CC BY
81
УДК 316.42+338.2:339.97
INSTITUTIONAL SOCIO-ECONOMIC, POLITICAL AND VALUE TRANSFORMATIONS AND PROBLEMS OF NATIONAL SAFETY IN TENDENCIES OF GLOBAL DEVELOPMENT, INTEGRATION, REGIONALIZATION
Zinchenko Viktor Viktorovich, doctor of philosophical sciences, chief of Scientist of Institute of Higher Education of the National Academy of Pedagogical Sciences of Ukraine, professor, Head of the Department of Management of the Ukrainian Institute of Arts and Sciences, professor of Institute of Society of the Borys Grin-chenko Kiev University, Head of the International Laboratory for Educational Technology Center of Humanities of the National Academy of Sciences of Ukraine
Abstract. The article examines the institutional processes of integration and regionalization in modern systems and specific strategy for socio-economic development in the context of contemporary issues of national socio-economic security of states. Analyzes the transformation of societies, political institutions and economies in a global changes.
Keywords: globalization, institutionalization, transformation, integration processes, the regionalization, world economy, social institutions, national security, deglobalization.
ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ СОЦИАЛЬНОЭКОНОМИЧЕСКИЕ, ПОЛИТИЧЕСКИЕ, ЦЕННОСТНЫЕ ТРАНСФОРМАЦИИ И ПРОБЛЕМЫ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ В ТЕНДЕНЦИЯХ ГЛОБАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ, ИНТЕГРАЦИИ, РЕГИОНАЛИЗАЦИИ
Зинченко Виктор Викторович, доктор философских наук, главный научный сот рудник Института высшего образования Национальной академии педагогических наук Украины, профессор, заведующий кафедрой менеджмента Украинского гуманитарного института, профессор Института общества Киевского университета имени Б.Гринченко, руководитель Международной лаборатории образовательных технологий Центра гуманитарного образования Национальной академии
наук Украины
Аннотация. В статье исследуются институциональные процессы интеграции и регионализации в современных системах и специфика стратегии социальноэкономического развития в контексте современных проблем национальной социальноэкономической безопасности государств. Анализируются трансформации обществ и экономик в условиях глобализационных изменений.
Ключевые слова: глобализация, институализация, трансформация, интеграционные процессы, регионализация, мировая экономика, социальные институты, национальная безопасность, деглобализация.
Последние десятилетия наблюдался рост интеграционных процессов в мире, развитие тенденций к совместному решению странами своих хозяйственных и социальных задач. Реальность заключается в том, что глобализация представляет собой объективное и абсолютно неотвратимое явление современности, которое можно замедлить средствами экономической политики (что и происходит в ряде случаев), но нельзя остановить или «отменить», поскольку это императивное требование современного общества и научнотехнического прогресса. Сегодняшнему миру присуща значительная степень интегрированности и интернационализации. Национальные экономики постепенно становятся все более интегрированными. Состоялось своего рода «сжатие» мирового пространства, которое требует новых форм взаимоотношений [8, p. 27]. Проблема не в самом явлении глобализации, а в способности правительств многих стран приспособить свою политику к изменяющимся условиям. Что же касается вопросов ведения хозяйства (экономическая, социально-экономическая сфера), то эти страны принимают все основные правила игры присущие современному мировому рыночному хозяйству. Будучи одновременно самобытными, уникальными государствами, хозяйничая, исходя из своих принципов, традиций, потребностей, особенностей все они, хотим мы этого или нет, подчинены определенным унифицированным экономическим и политическим принципам так называемой глобализации [4, б. 73], более того, интеграции, явно, или часто неявно выраженной.
На нынешнем этапе своего развития, в процессе постсоветского преобразования общества и мировых региональных интеграционных процессов, транзитивные страны постСССР, в том числе Украина и Россия, приобретают новый национальный, социальноэкономический и политический, а также дополнительный исторический и культурный опыт. Немалые изменения произошли во всех без исключения сферах жизни. Но многие представители из сферы высших звеньев госуправления этих стран забывают, что все эти изменения могут быть сведены на нет, если не обращать должного внимания на вопросы национальной безопасности в контексте актуальных вопросов социально-экономической политики и системной модернизации в условиях транзитивного (переходного) периода развития в условиях интеграционных и мировых глобализационных процессов. Что же мы видим в этом плане? С одной стороны, например, Украина ориентируется на интеграцию с Европейским Союзом, однако еще четко не определены как стратегические, так и тактические преимущества и недостатки данного вектора развития,
с другой, уже существуют, подтверждены опытом взаимодействия в рамках СССР и постсоветской истории, комплексы и рисков, и преимуществ, - особенно в отношениях с Россией.
