CC BY
23самого старшего поколения, которая, однако, была столь мала, что надежность выводов о ее изменениях была бы очень низка. П. К. Залесский предположил, что причина корреляции кроется в том, что родители покупают домашние компьютеры для детей и в результате сами начинают использовать Интернет. Как показывает рис.5, построенный на основе данных П.К. Залесского [5], доля пользователей Интернета в возрасте от 35 до 44 лет в 1999 г. составляла 18%, затем упала до 14%, а в 2001 г. возросла до 18%. Доля подростков при этом монотонна росла. Таким образом, мы не возьмемся утверждать, что предположение П. К. Залесского было надежно подтверждено данными Comcon-Media за 1999-2001 гг., однако в качестве гипотезы она представляется нам весьма перспективной.
Мы полагаем, что использование коммуникативной структуры общества, содержащей элементы префигуратив-ного типа передачи знаний, позволит совершить важный шаг в направлении совершенствования моделей диффузии нововведений, который позволит решить проблему низкой точности построенных на основе этих моделей прогнозов. Безусловно, необходимо также собрать и использовать данные о динамике стоимости доступа к Интернету в российских регионах. Однако может оказаться, что старшие возрастные группы нечувствительны к ценам на доступ, и при снижении цен на доступ все равно не будут использовать Интернет, поскольку основным препятствием для них является, например, отсутствие компьютера или неумение им пользоваться. В этом случае задача изучения префигуратив-ного типа культуры как способа передачи знаний в обществе приобретет еще большую актуальность.
Список литературы
1. Вартанова Е.Л. Северная модель: государство всеобщего информационного благоденствия? // Национальные модели информационного общества / Отв. ред. и сост. Е.Л. Вартанова, науч. ред. Н.В. Ткачева. - М.: ИКАР, 2004. - C. 83-112.
2. Галицкий Е.Б. Подростки и Интернет. Результаты опроса подростков в возрасте от 14 до 17 лет / Фонд Общественное Мнение. -Октябрь 2008. - Режим доступа: http://bd.fom.ru/report/map/podinter0801
3. Делицын Л.Л. Прогнозирование распространения Интернета в России при помощи модели диффузии нововведений // Научно-технические ведомости СПбГПУ. Информатика. Телекоммуникации. Управление. - 2010. - № 1. - С. 74-82.
4. Делицын Л.Л. Количественные модели распространения нововведений в сфере информационных и телекоммуникационных технологий. - Москва: МГУКИ, 2009.
5. Левин М.И., Галицкий И.Б., Ковалева В.Ю., Щепина И.Н. Модели развития Интернета в России // Интернет-маркетинг, 2006. -№ 4.
6. Залесский П.К. Российская аудитория Интернета: динамика и тенденции / Доклад на VI российском Интернет-форуме, 2002.
7. Мид М. Культура и мир детства. Избранные произведения / Сост. и предисл. И.С. Кона. - М.: Наука, 1983.
8. Милицкий А. Интернет в законе. Slon.Ru. Режим доступа: http://slon.ru/blogs/amilitsky/post/420109
9. Паутова Л., Лебедев П. Молодежь как целевая аудитория в интернете: сегменты и подходы / Доклад на конференции ADCR+OutOFTheBox 21/04/2010. Режим доступа:: http://bd.fom.ru/report/map/pr_r210410np
10. Findahl О. The Internet in Sweden. - World Internet Institute, 2008.
11. Finland makes broadband a «legal right». http://news.bbc.co.uk/2/hi/technology/10461048.stm
Жвитиашвили А.Ш.
к.и.н., с.н.с. Института социологии РАН
ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ РОССИЙСКОГО СЕЛА: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
Цель работы состоит в том, чтобы показать процессы социальной стратификации на селе через призму институциональных изменений в аграрной сфере. Решение данной исследовательской задачи совмещает исторический и институциональный подходы к анализу заявленной темы1. Жизнедеятельность российского села - это и определенные структурированные институты, и совокупность процессов, изменяющих его социальный облик.
