CC BY
74
Информационно-правовые основы правоприменения
в цифровой сфере
Ловцов Д. А.*
Ключевые слова: информационное право, информационная сфера (инфосфера), информационно-цифровая сфера, информационные правоотношения, информационно-цифровое пространство, цифровое пространство, цифровые права, цифровые технологии, блокчейн, информационная безопасность, правоприменение, концептуально-логическая модель.
Аннотация.
Цель работы: совершенствование научно-методической базы правоприменения в информационно-цифровой сфере общественно-производственной деятельности.
Метод: системный анализ информационных правоотношений, цифровых технологий (включая блокчейн) и цифровых прав; концептуально-логическое моделирование информационно-цифровой сферы.
Результаты: определены специфические объекты информационных правоотношений в инфосфере; рассмотрены система, актуальные цифровые объекты и специальные методы современного информационного права; обоснована продуктивная классификация цифровых технологий; исследованы состояние правовой регламентации «цифровых прав» в России и уровень информационной безопасности блокчейн-технологии; определены состояние и пути решения проблем цифровой трансформации инфосферы с целью обеспечения эффективности мониторинга правоприменения в цифровой сфере; уточнена концептуально-логическая модель инфосферы суче-том цифровой трансформации.
Обоснованы выводы: об объективности тенденции концептуального перехода в отечественном правоведении к системно-математическим представлениям о праве; о невозможности развития цифровой экономики в России без легализации криптовалюты в гражданском законодательстве; о неочевидности информационной безопасности блокчейн-технологии; о необходимости межведомственного развития единого информационно-цифрового пространства и коллективной разработки нормативного организационно-правового обеспечения совместного функционирования ведомственных информационных систем, участвующих в процессе правоприменения.
ЭОТ: 10.21681/2226-0692-2020-2-44-52
Введение
П правовое регулирование различных информационных отношений, возникающих в информационной сфере (инфосфере) общественно-производственной (правоохранительной и др.) деятельности, представляющих собой одновременно и средство для достижения конкретных целей, и определенный результат именно информационной деятельности, т. е. целевых1 информационных отношений [8], реализуется на основе применения норм относительно новой интегрированной (частично самостоятельной и частично комплексной) отрасли информационного права [1, 7, 19, 20].
1 Например, отношения, возникающие при производстве и распространении массовой информации, при применении процедур обеспечения информационной безопасности, при создании и функционировании Государственных автоматизированных систем РФ «Выборы», «Правосудие», «Управление», при создании и функционировании глобальных телематических сетей и др. В отличие от обеспечивающих информационных отношений, являющихся объектом правового регулирования иных отраслей права.
Объектами целевых информационных правоотношений (информационных правоотношений в инфосфере) являются компоненты информационной деятельности. Информационная деятельность — это деятельность в инфосфере как форма целесообразного преобразования (изменения) информационного содержания окружающего материального и духовного мира в интересах людей, общества или государства, включающая: 1 цель (материальные или духовные блага, в том числе информационные продукты и услуги, продукты интеллектуального творчества и др.); 1 информационные средства (устройства, комплексы,
системы; коммуникации, технологии); 1 информационные ресурсы (совокупность запасов содержательной2 информации — информационно-со-
2 Например, массовой информации, судебной, оперативно-ро-
зыскной, конъюнктурно-экономической, патентно-лицензионной, кон-
структорской, сведений о ноу-хау, персональных данных, сведений о факте усыновления, инсайдерской информации на рынке ценных бумаг и др.
* Ловцов Дмитрий Анатольевич, доктор технических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации, заведующий кафедрой информационного права, информатики и математики Российского государственного университета правосудия, г. Москва, Российская Федерация. E-mail: [email protected]
держательный ресурс и возможностей структурной3 информации — информационно-структурный ресурс эргасистем); 1 информационные структуры (информационные массивы и операции преобразования содержательной информации); 1 информационные процессы (производство, интерпретация, коммуникация информации, отражающие поведение, действия и интересы информационных деятелей);
1 информационно-правовые режимы (комплексы средств правового регулирования информационных отношений, возникающих при установлении и применении разнокачественных форм существования и представления информации); 1 организационные и юридические структуры (определяют фактическое содержание информационного правоотношения, имеют частные или государственные интересы); 1 результаты (информационные продукты, услуги; интеллектуальная собственность; информационные отношения, определяющие, в частности, фактическое создание, преобразование, передачу, получение, логическую обработку, интерпретацию, предоставление, использование, неразглашение информации и др.).
Базовыми структурными компонентами при этом являются информационные средства и информационные ресурсы («дополнительные» средства).
