CC BY
140
исторические науки
уДК 94 А. Я. Касюк
доктор исторических наук, профессор, директор Института международных отношений и социально-политических наук Московского государственного лингвистического университета; е-таН: imoispn225@mail.ru
Статья посвящена зарождению информационного противоборства на самых ранних исторических этапах и последующему процессу его развития как одного из способов ведения войны. Автор подробно рассматривает появление первых форм и методов оказания информационного воздействия на противника в рабовладельческий период, расширение и совершенствование форм информационного воздействия на личный состав войск и население противника в феодальный период войн; эволюцию, которую прошли информационные формы воздействия на моральные возможности противника в ходе вооруженных столкновений в Европе и Азии на его втором этапе, в период походов Наполеона, особенности информационного противоборства со стороны различных государств, в первую очередь Соединенных Штатов Америки. Значительное внимание в статье уделено рассмотрению истории информационного противоборства Нового времени на примере англо-бурской (Трансваальской) войны, а также одной из первых войн ХХ в. - Русско-японской войны 1901-1905 гг.
Ключевые слова: информационное противоборство; странная война; информационный фактор; информационные средства; информационно-пропагандистские материалы; информационно-психологическое воздействие; моральный фактор; морально-психологическое состояние; моральные возможности; деморализация.
A. Y. Kasyuk
Doctor of Historical Sciences, Professor,
Director of the Institute of International Relations and Social-political Studies, Moscow State Linguistic University; e-mail: imoispn225@mail.ru
informational confrontation: genesis and first steps
The article examines the phenomenon of informational confrontation, its development at the earliest historical stages and its further development as one of the means of conducting a war. The author provides a thorough analysis of the first
ИНФОРМАЦИОННОЕ ПРОТИВОБОРСТВО: ГЕНЕЗИС И ПЕРВЫЕ ШАГИ
forms and methods of informational influence on the adversary in the era of slavery, the extension and advancement of the forms of the informational influence on the military personnel and population of the adversary country in the feudal period; the evolution, which the forms of informational pressure on the enemy's moral capabilities had undergone during military clashes in Europe and Asia in its second stage, during Napoleonic wars; and the specific features of informational confrontation coming from different countries, first of all, from the United States of America. Special emphasis is placed to the historical background of informational resistance of new times with the example of the Anglo-Boer (Transvaal) war and, one of the first wars of the XX century, the Russo-Japanese war (1901-1905).
Key words: informational confrontation; strange war; informational factor; information means; means of informational propaganda; informational-psychological influence; moral factor; moral-psychological condition; moral capabilities; demoralization.
Введение
На протяжении всей истории развития человечества информация представляла собой как средство, так и объект противоборства, играла существенную роль в достижении победы над противником и таким образом определяла судьбу как отдельных государств, так и целых военно-политических блоков. Проблема информационного фактора и его роли в противоборстве с древних времен занимала одно из центральных мест в истории военного искусства.
Во всемирной истории известно немало примеров, когда войны объявлялись, но вооруженная борьба не велась. И всё-таки одна из противоборствующих сторон добивалась своей цели. Еще в древние времена руководители государств и их полководцы имели возможность прийти к заключению, что добиться окончательной победы над противником значительно легче в том случае, когда воля к сопротивлению противоборствующей стороны сломлена еще задолго до полного разгрома его боевых подразделений. В данном случае окончательный результат имеющего место конфликта решается результатом исхода противоборства на информационном фронте. Историческая наука зафиксировала отдельные примеры, когда воля к сопротивлению у одной из противоборствующих сторон была сломлена еще до начала реальных боевых действий. Такие случаи противоборства получили название «странные войны» (по другой терминологии - «фальшивые», «сидячие», «ненастоящие» войны») [Лиддел Гарт 1999].
В данном поединке в его исходе решающее значение имели другие формы ведения войны, в первую очередь информационное противоборство. Еще примерно 500 лет до нашей эры китайский полководец Сунь-Цзы в своем «Трактате о военном искусстве» писал: «Во всякой войне, как правило, наилучшая политика сводится к захвату государства целостным: разрушить его значительно легче. Взять в плен армию противника лучше, чем ее уничтожить ... Одержать сотню побед в сотне сражений - это еще не предел искусства. Покорить противника без сражения - вот венец искусства» [Конрад 1950] Данное утверждение является свидетельством того, что понимание и оценка роли и значения информационного противоборства была известна людям еще с самых древних времен.
