CC BY
1164
УДК 327
А. Я. Касюк
доктор исторических наук, профессор, директор института международных отношений и социально-политических наук МГЛУ; e-maiL: ¡[email protected]
ИНФОРМАЦИОННО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОПЕРАЦИИ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
В статье представлен определенный исторический экскурс развития теории и практики информационного противоборства; рассматриваются цели, задачи и сущность информационных войн. На примере операции Вооруженных Сил США «Буря в пустыне» и вторжения в Югославию раскрыто содержание информационно-психологических операций первого поколения, дана характеристика гибридных войн, как сочетания политического, экономического и информационного противоборства. В XXI в. в ходе информационной революции ведущие государства мира перешли к ведению информационных войн второго поколения, в которых ставка делается на стратегическое информационное противоборство, информационно-психологические операции при этом являются не просто одним из компонентов способа ведения войны, а приобретают полностью самостоятельное значение. Примеры подобных технологий - события «арабской весны» в странах Ближнего Востока, «цветные революции» на Украине и в других постсоветских республиках. На базе современных информационных технологий, достижения инфокоммуника-ционного превосходства разработана концепция ведения сецентрических войн, что привело к появлению информационных войн третьего поколения, в первую очередь наркотических информационных войн.
Ключевые слова: информационное противоборство; информационная война; информационно-психологические операции; гибридные войны; сецентрические войны; наркотические информационные войны; «цветные революции».
Arsen Y. Kasyuk
Dr. HabiL (History), Professor, Director of the Institute of International ReLations and SociaL-poLiticaL Studies, Moscow State Linguistic University; e-maiL: [email protected]
INFORMATION WARFARE: HISTORY AND CONTEMPORANIETY
The articLe provides a certain historicaL background of theory and practice of information confrontation. It defines targets, objectives and the essence of information warfare of the first, second, third and fourth generations. Using the exampLe of the US Desert Storm operation and invasion in YugosLavia, the author defines first generation information and psychoLogicaL operations, characterizes hybrid warfare as a combination of poLiticaL, economic and information confrontation. In the course of the XXI century information revoLution, Leading worLd powers wage second
generation information wars where the stake is pLaced on strategic information confrontation. Moreover, information and psychoLogicaL operations are not a mere eLement of warfare but entireLy independent instruments. ExampLes of such methods are the events of the Arab Spring in the MiddLe East, 'coLour revoLutions' in Ukraine and other post-soviet repubLics. Based on modern information technoLogies and infocommunication supremacy, a concept of third generation network-centric warfare (NCW) was deveLoped. NWC resuLted in emergence of third generation information wars, in particuLar addictive information warfare.
Key words: information confrontation; information war; information warfare; hybrid wars; network-centric warfare (NCW); drug information war; 'coLour revoLution'.
Понятие «информационно-психологические операции» вошло в научный оборот всего несколько десятилетий назад, но на самом деле человечество научилось использовать его отдельные положения много тысяч лет назад. На всех этапах исторического развития земной цивилизации информация являлась как важнейшим объектом, так и средством борьбы между людьми, народами, государствами, военно-политическими блоками и союзами. Уже в древние времена было ясно, что любые цели войны всегда достигаются проще и с меньшими затратами своих сил, средств и потерь, когда противник теряет способность к сопротивлению. Вопрос о способности или неспособности к сопротивлению решается, главным образом, в борьбе на информационном поле. Бесспорно, был прав английский военный психолог Коупленд Н., утверждавший, что «армия не разбита, пока она не прониклась сознанием поражения. Поражение - это заключение ума, а не физическое состояние» [Коупленд 1991]. Еще примерно 500 лет до нашей эры китайский полководец Сунь-Цзы в своем «Трактате о военном искусстве» утверждал, что приоритетными в борьбе с противником являются сугубо информационные действия, посредством которых необходимо добиться «разрушения всего хорошего, что есть у врага, втянуть его выдающихся представителей в преступные действа, сделать их посмешищем перед обществом, использовать для сотрудничества самых отвратительных личностей» [Сунь-Цзы 2015]. Одно из основных положений концепции Сунь Цзы: «Создай у противника беспорядок и хаос и ты победишь его».
