CC BY
79
УДК 301
«ИНОСТРАНЕЦ» КАК СОЦИАЛЬНЫЙ СТЕРЕОТИП:
К СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИМ АСПЕКТАМ ФЕНОМЕНА «ИНОЙ РОДИНЫ»
© Светлана Валерьевна ГУЗЕНИНА
Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация, кафедра теоретической и прикладной социологии, кандидат социологических наук, старший преподаватель, e-mail: [email protected]
Статья посвящена исследованию социального стереотипа «иностранец» в массовом и групповом сознании через призму сравнительного анализа социально-психологических основ формирования образа Родины.
Ключевые слова: иностранец; инаковость; стереотип; Мы; Они; Другой; менталитет; ментальность; образ родины.
В любом языке довольно широко представлены дефиниции, описывающие представителя иной земли, другой страны: приезжий, иностранец, чужеземец, эмигрант. Эти понятия, так или иначе, несут смысловую нагрузку инаковости, т. е. постулируют тезис не только о том, что человек воспитан и проживает в ином географическом пространстве, но и в иной социальной и культурной среде, что предполагает, скорее, и несхожесть, нетождественность, инакомыслие. Разумеется, такие оценки чаще всего стереотипны, упрощены, однако попытки разобраться в этом вопросе неизбежно приводят к постановке проблемы о причинах формирования стереотипов в массовом сознании и о поиске возможных механизмов по их преодолению.
Существование социальных стереотипов и их функций является отдельным направлением в социальных исследованиях, при этом удивительно, что порой вновь возникающие, т. н. «современные» стереотипы, исчерпав себя, довольно быстро исчезают, тогда как более «древние» демонстрируют удивительную статичность.
Социальные стереотипы неизбежно схематизируют, а то и искажают видение социальной реальности, однако, как отмечается исследователями, важным моментом их зарождения и функционирования в массовом и групповом сознании выступает предоставляемая возможность с их помощью в лучшую сторону отличаться от других. По мнению Б. Поршнева, именно «они» является наиболее древним, архаичным и в самом
прямом смысле изначальным (т. е. лежащим у истоков антропогенеза) образованием. Только на основе кристаллизации в сознании членов группы некоторого «они» возникает второй член оппозиции - «мы», причем именно путем отталкивания от «они», путем дифференциации от «них» только и возможно формирование собственной отличимости [1]. В этом смысле, под иностранцем понимается, прежде всего, представитель иной группы, группы «Они», или «не-Мы».
Понятие «Мы» включает в себя (кроме общей территории проживания и языка) и схожие представления о картине мира, общие традиции, нормы, установки, духовные ценности, способы оценок, верования, мифологемы и идеологемы. В конечном итоге, эти характеристики составляют понятие менталитета - особого способа постижения окружающего мира. Исследователь Т. А. Полякова раскрывает понятие менталитет как «устойчивые духовные ценности, глубинные аксиологические установки, навыки, автоматизмы, долговременные стереотипы, рассматриваемые в определенных пространственно-временных границах, являющиеся основой поведения, образа жизни и осознанного восприятия тех или иных явлений» [2].
Важнейшей составляющей понятия «Мы» выступает также и самоидентификация, т. е. осознание отличительных особенностей «нас» от «них». Интересно заметить, что глубина такого отчуждения, деления на «своих» и «чужих» в век глобализации и информационной революции логически должна исчезать: телекоммуникационные техноло-
гии, Интернет и социальные сети могут (теоретически) нивелировать пространственные границы между различными этническими, гендерными, конфессинальными общностями, поскольку предоставляют большое поле для обучения и общения, культурных, личных и деловых контактов, тем самым, вроде бы, препятствуя формированию стереотипов. Однако современные социологические исследования показывают, что и коммуникации в интернет-пространстве имеют строго адресный характер: пользователи предпочитают общаться, в основном, с представителями своего или близкого социального статуса, формируя при помощи интернет-ресурсов соответствующие виртуальные группы и сообщества, в которых существует своя система фильтров, нормативности и санкций [3].