История человечества хранит большое количество засвидетельствованных современниками данных о стремлении оказать информационное воздействие на противоборствующую сторону. К одной из самых ранних из известных форм воздействия на противника небоевыми средствами являлось его устрашение своей боевой (часто мнимой) мощью. Данная форма информационного противоборства нашла свое применение еще в период войн между рабовладельческими государствами. Так, например, персидский военачальник Ксеркс перед своим походом в Грецию в целях достижения превосходства над противником распустил слух о том, что численность персидского войска превышает все мыслимые масштабы, ибо если все персидские воины из своих луков одновременно выпустят стрелы в небо, то они затмят свет солнца [Геродот 1988].
Уже в рабовладельческий период в Индии была предпринята попытка теоретического обобщения опыта информационного воздействия на противника в виде так называемых Законов Ману. Наряду с изложением сугубо военных вопросов противоборства «Законы Ману» содержали в себе изложение первоначальных положений организации информационных основ ведения войны. В соответствии с одним из них противоборствующей стороне необходимо самым решительным образом «поощрять к мятежу тех из войск противника, кто склонен к этому» [Разин 1955].
В последующие столетия рабовладельческого периода в годы Второй пунической войны (218-201 гг. до н. э.) Ганнибал в значительной степени сумел обеспечить победу своему войску тем, что римские
легионы были деморализованы слухами о «новом секретном оружии» карфагенян, абсолютно неуязвимом для средств поражения и защиты римских воинов. В армии Ганнибала было 37 боевых слонов, слухи об их несокрушимой мощи и довершили разгром римлян карфагенянами [Габриэль Ричард 2012].
В дальнейшем способы информационного воздействия на морально-психологическое состояние населения и личного состава войск противника расширялись и совершенствовались. Уже в начале II в. н. э. в качестве одной из самостоятельных тем содержания материалов информационно-пропагандистского воздействия выступает провозглашение справедливого характера войны. На практике оно находило выражение в широком распространении материалов, содержащих политические обвинения руководства своего противника в развязывании и ведении преступной, агрессивной войны с его стороны и всяческое оправдание своих действий, носящих исключительно справедливый характер. Подобное содержание информационно-пропагандистских материалов было характерно на протяжении достаточно продолжительного периода времени для противоборствующих сторон в войнах, которые велись в Древнем Китае. Текст такого обращения содержится в книге китайского историка Ло Гуань-чжуна «Троецарствие», написанной около 200 г. н. э. [Ло Гуань-чжун 1954].
Рабовладельческий период войн внес существенный вклад в теорию искусства оказания информационного воздействия на личный состав войск и население противника: нашел широкое распространение такой способ информационного воздействия на войска противника, как устрашение его своей мощью; получила дальнейшее развитие тема провозглашения справедливого характера войны со своей стороны и обвинение противника в ведении войны несправедливой. В примитивной форме возникло понимание важности разжигания противоречий в лагере противника, внесение раскола в ряды его союзников. Начиная с этого периода времени, происходит деление задач, решаемых в ходе войны на задачи, решаемые непосредственно боевыми подразделениями сил и средств; и задачи, возлагаемые на информационные средства. Таким образом, сознательное применение слова в целях понижения боевых возможностей противника через информационное воздействие началось на одной из самых ранних ступеней развития военного искусства.
Последовавший за рабовладельческим феодальный период войн (продолжался с УП-УШ вв. по ХУ1-ХУШ вв.) дал сравнительно немного для развития форм воздействия на противника информационными средствами. Средневековье явилось для культуры и науки не только бесплодным, но и в значительной степени разрушило создававшиеся на протяжении прежних веков античными цивилизациями философию, юриспруденцию, политическую науку и практически начало всё с самого начала.