Несущей конструкцией российской институциональной системы является государство. Его специфику В. Ключевский описал в следующих словах: «Государство понимали не как союз народный, управляемый верховной властью, а как государево хозяйство, в состав которого входили ... и классы населения, обитавшего на территории государевой вотчины. Поэтому народное благо, цель государства, подчинялось династическому интересу хозяина земли и самый закон носил характер хозяйственного распоряжения, исходившего из ... кремлевской усадьбы и устанавливающего ... всего чаще - порядок отбывания государственных повинностей обывателями»2. Институт крестьянского хозяйства также вошел в исходную институциональную матрицу русского аграрного сообщества. Государство и крестьянское хозяйство образуют первичные институты русской аграрной экономики. При этом крестьянство соглашалось с законностью принадлежности земли государству. В эпоху русского самодержавного социального порядка структура основных акторов в системе аграрных отношений включала в себя кроме государства и крестьянского хозяйства сельскую общину и поместье3.
1 Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. - М.: Academia - Центр, Медиум, 1995; North D. Transaction cost, Institutions and economic performance. - San Francisco (Cal.): An International Center for Economic Growth Publication, 1992.
2
Ключевский В. О. Курс русской истории в 8 т. - М.: Госполитиздат, 1957. Т. 3. - С. 16.
3 Ефимов В.М. Эволюционный анализ русской аграрной институциональной системы // Мир России. - М., 2009. - № 1. -С. 76-77.
Приватизация поместного хозяйства обнаружила кризис служилого государства, вызванный изменениями в социальной структуре общества: превращением дворянства из служилого сословия во владетельный класс. Изменения, инициировавшие переход от моноцентрического типа социальной стратификации к плюралистической модели социальной дифференциации, начались с Петра III и Екатерины II и были легитимированы новой для того времени идеологией - философией Просвещения. Она заменяла магические представления о земле секулярным, утилитарным подходом в сфере аграрного вопроса. В соответствии с этим подходом центральное место в помещичьей идеологии заняла идея «повышения доходов», где «собственный интерес помещика ... побуждает его заботиться о благосостоянии своих крестьян»1. И поместное хозяйство как частное хозяйство, и община как коллективный и принудительно -закрытый тип социальной организации образуют вторичный слой русской аграрной институциональной системы. Подчеркнем, что вторичность этих институтов здесь вовсе не означает их второстепенность. Для поземельного строя общины были свойственны не только общинное владение землей, обязательная уравнительность наделов, сословность, круговая порука, распределение земли в принудительном порядке в соответствии с рабочими и податными возможностями крестьян2. Крестьянская община функционировала также «в качестве основной ячейки самоидентификации»3.
Для взаимоотношений институтов государства, крестьянского хозяйства, сельской общины, поместного землевладения характерна сложная историческая динамика. Она выражалась в длительном процессе закрепощения крестьян и в поступательном процессе превращения верхнего сословия из служилого во владетельное и праздное сословие. Сначала крестьянин был свободным землепашцем, выходил из сельского общества и даже из крестьянства. Поместная земля сначала представляла собой участок казенной земли, отданной в личное владение служилому человеку в качестве вознаграждения за службу государю. «В этом служении и только в нем - отмечает В. Ефимов - русские крестьяне видели правомерность помещичьего землевладения»4. Переход от условного владения к частной собственности был затяжным социально-структурным процессом. Соборное уложение 1649 г., принятое при царе Алексее Михайловиче, и Жалованная грамота дворянству времен Екатерины II (конец XVIII в.) обозначили исторические рамки, в которых шли процессы закрепощения крестьянского сословия и приватизации поместного хозяйства. Оба эти процесса «породили утрату легитимности русского аграрного строя поместного землевладения в глазах крестьянства»5.
Таким образом, исходная институциональная матрица, обеспечивавшая согласие и, стало быть, равновесие сторон в системе аграрных отношений, т.е. принцип принадлежности земли государству, что позволяло крестьянам считать землю ничьей, была разрушена.