Проводимые в Европе масштабные социологические исследования (The ESS - Европейское Социальное Исследование. Многолетнее сравнительное исследование изменения установок, взглядов, ценностей и поведения населения Европы. Начало проекта -2001 г. Участники - 28 европейских стран, с 2006 г. - Россия. Сбор данных: 30 тыс. интервью во всех странах, 1,5-3 тыс. интервью в каждой стране) [4] свидетельствуют, что разница по многим социально-экономическим показателям, соответствующим жизненным приоритетам и ценностным ориентациям между жителями стран Восточной и Западной Европы настолько велика, что сопоставима, пожалуй, лишь с уровнем дифференциации и разобщенности между «богатыми» и «бедными» в России [5]. Это означает, что европейцы представляют полноценно общность только лишь де юре. Фактические сведения приводят к выводу о том, что так или иначе политические решения (например, включение страны в Евросоюз) пока не могут быть реальной основой (де факто) для коллективной идентичности. В этом контексте автор абсолютно не согласен с позицией российского культуролога А.В. Шипилова, утверждающего, что этнокультурное равенство всегда обеспечивается за счет сословноправового неравенства, когда антагонизм «своих» и «чужих» уступает место антагонизму «высших» и «низших» [6]. Такое положение дел прямо препятствует осознанию «Мы» вследствие рассогласованности групповых целей, ценностей и идеалов в рамках
этнокультурной общности, что неизбежно приводит к поиску и оформлению образа «врага» на уровне коллективного сознания. Именно это и происходит, в частности, в современной России, когда таким «врагом» (виновным во всех бедах) зачастую становится другая социальная группа (страта), статусно расположенная «выше» или «ниже» в иерархии социальной стратификации: для обеспеченных россиян это «бедные», «гастарбайтеры» (от нем. Gastarbeiter), «переселенцы», «маргиналы», «беженцы», «деревенские», «безработные» и т. д.; для малоимущих граждан - «мажоры», «газпромовцы», «москвичи», «городские», «инфанты», «золотая молодежь», «жители Рублевки» и т. д.
Следует, однако, признать, что экономические и политические решения, видимо, в принципе не могут играть решающую, фундаментальную роль при формировании комплекса представлений «Мы». Скажем, для россиянина гость из Украины или Белоруссии вне зависимости от его социального статуса до сих пор остается своим, тогда как с «иностранцем» будет ассоциироваться равный по статусу житель Италии или Германии.
Речь здесь идет, прежде всего, об общем историческом прошлом, а также об общих ментальных основах. Эти факторы представляются базисными для понимания специфики национального сознания и самосознания любой этнической общности. В частности, об этом свидетельствуют и настойчивые давние попытки западных обществоведов разгадать особенности русского национального характера, поскольку инаковость русских учены-ми-иностранцами подчеркивалась всегда и до сих пор остается очевидной. Так, профессор Лондонского университета Дж. Хоскинг в книге «Россия и русские» пишет: «Россия не исчезнет, не сойдет с мировой арены - она продолжает играть главную роль в формировании мира XXI в., и бесспорно, роль отрицательную. В этом заключается еще один повод для более полного изучения России. Большинством европейцев и североамериканцев она воспринимается как великая Другая, понятная, но до конца непонятная, как культура, через призму которой мы начинаем ценить свою собственную» [7, с. 6].
Современный норвежский специалист по международным отношениям И. Нойманн утверждает, что и Европе Россия видится как
аномалия, пограничное явление переходного периода: «Специфичность России как «другого» Европы... находится не столько в пространственном, сколько во временном измерении, поскольку эта страна воспринимается как постоянно находящаяся в следующей стадии европеизации» [8, с. 154]. При этом заметим, что цитата латентно содержит важную для темы статьи мысль. Желание представить Россию через идентификацию с Европой («еще не совсем Европа», «только недавно цивилизованная», «панголин Европы» (здесь речь идет о попытках классификации народом леле чешуйчатого муравьеда (панголина), упоминавшихся в работе М. Дуглас) [8, с. 149-153; 9]) представляется жителю самой России весьма нелепым. Таким же ошибочным в своей основе является и любое стремление описания «другого через себя».