Повторение эволюции, которую прошли информационные формы воздействия на моральные возможности противника в рабовладельческий период, особенно заметно на первом этапе феодального периода, охватывающего собой войны, которые вели славянские племена, арабы, татаро-монголы, а также вооруженные столкновения в Европе и Азии (крестовые походы, тридцатилетняя и столетняя войны).
Весьма действенным приемом деморализации противника пользовался киевский князь Святослав, который по словам летописца «посылаша к странам глаголя: "Хочу на вы ити"» [Полное собрание русских летописей 1841] и тем самым сознательно шел на потерю элемента внезапности в нападении для того, чтобы подавить моральные возможности своего противника и обеспечить себе инициативу в боевых действиях.
Вполне достоверным фактом, относящимся к истории первого этапа феодального периода войн, является распространение византийскими греками слухов о своей силе, которую они приобрели благодаря так называемому греческому огню. Преднамеренно распускаемый слух с образным описанием того, как этот огонь даже камни превращает в пепел, должен был, по мнению авторов, запугать противников и уменьшить тем самым их боевые возможности. О том, насколько эффективным оказалось распространение этих слухов свидетельствует воспоминание о «пламенных рогах», изрыгающих огонь, сохранившееся до XII в. и использованное автором «Слово о полку Игореве», в виде яркого поэтического образа: «и жля поскочи по Русской земли, смагу людям мычючи в пламяне розе»1.
К началу второго этапа феодального периода войн (к нему относятся войны периода утверждения феодально-абсолютистских
1 Цит. по: [История культуры древней Руси 1048, т. 1, с. 401].
порядков, а также национальные и крестьянские войны, вплоть до ХУ1-ХУИ вв.) сознание значения информационного фактора достигает серьезного развития, а формы информационного воздействия на моральный дух большого совершенства.
Очень многое в деле освоения наследства, оставленного античным миром, а также китайскими и индийскими теоретиками древности сделали арабы времен Халифата и татаро-монголы. Однако они не остановились на освоении созданного ранее, а особенно татаро-монголы развили далее некоторые формы информационного воздействия на моральные возможности своих противников.
В сравнительно короткие исторические сроки арабы одержали ряд побед над противниками, многие из которых в военном отношении стояли на очень высоком уровне, и распространили владения Халифата на территорию, превосходящую по размерам Римскую империю в период ее наивысшего расцвета. «Успехи арабского войска, - пишет Е. А. Разин, - обычно подготавливались подрывной работой в среде очередного объекта нападения» [Разин 1957, т. 2, с. 114].
В целом ряде источников утверждается, что Чингисхан в своих походах добивался успеха, в первую очередь, за счет существенно превосходящей по своей численности татарской конницы. Вместе с тем проведенные научные исследования доказывают, что в действительности в то время внутренняя Азии была незначительно заселенной, и поэтому татаро-монгольские войска не могли в численном отношении превосходить противника, проживающего на достаточно густонаселенных территориях. Чингисхан добивался победы, в первую очередь, благодаря высокой подвижности войск, хорошо налаженной разведке и широкому применению информационного оружия. Перед началом очередной кампании руководителю государства, на которое планировалось нападение, в обязательном порядке посылался «ярлык», продолжавший собой древнейшую линию пропаганды на устрашение силой. В «ярлыке» неизменно содержалось предложение покориться и не оказывать сопротивления боевыми средствами. При планировании военных кампаний монголы использовали развитую шпионскую сеть. Они умышленно распространяли слухи, существенно преувеличивавшие численность и жестокость поведения монгольских воинов, что в результате приводило к деморализации противника еще до нашествия монголов.
Наиболее часто применявшимися монголами средствами информационного воздействия было распространение слухов о продажности правительственных чиновников, об измене полководцев, о неспособности правителей противостоять непобедимому монгольскому войску. Пропаганда, порождавшая пораженческие настроения в лагере противника, была доведена монголами до совершенства. Так, во время более чем 30-летнего похода в Южный Китай (1234-1271) монголам, столкнувшимся с огромной армией государства Сун, удалось деморализовать ее, распустив слухи об измене правительства, и чтобы подтвердить слухи фактами, монголы через свою агентуру действительно подкупили одного высокопоставленного чиновника и сами же помогли разоблачить его.