В эпоху самодержавия государство пыталось снять возникшее социальное напряжение между ним и крестьянством сначала политическими средствами. Силовые меры не решали сути аграрной проблемы, нависавшей над Россией словно дамоклов меч. В 1861 г. правительство впервые (не считая закона о хлебопашцах времен императора Александра I, освободившего от крепостной зависимости 0,5% крестьян, и попыток императора Николая I освободить крестьян) обратилось к экономическим методам решения аграрного вопроса. Но, судя по реакции крестьян, которые «враждебно встретили реформу», и социальным последствиям отмены крепостного права, реформа 1861 г. только снизила функциональность самодержавного социального порядка. Земли, отведенные крестьянам после отмены крепостной зависимости, не были их собственностью, а находились «как бы в залоге у государства»6. Крестьяне должны были ежегодно в течение 49 лет выплачивать в казну «выкупные платежи». В 1881 г. правительство уменьшило на четверть причитавшуюся ему сумму, а в 1907 г. оно вовсе отменило выкупные платежи и аннулировало недоимки7. При императоре Александре III, которого называли крестьянским царем, был учрежден Крестьянский банк, выдававший крестьянам ссуды для покупки земли. Предпринятые меры не вели к росту экономической независимости крестьян и их благосостояния. Возможность экспорта зерна объясняли слова министра финансов при Александре III И. Вышнеградского «Не доедим, но вывезем»8. Недоедание было спутником ухудшения материального положения крестьянина в пореформенной России. Оно проявилось и в сокращении размеров крестьянских наделов, «малоземелье». В 1860-е гг. приходилось 4,8 десятин на душу, в 1880-е гг. надел уменьшился до 3,5 десятин, а в 1900 г. он составлял всего лишь 2,6 десятин9. В 1900 г. крестьянин стал беднее даже по сравнению с 1800 г.10 Все это заставляло крестьянина держаться общины. Сами крестьяне говорили: «Если нарушить общину, нам и милостыню не у кого попросить будет»11.
К началу ХХ в. крестьянство владело свыше 80% земли и арендовало часть остальных земель12. Крестьянство превращалось в крупнейшего владельца земли. В отличие от западноевропейских крестьян, которые были частными собственниками, русский крестьянин был коллективным владельцем. Хотя земля была дана ему в постоянное пользо-
1 Ефимов В.М. Эволюционный анализ русской аграрной институциональной системы // Мир России. - М., 2009. - № 1. - С. 81.
2 Там же, с. 78.
3
Шанин Т. Революция как момент истины. Россия 1905-1907 гг. 1917-1922 гг. - М.: Весь мир, 1997. - С. 276.
4 Ефимов В.М. ..., с. 81.
5 Там же, с. 82.
6 Проблемы формирования гражданского общества / Отв. ред. Голенкова З.Т. - М.: Институт социологии РАН, 1993. - С. 92.
7
Пайпс Р. Россия при старом режиме. - М.: Захаров, 2004. - С. 229.
8 Медведев А.В. Социальное развитие деревни (1917-1920) и эволюция концепций кооперирования крестьян // Социологические исследования. - М., 1999. - № 12. - С. 46.
9 Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта. - Новосибирск: Сибирский хронограф, 1997. - С. 287.
10 Пайпс Р. ..., с. 228.
11 Шанин Т. ..., с. 313.
12 Гайдар Е.Т. Особенности России XI-XX вв. // http:// magazines.rus.ru/vestnik/2005/15/ga 9. html
вание, ее хозяином крестьянин считал себя, а не помещика. Так еще до Февральской и Октябрьской революций 1917 г. в России произошла экономическая революция. Возникла парадоксальная ситуация: власть находилась в руках самодержавия, а земля - в руках крестьян.
В период революции 1905-1907 гг., как отмечает Т. Шанин, «российские крестьяне в основном следовали своим собственным склонностям, а не убеждениям радикальной интеллигенции или пролетариата»1.
На вопрос о том, была ли община корпорацией, исследователи отвечают по-разному. А. Ахиезер полагал, что крестьянская община не может квалифицироваться как корпоративная общность на том основании, что в общине царило полное подчинение ей личности, и человек не мог покинуть ее2. Согласно точке зрения С. Матвеевой, существуют дорыночные и рыночные корпорации3.
Так, государство в контексте «дорыночной стратегии» рассматривается как «основной источник ресурсов, а с точки зрения рыночной - как источник правовой регуляции, устанавливающей равные правила для всех субъектов независимой экономической деятельности»4. С этой точки зрения община как институт традиционного общества представляла собой дорыночный тип корпорации как основной источник ресурсов для обеспечения жизнедеятельно -сти крестьян.