Очевидно, что коллективная идентичность обеспечивается такими факторами, которые позволяют объединить представителей всех социальных страт любой этнической общности вне зависимости от их материального и статусного положения, места проживания, и, видимо, даже времени проживания. Таким критерием, с точки зрения автора, выступает осознание общей Родины. Образ Родины представляется значимым для всех групп населения этноса, а потому - всегда сакрален, храним, важность такого элемента духовной жизни передается из поколения в поколение. В этом контексте понятие «иностранец» несет на себе совершенно определенную, негативно-окрашенную психологическую нагрузку - это «человек, у которого другой образ родины, отличный от нашего».
Обозначенная проблематика подразумевает поиск ответов по вопросу о схожести или кардинальном отличии образов родины у представителей различных этнических общностей. Автору видится чрезвычайно интересной серия сравнительных социологических опросов по данной теме, однако финансирование таких полноценных зарубежных исследований и необходимость выезда в соответствующую страну затрудняет их проведение.
Отметим, что за период 2010-2012 гг. автором была проведена серия опросов в г. Тамбове, г. Саратове, проведены индивидуальные глубинные интервью в г. Санкт-Петербурге и Москве, экспертный опрос в
Китае, серия индивидуальных глубинных и полуструктурированных интервью в Болгарии, квотный опрос в Украине, интернет-опрос в Израиле, опрос иностранных студентов, обучающихся в г. Тамбове. С некоторыми выводами по результатам таких исследований автор хотел бы познакомить в данной статье.
Эмпирическое научное социологическое исследование «Тамбовчане об образе Родины» имело простую механическую выборку в 1200 человек (методическое ограничение -иногородние и несовершеннолетние) в период 2010-2011 гг. на единой генеральной совокупности жителей г. Тамбова (на 2010 г. -примерно 289-294 тыс. человек). Целью исследования было выявление структуры, механизмов, факторов формирования, хранения и транслирования у респондентов образа Родины. Социологический опрос «Тамбовчане об образе Родины» показал, что духовные отношения респондентов с образом Родины достаточно замкнуты именно на одну страну, особенность которой - ее способность «провоцировать любовь к себе».
Респонденты в России полагают, что образ Родины дан в детских воспоминаниях (наибольший процент ответов), в образе матери (второе место по частоте ответов), зашифрован в картинах родной природы (березы, радуга, дождик, лес, медведь); образ Родины можно охарактеризовать как экзистенциальный, слабосоциальный и почти не идеологизированный, а данный, скорее, с некоторым оттенком иррациональности.
Респонденты-тамбовчане совершенно уверены, что образ Родины есть уже у маленьких детей и, следовательно, не связан напрямую ни с развитым интеллектом, ни с идеологией, ни с большим жизненным опытом) [10].
При ассоциативном опросе иерархия типичных смысловых дескрипций жителей г. Тамбова выглядит так:
- русские пейзажи, ландшафт (белая береза, белая береза под моим окном, белоствольные березки, березка у дома, зеленый луг, березняк, березовая роща, поля);
- бескрайность (бескрайние поля, богатая природа, леса, бескрайние просторы и голубое небо, океан);
- «все вообще» (то, что вообще не поддается описанию, все вокруг, все достояние наших предков, все и все, что меня окружает,
что мне дорого, что окружает человека с детства и остается с ним навсегда; что связано с историей, природой, искусством; где родился; кусочек неба, видимый только из моего окна; мое родное; мое сердце; мой большой дом, смысл жизни);
- язык (язык, на котором я думаю; язык, на котором общаешься; фольклор; язык природы);
- героика и государственность (герб, гимн, герои ВОВ, памятники героям и Отчизне, военные песни и фильмы, Парад Победы, 9 мая).