В Европе на протяжении всего феодального периода развитие форм информационного воздействия на противника шло несколько иным путем - через церковную образованность, так как духовенство в течение долгого времени держало монополию на чтение, письмо и высшее образование. Монополия эта, в дальнейшем разрушенная изобретением книгопечатания и потребностями расширявшейся торговли, продержалась до XVI в. и под ее влиянием оказалось всё развитие мысли в области понимания информационного фактора, принимавшей в большинстве случаев теократическую окраску.
Феодальный период войн, закончившийся эпохой антифеодальных крестьянских войн, в отношении развития теории воздействия на противника информационными средствами не был абсолютно бесплодным. Основным из основных нововведений явилось включение в содержание материалов информационно-пропагандистского воздействия идеологических тем, которые были направлены на разжигание религиозных, правовых и имущественных противоречий. Всё это привело к тому, что к завершению феодального периода войн приходит понимание роли и значения информационно-пропагандистских материалов, определения объектов воздействия, на которые должны направляться подготовленные прокламации. Существенно улучшилось оформление информационно-пропагандистских материалов, они, как правило стали включать рисунки и другие элементы графического оформления, что в значительной мере способствовало восприятию самого текста и улучшению его запоминаемости.
Успешную пропаганду на личный состав войск и население противника во время своих походов вел Наполеон. Пропагандистская
деятельность Наполеона в значительной мере наследовала формы и методы Французской революции конца XYШ в. Французская революция в самом начале ознаменовалась осенью 1778 г. первой бурей памфлетов и первым массированным артиллерийским огнем у Валь-ми (РГВА, Ф. 9, Оп. 28, Д. 390, Л. 152). После этой революции пропаганда на своего политического противника, на население, контролируемое противником, с целью завоевания сторонников в его лагере получила всеобщее признание. Это признание и не могло произойти раньше, чем появились материально-технические возможности для производства печатной продукции, небольшой по формату, но значительной по своим тиражам. Именно по этой причине Французская революция конца ХУШ в. может считаться своеобразным историческим рубежом начала самого широкого применения информационно-пропагандистского воздействия на противника; рубежом, после которого развитие его форм и методов приобрело скачкообразный характер, предопределивший его функционирование рядом с боевыми средствами, которые оно собой дополняло, облегчая достижение конечных результатов в вооруженном столкновении.
О внимании, уделявшемся Наполеоном информационному оружию, говорит тот факт, что он сам был автором многих прокламаций, а его приближенные Ней, Даву, Лоринстон активно занимались вопросами обеспечения условий для их широкой циркуляции в армии и стране противника. В армии Наполеона была своя походная типография, которая могла дать весьма значительные для того времени тиражи. Так, тираж прокламации, содержавшей обращение к полякам на русской службе с призывом перейти на сторону французской армии, составил внушительную цифру 6 тыс. экземпляров. Тираж одной из прокламаций на турецком и арабском языках, отправленных в Оттоманскую империю, был равен 10 тыс. экемпляров [Ноктап 1950].
Поход Наполеона в Россию не составил исключения из правил его информационного воздействия на армию противника и гражданское население. Заняв Москву, Наполеон выпустил многочисленные «провозглашения», имевшие целью умиротворить непокорившийся народ. Правительство Александра I прибегло к ответным мерам аналогичного характера. Оно широко развернуло деятельность по разложению тыла наполеоновской армии. Специально созданный для этой цели «Немецкий комитет», возглавлявшийся эмигрантом
бароном Штейном, стал организационным центром, который руководил антинаполеоновской пропагандой в германских княжествах, финансировал издание подпольной газеты, разоблачавшей французскую политику и содержавшей информацию о ходе боевых действий в России.
