CC BY
137
Путевые записки —
важная страница в истории литературы Петровской эпохи. В них авторы отразили основополагающие идеи своего времени: просветительский и гуманистический пафос, повышенное внимание к западноевропейской жизни и культуре. Памятники конца XVII века — это, прежде всего, литература поиска новых жанров и стилей. Этому переходному периоду в истории русской литературы принадлежат путевые записки стольника П. А. Толстого.
Петр Андреевич Толстой был крупным государственным деятелем Петровской эпохи. Первым из знаменитого рода Толстых он вошел в историю русской словесности как автор «Путешествия» — книги, которую считают «энциклопедией» европейской жизни конца XVII столетия и одним «из наиболее замечательных литературных явлений»1. Отправленный в числе других стольников по указу Петра Первого «в европейские христианские государства для науки воинских дел»2
В. САЙНБАЯР
Иноязычная лексика в путевых записках Петровской эпохи
(С. 53), он в 1697-1699 гг. побывал в Польше, Священной Римской империи, Венеции, Милане и Неаполе, Папской области, Дубровнике, на островах Сицилия и Мальта. Увиденное за границей П. А. Толстой описал в путевом дневнике, который являлся не только отчетом о его поездке в Италию, но и средством приобщения русских людей к европейскому опыту в развитии экономики, политики, социальных отношений и культуры. Дневник путешествия создавался писателем в ходе самой поездки, о чем свидетельствуют подробность и тщательность описаний.
П. А. Толстой, претворяя в жизнь культурно-просветительскую программу «возрождения» России Петра Первого, создал в «Путешествии» многогранный образ Европы. По словам одного из первых исследователей произведения Н. А. Попова, русский стольник оказался на редкость любознательным и проницательным путешественником, сумевшим понять и точно передать особенности западной действительности, образа жизни и европейского мышления конца XVII века4.
П. А. Толстой описал обычаи и нравы разных народов, памятники религиозной и светской культуры: монастыри и университеты, соборы и музеи, церковные процессии и маскарады... Реалии европейской жизни, новые для русского человека, требовали новых слов, что вело к расширению словаря путевых записок за счет лексики, заимствованной из других языков. Этот процесс — явление закономерное, ибо «при заимствовании новых понятий, идей, предметов происходит и заимствование слов, их обозначающих, что не ущемляет национальную самобытность народа, а, наоборот, обогащает словарный состав одного языка за счет словарного состава других языков»5.
Хотя П. А. Толстой был отправлен за границу для изучения военно-морского дела, в своем произведении он определил цель путешествия иначе — как изучение «всяких изрядных вещей, которыя зрению человеческому сладки обретаются» (С. 25). Широта
охвата европейской действительности, разносторонность сведений о странах, которые посетил и описал русский стольник, привели к тому, что объем иностранных слов в языке «Путешествия» оказался велик. В основу типологии иноязычной лексики в путевых записках П. А. Толстого положен тематический принцип, универсальный и испытанный временем, встречавшийся уже в средневековых азбуковниках6. Согласно этому принципу слова группируются по сфере употребления.
а) Самый обширный языковой пласт образуют иностранные слова, обозначающие реалии общественного и частного быта. В эту лексико-семантическую группу входят, например, названия предметов домашнего обихода, хозяйственной утвари, построек и их частей: «остария» (ит. osteria) — гостиница, «камера» (лат. camera) — комната, «балдахин» (ит. baldacchino) — пышный навес над почетным местом; названия средств передвижения и их частей: «гундал» — «гондола» (ит. gondola) — одновесельная плоскодонная лодка, «портшез» — «порчшез» (фр. portechai-se) — легкое переносное крытое кресло, «ко-рета» — «карета» (пол. kareta) — конный экипаж; названия одежды и ее элементов, тканей и украшений: «алтабас» (пол. alte-bas) — парча; «камка» (пол. kamcha) — шелковая ткань, «трип» (ит. trippa) — шерстяная ткань, «флер» (нем. flor) — тонкая прозрачная ткань; названия кушаний и блюд: «кон-фекты» (лат. confectum) — сладости, «лимо-нат» (ит. limonata) — напиток из фруктов, «чекулат» (исп. chocolate) — шоколад.
б) Большая группа заимствований связана со сферой социальных отношений. Это названия лиц согласно их административной должности, служебным функциям, социальному положению, профессиональной принадлежности: «патрон», «прокуратор», «сенатор», «ординат» — лат.; «кавалер», «камарер» — ит.; «граф», «маркграф», «курфистр» — нем.