Респонденты, принимавшие участие в опросе, в целом единодушны в том, что образ Родины достаточно интимен и включает символы жертвенности и мученичества в истории страны и ее мифологии, и уже потому слишком непонятен для иностранцев [10].
Серия авторских зарубежных социологических исследований подтверждает такую мысль лишь отчасти.
При проведении индивидуальных интервью (напомним, что индивид здесь рассматривается не как личность, но как представитель социального типа) для изучения образа Родины в г. София (Болгария, 2011 г.)1 установлено, что, несмотря на колоссальное стремление бывших стран Восточного блока к интеграции в Евросоюз и настойчивое отмежевание от России, связанное с желанием скорейшего забвения советского периода (который также, впрочем, является частью их исторического прошлого), для респондентов, четко определивших свою этническую принадлежность как «болгарин» или «болгарка», образ Родины напрямую связан с историей страны, и именно история определяет, во многом, его содержание. Так, при ассоциативном опросе респондентов, первой по частоте упоминания дескрипцией, прямо ассоциировавшейся с образом Родины, в Болгарии была названа «земля». Земля есть, с одной стороны, символ небольшого, но очень дорогого пространства, за которое приходилось бороться, отвоевывать и защищать от интервентов. За землю, место, территорию в Болгарии велись продолжительные Балканские войны. Земля есть главное богатство в Болгарии: это то, что передают по наследст-
1 Глубинные интервью - п = 13; полуструктуриро-ванные интервью - п = 17.
ву детям как главную ценность и то, чем будет жить следующее поколение болгар. Отметим, что русскому человеку, привыкшему мыслить в масштабах бескрайних просторов России, не совсем близко такое сакральное отношения к земле, однако для болгарина именно «земля» напрямую связана с родиной, земля - это и страна на карте, и место, где стоит его дом и где разбит его сад.
Следующей смысловой единицей, при суммировании ответов респондентов, выступает дескрипция «свадьба». Интересно, что в Национальной картинной галерее г. София автору также встретилось множество работ болгарских художников, иллюстрирующих те или иные моменты болгарской свадьбы, что также указывает на значимость указанной символики при передаче чувствований и мыслей о родине. Однако индивидуальные глубинные интервью раскрывают содержание такого символа совершенно не так поверхностно, как это может быть понято на первый взгляд. Образ свадьбы, включенный органично в образ родины, указывает на его глубоко священный смысл. Его присутствие здесь указывает: родина связана не столько с самим свадебным обрядом - его красотой и традициями проведения, свадебными песнями и танцами, сколько с его важнейшей компонентой - продолжением рода, ведь свадьба означает, что Болгария будет жить в будущих детях. Свадьба для болгар - это, прежде всего - рождение потомков (что также особенно было важным в периоды войн), продолжение рода и, значит, - продолжение родины. Свадьба в Болгарии - большое событие, которое оглашается боем барабанов (национальных народных инструментов), ведь дети - самое главное, что каждый должен оставить для того, чтобы жил народ, чтобы была Болгария.
Третьей по частоте упоминавшихся ассоциаций категорий в образе родины стал «виноград» («грозде» - болг.). Это символ труда среднего жителя Болгарии и достатка (от созревания и продажи урожая винограда зависел и доход всей семьи). Для многих горожан виноград и персики («праскова» -болг.) - олицетворение детства, дома бабушки и дедушки, где во дворе рос виноград и был разбит персиковый сад. Эта связь с детством стала главной для выбора некоторыми
респондентами также и дескрипции «персик» при разговоре об образе Родины.
И, наконец, еще одним довольно ярким символом Родины стала гора Витоша. Возможно, что ее упоминание связано с опросом жителей г. Софии, для которых гора является неотъемлемой частью города (столица Болгарии расположена у подножия горного массива Витоша). По этой причине автор не может поручиться за то, что такой образ будет значимым для всех болгар, поскольку не имел возможности проведения масштабного эмпирического исследования.