Начатые в период революции 1905-1907 гг. реформы П. Столыпина стали признанием экономической и «политической опасности» крестьянской общины5. Правительство пыталось ее расколоть, создав слой сельских собственников, верных самодержавию, и тем самым сокрушить могущество крестьянской корпорации.
Во времена столыпинской реформы в России впервые на массовом уровне столкнулись две идеологии - частного собственника земли и корпоративной солидарности общинных крестьян, - выявив дихотомный характер российского аграрного социума.
Столыпинская аграрная реформа несла социальное расслоение крестьянства. К началу 1916 г. из общины выделилось около 2 млн. домохозяйств или примерно 21% общинного крестьянства6. Из общинного оборота было изъято 22% земель, а около половины пошло на продажу7. За годы реформы возникло около 200 тыс. хуторов и 163 млн. отрубов, на которые перешло приблизительно 10% крестьянских хозяйств, т.е. менее половины вышедших из общины крестьян8.
П. Столыпину не удалось разрушить крестьянскую общину и создать массовый слой сельских частных собственников. Вместо этого царское правительство получило антагонистическую силу, в конце концов свергнувшую его.
Крестьянско-общинный характер русской революции был предсказан еще К. Марксом, внимательно следившим за социально-экономическими процессами в России. За несколько десятилетий до Октябрьской революции 1917 г. он писал: «Чтобы спасти русскую общину, нужна русская революция»9. Октябрьская революция стала таким «спасением» для русской сельской общины. Известно, что ленинский Декрет о земле по своей идеологической направленности был не большевистским, а эсеровским.
«Период между Октябрьской революцией и коллективизацией - отмечает В. Ефимов - является совершенно особенным в эволюции русской аграрной институциональной системы. Октябрьская революция дала русским крестьянам то, что они требовали в течение веков»10. К 1927 г. крестьянская община охватывала 95,5% крестьянских земель11. К 1920 г. бедняцко-батрацкая группа русского крестьянства составляла 30-35% крестьян, середняки - 55-66%, а группа кулацких хозяйств - чуть больше 3%12. Большевистская революция сделала середняка, а не бедняка или, по выражению В. Ленина, «полупролетариат», господствующим социальным типом в аграрном секторе. Середняк был амбивалентной социальной фигурой: он имел свое хозяйство, но не прибегал к найму рабочей силы.
Однако социальные результаты революции в деревне противоречили исходным идеологическим устремлениям большевиков.
Идеология большевизма совмещала идеи пролетарского социализма, включающего идею полного обобществления, в том числе крестьянской экономики, и технократизма. Вслед за Марксом большевики полагали, что крестьянство - уходящий с авансцены истории социальный класс. Идеология большевизма была идеологией глобализма, идеология крестьянского мира была идеологией локализма. Идеология большевизма предусматривала не только социальное, но и научно-техническое преобразование общества. Идеология общины удерживала крестьян в рамках традиционного образа жизни.
Рано или поздно две идеологии должны были вступить в непримиримую борьбу. Это произошло в период индустриализации и коллективизации, которые являются двумя сторонами одного и того же социально-экономического
1 Шанин Т. Революция как момент истины. Россия 1905-1907 гг. 1917-1922 гг. - М.: Весь мир, 1997. - С. 273-274.
2 Ахиезер А.С. Корпоративный дух в России: динамика эпохи // Этика успеха. 1995. - № 4. - С. 155.
3 Матвеева С.Я. Место корпоративных ценностей в культурной и социальной динамике // Этика успеха. 1995. - № 4. - С. 167.
4 Там же.
5 Шанин Т. ..., с. 279.
6 Медведев А. В. ., с. 43-44.
7 Аграрная реформа Петра Столыпина. // http: //www.auportal.ru/history/itsolip 1. php
8 Медведев А.В. Социальное развитие деревни (1917-1920) и эволюция концепций кооперирования крестьян // Социологические исследования. - М., 1999. - № 12. - С. 44.
9 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 19. - С. 410.
10 Ефимов В.М. Эволюционный анализ русской аграрной институциональной системы // Мир России. - М., 2009. - № 1. - С. 89.
11
Там же.
12
12 Медведев А.В. ..., с. 45.