По мере развития средств массовой информации, информационных технологий и техники информационное противоборство в мире становится всё более масштабным и результативным. Массированное
использование информационных ресурсов, превысивших по своим объемам все мыслимые пределы, позволяет управлять общественным мнением вплоть до изменения системы ценностей широких масс населения. Поворотным пунктом в развитии как теории пропаганды на противника, так и совершенствования практики применения психологии для разложения войск противника в больших масштабах, подрыва морального состояния народа в стране противника явилась Первая мировая война [Информационный фронт 2017]. Этот не только количественный, но и большой качественный скачок был обусловлен появлением материально-технических средств для размножения листовок миллионными тиражами, авиации для быстрой доставки печатной продукции адресату и, наконец, распространением грамотности среди большинства населения стран, принимавших участие в войне. Именно поэтому Первая мировая война явилась первой медиавойной.
В ходе войны впервые были созданы штатные специальные органы, занимающиеся вопросами организации и ведения пропаганды на войска и население противника. Образованное в 1915 г. Общество сближения с Англией, так же как и учрежденные в последующем Общество английского флага и Бюро английской пропаганды выполняли те же задачи, которые в настоящее время возлагаются на так называемые зарубежные некоммерческие организации (НКО), являющиеся элементами технологии «мягкой силы», основного прикрытия для осуществления разведывательных, подрывных и информационно-психологических операций. Таким образом, Запад 100 лет назад в борьбе за умы людей использовал те же методы, что и в настоящее время.
Несмотря на очевидную важность информационного воздействия и его применение всеми воюющими сторонами на практике уже с древних времен, именно глобализация привела к качественным изменениям в этой сфере. Глобализация оказала существенное влияние не только на экономическую сторону жизни всех государств на планете, она привела к значительному возрастанию роли и значения информационных систем, в том числе в военнойобласти. Наряду с традиционной гонкой вооружений развернулась ожесточенная борьба за информационное превосходство. Именно в вооруженных конфликтах масштабы манипулирования информацией увеличиваются
многократно, так как возможности по проверке реальности совершившихся событий резко уменьшаются, если вообще не сводятся практически к нулю из-за действий пропагандистского аппарата, цензуры, служб дезинформации.
Если первоначально командование Вооруженных Сил США рассматривало информационную войну, прежде всего, как радиоэлектронную борьбу, то во время вторжения в Югославию в 1999 г. приоритеты изменились: основной задачей информационной войны стало обеспечение международной поддержки действиям США и НАТО. Информационно-психологическая подготовка к вооруженному вмешательству НАТО в Косово началась еще в 1998 г. В западных СМИ было инициировано поэтапное нагнетание антисербской истерии и муссирование темы «этнических чисток» в Косово. Результатом стало то, что уже к началу 1999 г. общественное мнение Запада было в основном подготовлено к силовому варианту урегулирования косовской проблемы [Малышев 2015]. После разрушения телецентров в Белграде и Приштине жители Югославии оказались в «информационном вакууме», который сразу же заполнила радиостанция «Голос Америки». Ее передачи транслировались на частотах сербского телевидения, в том числе и прямо со специально построенных на базе транспортных самолетов С-130 «Геркулес» самолетов сил психологических операций ВС США «Командо Соло». Не забывали американские военные и старое проверенное средство психологической войны, разбросав более 22 млн листовок с призывами к сербам выступить против президента Милошевича и таким образом способствовать скорейшему завершению войны в пользу НАТО [Информационная война 2013].