Следует отметить также, что качественные социологические методы исследования, применявшиеся автором при изучении образа родины в Болгарии, в очередной раз доказали свою значимость и состоятельность. Они выступают надежным помощником тогда, когда многие значимые, скрытые психологические аспекты процессов и явлений не раскрываются через количественные методы и в этой связи не могут являться второстепенными, но остаются важнейшим механизмом, с помощью которого обретается глубина анализа в рамках полноценного социологического исследования.
Экспертный опрос, проводимый в Китае в 2011 г., подразумевал, что в исследовании
примут участие респонденты, заведомо компетентные по теме. Таким образом, анкетный опрос экспертов проводился среди лиц, которые, в силу своей профессии, прямо или косвенно имеют отношение к формированию, сакрализации или транслированию образа родины: это, воспитатели, учителя, работники миграционных служб и туристических агентств, бортпроводники и так далее. В опросе приняли участие 220 респондентов. Их распределение по полу и по профессиям представлено в табл. 1, 2.
Примечательно, что подавляющее большинство опрошенных респондентов отметили, что в образе родины принципиально не может быть отрицательных черт (суммарно таких респондентов 79,1 % от общего числа опрошенных), всего 6,8 % затруднились ответить на поставленный вопрос (табл. 3). Более того, при проверочном вопросе о том, как расценивают респонденты утверждение: «В обычной жизни житейские ценности важнее, чем любой образ Родины» - больше половины респондентов (суммарно - 56,4 %) высказали уверенно отрицательное отношение к данному утверждению, что еще раз подтверждает довольно высокий уровень их патриотизма (рис. 1).
Таблица 1
Распределение респондентов по полу
Пол %
Мужской 69,1
Женский 30,9
Total 100,0
Таблица 2
Распределение респондентов по критерию «профессия»
Ваша профессия %
Работник туристического агентства 38,2
Проводник, стюард 17,3
Учитель в школе 15,5
Преподаватель вуза 10,9
Работник миграционной службы 7,7
Не указано 5,5
Воспитатель 2,3
Бизнесмен, имеющий бизнес в другой стране 1,8
Музейный работник 0,5
Психолог 0,5
Всего 100,0
Таблица 3
Распределение мнений респондентов относительно утверждения:
«В образе родины принципиально не может быть отрицательных черт»
Варианты ответа %
Согласен 35,9
Скорее согласен 43,2
Скорее не согласен 5,9
Не согласен 8,2
Затрудняюсь ответить 6,8
Total 100,0
Оцените высказывание: "В обычной жизни житейские ценности важнее, чем любой образ Родины11
согласии скй|ме со те сен скорее не согласен не согласен затрудняюсь ответить
Рис. 1. Распределение мнений респондентов относительно утверждения «В обычной жизни житейские ценности важнее, чем любой образ Родины»
Ассоциативный опрос экспертов установил, что для жителя Китая образ Родины ассоциируется с:
- некоторыми видами животных (заяц, корова, скот);
- древностью, историей, стариной (древний город, древняя меняльная лавка, бабушка);
- природными объектами (гора, река Хуанхэ).
Итоги экспертного опроса засвидетельствовали факт абсолютного несоответствия ассоциативных образов Родины Китая, Болгарии и России.
Следующая часть работы по теме была связана с анализом визуальной и текстовой информации, поскольку при проведении опроса использовался метод сбора данных, представленных в форме электронных презентаций. Иностранным студентам (всего 86 человек, в возрасте от 18 до 25 лет, предста-
вители стран: Тунис, Марокко, Намибия, Замбия, Нигерия, Уругвай, Свазиленд, Гана, Уганда, Камерун), обучающимся в г. Тамбове, было предложено подготовить электронную презентацию и рассказать о социальной жизни своей страны, отобразив то, что они считают наиболее значимым (специфику политической ситуации, особенности культуры, духовной жизни (включая религию), тенденции экономического развития, причины социальных противоречий и конфликтов и т. д.). Подчеркнем, что, в целом, работа не ставила задачу сфокусировать внимание на описании образа родины, представить свой личный образ родины в фотографиях или тексте предполагалось лишь на последних слайдах такой презентации.