процесса. Программа модернизации (индустриализации) страны, спрос на сырье и рабочую силу для развития промышленности, рост городского населения, возраставшая потребность в зерне для производства хлеба и в других продуктах питания для города требовали перестройки сельского хозяйства, в котором преобладали середняцкие крестьянские хозяйства. Они были небольшими и технически слабо оснащенными, работали на собственное потребление, а не на рынок1.
Коллективизация отразила двойственное отношение крестьян к предлагавшейся им советским государством программе перестройке сельского хозяйства. С одной стороны, крестьяне приняли колхозно-совхозную систему, в которой они видели немало общего с традиционным строем аграрных отношений. С другой - они отчаянно сопротивлялись попыткам обобществления всех элементов крестьянских хозяйств. Опасаясь утраты советской властью контроля над деревней, И. Сталин опубликовал в 1930 г. «Головокружение от успехов», где осуждались нарушение принципа добровольности при организации колхозов и «чиновничье декретирование колхозного движения». В течение месяца после выхода этой публикации колхозы покинули около 5 млн. чел.2. Сопротивление коллективизации оказывали не только зажиточные крестьяне (кулаки), но и многие середняки.
Политика коллективизации стала компромиссом между идеологией государства, строившейся на принципе полной социализации всех средств производства, и традиционными устоями крестьянского хозяйства. Итогом этого компромисса стало появление колхозного строя. В его рамках обобществлению подлежали только полевые наделы крестьян, приусадебные участки оставались в пользовании крестьян, а в их собственности находились жилые постройки, скот и птица. Под видом личных подсобных хозяйств (ЛПХ) скрывался все тот же институт крестьянского хозяйства - традиционный институт русской аграрной институциональной системы. Однако в конце своего правления Сталин вынашивал идею упразднить кооперативно-колхозную собственность и превратить ее в общенародную3.
Компромиссный характер советской аграрной системы ставит вопрос о правомерности отождествления колхоза и крестьянской общины. Среди исследователей нет единодушия в этом вопросе. И. Буздалов называет колхоз «советской разновидностью» общины4. А. Ахиезер писал, что «природа общины и природа колхоза тождественны»5. Традиция вмешательства в хозяйственную жизнь рядового крестьянина со стороны общины, государства и помещика была унаследована колхозами. Вместо общины и помещиков субъектом вмешательства в хозяйственную жизнь колхозника был первый секретарь райкома компартии, «объединивший в себе функции и наместника центральной власти, и управляющего государственным районным предприятием»6. Полагая, что колхоз, с одной стороны, унаследовал черты института поместья, с другой - выполнял функции общины (координация использования общественными сенокосами и пастбищами), В. Ефимов склоняется к выводу о том, что колхоз «является прямым институциональным преемником русской сельской общины»7. В. Данилов считает, что крестьянская община прекратила свое существование еще во времена коллективизации в начале 30-х гг., а вместе с ней исчезло мелкое крестьянское хозяйство8. При сравнении колхоза и общины следует учитывать конкретный социально-исторический контекст, в котором они функционировали. Колхозы были инкорпорированы в плановую систему экономики, их деятельность регулировалась плановыми заданиями, спущенными сверху государством, т.е. они действовали в условиях жесткого централизованного руководства сельским хозяйством. Встроенность колхозов в систему государственного управления экономикой привела к тому, что начиная с 1960-х гг. разница между колхозами и совхозами практически исчезла. Община такой степени государственного вмешательства не знала, так как была наделена большей автономией от государства. Следует также иметь в виду, что колхоз лишен одной из важнейших функций общины - функции перераспределения земельных наделов. К тому же председатель колхоза лишь формально избирался на общем собрании, а на деле назначался райкомом партии и исполкомом местного Совета. В отличие от председателя колхоза староста в общине был не назначенным, а выбранным руководителем. Кроме того, в отличие от общины колхозы со временем стали частью уже не аграрного, а индустриально-урбанистического общества. Крестьянство, некогда представлявшее подавляющее большинство населения страны (в 1926 г. оно насчитывало 82% населения страны), превратилось в советский период своего развития в социальное меньшинство9. Отношение к нему со стороны правящей элиты постепенно менялось. Во времена Н. Хрущева интересы крестьян стали больше учитываться при определении социальной политики. В 1950-е гг. налоги на индивидуальные хозяйства крестьян были уменьшены вдвое, а все долги по прежним выплатам списаны10. В то же время при Хрущеве произошло сокращение числа колхозов и рост числа совхозов - государственных предприятий, а самые маломощные колхозы были объединены и преобразованы в совхозы11. В этих процессах слышался
1 Ефимов В.М. Эволюционный анализ русской аграрной институциональной системы // Мир России. - М., 2009. - № 1. - С. 9091; Голос крестьян: Сельская Россия ХХ века в крестьянских мемуарах / Сост. Ковалев Е. М. - М.: Аспект Пресс, 1996. - С.397.