Анализ политического и стратегического содержания войн и военных конфликтов XXI в. дает основания отнести большинство из них к гибридным, в которых страна-агрессор не прибегает к классическому военному вторжению, а к сочетанию политического, экономического и информационного противоборства. Классической в XXI в. можно считать только войну США против Афганистана в 2002 г. Символической точкой отсчета революционных преобразований в области новых информационных технологий стал тщательный анализ американским военным руководством опыта по достижению информационного превосходства на поле боя, полученного в ходе операции «Буря в пустыне»
(1991 год), ставшей последней «классической» и первой крупной информационно-психологической операцией в современной военной истории. Результатом анализа стала опубликованная на страницах американской военной печати работа бывшего командующего командованием учебных и научных исследований по строительству сухопутных войск генерал-майора Гленса Отиса. В материалах указывалось: «Из операции "Буря в пустыне" можно извлечь много уроков. Некоторые из них новые, некоторые старые. Один урок, тем не менее, является поистине фундаментальным. Природа войны коренным образом изменилась. Та сторона, которая выиграет информационную кампанию, победит. Мы продемонстрировали этот урок всему миру: информация является ключом к современной войне в стратегическом, оперативном, тактическом и техническом отношениях» [Косюхин 2007].
В отличие от традиционных войн, гибридные в большей степени представляют собой интеллектуально-информационное противоборство, нежели силовое. Главным инструментом гибридной войны становится пресловутая «пятая колонна» - агенты влияния, контролируемые противником легальные и подпольные оппозиционные группы, их активная социальная база, различные иррегулярные вооруженные формирования. Регулярным вооруженным силам отводится вспомогательная роль поддержки и демонстрация решимости прямой интервенции.
При наличии достаточных средств деятельность по формированию «пятой колонны» в разных странах мира ведется постоянно. Именно в этих целях, как сообщает российский Центр примирения враждующих сторон в Сирии, под руководством американских инструкторов в лагере беженцев в провинции Эль-Хасека создаются вооруженные формирования «Новая сирийская армия». Американские военные, по словам вернувшихся в свои дома беженцев, объявили, что после завершения курса подготовки создаваемые формирования будут переброшены на юг Сирии для борьбы с сирийскими правительственными войсками. Очевидцы также заявили, что так называемая международная коалиция использует лагерь беженцев в этих целях уже более полугода. Там сейчас находятся около 750 боевиков. Из них более 400 террористов запрещенной в России организации ИГИЛ, которые при поддержке США в октябре выехали из Ракки [США создают ... 2017]. Как заявил глава комитета Совета Федерации
по обороне и безопасности Виктор Бондарев, «понятное дело, что Сирию они так просто не оставят и втихую снова готовят плацдарм для дестабилизации ситуации в ней» [Бондарев 2017].
В соответствии с концепцией ведения войны с использованием информационного оружия, разработанной американской корпорацией RAND, ставка делается на «стратегическое информационное противоборство» (strategic information warfare) второго поколения, в соответствии с которой упор делается на «.. .принципиально новый тип стратегического противоборства, возникший в ходе информационной революции и включающий действия в информационном пространстве и других сферах (прежде всего, в экономике) в течение недель, месяцев и лет.» [Molander 1998].
Если информационные войны первого поколения рассматривались как один из важных компонентов наряду с традиционными средствами, то во втором поколении информационная война приобретает полностью самостоятельное значение. К задачам, которые предполагается решать с помощью информационно-психологических операций, относятся следующие:
- формирование атмосферы безнравственности и бездуховности, отрицательного отношения к культурному наследию народа;
- создание политической напряженности и хаоса путем манипулирования общественным сознанием и политической ориентацией населения страны;
- обострение политической борьбы между партиями, распространение недоверия и подозрительности;
Информационно-психологические операции второго поколения строится на двух видах пропагандистских технологий:
- «мягкие», которые не противоречат системе установок и стереотипов объектов воздействия;
- и «жесткие», цель которых - полное разрушение имеющихся психологических установок.