в) Текст путевых записок П. А. Толстого включает термины из области экономики, торговли и финансов: «экономия» — гр.;
«интрата», «лиценция», «маркандия» — ит. В отличие от путевых записок паломников петровского времени, среди которых было много людей купеческого звания, в «Путешествии» Толстого этот пласт заимствований не является значительным и стилеопределяющим.
г) Автор путевых записок активно пополнял свой словарь за счет иностранных слов из сферы политики, государственной жизни и международных отношений: «декрет», «президент», «республика», «юстиция» — лат.
д) П. А. Толстой изучал за границей корабельное и мореходное искусство, что объясняет преобладание среди заимствованной лексики морской терминологии: «арбур», «бастимент», «галера», «галияс», «голфа», «курсар», «маринер» — ит; «буссола», «фрегат», «порт» — фр.; «навтика» — греч; «адмирал», «барка», «каюта», «лавир», «штиль» — гол. Доминирование заимствований из голландского и итальянского языков связано с тем, что именно в Голландии в это время был сильный морской флот и развитое кораблестроение, а науку мореходства московский стольник изучал в Италии.
е) В связи с реорганизацией системы вооруженных сил в петровское время словарный состав русского языка пополнился иноязычной военной лексикой. Поскольку раньше других европейских стран регулярная армия возникла во Франции и Германии, то языки этих государств стали «донорами» для русского. П. А. Толстой до путешествия в Европу долгое время служил в армии, был прекрасным специалистом в этой области. Без овладения иностранной военной терминологией нельзя было учиться у иностранцев военно-морскому делу и перенимать их опыт.
Лексика из области военного искусства представлена в путевых записках Толстого заимствованиями из французского языка: «цитадель», «бастион», «бомба»; немецкого: «драбант», «офицер»; итальянского: «гвардия», «кавалерия»; польского: «хорунжий», «желнер», «ротмистр».
ж) П. А. Толстой — человек, сформированный культурой барокко, где уживалось и светское, и духовное, большое внимание уделяет религиозной сфере жизни человека. В путевых записках он подробно рассказывает о церковных праздниках и процессиях, о христианских раритетах, хранящихся в европейских церквах, костелах, монастырях. Разумеется, что при этом он активно вводит в текст грецизмы, связанные с богослужебной практикой («антидор», «антиминс», «дискос» и др). В отличие от паломнических «хождений» содержание этих слов в «Путешествии» Толстого незначительно и тематически локализовано.
Интересно отметить, что среди заимствований этой группы растет число полонизмов и латинизмов, что характерно для языка светских путевых записок Петровской эпохи, авторы которых преимущественно путешествовали по странам Западной Европы: «апат» («аббат»), «каплан» («капеллан»), «каплица», «кардинал» — лат.; «ксендз», «кляштор» — пол.
з) Культурологический аспект восприятия и изображения европейской действительности в путевых записках Толстого является главным, поэтому в его произведении среди иностранной лексики самым мощным будет пласт заимствований из области искусства, науки и просвещения. С XVII века Италия стала местом паломничества для людей искусства, так как была родиной барокко и сокровищницей памятников античности. Не случайно в произведении Толстого лексика, относящаяся к музыке, театру, архитектуре, скульптуре и живописи, была в основном итальянского происхождения: «бельвард», «галлерия», «картина», «кантата», «опера».
В группу заимствований искусствоведческого характера, помимо итализмов, входят иностранные слова из других языков, например, из греческого («театр», «литавры») и немецкого («арфа», «куншт»).
и) Научная терминология, универсальная для европейских языков, представлена в записках Толстого словами из греческого
(«анатомия», «астроном») и латинского («деклинация», «навигация») языков. Обилие иноязычной лексики из этой области, а также «тщательность описаний, любовь к конкретности и научной точности, лаконизм стилевой манеры» сближают книгу Толстого с «учеными путешествиями XVIII— XIX вв.»7.