Научно-технический уровень информационных средств определяется, главным образом, уровнем информационных технологий (от греч. Т£^г| — искусство и ...логия). В формальном смысле под информационной технологией понимается упорядоченная совокупность (ансамбль) методов переработки, изменения состояния, свойств, качественных видов и форм существования и проявления информации, а также способов тиражирования, распространения и хранения информации в процессе целенаправленной общественно-производственной деятельности [9].
Архитектура информационного права
Современная отрасль информационного права [7, 10] представляет собой исторически сложившуюся че-тырехкомпонентную систему, объединяющую в настоящее время следующие базовые развивающиеся подотрасли и институты:
1 право информационной безопасности (включает институт информационных прав и свобод, институт тайны, институты охраны права на частную и публичную информационную деятельность и др.)4;
3 Например, представленной совокупностью значений скалярных показателей структурной сложности теоретико-графовых моделей технологических процессов целевого функционирования и топологии эргасистем, характеризующих их организованность и технологическую функциональность.
4 Ниесов В. А., Полякова Т. А., Стрельцов А. А., Чубукова С. Г. Организационное и правое обеспечение информационной безопасности. М. : Юрайт, 2016.
1 медиаправо, или право массовой информации (институт свободы массовой информации, институт прав телерадиовещателей и др.)5; 1 компьютерное право (институты электронного документооборота, электронной подписи, программно-математического обеспечения и др.)6; 1 телематическое право, или интернет-право, или сетевое право (институты телекоммуникаций и связи, институт доменных имён и др.)7,
регулирующие определенные группы видов информационных отношений в информационной сфере (инфосфере) общественно-производственной деятельности.
Развиваются также отраслевые («общеподотрасле-вые») институты: права на информацию, информационно-правового режима и др. В последние годы в связи со стремительным развитием средств телематики и вычислительной техники возник и совершенствуется «межпо-дотраслевой» институт «цифровых» прав (прав на цифровые данные, технологии, объекты интеллектуальной собственности [6, 13], криптовалюты8, токены9) и др.
Цифровое право в широком смысле представляет собой совокупность правовых норм относительно доступа к использованию компьютеров, их сетей, сетей сотовой связи, цифровых медиа и глобальных телематических сетей10.
Основой «цифровой экономики» — новой развивающейся мировой экономической деятельности, объединяющей, в первую очередь, электронный бизнес и электронную коммерцию (торговлю) и всё чаще использующей электронные (цифровые) деньги (включая криптовалюту — Bitcoin, Litecoin и др., всего более 800 разновидностей), защищаемые криптографическими способами — электронной цифровой подписью11 и последовательным хэшированием12, являются так называемые
5 Федотов М. А. Право массовой информации в Российской Федерации. М. : Междунар. отношения, 2002.
6 Батурин Ю. М. Проблемы компьютерного права. М. : Юр. лит-ра, 1991.
7 Наумов В. Б. Право и Интернет: Очерки теории и практики. М. : Университет, 2002. Голоскоков Л. В. Теория сетевого права. М. : МПСУ, 1912.
8 Термин «криптовалюта» (от англ. cryptocurrency) используется для определения цифровых денег, не эмитируемых в физическом виде, а для хранения соответствующих учетных записей в распределенной базе данных используется криптографическое шифрование. Хотя обычная («фиатная») валюта также оборачивается в виде электронных денег на кошельках электронных платежных систем и на банковских счетах, но ее эквивалентом выступают физические банкноты и монеты.
9 Токен (от англ. token — жетон) — ключ или единица учета, предназначенная для представления цифрового баланса в некотором активе, выполненные в виде компактного устройства (например, USB-брелока).
10 В российском законодательстве понятие цифровое право трактуется значительно уже — пока только в экономическом смысле. Согласно поправкам в Гражданский кодекс, вступившим в силу 1 октября 2019 г., цифровые права — это обязательственные и иные права, содержание и условия осуществления которых определяются правилами конкретной информационной системы (ст. 141.1 ГК РФ).
11 Федеральный закон от 6 апреля 2011 г. № 63-Ф3 «Об электронной подписи» // Российская газета. 2011. 8 апр.
12 Хэширование (от англ. hashing — крушить, расставлять) —
преобразование («расстановка», «окрошка») по определённому алгоритму сообщения — массива исходных или входных данных в выходную битовую строку установленной длины («сводку сообщения», «хеш», «хеш-код», «хеш-сумму»).
телематические (информационно-компьютерные технологии телекоммуникаций) или «цифровые» технологии.
