CC BY-NC-ND
26
Методология права
В.А. Цыгановкин
ИНСТИТУЦИОННЫЙ МЕТОД РЕГУЛИРОВАНИЯ КАК ПРИЗНАК ПРАВОВОГО ГОСУДАРСТВА
В статье рассматривается влияние специальных методов правового регулирования на правовой характер институтов государственности, показывающее возможности новой классификационной концепции таких методов. Демонстрируется необходимость изменения подхода к определению качества государственности с точки зрения юриспруденции с учетом преобладания в его основных институтах тех или иных методов регулирования.
Ключевые слова: правовое регулирование, специальные методы правового регулирования, институционный метод регулирования, дискреционный метод регулирования, правовое государство.
В основе постклассического юридического описания и объяснения правового регулирования как феномена социальной жизни лежит нефеноменологическая (содержательная) концепция метода правового регулирования как специфического способа социального взаимодействия людей в соответствии с особым ценностно-регулятивным принципом - верховенством прав и равенства в свободе.
При этом можно выделять общий метод правового регулирования, свойственный правовой системе социальной регуляции в целом, и специальные методы правового регулирования, свойственные отдельным правовым нормам и институтам. Такое понимание структуры теоретической конструкции «метод правового регулирования» в большей степени отражает реальность социально-правовой жизни, поскольку аналитическое деление на общие и отраслевые методы регулирования утратило свой эвристический и объяснительный потенциал.
© Цыгановкин В.А., 2014
Общий метод правового регулирования - это специфический способ деятельности людей, генеральная функция которого состоит в обеспечении свободных социальных взаимодействий по эквивалентному обмену социальными благами на основе равной правосубъектности, а также в защите таких взаимодействий от противоправных (произвольных) посягательств. Специальный же метод правового регулирования - это упорядочение людьми своих социальных взаимодействий путем специфического (качественно своеобразного) установления их субъективных прав и обязанностей.
Специфика установления субъективных прав и обязанностей при правовом регулировании позволяет наряду с традиционными также выделять такие специальные методы регулирования, как институционный и дискреционный.
Институционный метод правового регулирования - это упорядочение социальных взаимодействий путем установления субъективных прав и обязанностей, а также условий и последствий их реализации, на основе определенного по содержанию конвенционального решения - общепризнанной нормы или договора, - т. е. независимо от усмотрения властных субъектов. Дискреционный метод правового регулирования есть упорядочение людьми своих социальных взаимодействий путем установления субъективных прав и обязанностей ad hoc по усмотрению властного субъекта.
Первый метод нормативного и индивидуального регулирования в наибольшей степени позволяет субъектам права предвидеть конкретные юридические последствия своих действий/бездействий. Второй является неизбежным следствием неопределенного характера многих правил правового поведения, необходимости следовать за изменяющимися обстоятельствами, или является результатом правовых пробелов, либо такой метод установления прав и обязанностей прямо предусмотрен нормой (дискреционной) для упорядочения конкретных общественных отношений.
При этом качественное состояние той или иной сферы правового регулирования (вплоть до национальной системы права в целом) определяется в том числе соотношением институционного и дискреционного методов регулирования, а именно доминирующим преобладанием одного из них.
Напомним, что правовое качество социального регулирования - это соответствие его методов принципу верховенства прав и свобод граждан и равенства их перед законом1. Ergo, правовым может считаться такое государство, где система социального регулирования строится главным образом на принципе равноправия и верховенства прав и свобод, а сам этот принцип операционален,
т. е. «применительно к той или иной ситуации (отношению) он может быть конкретизирован и развернут в непротиворечивую систему формально определенных правил поведения - правовых норм позитивного права»2. Установить и поддерживать такое равноправие в качестве фундаментальной основы социальной системы возможно только в условиях преобладания институционного метода, элиминирующего возможный произвол в виде так называемого персонализма. Ведь, как обоснованно полагал Э.Ж. Сийес, посягательства на индивидуальную свободу со стороны других сограждан и внешних врагов менее опасны, чем со стороны публичной власти, от которой исходит основная угроза3.
