CC BY
15
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2011. № 4
Ингарден Р. Книжечка о человеке. М.: Издательство Московского университета, 2010. — 205 с.
В Издательстве Московского университета в серии «Книга мысли» вышел сборник трудов польского ученого, философа Романа Витольда Ингардена (1893—1970).
Переводчик, составитель, автор вступительной статьи «Потаенный Роман Ингарден» кандидат филол. наук Е.С. Твердислова пишет: «В нашей стране Ингарден не только не изучался, но даже и мало переводился, он почти не известен, несмотря на то, что его заслуги перед современным гуманитарным мышлением неизмеримы» (с. 15).
На родине авторитет Ингардена безусловен. Он был членом польской Академии знания (РАи), Польской академии наук (PAN), возглавлял Краковское отделение Польского философского общества (PTF), организовал Секцию эстетики при этом обществе, активно сотрудничал с журналами "Przegl^d Filozofiozny', "Studia Estetyczne", "Ruch Filozoficzny" и др. Он сделал Краков очагом современной европейской философии.
Ингардену принадлежат важнейшие открытия не только в сфере философии, но и в пограничных с ней областях — эстетике, литературоведении, теории познания. «Возникновение такой междисциплинарной области, какой сегодня является гультурология, во многом заслуга Ингардена» (с. 5).
Ингарден — ученик немецкого философа, математика Эдмунда Гуссерля; под его руководством в 1918 г. в Геттингене Ингарден защитил докторскую диссертацию «Интуиция и разум у Анри Бергсона». Гуссерль стремился превратить философию в «строгую науку» посредством феноменологического метода. Р. Ингарден был продолжателем его феноменологической школы. Первый научный труд Ингардена издан по-немецки, он принес ученому мировую известность — «О литературном произведении» (1931).
Ингарден выбрал в качестве объекта исследования литературное произведение, считая вслед за Гуссерлем очевидным его интенцио-нальный характер. Объект — это активность самого сознания. Ин-тенциональность — это конституирование объекта сознанием. Интересы Ингардена фокусировались главным образом на способе существования произведения искусства, созданного интенциональ-но. Ингарден стремился показать, что структура литературного произведения есть одновременно способ его существования и его сущность.
Ингарден применил к литературному произведению впервые использованный Гуссерлем принцип послойной структуры воспринимаемого сознанием объекта, сущность которого состоит в том, что ее слои, представляя каждый в отдельности независимую единицу, вместе создают целостную структуру.
Ингарден и другие ученые-феноменологи первыми разработали методологию, используемую впоследствии структурализмом. Ингарден был «мастером методологии», пишет Е.С. Твердислова. Он «обосновал понятия, ставшие ныне расхожими, например идентичности, заставившей заговорить о себе во весь голос после Второй мировой войны. Ингарденовская рецептивная эстетика круто передвинула, как стрелки часов на циферблате — не просто историческом или философском, а в широком смысле гуманитарном, — внимание с автора текста на читателя, обозначив новую эру в литературе и искусстве... Ингарден дал ход феноменологическому реализму, определив подход к онтологическим структурам (в том числе и художественного произведения) как к системе бытия» (с. 6).
«Ингарденовское заявление о реципиенте... обозначило подлинно демократический взрыв в науке. данный поворот определил последующее русло развития всего современного литературоведения, расширив специфику области искусства и возможности текстуального изучения, обогатив герменевтику и сделав из восприятия особое явление, феномен человеческого «я» (с. 10).
Так, подчеркивает Е.С. Твердилова, складывалась его «философия человека», которая питает все творчество Ингардена. «Понимание, что человек, создающий личность, представляет собой сложную, иерархически выстроенную и отчасти изолированную систему высшего порядка, состоящую из множества низших систем, до сих пор не освоено антропологией и ее разделами — психологией, анатомией, физиологией человека, — сокрушался Ингарден» (с. 10). Именно к человеку, его природе и личности обращена «Книжечка о человеке» (1972). «Пафос во славу человеческого сильно выделяет ее из всей европейской философии вообще и придает самой польской философии своеобразие и высоту» (с. 11).
«Книжечка» вышла уже после смерти Ингардена. Об истории ее возникновения рассказывает польская последовательница творчества Иргардена Д. Герулянка во «Вступлении», открывающем издание. Первые четыре статьи: «Человек и природа», «О человеческой натуре», «Человек и его действительность», «Человек и время» — раскрывают ингарденовскую философию человека, питающую все направления интересов и деятельности ученого — онтологию, теорию познания, логику, методологию, аксиологию, эстетику, философию языка и литературы (с. 16).