Большая работа по информационному воздействию на войска противника велась и ставкой главнокомандующего М. И. Кутузова, который, как и его учитель А. В. Суворов, был хорошо осведомлен в вопросах пропаганды и внес собственный вклад в дальнейшее развитие ее форм и способов применения в условиях войны. М. И. Кутузов впервые в пропагандистской практике дополнил текст прокламации призывом к аудитории к определенным практическим действиям. Такой документ, подписанный главнокомандующим русской армии, имел силу юридического документа и именно поэтому становился особенно привлекательным для пропагандируемых. Подобным материалом явилось обращение М. И. Кутузова к населению Польши 27 декабря 1812 г. Обращение было издано в виде листовки и отпечатано значительным тиражом. В конце обращения имелась специальная оговорка: «Экземпляр сего объявления всякому, имеющему оный, служит вместо охранного листа» [Кутузов 1956]. Подобное издание информационно-пропагандистского характера, объединенного с юридическим документом, привело в годы Первой мировой войны к широкому использованию в пропаганде листовки-пропуска для сдачи в плен.
Широкое применение в информационной деятельности М. И. Кутузова нашла тема разжигания противоречий между союзниками в лагере противника. Наиболее отчетливо эта тема представлена в воззвании, адресованном Кутузовым населению Пруссии. О действенности этого материала свидетельствует секретный рапорт военного полицмейстера Радзивиловского, который 22 января 1813 г. докладывал главнокомандующему российскими войсками на основании данных «от употребляемых ... за границей по политическим наблюдениям людей, что в Баварии в самом городе Мюнхене происходило весьма большое возмущение. Народ, собравшись целыми толпами, окружил дома французского посланника и, делая ему разные укоризны и грубости объявил, что далее французского ига терпеть не будет, и что требуемых Наполеоном конскриптов не даст» (РГВИА, Ф. ВУА, Д. 3383, Л. 236).
Национальные особенности становления системы информационного противоборства различных стран
Факты исторической действительности убедительно свидетельствуют о том, что к началу XIX в. искусство информационного воздействия на личный состав войск и население противника достигло достаточно высокого уровня. Вместе с тем его развитие и совершенствование не шло одними и теми же путями в разных странах, оно сохранило своеобразные национальные черты.
Такими своеобразными национальными чертами отличалось и пропагандистское искусство молодой буржуазной республики - Соединенных Штатов Америки, в котором с самого начала возобладал торгашеский дух пришедшего к власти класса, дух, в значительной степени сохранившийся до наших дней. Примеров этому достаточно много во всех войнах, которые вели Соединенные Штаты от справедливой войны за независимость и до беспрецедентной по несправедливости своих целей войны во Вьетнаме. Так, распространяемые среди немецких солдат в ходе войны США за независимость обращения, содержали предложения достаточно практического характера - обещания за совершение дезертирства участков земли с точным указанием числа акров, полагающегося каждому перешедшему на сторону американцев - от 100 акров рядовому до 1000 акров полковнику. Действенность данного типа информационно-пропагандистских материалов документов оказалась достаточно высокой: около 6 тыс. из 30 тыс. гессенцев практически откликнулись на листовки, распространявшиеся американцами [ВийегйеЫ 1950]. Одновременно с информационным воздействием на наемников-немцев и британские войска была развернута широкая пропагандистская кампания и в третьих, нейтральных, странах с целью завоевания симпатий со стороны общественного мнения этих стран и получения от них военных или экономических выгод.
Приемы информационного воздействия на противника, выработанные американцами в годы войны за независимость, были приняты на вооружение некоторыми другими странами, в том числе и противниками США. Вначале 1864 г., т. е. за несколько месяцев до вооруженного конфликта между Мексикой и США, мексиканское правительство начало распространять в приграничных гарнизонах соседней страны листовки, обращенные к солдатам неамериканской национальности,
главным образом, к ирландцам-католикам, с призывом переходить на сторону католической Мексики и обещанием 320 акров земли каждому перебежчику. Сочетание линий пропаганды - религиозной и торгашеской, выбор аудитории, которая может откликнуться на подобного рода обращение, привели к заметному результату: из перебежчиков был сформирован целый батальон «Сан-Патрисио», доставивший впоследствии американцам много неприятностей.
Лишь к 60-м гг. прошлого века относятся факты начала применения американцами политических тем в информационном воздействии. Во время войны, которую вели Северные штаты против рабовладельческого Юга, северяне широко пользовались Манифестом об освобождении негров. Отклик аудитории на это мероприятие был настолько велик, что в конечном итоге привело к массовому переходу негров на сторону северян.