Цифровые технологии подразделяются на три основные класса:
1 производства цифровой информации (содержательной информации в электронно-цифровой форме — в форме цифровых данных), включая рецепцию, генерацию, селекцию, измерение, классификацию, распознавание; моделирование и др.; 1 интерпретации цифровой информации, включая преобразование, логическую обработку и аккумуляцию (в тезаурусе — исходном запасе знаний получателя); 1 коммуникации цифровой информации в глобальных телематических сетях (ГТС) типа Интернет, Релком, Ситек, Sedab, Remart и др., включая передачу, хранение и предоставление.
Собственно цифровые данные, имеющие правовую значимость, на сегодняшний день включают: 1 документы (дипломы, аттестаты, сертификаты, приватизационные чеки и др.); 1 ценные бумаги (криптовалюты, электронные деньги,
векселя, акции, облигации, закладные и др.); 1 результаты интеллектуальной деятельности (базы данных, программы для ЭВМ, произведения13 литературы, искусства и науки, изобретения и др.).
В связи с этим развивающиеся так называемые «цифровые» права — это, по сути, права на цифровые информационные объекты, включая, главным образом, цифровые технологии и данные. Особенности цифровых прав определяются спецификой объекта цифровых правоотношений (информационных, информационно-гражданских, информационно-уголовных и др.), в качестве которого выступают рассмотренные цифровые информационные объекты, и спецификой ГТС, включая, в частности, неопределённость правового статуса последних, экстерриториальность и коллективность «сетевого» использования цифровых данных (цифровых объектов интеллектуальной собственности и др.), практическую сложность установления нарушителей, нечёткость определения применимой юрисдикции, необязательность регистрации информационных (цифровых) объектов авторских и иных прав, массовость и географическую распределённость доступа и др.
При этом цифровые данные, являющиеся одной из форм представления информации, и электронно-цифровые средства информационных технологий материальны, а содержательная информация (отражённое разнообразие, характеризующее снятую неопределённость) и информационные технологии (ансамбль математических методов переработки) — идеальны [8].
13 Размещаемые, в частности, в инфосфере ГТС Интернет с присвоением цифрового идентификатора объекта или DOI (Digital object identifier) — современный стандарт обозначения представленной в сети Интернет информации об объекте (в том числе электронно-цифровом), используемый всеми крупнейшими международными научными организациями и издательствами. В настоящее время идентификатор DOI является наиболее надежным и всемирно признанным средством идентификации и поиска научных данных (цифровых информационных объектов), размещенных в сети Интернет.
Отсюда объектами права, в частности, гражданских прав являются так называемые цифровые информационные объекты (т. е. размещённые в ГТС цифровые данные, криптовалюты, объекты интеллектуальной собственности [13]; электронно-цифровые средства информационных технологий, информационные технологии как программно-реализованное информационно-математическое обеспечение переработки информации и др.), но не сама содержательная информация или ансамбль математических методов.
В предметной области информационного права для формирования и развития научно-методической базы правового регулирования возникающих в информационной (цифровой) сфере новых информационных отношений используются следующие естественнонаучно-математические методы [11]:
1 информационно-аксиологический (от греч. а^а — ценность) метод правовой информологии14 — количественное оценивание качества правовой и иной содержательной информации, т. е. свойств информации, имеющих принципиальное значение для правового регулирования целевых информационных отношений, а также информационной эффективности (целевой и технологической) и информационной безопасности жизнедеятельности (функционирования) личности, общества и государства; 1 информационно-технологический метод правовой информатики — количественное оценивание качества и эффективности применения информационно-компьютерных технологий и электронно-вычислительной (компьютерной) техники в сфере юридически значимой электронной деятельности (автоматизированного судопроизводства, электронного голосования, электронной коммерции и др.).
Стремительное развитие информационной (включая «цифровую») сферы общественно-производственной деятельности и существенное повышение доли цифровых технологий оказывают конструктивное влияние на отечественное правоведение (в первую очередь, в отношении перехода на системно-правовую парадигму на основе концептуально-логического и математического моделирования [5, 8, 10, 16]), право в целом и соответствующее законодательство.
Регламентация цифровых прав
Первым шагом реализации правового регулирования отношений в цифровой экономике России [2] явилось принятие Федерального закона от 18 марта 2019 г. № 34-Ф3 (о цифровых правах)15, создающего основу для регулирования путем приравнивания цифровой формы сделки к письменной и признания смарт-контрактов
14 Исследует природу социально-правовой информации и её связанность с самоорганизующейся правовой системой общества.
15 Федеральный закон от 18 марта 2019 г. № 34-Ф3 «О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 2019. № 12. Ст. 1224.