В результате расширения Европейского Союза, вступлением в него Польши, Чехии и Венгрии, многие постсоветские страны, в том числе Украина и Российская Федерация, уже граничат непосредственно с ЕС, что создает принципиально новую геополитическую ситуацию. В связи с этим необходимо четкое и всестороннее определение внешнеполитической и внешнеэкономической стратегии по интеграции в политическое, экономическое и правовое пространства регионального и мирового уровней. Среди прочих, нынешняя национальная стратегия предусматривает интеграцию в ЕС в контексте общеевропейской безопасности. Однако необходимо учитывать, что безопасность Украины в этом контексте должна основываться на том, что не только развитие и укрепление ЕС, НАТО и расширение сотрудничества с Западноевропейским союзом (ЗЕС) - основной структурой обороны и безопасности ЕС -является одним из основных факторов интеграции, которые углубляют общеевропейскую безопасность во всех ее измерениях. Принцип неделимости европейской безопасности одинаково важен как для Украины, так и для России и ЕС. Кооперативная безопасность, поиск подходов к которой, наряду с другими европейскими, евразийскими и трансатлантическими структурами, должна стать для Украины гарантией собственной безопасности. Дальнейшее развитие ЕС стало проблематичным из-за тех чрезвычайных процессов, которые, начиная с 1989 года, произошли в Восточной Европе, а затем и в Советском Союзе. «Европа» имела ранее четкие границы, и ее рассматривали как совокупность либеральных демократий Западной Европы, отделённых от коммунистических стран Востока.
Распад Советского Союза изменил ситуацию. В условиях такого сложного положения, многие части населения Украины обращают свои взоры к северной соседке - Российской Федерации. Ощущение определенного морально-психологического единства с народом РФ среди граждан Украины имеет не только исторические корни и постсоветскую идеологическую основу, но и в практике суровой жизни в сложных экономических условиях, пристрастного отношения и недоверия со стороны развитой Европы тяготение к «братьям по несчастью» крепнет.
Объем, качество и всеохватность социально-экономических преобразований, происходящих в наших государствах, трудно
сравнить с каким-либо другим периодом отечественной истории, потому что за годы государственной независимости изменения в структуре социальных, политических и экономических отношений являются кардинальными: сформировались новые субъекты собственности и политической деятельности, трансформировались базовые ценности жизни и мотивация поведения, меняются уклад жизни и мышления вместе с традициями. Является необходимым сделать особый акцент именно на социально-психологическом аспекте национальной безопасности в контексте политических аспектов взаимоотношений Украины с ЕС и Российской Федерацией. С тем фактом, что интеграция с принципиально отличными от нашего уклада жизни стран невозможна без изменения сознания каждого гражданина Украины, трудно не согласиться.
Трудно не согласиться, что парадигмой развития российской государственности является безоговорочное наследование старых государственнических идеологем, принципов и стиля ведения дел, видения своей геополитической роли. Вопрос о переосмыслении имперского наследия, исторической ответственности, необходимости обновления отношений с ближайшими соседями в Москве высшем государственном уровне серьёзно даже не возникало. В российской геополитической мысли не существует общественно признанных концепций относительно определения собственных естественных границ, собственных масштабов, в ней преобладают такие категории как «сферы исключительных интересов», «зоны влияния», «зреал расселения русскоязычного населения и
т.п. Следствием этого стало формирование новой российской нации и специфическое отношение к национальному вопросу как таковому, отсутствие четкой границы применения методов внешней и внутренней политики и наличие проблем в отношениях с любой соседней державой, если она не соглашается на роль сателлита. Понятно, что эти взгляды распространяются и на Украину. Практически всех идеологов российской государственности объединяет требования международного признания исключительности, приоритетности интересов Москвы в Украине. Сейчас есть реальностью то, что РФ не готова к изменению алгоритма в отношениях с соседями, к реальной паритетности и равноправному партнерству, ориентируясь на разного вида экспансионистские схемы в геополитике постсоветского пространства. Видимо, не надо объяснять, что, например, Белоруссия сейчас фактически во многих аспектах своей внутренней и внешней стратегии является марионеточным государством, придатком России. Но российские интересы направлены,
конечно, не только на Белоруссию, но и на Украину, да весь пост-СССР в целом (кстати, в определённых схемах не сбрасывается со счетов и возможность проведения «сателлитарной» стратегии по отношению и к бывшим странам Варшавского договора).