2 Голос крестьян с. 411.
3 Денисов Ю. Аграрная политика Н. Хрущева: итоги и уроки // Общественные науки и современность. -М., 1996. - № 1. -
С. 119.
4 Буздалов И. Аграрная теория: концептуальные основы и современные представления // Общество и экономика. 2003. -№ 2. - С. 148.
5 Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта, с. 507.
6 Ефимов В.М. ..., с. 93.
7 Там же.
8 Там же.
9 Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта, с. 505.
10 Голос крестьян с. 400-401.
11 Там же, с. 401.
отзвук идеи Сталина превратить колхозы в общенародную собственность. Хрущев не отказался и от идеи ликвидации ЛПХ. Если при И. Сталине и Н. Хрущеве институты крестьянской экономики все еще не обладали полной легитимностью в представлении правящей элиты, которая стремилась превратить колхозы в общенародную собственность и ликвидировать личные подсобные хозяйства, то при Л. Брежневе происходит легитимация институтов крестьянского уклада. Так, ЛПХ партийно-государственное руководство страны перестало рассматриваться как нечто такое, чему суждено исчезнуть в ближайшей перспективе1. На это было несколько причин. С крестьянскими хозяйствами заставляла считаться их экономическая весомость: на долю ЛПХ приходились 1/4 молока и мяса, более 50% картофеля и плодов2. Ликвидация индивидуальных хозяйств в обстановке дефицита продуктов питания только обострила бы продовольственную проблему в стране и вызвала бы социальное напряжение, которое высшее партийное руководство, напуганное беспорядками в Новочеркасске в 1962 г., не могло допустить. Кроме того, с начала 1960-х гг. СССР впервые превратился в импортера зерна и с тех пор уже не смог освободиться от зависимости от зернового импорта.
Во времена М.С. Горбачева колхозы и совхозы получили право на свободную продажу своей продукции, оставшейся после выполнения обязательных поставок государству. Тем самым был открыт доступ к формированию свободного рынка сельскохозяйственной продукции, которое сдерживалось продажей государству сельхозпродукции по фиксированным (заниженным) ценам и культурой самопотребления самих крестьян. Кроме того, советское руководство разрешило деятельность частных сельскохозяйственных предприятий в виде кооперативов. Так, впервые со времен столыпинской аграрной реформы существованию коллективных начал в русской аграрной институциональной системе был брошен вызов частными сельскими собственниками. Эту тенденцию продолжили аграрные реформы 1990-х гг., ставшие частью перехода от советского строя к постсоветской системе. В ходе аграрных преобразований многие колхозы и совхозы реорганизовывались в кооперативные, акционерные и другие формы сельскохозяйственных предприятий3. Однако, по словам В. Ефимова, «юридически формально преобразовавшись из колхозов и совхозов в кооперативы, акционерные общества и общества с ограниченной ответственностью, сельхозпредприятия мало изменились с институциональной точки зрения, т. е. правил своего функционирования»4. Во второй половине 2000-х гг. доля КФХ в сельскохозяйственном производстве составила всего лишь 6,5%, тогда как доли сельскохозяйственных предприятий и ЛПХ, - соответственно, 41,2% и 52,3%5. По данным Е. Шулимовой, в начале первого десятилетия XXI в. в сельскохозяйственном производстве сельхозкооперативы составляли 41%, закрытые акционерные общества - 14,3%, товарищества с ограниченной ответственностью - 10,4%, фермерские хозяйства и хозяйства населения - 24,3%, хозяйства с государственной собственностью - 10%6. Я. Рощина и А. Сухова показывают очевидный рост доли фермерских хозяйств в структуре производства сельхозпродукции: если в 1992 г. продукция фермерских хозяйств составляла 1,1%, то в 2007 г. - 7%7. Однако доля фермерских хозяйств в производстве продукции сельского хозяйства продолжает существенно отставать от доли хозяйств населения, на которые в 2007 г. приходилось 90% картофеля, 78% овощей, 86% плодов и ягод8. Позиции хозяйств населения не подорвали даже более низкие темпы роста сельхозугодий ЛПХ. За период с 1992 по 2006 гг. площадь личных подсобных хозяйств увеличилась с 6,4 млн. га до 8,1 млн. га, тогда как сельскохозяйственные угодья фермерских хозяйств за тот же период выросли с 6,5 млн. га до 21,6 млн. га9. В то же время сравнение типов фермерских хозяйств и хозяйств населения показывает более высокую товарность фермерских хозяйств.