Современные инновационные методы самостоятельной работы всегда вызывают большой интерес учащихся, и иностранные студенты, имеющие высокий уровень ин-
формационной грамотности, в этом смысле не стали исключением - отнеслись к выполнению задания с желанием и очень творчески (даже включали в презентации о своей стране собственные стихи). Автор познакомился с самыми разнообразными сведениями из жизни стран африканского континента, которые представляют серьезную информационную базу данных для педагогической работы со студентами-иностранцами, обучающимися в условиях инокультурной и иноязыковой среды. Полученная социологическая информация может стать предметом для отдельного методического пособия, знакомящего пе-дагога-предметника с особенностями менталитета жителей тех стран, студенты из которых проходят обучение в России. Формы самостоятельной работы учащихся (эссе, доклады, подготовка электронных презентаций) помогают педагогу шире увидеть их духовный и материальный мир, поскольку детализируют культуру повседневности и привычный образ жизни студентов на родине. Благодаря такому микроисследованию предоставляется возможность не только осознать специфику отличий, но и открыть для себя чужую Родину и, как следствие, внимательно и толерантно относиться к не вполне типичным для жителя России социальным и культурным фактам.
Обобщенные данные, полученные в результате анализа, позволяют вполне уверенно говорить о том, что для жителей Африки образ Родины передается через ее указание, т. е. обозначение на карте мира, что напрямую связано с борьбой за независимость страны. Это отчетливо прослеживается в предоставленных респондентами фотографиях политических деятелей, а также государственной символике (герб, флаг, портреты президентов и лидеров освободительных движений). В текстах студентов-африканцев часто встречаются упоминания о том, что их страна демократическая, миролюбивая,
ориентированная на развитие (англофоны), либо - находящаяся в процессе становления или в состоянии политической нестабильности (франкофоны), что иллюстрирует зависимость образа родины респондентов как от истории обретения странами Африки политического суверенитета, так и от современной политической ситуации. Поскольку в ряде стран Африки продолжаются социаль-
ные революции, а некоторые страны обрели статус независимости сравнительно недавно, логически верным и обоснованным представляется тот факт, что респонденты транслируют при описании образа родины ее молодость, а также убеждение, что лучшее родины - в ее будущем.
Следующая по частоте упоминания дирекция в обобщенном смысле включает смысловые дескрипции того, «чем можно гордиться». Чаще это те элементы, которые могут быть описаны через категорию «этническое»: здания в национальном стиле, орнаменты, традиционные ремесла, народные промыслы, блюда национальной кухни, жилища из растительного материала, национальная одежда и макияж. С другой стороны, в этой же дирекции встречаются: добыча полезных ископаемых («четвертое место в мире по добыче урана»); «есть университет»; фото современных городов (как противопоставление селу); наша королева красоты; знаменитая на весь мир футбольная сборная; «страна мужества и отваги»; «зона, свободная от коррупции» и иные факты, приводимые как яркие доказательства гордости за страну.
Довольно удивительной и неожиданной для автора стала попытка передать образ родины у африканцев-англофонов через символику денег, это и бумажные деньги, и фотографии монет. Такой символ может быть и традиционным, но он может свидетельствовать и о другом процессе - трансформации ментальных основ коренного населения Африки в период колонизации, в результате чего, в силу аккультурации, духовные ценности западного мира вошли в аксиологическое поле представителей молодого поколения африканцев [11].
Далее по степени значимости следуют: картины природы и животные (пустыня, песок, водопады, пальмы, слоны, жирафы, бегемоты, антилопы); религиозные символы и лидеры; люди (старики, дети, студенты, футболисты и болельщики, подростки, женщины, красивые девушки и т. д.).
Интересно, что в отличие от китайских респондентов студенты из стран Африки (так же, как и респонденты из России) полагают, что образ Родины не лишен и отрицательных черт: в свое описание некоторые африканские студенты включили фотографии трущоб, свалок, нищих детей и стариков. Тем не
менее, общий тон каждого такого «заочного рассказа» остается неизменным: Родина -это лучшее место на земле, любимое и сокровенное.