«Мягкие пропагандистские технологии» более эффективны в долговременном плане, чем жесткие. «Жесткие технологии», как правило, применяются только в исключительных условиях, поскольку в случае их применения тяжело, а иногда практически невозможно предусмотреть их результат.
Современные примеры подобных технологий - хакерские действия в Интернете, когда неизвестные злоумышленники уничтожают или искажают Web-страницы политических противников. При этом учитывается, что в условиях когнитивного диссонанса не происходит отрицание старых установок, а еще большее их закрепление. Любая система установок и стереотипов и, тем более, национальная, в своей основе, изменяется крайне медленно. В частности, «Кодекс строителя коммунизма» во многом наследовал «Нагорную проповедь» Иисуса Христа. Отсюда можно сделать важный вывод: базовые структуры массового сознания населения в постсоветских странах в своих характеристиках мало изменились. По оценкам исследователей, сейчас, как и ранее, люди в значительной мере доверяют печатному и особенно экранному слову.
Основной целью проведения информационных операций является дестабилизация политической ситуации в регионе, стране; создание условий для решения определенных задач. Такими задачами, как правило, являются:
- дискредитация власти с целью ее дальнейшей делегитимации;
- создание и последующая поддержка оппозиции;
- приведение оппозиции к власти и закрепление достигнутых результатов.
Средствами достижения результатов в решении данных задач является отбор и «прикорм» представителей национальной элиты, выбор из них соответствующим образом настроенных, работа с каждым из них с помощью различных фондов развития и так называемых образовательных программ, информационных центров.
Методология информационно-психологических операций нашла широкое применение в «цветных революциях», когда воздействующая сторона, не прибегая к боевым действия, решает стоящие перед ней политические задачи. Классическим примером такой информационно-психологической операции стали события «арабской весны». При этом интернет-ресурсы, с помощью которых проводилась информационная агрессия, размещались на серверах вне физической досягаемости правительств атакуемых стран. Попытки отключения Интернета были предприняты слишком поздно, когда ситуация уже успела выйти из-под контроля.
Вместе с тем необходимо обратить внимание на то, что события, подобные «арабской весне» были бы невозможны, если бы в самих
арабских странах не выросло целое поколение, воспитанное на западных ценностях и получившее образование в западном духе. Амбиции таких людей уже не могли быть удовлетворены в традиционном арабском обществе, поэтому, как только появилась такая возможность, эти амбиции начали работать на его разрушение, пусть даже с риском для жизни. Фактически правительства, которые не могут предложить прослойке такой молодежи западные стандарты жизни и западную правовую систему, очень быстро оказываются в неустойчивом положении. Хотя в принципе речь идет, скорее, не о западных стандартах, а о некой картинке желаемого устройства государства. Притягательность ее настолько сильна, что заставляет многих отказаться от текущей вполне обеспеченной и безопасной жизни (как это было, например, в Ливии), однако на выходе «борцы с режимом» получают, как правило, не жизнь по западному образцу, а постоянно гражданскую войну.
«Цветные революции», несомненно, носят коммуникативный характер. Так, в марте 2014 г. количество статей CNN, освещающих кризис на Украине и роль в нем России, почти в два раза превышали количество статей в украинских СМИ [Загородский 2015]. Результаты подобного информационно-психологического воздействия можно оценить на основе данных социологического опроса, проведенного социологической службой Гэллап, которая зафиксировала в 2014 г. самый высокий уровень негативного отношения к России со стороны американцев за последние 20 лет. Подобный уровень отношения к Российской Федерации имел место в 1994-1996 гг. в период боевых действий в Чечне [Amerikans .2014]. При этом украинские СМИ пытались в этот период времени в максимально возможных масштабах сформировать в сознании своих граждан негативный образ нашей страны, что в значительной мере способствовало проведению антироссийской политики украинского правительства.