(«быстрых сделок»16 в ГТС Интернет), а также определения порядка оборота цифровых данных, удостоверяющих права на объекты гражданских прав (вещи, иное имущество, результаты работ, оказание услуг, исключительные права), посредством регистрации в информационной системе. Юридически, в частности, согласно данному Федеральному закону:
1 «цифровые права» отнесены к объектам гражданских прав (ст. 128 ГК РФ); 1 определено понятие «цифровые права», дана характеристика и определен субъект правоотношений (ст. 141.1 ГК РФ);
1 уточнено понятие «самоисполняемой сделки», выполняемой путем применения информационных технологий, определенных условиями такой сделки (ст. 309 ГК РФ); 1 идентифицированы дистанционные сделки, осуществляемые с помощью электронных технических средств (ст. 434 ГК РФ); 1 предусмотрены ограничения для использования электронных средств (ст. 1124 ГК РФ).
Под «самоисполняемой («быстрой») сделкой» предлагается понимать сделку, определенную в смарт-контракте. «Смарт-контракт» — это договор, существующий в форме компьютерного протокола (программного кода), имплементированного на платформе цифровой технологии блокчейн (от англ. block chain — цепочка блоков), который обеспечивает автономность и самоисполнимость условий такого договора при наступлении заранее определенных в нем обстоятельств без привлечения третьих лиц [17, 21]. В частности, смарт-контракт, в котором записаны значения остатков на счетах держателей токенов, предоставляет возможность перевода токенов с одного счёта на другой. Основная часть современных то-кенов формируется на протоколе Blockchain от открытой блокчейн-платформы Ethereum (Эфириум)17.
Дополнительно закон дал возможность электронного голосования (один из видов цифровых прав) по вопросам принятия решений в обществах.
К сожалению, дальше декларации возможности получения «цифровых прав» дело пока не пошло. Да и о самих цифровых правах (существуют в электронном виде) закон четко не говорит, а дает только их экономическую характеристику как обязательственных (т. е. прав требования) или иных, содержание и условия осуществления которых определяются только в соответствии с правилами конкретной (одной) информационной системы (без обращения к третьему лицу), то есть цифровые права вне информационной системы не существуют. Следовательно, к цифровым правам могут относиться цифровые финансовые активы (токены, криптовалюты и др.), выпускаемые конкретными компаниями, но классические криптовалю-ты, уже имеющие «хождение»18 и в России — не могут!
16 Купли-продажи (через интернет-магазин и др.), дарения, залога и др.
17 Интерес к блокчейн-платформе Эфириум проявили, в частности, Сбербанк и банк ВТБ.
18 В середине 2019 г. на российский крипторынок вышла между-
народная блокчейн-платформа Puxful для торговли биткоинами, объ-
ем торговли которой за прошлый год превысил 1,6 млрд долларов
США. URL: www.decenter.org .
Пока только банки, страховые компании и сотовые операторы смогут воспользоваться принятым законом и реально перейти на заключение договоров с клиентами и совершение юридически значимых действий в электронном виде, поскольку с идентификацией трудностей в настоящее время нет.
Прошел год, но все ещё не ясно, что будет дополнительно отнесено к цифровым правам (токены, криптовалюты?), не ясна также система налогообложения при переходе цифровых прав.
Вместе с тем, как показывает практика, развитие цифровой экономики в России невозможно без легализации криптовалюты в гражданском законодательстве, против которой жестко выступает Центральный банк РФ (видимо, не исключает утопической идеи перспективного вытеснения криптовалютными блокчейн-ком-паниями классических банков из процесса кредитования — главного банковского процесса [3]). Но хотя Bitcoin (от англ. bit — бит и coin — монета) и был создан в противовес централизованной финансовой системе c её фиатными (традиционными) валютами, все равно представляется необходимым разработать комплекс регламентов, который сделал бы использование классической криптовалюты более безопасным, определил порядок взаимодействия ICO (от англ. Initial Coin Offering — «первичное предложение или размещение монет»19) криптовалют с другими юрисдикциями, приобретения токенов и криптовалют за рубежом. Это будет способствовать регуляции и благоприятному инвестиционному климату и не приведет к массовой миграции инвесторов, майнеров (валидаторов) блокчейн-платформ и предпринимателей, хотя бы на начальном этапе посредством разрешения обмена цифровых финансовых активов на рубли для совершения финансовых операций на территории Российской Федерации.
Информационная безопасность блокчейн-систем
С точки зрения информационного права основным вопросом легализации оборота цифровых финансовых активов и иных ценностей, а также заключения трансграничных сделок и др. является эффективность правового регулирования информационной безопасности [3, 12, 13] участников финансовых и коммерческих операций, использующих технологию блокчейн («распределенного реестра»), которая считается пока практически безопасной. При этом значительно повышается роль индивидуального правового регулирования [5] в связи с невозможностью подробного и адекватного нормативного описания всех возникающих в цифровой сфере динамических информационно-экономических и информационно-финансовых отношений.