В хозяйствах населения различают три категории домохозяйств: 1) население, производящее продукцию и для собственного потребления и на продажу; 2) собственников дач, садов, огородов, производящих продукцию в основном для своего потребления и 3) дачников, садоводов, владельцев коттеджей, либо производящих продукцию для себя, либо вообще не занимающихся агропроизводством.
Фермерское хозяйство образуют четыре типа домохозяйств: 1) крупные фермы-колхозы во главе с представителями бывшей колхозной верхушки, работающие на рынок; 2) средние фермерские хозяйства с высоко товарным производством; 3) семейные фермы с плохо оснащенной сельскохозяйственной техникой; 4) мнимые фермеры с невысокой товарностью10.
Налицо парадокс: крупные и средние высокотоварные фермы дают гораздо меньше сельхозпродукции, чем небольшие и менее товарные ЛПХ, которые в соответствии с Федеральным законом № 112-Ф3 от 2003 г. «О личном подсобном хозяйстве» определяются как «форма непредпринимательской деятельности по производству и переработке сельскохозяйственной продукции»11.
1 Ефимов В.М. Эволюционный анализ русской аграрной институциональной системы // Мир России. - М., 2009. - № 1. - С. 97.
2 Рощина Я.М., Сухова А.С. Типологический анализ поведения российских домохозяйств в сфере частного сельскохозяйственного производства. - М.: Издательский дом ГУ - ВШЭ, 2009. - С. 3.
3 Ромашин А.Ф., Черкасов Г.И., Широкалова Г.С. Аграрные отношения и аграрная политика. - Н. Новгород: ВВАГС, 2002. -
С. 103.
4 Ефимов В.М. ..., с. 103.
5 Там же, с. 113.
6 Российское село в XXI веке: проблемы и перспективы / Отв. ред. Хагуров А.А. - Москва; Краснодар: Институт социологии РАН, Кубанский государственный аграрный университет, Академия социальных наук России, 2004. - Вып. I. - С. 230-231.
7 Рощина Я.М., Сухова А.С. ..., с .4.
8 Там же.
9 Там же.
10 Рощина Я.М., Сухова А.С. ..., с. 18.
11 Там же, с. 10.
Не демонстрируют больших преимуществ по сравнению с ЛПХ и агрохолдинги - крупномасштабные сельхозпредприятия. Насчитывается свыше 400 государственных и муниципальных и более 300 негосударственных агрохол-дингов. На долю агрохолдингов приходится более четверти товарной продукции сельхозорганизаций1.
По оценке В. Ефимова, реформы 1990-х гг. подорвали сельское хозяйство страны, привели к обвальному падению объемов производства сельскохозяйственной продукции, его сокращению вдвое. В начале XXI в. производство зерна составило около 20% ниже дореформенного, снижается поголовье коров - с 20,5 млн. голов в 1990 г. до 9,4 млн. голов в 2006 г., уменьшается производство кормов, растет импорт молока и мяса, и только по таким продуктам растениеводства, как масличные, сахарная свекла и овощи перекрыт дореформенный уровень2. Отсутствие широкой социальной базы реформ в деревне Ефимов объясняет устойчивостью традиционных ценностей крестьянства - неприятием купли-продажи земли, т.е. частной собственности на землю. Одним из немногих положительных результатов аграрных преобразований в России исследователи считают формирование многоукладной аграрной экономики. Так, З. Калугина и О. Фадеева подчеркивают, что «многоукладность, а не гипертрофированное развитие какой-либо одной хозяйственной формы, будь то крестьянские (фермерские хозяйства) или крупные агропромышленные холдинги, может обеспечить аграрному сектору России устойчивое развитие»3.