к) В произведении московского стольника тонок пласт заимствований, связанных со сферой внутреннего мира человека. Видимо, в этом сказались рационализм мышления П. А. Толстого и то, что он осваивал европейскую действительность и иностранные языки, будучи человеком преклонного возраста, умудренным житейским опытом. Кроме того, в России петровского времени процесс усвоения заимствованной лексики предметного характера опережал процесс становления нового «языка чувств». В изображении «внутреннего человека» Толстой предпочитал оставаться верным русским языковым традициям. Обращаясь к общеславянскому по происхождению слову «любовь», он использует его производные: чувство дружбы, особого расположения передает словом «любительство»; обходительного, учтивого человека называет «любезным». Заимствование «темперамент» (лат. temperamentum) использует только в физико-астрономическом смысле, характеризуя расположение звезд. Редкие исключения из этого правила — латинские по происхождению слова «фавор» (в значении «благосклонность»), «гонор» (в значении «честь, уважение»), «грация» (в значении «милость»).
Заимствования в путевых записках П. А. Толстого можно классифицировать, не только исходя из их семантики, но учитывая то, как сложилась судьба этих слов в новых языковых условиях. Часть иностранных «речений», использованных писателем, встречалась в памятниках художественной и документальной литературы до «Путешествия» («алебарда», «алебастр», «математика», «мушкет»), другие были введены в языковой обиход во многом благодаря Толстому («камердинер», «навтика», «театр»).
К новым словам среди заимствований, которые начали употребляться в петровскую эпоху и вошли в лексический состав путевых записок московского стольника, относятся следующие: «гармада» (согласно данным «Словаря русского языка XVIII в.» словоупотребление зафиксировано в 1697 г.); «армилярный» (1698); «артифициальный» (1698); «аттестация» (1698); «анатомия» (1698); «апат» (1697); «бастимент» (1697); «балдахин» (1697); «басета» (1697) и многие другие.
Иноязычная лексика, которая входила в словарь писателя-путешественника конца
XVII века и сохранилась до настоящего времени, обычно обозначала предметы и явления, прочно утвердившиеся в русской действительности.
О процессе семантической адаптации заимствования в системе принимающего языка говорит то, что автор пытается найти иностранному слову русский эквивалент. Заимствования в «Путешествии» П. А. Толстого, как правило, сопровождаются авторским переводом, например: «...в машкарах, по-словенски в харях...», «...во время великой фортуны, то есть сильных ветров...» (С. 106, 114).
Введение в текст иноязычного слова могло сопровождаться сравнением неизвестного с известным, что было характерно для путевой литературы со времени «Хождения» игумена Даниила (нач. XII века): «А все ве-нецыяне, дворяне и купцы... имеют при себе под одеждами тайно невеликие штылеты, подобны ножам остроколым...» (С. 54).
При отсутствии необходимого русского эквивалента Толстой-переводчик стремился подобрать близкие, хотя и не тождественные по значению слова: «публично» — «соборно», «конфузия» — «замешание», «декрет» — «вершение делу и указ» (С. 208, 11, 64).
Если в русской действительности отсутствовал сам предмет называния, Толстой прибегал к пространной форме комментария через описание внешнего вида этого объекта: «... в Венецы один дом, который на-
зывается по-итальянски редута; зделан для того, что в том доме играют в карты, в золотые червонные и во всякую манету»; «При море построен дом, которой называется арсинал: на том дворе делают всякие морские суды» (С. 108, 151).
Когда в лексическом запасе писателя-пу-тешественника не было слова для обозначения того, что он видит, Толстой прибегал к развернутому описанию необычного явления. Приведем примеры, доказывающие недостаточность русского языка Петровской эпохи для обозначения реалий европейской жизни: «Около той площади много лавокъ, въ которыхъ делаютъ и продаютъ волосы накладные...», т. е. парики; «На той же площади при море бывают построены анбары великие и сараи; в тех анбарех тонцуют люди по веревке...» — речь идет о цирке (С. 104, 105).
Книга Толстого была обращена к русскому дворянину, в котором писатель хотел видеть читателя образованного, обладающего развитым ассоциативным мышлением.
О значении тех или иных заимствований такой читатель без труда мог судить, исходя из контекста, поэтому Толстой не все новые слова сопровождал языковедческим комментарием: «...заиграла вся музыка на фиол-галбах, на арфах, на штормах, на цитрах и на флейтах...»; «...и ему было ехать ко мне невозможно, для того что был болен феб-рою... » (С. 45, 150).