Конец XIX - начало XX в. ознаменовались вспышкой англобурской (Трансваальской) войны 1899-1902 гг. Эта война всколыхнула общественное мнение всех крупнейших стран мира. Буры установили контакт практически со всеми представителями европейских государств и Соединенных Штатов Америки с немцами, ирландцами, американцами, французами, голландцами - со всеми, кто мог бы поддержать их критику действий Англии. Они громогласно и широко заявляли о правом деле, за которое они сражаются. Газеты разных стран мира были полны сенсационных сообщений. Можно без преувеличения утверждать, что ни одна война конца XIX в. не вызывала столько толков, статей и споров в самых различных социальных слоях европейского и американского общества, как Англо-бурская. Буры признавались пострадавшей стороной не только демократически настроенной интеллигенцией, но и большинством буржуазной Европы и Америки. Исключением не явилась и сама Англия, в которой были организованы пробурские комитеты Комитет примирения и Долой войну! [Юровская 1963]. И это при том, что буры сами являлись завоевателями и поработителями истинных хозяев Южной Африки - африканских народов, испокон веков населяющих Трансвааль и Оранжевую Республику.
Англия в процессе войны с бурами вынуждена была сосредоточить на Южно-Африканском театре войны свыше 300 тыс. своих войск, войск регулярной европейской армии [Воронков 1933]. Тогда
как даже в самые удачные для буров месяцы в строю находилось не более 50 тыс. милиционных войск (30 тыс. из Трансвааля и 20 тыс. из Оранжевой Республики) [Энциклопедический словарь русского библиографического института Гранат 1909].
Русский историк академик Ф. А. Ротштейн, современник и наблюдатель Англо-бурской войны, внимательно следивший за мировой прессой, писал: «Европа наблюдала эту агитацию с нескрываемым сочувствием к бурам» [Ротштейн 1960]. Из России, Германии, Франции, Австро-Венгрии и других стран на помощь бурам ринулись офицеры, часть молодежи. По приезде в Южную Африку они организовали «корпусы» в помощь бурам, в их числе был и русско-голландский корпус. Сочувствование бурам, иногда и материальная помощь им, а нередко и непосредственное участие в войне добровольцев из других стран на стороне буров в совокупности дали такую мощь, о которую разбивалась три года военная сила такой мощной державы, как Великобритания [Аничков 1903]. Несмотря на то, что буры, в конце концов, прекратили сопротивление, сделали они это на достаточно выгодных для себя условиях. Англичане предстали перед всей мировой общественностью в образе агрессоров, захватчиков, поработителей. Таким образом, буры в максимальной степени использовали все имевшиеся в их распоряжении силы и средства информационного противоборства и делали всё, что было в их силах и возможностях, для оказания информационного влияния и привлечения на свою сторону мирового общественного мнения [Лайнбарджер 1962].
Одной из первых войн XX в. явилась Русско-японская война 1904-1905 гг., в которой на суше с каждой стороны участвовало 900000-1000000 человек. Появление массовых армий требовало внесения существенных корректив в способы информационного воздействия на многочисленный личный состав воюющих сторон и их население. Однако эти коррективы ни одной, ни другой стороной сделаны не были.
Разлагающее воздействие на русскую армию оказала, в первую очередь, революционная пропаганда, проводимая в войсках. И к этому, как убедительно свидетельствуют исторические документы, японское правительство имело самое прямое отношение. По словам Эдварда Диллона, много лет прожившего в России в качестве корреспондента газеты «Дейли телеграф» и близко знавшего графа С. Ю. Витте,
благодаря японским деньгам революционная пропаганда в России в период русско-японской войны получила «поразительный размах» [Dillon 1918]. Такой же точки зрения придерживался американский историк Артур Буллард, утверждавший, что «большинство российских революционных партий принимало японскую помощь» [Bullard 1919].