Вне всяких сомнений начало кризиса на Украине явилось причиной развертывания администрацией США очередной «цветной революции». Однако, бесспорно и то, что на Украине, как и в других странах, где имели место «цветные революции», предпосылками для всех их являлись сложившиеся сложные социально-политические условия. «Цветные революции» возможны лишь в тех странах, где существует дефицит интеллектуальных ресурсов и сложилась неэффективная система идеологического и социально-экономического
управления. Организованное в ходе осуществления «цветных революций» информационно-психологическое воздействие придает про-тестным настроениям населения массовый характер, агрессивность, организованность и особую политическую направленность.
«Цветные революции» в своем подавляющем большинстве проводятся в интересах США с целью удаления от власти или прихода к власти соответствующих лидеров. Украина стала самым настоящим полигоном для испытания средств информационно-психологических операций, проводимых Западом, а именно - США. И нацелены данные операции не на разрушение самой Украины как государства, а на ослабление и создание крайне неблагоприятных условий непосредственно для России. Как отмечается в материалах Совета Безопасности РФ: «Все более широкое распространение для устранения неугодных США политических режимов приобретают усовершенствованные технологии «цветных революций» с высокой вероятностью применения их в отношении России» [О стратегии национальной. 2015].
Победа в информационной войне не гарантирует военного успеха, но ее долгосрочные последствия могут оказать серьезное влияние на обстановку в будущем. В августе 2008 г. Россия оказалась в ситуации вынужденного проведения миротворческой операции на Кавказе. С военной точки зрения операция прошла успешно. Но перепрограммирование сознания требует соответствующих ресурсов и главный из них - время. Для того чтобы общественность разобралась, где правда, а где ложь, необходимо определенное время. Если время упущено, то решить проблему значительно сложнее, а иногда в принципе невозможно. С самого начала Россия столкнулась с хорошо организованным и заблаговременно подготовленным противоборством в информационной сфере. В итоге правильные с правовой и моральной точки зрения действия России до сих пор нуждаются в оправдании и попытках доказать их правомерность. До настоящего времени число стран, признавших независимость Южной Осетии, составляет всего шесть. Из них постоянным членом Совета Безопасности ООН является только Российская Федерация. Таким образом, Россия не добилась победы в информационной войне, ей лишь удалось избежать поражения.
Появление технических средств нового поколения, которые способны эффективно воздействовать не только на психику и сознание
людей, но и на информационно-техническую инфраструктуру государств и их вооруженных сил, позволило рассматривать информационное оружие в одном ряду со средствами массового поражения. В условиях широкого распространения средств массовой информации нового типа - сайты, форумы, блоги, подкасты, социальные сети и т. п. - основная борьба за право адекватного отображения действительности начала перемещаться в Интернет. Стало возможным поставить производство практически всех компонентов информационных операций практически на промышленную основу: от вирусов, нацеленных на автоматизированные объекты военного и промышленного назначения, до генераторов сообщений в виде текстов, голосовых сообщений по заданной голосовой характеристике или видеосюжетов по заданной исходной «картинке». В этих целях осенью 1999 г. в США создан центр ведения кибернетической войны. А 23 июня 2009 г. было создано главное кибернетическое командование (CYBERCOM) во главе с генералом Китом Александером [Панарин 2012]. Как заявил вице-премьер Правительства РФ Д. Рогозин: «Если раньше все военные наработки в этой сфере [кибероружия] затрагивали лишь обеспечение безопасности компьютерных систем и коммуникаций, то теперь информационные технологии рассматриваются как оружие первого удара» [Российская газета 2013].
На использовании современных информационных технологий строится концепция сецентрических войн. Сецентрическая война ориентирована на повышение боевых возможностей вооруженных сил в современных войнах и вооруженных конфликтах за счет достижения инфокоммуникационного превосходства. Концепция сецен-трической войны показала свою эффективность в вооруженных конфликтах малой и средней интенсивности, в противоборстве сильного и слабого противника. Она была включена в военную доктрину США (версии Joint Vision 2010 и Joint Vision 2020) и применена на практике в 2003 г. в войне между коалицией США и Великобритании, с одной стороны, и Ираком - с другой [Первая сетецентрическая 2013]. Вместе с тем вряд ли можно считать бесспорным утверждение, что все будущие войны без исключения будут сецентрическими. Ибо даже в региональной войне при столкновении сильных армий, имеющих богатый исторический опыт крупных войн, такая установка приведет к запрограмированному поражению [Ковалев 2012].