К сожалению, приходится констатировать тот факт, что это вызывает необходимость крайне осторожно относиться к любым формам интеграционного сотрудничества и с РФ, и ЕС побуждает в первую очередь сохранения состояния осторожного дистанцирования от России как наиболее чётко определённого гегемона экспансионизма в постСССР. Так уж сложилось, что Россия имеет экономические (особенно нефтяные и газовые) рычаги влияния на Украину. К тому же имеет место настоящее засилье российской массовой культуры на территории и в массовом сознании (да и в массовом бессознательном) Украины. Но это еще не так страшно. Если представить себе сейчас, что Россия решит использовать силовые средства, чтобы подтолкнуть Украину назад в лоно империи, то сейчас реально ничего не сможем противодействовать, ведь Украина является фактически беззащитной - во всех аспектах системы национальной безопасности (точнее, следует констатировать её системное отсутствие). Совокупность таких факторов как отсутствие, энергосамодостаточности, ментального и регионального нацио-единства, ядерного оружия и жалкое положение армии производят впечатление полной беззащитности и неспособности к каким-либо мерам качественной защиты.
Так, рядовой гражданин большинства постсоветских стран не чувствует той необходимой групповой вовлеченности в социальную, экономическую и политическую жизнь своей страны. Высокий уровень коррупции, стагнационность немодернизиро-ванной украинской экономики, значительное влияние олигархии на политическую и экономическую сферы деятельности государства обусловливают низкий уровень гражданского сознания. При отсутствии исторического опыта интеграции в новейшие и прогрессивные образования вроде ЕС, общественное мнение рядовых украинцев и россиян не воспринимает таких потребностей на нынешнем этапе. Для существенных изменений сознания, формирования такого гражданина Украины и России, который был бы способен жить и работать в ЕС необходимы изменения в экономическом и политическом спектре. Так, в социальном аспекте развития и процессах экономической интеграции на постсоветском пространстве мы сталкиваемся с целым комплексом проблем, требующих комплексного же и системного решения и принятия решительных мер.
Практика показывает, что реализация системы социальной политики в Украине и России не обеспечивала возможности для соблюдения государством своих обязательств. Разумеется, при условии системного экономического кризиса социальная политика не может быть полноценной, ведь для реализации социальных программ требуются значительные ресурсы. В этот период функции государства сводятся к обеспечению минимальной социальной защиты наиболее нуждающимся слоям населения. Однако в Украине социальная цена реформ оказалась чрезмерной, а система социальной защиты малоэффективной. При таких условиях жизненно необходимой для достижения национального консенсуса относительно проведения изменений является такая политическая экономия переходных процессов, которая имеет целью и способна обеспечить восстановление промышленно-производственного потенциала, неинфляционного роста, блокировки безработицы и осуществления стратегии справедливого распределения как бремени, так и выгод от системных изменений. Эти вопросы касаются экономики, однако важным для большинства постсоветских стран, как для развивающихся и транзитивных государств, является и развитие работающего демократического общества. В годы, когда коммунистическое полновластие было свергнуто, все переходные страны прошли через системно-структурные экономико-социальные и политикоуправленческие революции. После этого происходили более или менее успешные, с точки зрения демократических принципов, изменения, в результате которых, как правило, стратегия развития с точки зрения социально-национальной безопасности менялась в качественно лучшую сторону. Поэтому необходимо признать, что, вне всякого сомнения, демократия доказала в переходных странах свое эффективное присутствие и силу развития.
Другая главная проблема - коррупция. Этот «рак общества» может принимать различные формы - от поддержки старых связей и мелких взяток мелким бюрократам и до прямолинейной жёстокй преступности государственных верхов. Нельзя недооценивать масштаб коррупции, хотя этот масштаб различен в разных странах постСССР. Коррупцию, которая с определенного момента распространилась и стала обыденной и общепринятой, потом трудно искоренить. Было бы слишком поверхностным предположить, что коррупция исчезнет с устранением несовершенств рынка. Ясно, что согласно учебникам, рыночная экономика даёт меньше возможностей для коррупции и поисков незаконных источников дохода. Но риск в том, что в переходный период коррупция может успеть стать
всеобъемлющей, что и приведет не к социально-рыночной экономике, а к дикому и грабительскому олигархизированному рынку. Постсоветский подъем преступности и коррупции частично вызван утратой нравственных и правовых ориентиров.