Подводя итоги небольшого обзора авторских исследований, сделаем вывод, что образ Родины, действительно, не универсален, поскольку его наполненность и содержание детерминированы историей, менталитетом, ментальностью, географическим положением, культурной, политической, социальной и экономической спецификой страны.
Однако, возвращаясь к утверждению «иностранец не может понять чужой Родины», отметим, что такой тезис является одним из древних социальных стереотипов, который очерчивает собственные границы и возводит изгородь между «своими» и «чужими». Механизм стереотипизации здесь выполняет свою главную роль - служит необходимым инструментом социального восприятия «другого». Иностранец - всегда неведомый материк, стереотипы же, как верно отмечает Т. Шибутани, помогают обозначить любую группировку людей «с точки зрения какого-то легко различимого признака», при этом ориентируясь на поддерживаемые и широко распространенные представления относительно свойств этих людей [11]. Автор, однако, хотел бы надеяться, что его работа покажет пример альтернативного решения установления контакта между «своими» и «чужими», поскольку теоретическая и прикладная социология предоставляет уникальный шанс преодолеть любой укоренившийся стереотип через исследование. Стремление к пониманию иного образа родины можно оценивать как практическую попытку социолога стереть полосу отчуждения между людьми самых разных народов и культурных традиций.
1. Агеев В.С., Теньков А.А. Содержание, структура и динамика межгрупповых представлений // Вестник МГУ. Серия 14. Психология. 1986. № 1. С. 10-20.
2. Полякова Т.А. Менталитет личности как социально-культурологический феномен: авто-реф. дис. ... канд. филос. наук. Тамбов, 2005.
3. Гузенина С.В., Баранова Т.А. К проблеме социального поведения в поле социальных сетей // Проблемы государства, права, культуры и образования в современном мире. Тамбов, 2012.
4. Европейское социальное исследование: изучение базовых социальных, политических и культурных изменений в сравнительном контексте Россия и 25 стран Европы: аналитический доклад. иКЬ: http://www.ess-ru.ru./ (дата обращения 05.05.2012).
5. Проблема бедности и богатства в контексте концепции державности: материалы Международной научно-практической конференции; / гл. ред. В.М. Юрьев, науч. ред. И.В. Налето-ва. Тамбов, 2012.
6. Шипилов А.В. «Свои», «чужие» и другие. М., 2008.
7. Хоскинг Дж. Россия и русские: в 2 кн. М., 2003. Кн. 1.
8. Нойман И. Использование «Другого»: Образы Востока в формировании европейских идентичностей / пер. с англ. В.Б. Литвинова, И.А. Пильщикова, предисл. А.И. Миллера. М., 2004.
9. Дуглас М. Чистота и опасность: анализ представлений об осквернении и табу. М., 2000.
10. Гузенина С. В. Тамбовчане об образе Родины: итоги эмпирического исследования // Вестник Тамбовского университета. Серия Гуманитарные науки. Тамбов, 2012. № 3 (107). С. 268-276.
11. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Вебер М. Избранное. М., 1990.
12. Шибутани Т. Социальная психология. М., 1969.
Поступила в редакцию 20.04.2012 г.
UDC 301
“FOREIGNER AS SOCIAL STEREOTYPE: ON SOCIO-PSYCHOLOGICAL ASPECTS OF “OTHER MOTHERLAND” PHENOMENON
Svetlana Valeryevna GUZENINA, Tambov State University named after G.R. Derzhavin. Tambov, Russian Federation, Theoretical and Applied Sociology Department, Candidate of Sociology, Senior Lecturer, e-mail: [email protected]
The article is devoted to the study of the social stereotype of “foreigner” in the mass and group consciousness through the prism of the comparative analysis of the socio-psychological foundations of forming the image of the Motherland.
Key words: foreigner; otherness; the stereotype; We; They; Other; mindset; mentality; image of Motherland.