Общая схема его сочинений «напоминает человеческий организм, который служит примером органично выверенной системы, со своими видимыми и невидимыми органами, частями тела и его членами. развивающиеся в разных направлениях его онтология, методика и теория познания соединяются через проблемы языка и его художественных функций, литературы, искусства, ценности, наконец времени, которое в свою очередь складывается из события, процесса и длительности» (с. 17).
Работа «Об ответственности и ее онтических основах», включенная в данный сборник, по словам Д. Герулянки, «прекрасно ложилась в корпус исследований о человеке: ведь «ответственность — явление, которое есть только в человеческом мире, и среди онтических условий ее возможностей одну из основных составляет психофизическая структура человека» (с. 22).
Важнейший критерий в системе Ингардена — связь ответственности со временем. Его рассуждения о времени, «которое способствует моему хождению как бы по всесторонней действительности», — лучшее из написанного Ингарденом.
Включенный в «Книжечку» доклад Ингардена на научном заседании Краковского отделения Польского философского общества 18 января 1964 г., а затем прочитанный в университетах Белграда и Сараево «Чего мы не знаем о ценностях» раскрывает неустанное желание ученого обозначить «родовые моменты» ценностей, отношение к которым и формирует личность. Способу рассмотрения и размежевания ценностей посвящено несколько статей, одна из которых включена в «Книжечку». По Ингардену, этика «курирует человеческую деятельность как возможность реализации нравственных ценностей» (с. 14), — подчеркивает Е.С. Твердислова.
В Польше Роман Ингарден остается знаковой фигурой. У него много последователей, развивающих его научные положения: Из-идора Домбская, Владислав Стружевский, Антони Стемпень, Ежи Галэцкий. Действует Ингарденовское общество, влияние личности Ингардена позволяет ставить вопрос о своеобразии «Краковской школы». И все же его наследие, пишет в заключение Е.С. Твердислова, «похоже на огромное непаханное поле, обработанное лишь по краям» (с. 7).
Д. Герулянка отмечает, что Издательство '^удага^^о ШегасЫе" с большой благосклонностью приняло решение об издании «Книжечки о человеке» Ингардена. Перевод этого издания в России — знаменательное событие для всего научного сообщества. «Читатель получает его маленькую "Книжечку о человеке", которая без всяких популяризаций, чуждых духу автора, благодаря соответ-
ствующе выстроенным содержащимся в ней исследованиям постепенно вводит в круг самых важных и самых сложных проблем философии даже совершенно неискушенных и не знакомых с этой областью» (с. 23).
Е.А. Цурганова
Сведения об авторе: Цурганова Елена Алексеевна, канд. филол. наук, зав. отделом литературоведения ИНИОН РАН, ст. научный сотрудник. E-mail: elets [email protected]
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2011. № 4
Аманова Г.А. Становление современных форм корейской поэзии (конец XIX- первая четверть XX в.) / Научный редактор С.И. Кормилов. М.: Издатель И.Б. Белый, 2011. — 208 с.
Трудно понять беснующихся молодых людей, отчаянно протестующих против глобализма, универсальной интеграции всего и вся в мировом сообществе; им, очевидно, и в голову не приходит, что неизбежному противиться бессмысленно и бесполезно. Удивителен ли в этой связи уникальный в своем роде симбиоз, когда о поэтике корейской поэзии на русском языке пишет гражданка Узбекистана, каракалпачка по национальности? Так или иначе, книга Г.А. Амановой, несмотря на столь экзотическую удаленность автора от предмета своего исследования, по авторитетному мнению автора одного из двух предисловий, почетного профессора МГИМО В.Н. Дмитриевой, представляет собой «заметный вклад в корееве-дение» (с. 7).
Восток, как говорится, вообще дело тонкое, а Дальний Восток — еще тоньше. Классическая поэзия Кореи достаточно молода и в развитии своем исключительно динамична. В этом отношении она напоминает русскую поэзию рубежа XVIII—XIX вв., которая буквально за три-четыре десятилетия стремительно наверстала то, на что европейские литературы потратили более двух столетий.
В первой главе своего исследования Г.А. Аманова дает краткий очерк становления национальной поэзии в Корее по мере преодоления вековой зависимости от Китая. С внедрением идей просветительского толка в корейском обществе обострился интерес к иноязычным литературам и, само собой, на их фоне — к истокам национальной идентичности. В результате возникло естественное противостояние новаторов и архаистов: «Поэзия борцов "Отрядов