Однако демократия - это больше, чем структуризация госу-правления и выборы. Демократия, как условие социальной национальной безопасности, должна поддерживаться обществом, в котором существует и процветает не только большое количество негосударственных организаций (речь идет об органах самоорганизации и самоуправления населения, церкви и другие религиозные сообщества, профсоюзы, бизнес, фирмы, благотворительные организации, политические партии, людей творческих профессий, издателей, просветительские общества и т.п.), но и их влияние на государство. Чтобы гражданское общество было способно обеспечить основы демократии, в нём должны доминировать культура компромисса, уважение к меньшинствам и этика социальной и персональной порядочности и самоответственности [1, с. 386].
Реализуя эту цель, наши государства должны направлять свою деятельность на развитие конструктивного сотрудничества не только с существующими на европейском континенте структурами безопасности, но и с постсоветскими межгосударственными, интеграционными и оборонными структурами - фактически, как показал опыт как древней, новой, так и новейшей истории, для неё должен стать доминантой принцип многовекторного сотрудничества с разной степенью интегративности или отстраненности, исходя исключительно из собственных кратко-, средне- и долгосрочных интересов.
Растущее переплетение экономик, интернационализация финансовых рынков и современный этап развития способствуют процессу мировой и, частности, экономической глобализации. Согласно анализу И. Валлерстайна, на основе наднационального, глобального разделения труда в экономических центрах постепенно развились национальные индустриальные системы, в которых существует тесная взаимосвязь между экономикой и политикой. Несмотря на многочисленные дискуссии о «новой» глобальную экономике, нынешняя экономическая глобализация не является беспрецедентной. Поскольку еще за 50 лет до Первой мировой войны наблюдались большие межгосударственные потоки товаров, капитала, миграция людей. Сейчас наблюдается так называемая последовательная форма глобализации, развивающаяся в условиях единого рыночного характера мирового хозяйства.
Это объективный процесс, который является важным признаком постиндустриальной цивилизации.
Человечество прошло внутригосударственный/микро-
(в рамках империи), межгосударственный/мезо- (колонии-
метрополии) и дошло до межререгионального/макроуровня-(промышленно развитые государства-регионы как укрупненные интеграционные и интегративные объединения: ЕС, АТЭС, ПСА, СНГ, ЧЭС и др.), но есть еще высший, так называемый «макро с макро» - мегауровень. Однако существует и другой подход, по которому генезис глобализации связывается с последней четвертью XX в., когда наиболее интенсивно развивались процессы интеграции, специализации, кооперации; выходят на арену общепланетарные (глобальные) проблемы, новые технологии, расширяется мировой финансовый пространство и проч. Основными параметрами современной глобализации определяются: экономическая взаимозависимость - усиление открытости национальных рынков, углубление международного разделения и кооперации труда; информационная глобализация, взаимозависимость, которая связана с проблемами общепланетарной безопасности - экология, ядерная энергетика, ядерное оружие и т.д. Однако интересна не только констатация данного факта в истории развития цивилизации, а выяснение его сущности, условий возникновения, форм и механизмов функционирования, роли и влияния на современный миропорядок [2, p. 4]. Сама идея уже современной формы глобализации - постепенное стирание экономических границ между странами, в результате которого мировая экономика наконец уподобилась бы экономике единого государства - возникла последние три десятилетия назад. В течение десятилетий в мировой экономической среде проходили значительные изменения. В 1950-х годах промышленные корпорации были заняты проблемой воссоздания внутренних рынков. В 1960-х годах фирмы, задействованные в сфере производства и торговли стали расширяться под влиянием быстро растущей международной торговли и зарубежных рынков. Британский журнал «The Есоnоmist» отмечает, что в шестидесятых годах ХХ в. каждая крупная американская фирма говорила о том, что она «многонациональная» [1]. В 1970-х годах предприятия различных форм организации бизнеса стали многонациональными, вкладывая средства в производственные мощности и постоянно действующие в международном пространстве на распределительных центрах.