О чрезвычайно серьезном отношении стран-членов НАТО к разработке современных концепций информационных операций свидетельствует создание и успешное функционирование постоянно действующего «многонационального форума для специалистов в сфере стратегических коммуникаций, информационных операций и других связанных с ними возможностей», известного в кругах специалистов под названием The Multinational Information Operations Experiment (MNIOE) и созданного «для выявления общих и различных подходов в концептуальном понимании информационных операций» [Невидимый фронт 2013].
Всё это привело к появлению в XXI в. информационных войн третьего поколения. Заставить противника совершать действия, которые противоречат его собственным интересам, к такому результату способно привести не только информационное и психологическое воздействие, но и психотронное [Прокофьев 2011]. Средствами такого рода воздействия являются наркотики. По данным Федеральной службы РФ по контролю за оборотом наркотиков, после ввода американских войск в Афганистан производство опийного мака увеличилось почти в 40 раз [Люлько 2013]. Основными направлениями поставок наркотиков стали государства Центральной Азии и Россия. Согласно целому ряду публикаций, контрабандным операциям по распространению наркотиков в значительной мере способствуют американские спецслужбы. Наркотики стали применяться и для оказания воздействия на «внутренних врагов», в первую очередь для борьбы с инакомыслящими. Наркотики в этом случае идут как бы «вдобавок» к постоянному информационному «промыванию» мозгов. Именно в этих целях происходит в последние годы повсеместная легализация продажи «легких наркотиков» - как в странах Западной Европы, так и в Соединенных Штатах (соответствующие законы приняты уже в более, чем в 20 штатах США). Еще значительно раньше на возможность оказывать влияние на изменение вектора развития общества путем применения биофармакологических технологий указывал американский философ Френсис Фукуяма [Френсис 2008]. По мнению миллиардера Ричарда Брэнсона, весьма перспективной с этой точки зрения является Украина [Гриняев 2004].
Разработка и осуществление информационно-психологических операций представляется относительно дорогостоящим и ресурсозатрат-ным мероприятием. В то время как наркотические информационные
войны являются не только самофинансируемыми, но и могут приносить значительную прибыль. Так, если произойдет легализация марихуаны во всех штатах Америки, то «уже в ближайшие годы общая рыночная стоимость индустрии марихуаны достигнет 36,8 млрд долларов» [Быстрицкий 2015].
Таким образом, теория и практика информационного противоборства под влиянием целого комплекса объективных и субъективных факторов прошла сложный эволюционный путь: от восприятия ее как вспомогательного средства, применяемого при решении боевых задач на тактическом уровне, до придания ей глобальной функции управления вооруженными конфликтами на стратегическом уровне.
История свидетельствует, что наибольший результат в информационном противоборстве, особенно его важнейшей составной части -информационно-психологическом воздействии, достигается тогда, когда у противоборствующей стороны не определена четкая государственная идеология или отсутствует мощный профессиональный пропагандистский аппарат, способный эффективно противостоять внешнему информационно-психологическому воздействию.
Одной из причин негативного восприятия в последние годы на Западе внешней политики Российской Федерации является то, что на мировое общественное мнение со стороны западных государств оказывается в рамках информационной войны массированное ме-диадавление. Оно стало возможным в связи с бурным развитием информационных технологий, в отличие от прошлого глобальными техническими возможностями воздействия на массовые аудитории, существенным увеличением численности населения, владеющего английским языком, и, как следствие, повсеместным распространением англоязычных средств массовой информации.