Во многом ситуация доминирования правового метода социального регулирования среди других его способов в греко-римской цивилизации была возможной в силу институционного характера значительной части норм античного общества, а именно того, что «у древних римлян был закон, достаточно определенный, чтобы позволить гражданам свободно и уверенно строить планы на бу-дущее»4. Дальнейшая история развития античных соционорма-тивных институтов, когда в период поздней империи дискреционный метод стал доминирующим («quod principi placuit, legis habet vigorem»), наглядно показала, что «для сохранения верховенства закона требуется большее, нежели добрые намерения правителей, поскольку могут перемениться как намерения, так и правители»5.
В период европейского Средневековья наиболее развитыми на тот момент в правовом отношении оказывались общества, в системе регуляции которых существенную роль играл институционный метод, ограничивающий персонализм и субъективизм властных регулирующих акторов. Так, важное место в правовой системе английского общества занимала гарантия от «произвольных на-логов»6. На длительном пути развития полноправного статуса «свободного человека» важной вехой стали отраженные в Великой хартии вольностей (1215) институционные нормы, препятствующие заключению в тюрьму или лишению собственности, кроме как по суду равных (других «свободных людей») и закону страны7. Легитимированное относительным межгрупповым социальным согласием и легализованное Хартией силовое сопротивление баронского сословия для защиты своей правовой свободы от произвольных и правонарушающих действий королевской власти стало эффективным ограничением метода властного усмотрения монарха в определении прав и обязанностей его подданных. По словам З. Баумана, нормативные пределы, «поставленные тем действиям короля, которые затрагивали статус его свободных подданных,
определяли "произвольное", "деспотическое" правление как специфическое "королевское преступление" - как нарушение социального порядка, которое монархи склонны совершать и за которое их теперь следовало наказывать»8.
Важность преобладания институционного метода для сохранения правовой свободы в обществе заключается также в том, если в нормах подобного типа выражаются правовые запреты. Для поддержания «господства права» очевидна роль однозначного запрета, который устанавливается путем возложения на субъектов права строго определенной обязанности воздержаться от конкретного деяния, посягающего на правовую свободу как отдельных лиц, так и общества в целом. То обстоятельство, что на ранних этапах развития права значительное число норм носили именно запретительный характер, нисколько не отрицает их правового качества и функции обеспечения равноправия9. И в позднейшее время, даже в условиях иной правовой культуры, именно запреты, установленные с помощью институционного метода (например, в Magna Carta), оказывались наиболее эффективным средством защиты правовой свободы. Таким образом, «правовые положения, касающиеся гражданских свобод, должны быть весьма точными, а положения, предоставляющие должностным лицам широкие дискреционные полномочия, должны содержать гарантии против злоупотребления ими. В противном случае будет трудно четко отличать конституционный порядок от произвольного правления»10.
При этом институционную систему регулирования сложно представить в «чистом виде», т. е. как такой идеализированный объект, в котором данный метод абсолютизируется в качестве единственного, поскольку даже в теоретической конструкции правового регулирования, воспроизводящей своеобразие и структуру его функционирования, с необходимостью всегда присутствует дис-креция как метод, придающий тому или иному институту и системе права в целом определенную степень гибкости и подвижности, позволяющую эффективно регулировать бесконечно разнородные и динамично меняющиеся социальные отношения.
Вместе с тем «господство права» как фундаментальная характеристика соционормативной системы и государственности, обеспечивается именно преобладанием институционного метода в системе в целом. Как известно, правовой характер общества и государства, т. е. верховенство права, «означает, что люди подчиняются общеприменимым и спонтанно возникшим нормам права, а не произвольным приказам, и что эти нормы должны защищать свободу людей... а не нацеливать их на достижение заданного кем-то
результата»11. В рамках национальной системы социальной регуляции институционный метод обеспечивает такой режим, когда в границах, создаваемых безличными нормами права, каждый индивид свободен правовым способом использовать знания и навыки для достижения собственных целей12. По выражению Дж. Локка, «свобода людей в условиях существования системы правления заключается в том, чтобы жить в соответствии с постоянным законом, общим для каждого в этом обществе... это - свобода следовать моему собственному желанию во всех случаях, когда этого не запрещает закон, и не быть зависимым от непостоянной, неопределенной, неизвестной самовластной воли другого человека»13.