Эволюция аграрных институциональных форм в России носит колебательный характер, воспроизводя логику «аграрных циклов», где «векторное движение» предстает «не как направленное в историческое будущее, а как периодически совершающаяся смена поколений»4.
Устойчивость воспроизводства основных аграрных институтов в ходе их исторического развития оказалась неодинаковой. Наиболее прочными институциональными формами зарекомендовали себя государство и крестьянское хозяйство, хотя и они менялись.
Цикл изменений института государства состоял из следующих фаз. Сначала государство из служилого с условным владением верхних страт превратилось в сословное с частной собственностью на землю помещиков и кулаков. Затем последнее трансформировалось в советскую разновидность служилого государства, которая в постсоветский период перешла в государство, напоминающее то, которое существовало накануне большевистской революции. Так, П. Милюков, отмечая, что русская история ХХ в. ближе к истории XVII и XVIII вв., чем XIX в., обратил внимание на возрождение в ХХ в. исторического архетипа служилого государства с его огосударствлением земельного фонда и системой связи между службой государству и статусом5.
Изменение облика другого аграрного института - крестьянского хозяйства - тоже прошло ряд этапов. От вольного землепашества к использованию земельного надела на основе принудительных уравнительных переделов в рамках общинного владения землей, от хуторов и отрубов времен реформы Столыпина к ЛПХ в советское время и к фермерским хозяйствам и хозяйствам населения в постсоветский период. Итогом этой эволюции стало появление фиксированного крестьянского хозяйства, т.е. такого хозяйства, в котором крестьянин получил в свое распоряжение не отчуждаемую от него (в результате принудительных переделов, конфискаций и прочих мер экспроприации) землю. Однако доминирование традиционных действий над целерациональными действиями в смысле Вебера остается характерной чертой крестьянского хозяйства. В условиях российского сельского хозяйства его нерыночные или частично рыночные секторы (хозяйства населения) более производительны, чем высоко товарные фермерские хозяйства, объяснение чему надо искать в специфике ценностей русского крестьянина. Эта специфика ценностных ориентаций сдерживает рост товарности сельхозпроизводства и модернизацию аграрной институциональной системы. В этом отношении нерыночный сегмент влечет за собой дисфункциональные последствия для аграрной сферы.
Источником конфликтной динамики отношений между государством и крестьянским хозяйством служило то обстоятельство, что крестьяне никогда не ставили под вопрос собственность государства на землю, тогда как государство не всегда соглашалось с законными правами крестьян на управление землей.
В результате конфликта первичных аграрных институтов появились частное поместное хозяйство и сельская община. Оба института выражали разные стороны русского аграрного самосознания - социокультурные и социально-психологические архетипы частного владения и коллективизма. При этом удельный вес второй составляющей превосходил значение первой. Это в значительной мере объясняет трудности внедрения частных форм собственности на селе, причины неудач аграрной реформы Столыпина, НЭПа, драматического характера аграрных преобразований в 1990-е гг. Хотя социально-исторические сдвиги положили конец существованию частного поместного хозяйства и сельской общины в исторически известных формах, архетипы, породившие их, продолжают существовать.
1 Ефимов В.М. Эволюционный анализ русской аграрной институциональной системы // Мир России. - М., 2009. - № 1. - С. 111.
2 Там же, с. 112-113.
3 Калугина З.И., Фадеева О.П. Новая парадигма сельского развития // Мир России. - М., 2009. - № 2. - С. 45.
4 Щукин В.Г. «Семейная разладица» или непримиримая распря? Западничество и славянофильство в культурологической перспективе // Вопросы философии. - М., 2003. - № 5. - С. 109.
5 Медушевский А.Н. Аграрные реформы в России: проекты и реализация // Мир России. - М., 2007. - № 1. - С. 75.