Мультинациональная или многонациональная по структуре собственности и капитала компания переходит в новый тип
наднационального или транснационального субъекта. Быстрый рост мировой торговли и международных потоков капитала начиная с 1980-х годов стало причиной того, что многие крупные финансовые структуры, а также фирмы, занятые в производстве и торговле, стали связывать перспективы своего развития с расширением до мирового масштаба. Как отмечает журнал «ТИе Есопош1б1;» «... в восьмидесятых годах «глобализация» стала распространенным научным выражением, на этом базировались тысячи различных стратегий»[1]. «Глобальные стратегии ради прибыли» - таким был типичный лозунг того периода. В основе этой глобализации бизнеса и финансов находилось - достижение технического прогресса, сокращение объемов вмешательства государства в экономику и финансы в промышленно развитых странах; рост международных потоков капитала.
Как и любое новое явление, глобализация имеет как своих сторонников, которые рассматривают ее как благо, поскольку она способна, по их мнению, резко повысить производительность и уровень жизни во всем мире, это возможно потому, что глобальная интеграция экономики может привести к лучшему разделению труда, позволяя странам с низкой заработной платой специализироваться на трудоемких операциях, а странам с высоким уровнем заработной платы - использовать рабочих более продуктивно (это позволяет фирмам достичь большей экономии, обусловленной ростом масштаба производства); глобализация позволяет перемещать капитал в любую страну, которая предлагает более выгодные условия для инвестиций, и не попасть в ловушку низкой доходности местных финансовых проектов; так и своих критиков, которые придерживаются более пессимистичной точки зрения. Они (критики), говорят, что растущая конкуренция со стороны развивающихся стран с низким уровнем заработной платы сократит количество рабочих мест и снизит заработную плату в богатых странах, а также предвидится т.н. «гонка вниз», когда страны снижают заработную плату, налоги, пособия по социальному обеспечению и ослабляют контроль за состоянием окружающей среды, чтобы стать «конкурентоспособными» [7, б. 203]. Конкурентное давление к тому же подрывает возможности государств в проведении собственной экономической политики.
Структура, практика и логика современной глобальной экономики, основанной на новейших информационных и телекоммуникационных технологиях, привела к новому международного разделению труда, которое не только способствует изменению баланса
экономической власти между ведущими промышленно развитыми странами, но и к развитию тенденции по созданию экономической многополярности.
К числу критических факторов глобального развития относятся также и подъем новых индустриальных стран (НИС) как равноценных конкурентов промышленно развитым странам в производстве высокотехнологичной продукции и новая глобальная информационно-ориентированная экономика, предпочитающая осуществление технологических рывков в развитии за счет внедрения ноу-хау в противовес предварительно господствующей мысли о получении краткосрочных преимуществ от использования дешевой рабочей силы и сырья в странах третьего мира. Критики также обеспокоены растущим влиянием финансовых рынков, способных вызвать экономический хаос, утверждая, что доминирующая концепция глобализации ошибочна, так как действительно новые оригинальные феномены в экономике не вкладываются в строгое понятие единопланетарности [6, р. 19]. Больше подходил бы термин «запутанный порядок», но отсутствие «нового Кейнса», который бы описал в строгих категориях закономерности такого порядка, идущего на смену послевоенной модели мировой экономики, заставляет пока пользоваться приблизительной «глобалистской» терминологией. Современное общество, прежде всего западное, хотя это относится и ко многим другим социумам, более похожее на общество в изображении Г. Зиммеля: социальные институты - нации, хозяйства, не являются столь важными, насколько важны первичные социальные связи, сети и матрицы этих связей. Происходит колоссальная фрагментация социально-экономического субъекта. И выражается это в совершенно явных формах бегства от институтов. Это процесс глобальный и в пределах западного мира он не связан с качеством самих институтов, он связан с изменениями, происходящими в сугубо человеческой, личностной сфере общественной деятельности. Важнейшее измерение в этих глобальных изменениях - социально-антропологическое. Наиболее общая их характеристика - индивидуализация. Причем наряду с индивидуализацией, отделением индивида от социальных групп, происходит обеднение самих этих социальных групп, формирование их не по принципу заданности социальным статусом, происхождению, а по принципу добровольности, ассоциативности [3, б. 57].