Только взаимопризнаваемые, конвенциональные (шире - общепризнанные) нормы, позволяющие людям определенно устанавливать свои права и обязанности и соответственно предвидеть последствия своих действий - что и составляет суть институционного метода регулирования, - являются «правилами справедливого поведения», выражающими сущность феномена «law». Поэтому концепция правозаконности «заключается в ограничении использования второго (дискреционного. - В. Ц.) метода теми случаями, в которых первый (институционный. - В. Ц.) метод неприменим»14. Дискреционные решения ad hoc, как правило, принимаются тогда, когда нет соответствующей нормы права, поэтому такой метод характерен для исторически неразвитых правовых систем. В развитых правовых государствах издание индивидуальных актов ad hoc допускается как редкое исключение из общего правила15.
Принцип «верховенства права» предполагает существование в правовой системе достаточных мер защиты против произвольного вмешательства властей в осуществление прав человека и необходимость достаточно ясной формулировки правовых норм, чтобы давать гражданам адекватное представление об обстоятельствах и условиях, при которых публичные органы вправе прибегнуть к потенциально опасному вмешательству в права и свободы граждан16. Таким образом, система социального регулирования, основанная преимущественно на институционном методе, обуславливает существование в ней феномена «правового государства».
На достижение доминирования институционного метода регулирования в важнейших институтах государственности должны быть направлены усилия не только правотворческих и правоприменительных органов, но и научного сообщества. Юридическая наука при этом оказывается ориентирована на нужды не только законодательной власти, но и гражданского общества, т. е. интересы каждого частного лица, оказавшегося внутри правовой ситуации.
В этом реализуется ее назначение разрабатывать юридические конструкции, помогающие отдельному человеку преодолеть неопределенность, уменьшить риск ошибки и обрести нужный статус17.
Примечания
1 Равенство перед законом при этом «означает равную правоспособность, т. е. формально равную возможность фактически приобретать права и нести юридические обязанности» (Нерсесянц В.С. К праву: О происхождении равенства (Из неопубликованного) // История государства и права. 2009. № 17. С. 3).
2 Варламова Н.В. Критерии научности юридического знания // Стандарты научности и homo juridicus в свете философии права: Материалы пятых и шестых философско-правовых чтений памяти акад. В.С. Нерсесянца / Отв. ред. В.Г. Графский. М.: Норма, 2011. С. 62.
3 Сийес Э.Ж. Признание и доказательное изложение прав Человека и Гражданина // ФЭМИС: Ежегодник истории права и правоведения. Вып. 6. М., 2006. С. 211-212.
4 Леони Б. Свобода и закон. М., 2008. С. 102.
5 Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами / Пер. с англ. под ред. В.Л. Иноземцева. М.: Ладомир, 2004. С. 22-23.
6 Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран / Под ред. К.И. Батыра, Е.В. Поликарповой. Т. 1. М., 2014. С. 257.
7 Там же.
8 Бауман З. Свобода. М., 2006. С. 50.
9 О правовых запретах в Законах XII таблиц см., например: Ягофарова ИД. Право как мера ограничения свободы: Дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2004. С. 40.
10 Варламова Н.В. Конституционализм как система институциональных гарантий прав человека // Философия права и конституционализм. М.: ИГП РАН, 2010. С. 73.
11 Боуз Д. Либертарианство: История, принципы, политика / Пер. с англ.; под ред. А.В. Куряева. Челябинск: Социум; Cato Institute, 2009. С. 19.
12 Фридмен М., Хайек Ф. О свободе. М., 2003. С. 149.
13 Локк Дж. Соч.: В 3 т. Т. 3. М., 1988. С. 274.
14 Поппер К. Открытое общество и его враги. М., 1992. С. 155.
15 Четвернин В.А. Введение в курс общей теории права и государства: Учеб. пособие. М.: ИГП РАН, 2003. С. 157.
16 Мейлоун против Великобритании [Электронный ресурс] // Центр стратегической тяжбы. URL: http://litigation.by/files/echr/ECHR_Malone_v_the_Unit-ed_Kingdom_02_08_1984.pdf (дата обращения: 22.11.2013).
17 Пермяков Ю.Е. Стандарты научности в современной юридической теории // Стандарты научности и homo juridicus в свете философии права. С. 28.