За годы войны японское правительство на прямое финансирование деятельности российских революционных и оппозиционных организаций в русской армии выделило не менее 1 млн иен (по современному курсу 35 млн долл. США) [Тайны русско-японской войны 1993]. Так, для ведения разведывательной работы, диверсий в тылу русской армии и распропагандирования польских солдат только Ю. Пилсуд-скому, одному из лидеров Польской социалистической партии, было передано 200 тыс. рублей [там же, с. 68]. Что же касается РСДРП, то неоднократно предпринимавшиеся попытки ее большевистского крыла поучаствовать в дележе японского «денежного пирога» не увенчались успехом, благодаря позиции меньшевистского руководства РСДРП, как партия в целом, лишь отчасти оказалась замешанной в этих неблагопристойных поступках.
Для привлечения на свою сторону различных периодических печатных изданий на Дальнем Востоке японцы еще задолго до войны прибегли к негласным финансовым субсидиям в целях распространения благоприятных для них сведений и освещения текущих событий в выгодном для них свете, не говоря уже о распространении ложных слухов. В целях противодействия было решено и с российской стороны использовать иностранную печать для поддержки российских интересов. Приказанием наместника с 10 сентября 1904 г. издавалась за наш счет газета «Хина ревью» (РГВИА, Ф. ВУА, Д. 29090. Т. 1, Л. 42-44).
Русско-японская война 1904-1905 гг. заставила полководцев, политических руководителей многих государств мира вновь вернуться к вопросу о роли и значении информационного фактора в ходе и исходе вооруженного противоборства. Как отмечалось в книге В. Ф. Новицкого «Можно ли было выручить Порт-Артур в мае 1904 г.?»: «... события минувшей войны утвердили в сознании русских военных людей истину, что победу на войне дает только превосходство в силе духа» [Новицкий 1912].
Появился целый ряд работ, посвященных сути и структуре морального фактора. «Наша последняя Русско-Японская война, еще раз подчеркнула высказанную Великим Наполеоном истину о «Моральном элементе», - отмечал в своей книге «Из боевой жизни офицера-разведчика в русско-японскую войну (Психологический этюд)» штабс-ротмистр Скосаревский. - О том самом «моральном элементе», о котором нам говорили в школах, но которым мало кто пользовался, а в особенности умел пользоваться на полях и сопках далекой Манчжурии» [Скосаревский 1911].
Заключение
Таким образом, результаты эволюции, которую прошел процесс становления различных способов воздействия на противника небоевыми средствами, свидетельствует о том, что искусство информационного противоборства к началу XX в. достигло весьма высокого уровня. В пропагандистских материалах для увеличения их действенности стали объединять аргументы самого различного свойства: политические и религиозные, морально-эстетические и просто шкурнические. Прокламации и воззвания стали печататься внушительными тиражами, для обеспечения широкой циркуляции пропагандистских документов применялись специальные меры. И хотя к этому периоду времени не был создан ни один специальный пропагандистский орган, информационно-пропагандистское воздействие заняло прочное место в арсенале средств информационного противоборства.
Всё это послужило основой для наращивания усилий в информационном противоборстве в ХХ и начале XXI в. и привело к тому, что для достижения своих геополитических целей, отстаивания национальных интересов, обеспечения безопасности, суверенитета и территориальной целостности руководители многих государств всё чаще стали прибегать к использованию информационного оружия вместо боевых действий. В настоящее время на лидерство в мире в политической, экономической и военной областях в состоянии претендовать только те государства, которые доминируют в информационном противоборстве, располагают достаточными собственными информационными ресурсами, эффективными силами и средствами информационного воздействия.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Аничков М. В. Итоги и уроки трансваальской войны. СПб., 1903. 41 с. Воронков В. М. Англо-бурская война. М., 1933. 68 с.
Габриэль Ричард А. Ганнибал. Военная биография величайшего врага Рима.
М. : Центр полиграф, 2012. 179 с. Геродот. История в девяти книгах. М., 1988. Кн. 7. 124 с. Конрад Н. И. Сунь-Цзы. Трактат о военном искусстве. М.-Л., 1950. 43 с. КутузовМ. И. Сборник документов. М., 1956. Т. 4. 29 с. Лайнбарджер П. Психологическая война. М. : Воениздат, 1962. 45 с. Лиддел Гарт Б. Г. Вторая мировая война. М. : АСТ, СПб. : Terra Fantastica, 1999. 56 с.
Ло Гуань-чжун. Троецарствие. М., 1954. Т. 1. 71 с.