Геополитическое положение государства на международной арене, его возможности влиять на мировые события в наше время зависят не только от его экономической и военной мощи. Всё большее значение приобретают, наравне с силовыми, и информационные факторы: возможность эффективно оказывать воздействие на интеллектуальный потенциал других стран, распространять и внедрять в общественное сознание соответствующие духовные и идейные ценности, трансформировать и подрывать традиционные устои наций и народов.
СПИСК ЛИТЕРАТУРЫ
Бондарев. США готовят плацдарм для дестабилизации в Сирии. 2017. URL : news.rambler.ru/politics/38693699-bondarev-ssha-gotovyat-platsdarm-dlya-destabilizatsii-v-sirii/?utm_source=head&utm_ Гриняев С. Н. Поле битвы - киберпространство. Минск : Харвест, 2004. 424 с. Быстрицкий А. Возрождение вида: «Гражданская журналистика против «профессиональной»: кто и как влияет на самосознание общества» // Власть. 2015. № 19 (1124). С. 26. Информационный фронт Первой мировой войны // Первая мировая война
1914-1918 годов. Т. 6. М. : Кучково поле, 2017. С. 257-289. Информационная война. URL : www.modernarmy.ru/article/282/informacionnaya-voina
Ковалев В. И. Программа управления процессами модернизации в военной сфере в условиях неопределенности представлений о военных конфликтах будущего // Информационные войны. 2012. № 4 (24). Коупленд Н. Психология и солдат. М. : Воениздатб 1991. С. 69. Костюхин А., Горбунов Г., Сажин А. Информационные операции в планах
ВС США // Зарубежное военное обозрение. 2007. № 5. С. 7. Люлько Л. Как США посадили Россию на героин. URL : topwar.ru/36131-kak-
ssha-posadili-rossiyu-na-geroin.html. Малышев В. Использование возможностей средств массовой информации
в локальных вооруженных конфликтах. 2000. № 7. С. 2-8. Невидимый фронт вооруженной борьбы. 2013. URL : topwar.ru/36361-nevidimyy-front-vooruzhennoy-borby-informacionnye-operacii-v-oboronitelnyh-i-nastupatelnyh-doktrinah-armii-kanady.html О стратегии национальной безопасности США. 25.03.2015. Сайт Совета Безопасности Российской федерации. URL : www.scrf.gov.ru/news/865.html). Панарин И. Н. СМИ, пропаганда и информационные войны. М. : Поколение, 2012. URL : propagandahistory.ru/books/Igor-Panarin_SMI--propaganda-i-informatsionnye-voyny/ Первая сетецентрическая война. 2013. URL : topwar.ru/34855-pervaya-setecen
tricheskaya-voyna.html Прокофьев В. Ф. Проблема психотронного оружия и психотронной войны.
URL : csef.ru/ru/oborona-i-bezopasnost/348/1965 США создают из боевиков ИГ новые вооруженные формирования // РИА
Новости. 16.12.17. URL : news.mail.ru/politics/31981267/?frommail=1 Сунь-Цзы. Трактат о военном искусстве / пер. Н. И. Конрад. М. : Азбука, 2015.
Уровни национальной безопасности в кризисах и конфликтах XXI века / под ред. А. В. Загорского, Н. П. Ромашкиной. М. : ИМЭМО РАН, 2015. С. 88.
Фукуяма Ф. Наше постчеловеческое будущее: Последствия биотехнологической революции. М. : Изд-во АСТ, 2008. 352 с. Amerikans Views of Russia, Putin Are Worst in Years, Gallup. URL : www.gallup/
com/poll/167402/amtrikans-views-russia-putin-worst-years/ Cataloging in Publication Data, RAND (Firm), 1998. URL : www.rand.org/
content/dam/rand/pubs/monograph_reports/2009/MR964.pdf Molander R. C. Strategic information warfare rising war // Roger C. Molander, Peter A. Wilson, B. David Mussington, Richard Mesig. Library of Congress.