Неэффективность, а зачастую и вредность для человечества и окружающей среды современных экономических подходов заставляет все чаще прибегать к поискам разумных альтернатив.
Однако далеко не все страны в равной степени являются интегрированными на сегодняшний день имеют примерно одинаковый экономический уровень развития. Мир в целом, скорее движется к своего рода «новому регионализму», просто один из «новых регионов» носит транснациональный характер и распространил свое влияние на всю планету. Однако этот процесс все же далеко не тождественно реальной универсализации глобальной общности [2,р.3]. Другими словами, кроме определенных реалий глобализации, в мире сосуществуют также не менее реальные тенденции регионализации, диссоциации и даже ассоциализации.
А процессы, которые еще несколько лет назад казались невозможными, приобретают все больший размах. «Становится реальностью практически повсеместный отказ от интеграции мировой экономики», - пишет журнал «Экономист». И хотя в данной статье говорится, о том, что корпорации продолжают верить в эффективность глобальной сети поставщиков, автор добавляет: «Как и в любой цепи, ее сила определяется самым слабым звеном. По-настоящему опасная ситуация наступит тогда, когда компании решат, что подобная система поставок уже отжила свое» [1].
Т.н. «деглобализация» рассматривается данным журналом, который является символом идеологии свободного рынка, как негативный процесс. «Идеи, тяга к познанию, искусство, гостеприимство, любовь к путешествиям - все это явления, которые по самой своей природе являются интернациональными. Мы не желаем оказаться брошенными на произвол мировых сил, которые производят, либо пытаются выработать некую однотипную систему, основанную на принципах свободного капиталистического рынка»[2, б. 34]. Цель деглобализации заключается в том, чтобы выйти за узкие рамки концепции экономической эффективности, в которой главной мотивацией является снижение себестоимости, независимо от того, какие социальные и экологические бедствия могут стать результатом этого процесса. Концепция деглобализации также основывается на том, что социально-экономические модели, претендующие на всеобщий характер, которые предлагает неолиберализм или централизированный бюрократический «социализм», не могут нормально функционировать и не в состоянии обеспечить стабильное общественное развитие. Социально-экономическое разнообразие, подобное тому, которое существует в природе, должно восприниматься как нормальное явление, которое следует всемерно поддерживать.
Существуют общие закономерности социального и экономического развития, они были сформулированы, главным образом, в борьбе против неолиберального гегемонизма и централизованного социализма и критическом анализе причин неолиберального социально-экономического краха. Однако, как эти закономерности воплощаются и формулируются в каждом конкретном случае, зависит от ценностей, жизненных темпов и стратегического выбора того или иного общества.
Индустриальное общество пока еще не имеет механизмов, с помощью которых можно было бы избежать скатывания к конфликтам и тоталитарных режимов по окончании невозобновляемых ресурсов. Выживание глобализированной цивилизации представляется столь сложным, что достижение экономической и социальной стабильности, которая бы сопровождалась уважением к человеку, его правам и свободам, возможно сейчас, к сожалению, лишь в немногих социумах и в исторически очень короткие периоды. Процесс регионализации экономики, на наш взгляд, несколько замедляет процесс широкомасштабной экспансионистской и экстенсивной глобализации, но это неотъемлемая и логичная фаза глобальности именно на этом витке развития, а на следующем уже будет объединение между межрегиональными глобальными группировками. Регион является меньшей моделью мира и именно здесь можно скорее достичь интернационализации, интеграции, либерализации, унификации, не посягая на национальную самобытность, выявить трудности, противоречия, споры, неприемлемые явления и тогда переходить к высшей ступени в глобальном мире, уже сотрудничая с укрупненными мировыми регионами-полисами. Речь идет, конечно о коммунитарных механизмах и принципах в производственных и валютно-финансовых системах региональных группировок. Такой факт еще раз доказывает, что процесс глобализации не есть нечто авторитарное, а это историческая ступень развития цивилизации, общества - его объективная реальность.
Несмотря на те преграды, которые ставят обстоятельства и время на пути к качественным формам интеграции при развитой системе национальной безопасности, мы имеем перед собой такую перспективу и необходимый для этого потенциал экономико- и политико-правовых возможностей. Чтобы трансформация была успешной, необходимы незаурядная порядочность, регулярная отчетность и регламентированная система ответственности за последствия своей деятельности в отношении общественного блага в сфере государственного управления.