Заимствования, выполняя просветительскую, образовательную функцию, могли вводиться в текст путевых записок через указание на то, из какого языка они пришли в лексикон Толстого, иметь при себе этимологическую справку: «анисовая водка... по-италиянски называется аква вита», «те рыбы гишпанцы называют шпадами, подобна та рыба видом рыбе севруге», «полаты изрядные... называются по-флоренску галле-рия » (С. 71, 106, 231).
Автор «Путешествия» явно обладал большими лингвистическими способностями. Если в начале пути он пользовался услугами переводчика (например, во время визита
к папскому нунцию в Варшаве монсиньору Давиа), то на острове Мальта московский стольник вел беседы с «кавалером Карави-той» на итальянском языке. Более того, Толстой так хорошо овладел этим языком, что мог различать диалекты: «В Медиолане говорят все итальянским языком, толко в малом не в чем от италиянского языку есть отмена»; «Город Бар многолюден, народ в нем гишпанской; говорят по-итальянску, однако ж с венецыянами и с римлянами в языке имеют малую некоторую диференцию»; «В Риме говорят итальянским языком изрядно, чисто, многих итальянских мест лутче»; «А говорят в Болони все по-итальянски, однако же ниже флоренскаго языку» (С. 94, 123, 225, 235). Русский путешественник, уважительно относившийся к культуре других народов, остро ощущал красоту звучания итальянского языка, о чем свидетельствует одно из первых его наблюдений, сделанных в Венеции: «Князь венецкой в костеле Свята-го Марка слушал казания, которой сказывал, стоя на катедре, поп белой зело предивно итальянским языком» (С. 98).
По мнению академика Д. С. Лихачева, в русской литературе путевые записки Толстого — первый случай после «Жития» протопопа Аввакума, когда в произведении с такой отчетливостью проявилось авторское начало8. Все современники, лично знавшие Толстого, русские и иностранцы, высоко оценивали его как государственного деятеля: «умнейшая голова в России», «благовоспитанный», «искусный и влиятельный». Они отмечали блестящую память Толстого, его острый ум, осторожность и дальновидность в решении политических проблем, редкие для России того времени интеллектуальную и эстетическую культуру. Разумеется, что это нашло преломление в авторском стиле «Путешествия», который обнаруживается на уровне отбора как объектов изображения, так и лексических средств. Использование писателем иноязычных заимствований придает тексту «Путешествия» не только точность описаний, по-своему документируя повествование, но и резко раз-
двигает границы родного языка, обогащая его новыми словами, новыми возможностями художественной выразительности речи. Употребление заимствованной иноязычной лексики и отношение к ней Толстого могут быть показательны для характеристики и стиля данного автора и всей системы русского языка конца XVII — начала
XVIII вв.
Заимствования из других языков — стилеобразующий признак путевых записок как особой литературной формы. Иностранные «речения» встречались в древнерусских паломнических и купеческих «хождениях», в статейных списках послов и рассказах землепроходцев, однако до «Путешествия» П. А. Толстого этот языковой пласт в произведении не был столь значительным по объему и разнообразным по функции. Тематический диапазон заимствованной лексики в его путевых записках охватывает все сферы человеческой деятельности: государственной, военной, научной, связанной с «низким» бытом и «высоким» художественным творчеством. Иноязычная лексика в путевых записках Петровской эпохи, безусловно, способствовала «европеизации» и «обмирщению»
русского литературного языка на рубеже средневековья и нового времени.
1 Лихачев Д. С. Повести русских послов как памятники литературы // Путешествия русских послов XVI-XVП вв. Статейные списки (Сер. «Литературные памятники»). М. ; Л., 1954. С. 341.
2 Путешествие стольника П. А. Толстого по Европе 1697-1699 / издание подготовили Л. А. Ольшевская, С. Н. Травников. М., 1992. С. 5-248.
3 В дальнейшем в тексте все примеры цитируются по этому изданию. Цитируемые страницы указываются в тексте, в скобках.
4 См.: Попов Н. А. Путешествие в Италию и на Мальту стольника П. А. Толстого в 16971699 годах // Атеней. 1859. №7. С. 300-339.
5 Ковалевская Е. Г. История русского литературного языка. М., 1978. С. 155.
6 См.: Ковтун Л. С. Русская лексикография эпохи средневековъя. М. ; Л., 1963. С. 57.
7 Травников С. Н. Путевые записки Петровского времени (проблема историзма). М., 1987. С. 97.
8 См.: Лихачев Д. С. Человек в литературе Древней Руси. М., 1970. С. 120.
