоретической социологии XIX—XX вв., показать его актуальность и концептуальные связи, например, с веберовской традицией сравнительно-исторической социологии, идеями Дюркгейма—Мосса, а также интегрировать идейное наследие Элиаса, которое в некотором смысле оказалось на периферии по отношению к генеральной линии цивилизационного анализа Эйзенштадта—Арнасона. Исследование интегративных интенций цивилизационного анализа созвучно этой задаче, оно позволяет выявить его соотнесенность с общей теоретико-методологической динамикой социологии XX в., в которой интегративная парадигма стала важнейшим этапом. С другой стороны, внимание к цивилизационной тематике, которое прослеживается в работах Н. Элиаса, Ш. Эйзенштадта и Р. Коллинза, активных участников интегративной дискуссии, тоже представляется неслучайным.
Проблематика исследований может быть рассмотрена в двух измерениях, связанных, во-первых, с развитием интегративной парадигмы в современной социологии, во-вторых, с междисциплинарностью как важнейшим трендом в мировой науке ХХ в.
В данной статье главный фокус внимания сосредоточен на одном из направлений интегративного подхода — взаимодействии уровней анализа, на проблеме «связи микро и макро». Именно различение аналитических уровней определяет линию демаркации между оппозиционными
54 Ритцер Дж. Современные социологические теории.
55 Существенный вклад в становление цивилизационно-аналитической перспективы в социологии внес Б. Нельсон (см.: Nelson B. On the Roads to Modernity: Conscience, Science and Civilizations. Totowa (N.J.): Rowman and Littlefield, 1981). К его идеям, наряду с подходом Ш. Эйзенштадта, обращается в своих работах Й. Арнасон, актуализируя и интегрируя, таким образом, в современную дискуссию интеллектуальное наследие этого американского социолога.
микро- и макросоциологией. Между тем, интегративный подход включает и другие направления интеграции (например, теоретико-концептуальной, примеры которой тоже присутствуют в цивилизационном анализе). В рамках цивилизационного анализа обозначились новые интегративные линии — сформулированы методологические позиции интегративного анализа культуры, структуры и действия (Ш. Эйзен-штадт), подразумевающие не только взаимодействие уровней анализа, но и измерений социальной реальности. В концепциях Эйзенштад-та и Арнасона утверждается методологический принцип автономии культуры и отказа от культурного детерминизма. Й. Арнасон развивает программу цивилизационного анализа, в которой основными доменами комплексного анализа цивилизационных структур предстают культура, власть и экономика56, динамическая взаимосвязь этих измерений социальной реальности, культурных ориентаций и институциональных паттернов в сравнительно-исторической перспективе. Отмеченные методологические позиции в современном цивилизационном анализе вносят вклад в развитие интегративного подхода в социологии, дополняя его новыми вариантами интеграции и открывая перспективы сотрудничества различных исследовательских отраслей социологии и междисциплинарного взаимодействия.
56 Arnason J.P. Civilizational Analysis, Social Theory and Comparative History // Handbook of Contemporary European Social Theory / Gerard Delanty (ed.). Routledge, 2006. P. 230-241; Idem. Domains and Perspectives of Civilizational Analysis // European Journal of Social Theory. Vol. 13 (2010). N 1. P. 5-13.