По сути, это задача общественно-политическая, общая для всех постсоветских стран, как условие стабильной модели социально-экономической безопасности в структуре общей системы национальной безопасности и региональной интеграции.
Культура демократии пока робко, но всё-таки явно пускает корни в переходных обществах постСССР, которые так долго отрицали ее. Однако из этих корней еще нужно что-то вырастить. Имеются в виду вопросы формирования стратегии эффективной безопасности в контексте стратегии социальной политики и национальной безопасности государства в условиях разновекторных интеграционных процессов с целью их согласования и взаимо-кооперирования. Вопрос заключается в том, чтобы политическая система и экономическая стратегия могли бы сделать людей способными выражать свои интересы и стремления таким образом, чтобы это позволило эффективно достичь сбалансированных и эффективных изменений. Демократия серьезно пострадала 6ы, если бы люди охладели к политике, разочаровались 6ы в ней из-за измен политиканов и трудностей изменений и занялись бы только заботами о повседневной жизни. Если бы такое произошло, политическое пространство стало бы открытым для популистов всевозможных сортов. К счастью, можно констатировать, что это не является главной тенденцией. Наоборот, мы видим демократическую культуру, которая постоянно растет на постсоветском пространстве. Поэтому главной задачей является: трансформировать политику постсоветских стран в общую систему социальной безопасности государств, как практическое подтверждение того, что государство в своей социальной политике практически реализует интересы общественного большинства, а не отдельной социальноэкономической группировки и увеличить роль политического диалога, который включает также и диалог об экономическом выборе.
Библиографический указатель:
1. Зинченко В.В. Идеологемы бессознательного. Социальнопсихологическое измерение индивидуальных, политических и экономических девиаций общественного развития / В.В. Зинченко // «Alma Mater» (Вестник высшей школы), 2012 - № 7. - 120 с. (С. 611).
2. Евангелие: I-е Коринфянам, 13:2.
3. Маркс К. До критики гегелівської філософії права//Маркс К., Енгельс Ф. Твори. - К.: Держполітвидав УРСР, 1958. - Т.1. - С. 207-342.
4. Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 г. // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. т. 42. - С. 41-174.
5. Маркузе Г. Одномерный человек. Исследование идеологии Развитого Индустриального общества. - К.-М.: «REFL-book», 1994.
- 368 с.
6. Bloch E. Das Prinzip Hoffnung. Bd I- Frankfurt am Main.: Suhrkamp, 1993. - 1085 s.
7. Dannemann R. Das Prinzip Verdinglichung.- Wiesbaden: Panorama, 2005. - 166 s.
8. Das KommuneBuch.Alltag zwischen Widerstand, Anpassung und gelebter Utopie.-Goettingen:Verlag Die Werkstatt, 2006. - 304 s.
9. Exner A. Losarbeiten Arbeitslos - Globalisierungkritik und die Krise der Arbeitsgesellschaft.- Munster: Unrast Verlag, 2005. - 284 s.
10. Horkheimer M. Die Sehnsucht nach dem ganz Anderen (Ge-sprach mit Helmut Gumnior)//Gesammelte Schriften Bd. 7, Frankfurt a.M.: Fischer, 1985. - S. 385-404
11. Horkheimer M. Traditionelle und kritische Theorie. - Frankfurt am Main: Fischer Taschenbuch, 1999. - 230 s.
12. Kockshott P.W., Kotrell A., Alternativen aus dem Rechner. Fur sozialistische Planung und direkte Demokratie. - K6ln:PapyRossa Verlag, 2006. - 267 s.
13. Krugman P.The Return of Depression Economics and the Cri-sis.-New York: W. W. Norton; First Edition edition, 2009. - 224 р.
14. Lafontaine O. Fortschritt und Solidaritat.- Bonn:Reinbek Verlag, 2008. - 228 s.
15. Marcuse H. Vernunft und Revolution. Hegel und die Entste-hund der Gesellschaftstheorie.- Darmstadt/Neuwied: Luchterhand, 1979.
- 399 s.
16. Sintschenko V. Ein beitrag zur rekonstruktion des wissensge-sellschaf //Vedecky pmmysl evropskeho kontinentu. - Dll 14.Filosofie. Politicke vedy. Historie. Administrativa. - Praha: Publishing House «Education and Science», 2011. - S. 52-61.
Статья поступила в редакцию 15.02.2014