Новицкий В. Ф. Можно ли было выручить Порт-Артур в мае 1904 года? Психолого-стратегический очерк (с планом и тремя схемами). СПб. : Тип. Т-ва п. ф. «Электро-Типография Н. Я. Стойковой», 1912. 66 с. Полное собрание русских летописей. СПб., 1841. Т. 1. 27 с. Разин Е. А. История военного искусства. М., 1955. Т. 1. 94 с. Ротштейн Ф. А. Международные отношения в конце XIX века. М.-Л., 1960. С. 323-324.
Скосаревский А. Из боевой жизни офицера-разведчика в русско-японскую
войну (Психологический этюд). СПб., 1911. 53 с. Тайны русско-японской войны. М., 1993. 67 с.
Энциклопедический словарь русского библиографического института Гранат. 11-е изд. М., 1909. Т. 7. 225 с. Юровская Е. Е. Первые империалистические войны. М., 1963. 92 с. Butterfield L. H. Psychological warfare in 1778: Th Jefferson-Franklin in Plan to Cause Hessian Desertions // Proceedings of American Philosophical Society. 1950. Nr. 3. P. 341.
BullardA. The Russian Pendulum: Autocracy - Democracy - Bolshivism. New
York : Macmillan, 1919. 276 p. Dillon E. The Eclipse of Russian. New York, 1918. P. 291-292. Holtman R. B. Napoleonic Propaganda. Baton Rouge : Louisiana State University Press, 1950. 272, xv p.
REFERENCES
AnichkovM. V. Itogi i uroki transvaal'skoj vojny. SPb., 1903. 41 s. Voronkov V. M. Anglo-burskaja vojna. M., 1933. 68 s.
Gabrijel' Richard A. Gannibal. Voennaja biografija velichajshego vraga Rima.
M. : Centr poligraf, 2012. 179 s. Gerodot. Istorija v devjati knigah. M., 1988. Kn. 7. 124 s.
Konrad N. I. Sun'-Czy. Traktat o voennom iskusstve. M.-L., 1950. 43 s. KutuzovM. I. Sbornik dokumentov. M., 1956. T. 4. 29 s. Lajnbardzher P. Psihologicheskaja vojna. M. : Voenizdat, 1962. 45 s. Liddel Gart B. G. Vtoraja mirovaja vojna. M. : AST, SPb. : Terra Fantastica, 1999. 56 s.
Lo Guan-chzhun. Troecarstvie. M., 1954. T. 1. 71 s.
Novickij V. F. Mozhno li bylo vyruchit' Port-Artur v mae 1904 goda? Psihologo-strategicheskij ocherk (s planom i tremja shemami). SPb. : Tip. T-va p. f. «Jelektro-Tipografija N. Ja. Stojkovoj», 1912. 66 s. Polnoe sobranie russkih letopisej. SPb., 1841. T. 1. 27 s. Razin E. A. Istorija voennogo iskusstva. M., 1955. T. 1. 94 s. Rotshtejn F. A. Mezhdunarodnye otnoshenija v konce XIX veka. M.-L., 1960. S. 323-324.
Skosarevskij A. Iz boevoj zhizni oficera-razvedchika v russko-japonskuju vojnu
(Psihologicheskij jetjud). SPb., 1911. 53 s. Tajny russko-japonskoj vojny. M., 1993. 67 s.
Jenciklopedicheskij slovar' russkogo bibliograficheskogo instituta Granat. 11-e izd.
M., 1909. T. 7. 225 s. JurovskajaE. E. Pervye imperialisticheskie vojny. M., 1963. 92 s. Butterfield L. H. Psychological warfare in 1778: Th Jefferson-Franklin in Plan to Cause Hessian Desertions // Proceedings of American Philosophical Society. 1950. Nr. 3. P. 341.
Bullard A. The Russian Pendulum: Autocracy - Democracy - Bolshivism. New
York : Macmillan, 1919. 276 p. Dillon E. The Eclipse of Russian. New York, 1918. P. 291-292. Holtman R. B. Napoleonic Propaganda. Baton Rouge : Louisiana State University Press, 1950. 272, xv p.