Современные блокчейн-технологии, первоначально (в 2009 г.) созданные исключительно для оперативного децентрализованного (без доверенных посредников и
19 Форма привлечения инвестиций в виде продажи инвесторам фиксированного количества новых единиц криптовалют, полученных разовой или ускоренной эмиссией.
ненужных звеньев) электронного обращения криптова-люты (Bitcoin или биткоин), широко используются в ГТС в различных сферах экономики и социальной сферы (включая электронную коммерцию, банковскую сферу [3], госуправление [18], страхование, здравоохранение и др.)20, поскольку обладают рядом преимуществ, в том числе и в отношении живучести (информационно-физической безопасности) и повышенной информационной защищенности. Это обусловлено тем, что блокчейн-технологии, наряду с использованием электронных цифровых подписей и мультиподписей, используют последовательно взаимосвязанные цепочки зашифрованных блоков данных, в частности, сетевых финансовых транзакций (записей), хранимых одновременно у всех независимых участников (простых пользователей и майнеров — создателей блоков) блокчейн-систем, поэтому «взлом» системы (т. е. географически распределённо хранимого множества взаимодействующих идентичных копий единой базы данных) чрезвычайно затруднен. А взламывать каждый зашифрованный блок (содержит заголовок, метку времени, ключи и хеш-коды текущего и предыдущего блоков для обеспечения связности и целостности, набор записей-транзакций) и множество его копий, которые хранятся в разных местах, достаточно долго и дорого. Причем каждая попытка взлома любого блока из цепочки обязательно будет замечена другими участниками блокчейн-системы. Да и физически разрушить блокчейн-систему практически невозможно в связи с использованием значительного числа узлов (компьютеров) для хранения копий с интерфейсами для доступа и подробной документацией, часто территориально «разбросанных» по всему миру.
Вместе с тем проблема гарантированного обеспечения информационной безопасности [12] блок-чейн-систем остается актуальной, о чем, в частности, свидетельствуют результаты исследования применения технологии блокчейн в США — суммарный ущерб американских компаний вследствие использования «врожденных» информационных уязвимостей эксплуатируемых блокчейн-систем и соответствующих децентрализованных сетей составил в 2011—2018 гг. около 1 млрд долларов США21.
Все блокчейн-системы обладают как общими информационными уязвимостями, определяемыми несовершенством традиционных и предлагаемых стандартизирующей международной организацией (СМО) IETF (Internet Engineering Task Force — Инженерный совет Интернета) модифицированных сетеобразующих протоколов ГТС, так и специфическими, определяемыми особенностями децентрализованных сетей. Кроме того, проблема гарантированной информационной безопасности усугубляется возможностью несанкционирован-
20 В частности, Центральный банк РФ вместе с рядом крупных банков создали в 2019 г. первую сертифицированную платформу «Ма-стерчейн», которая использует российские стандарты криптографии; в Москве функционирует блокчейн-платформа «Активный гражданин», созданы и функционируют частные платформы: кибер-Фонд (cyberFund), Сатоши_Фонд (Satoshi Fund), ГОЛОС (GOLOS) и др.
21 См. : Madnick S. Blockchain is unbreakable? Think again. The Wall Street Journal, 2019, 6 june. [Электронный ресурс] URL: http://blogs. wsj.com/experts/2019/ (дата обращения 14.04.2020).
ного доступа к хранимым и циркулирующим привилегированным данным с использованием «популярных» с конца 90-х гг. нетрадиционных информационных каналов («скрытых»22, «сублимографических» и др.). Например, в результате несанкционированного воздействия на протокол глобальной динамической маршрутизации BGP (англ. Border Gateway Protocol — протокол пограничного шлюза) возможно изменение маршрутов передачи привилегированных данных с выходом из контролируемой зоны для их сбора и содержательного анализа (криптоанализа), что может остаться незамеченным для взаимодействующих абонентов используемого сегмента ГТС.
При несанкционированном воздействии на протокол разрешения доменных имен DNS (англ. Domain Name System — система доменных имен) и искажении таблиц IP-адресов (необходимых для трансляции символьных доменных имен) ряда серверов возможна задержка и даже потеря передаваемых сообщений, а также их замена и инфильтрация нелегитимных данных23.
Основные специфические «врожденные» информационные уязвимости блокчейн-систем связаны, в первую очередь, с их же достоинствами, и в первую очередь — с децентрализованностью, транспарентностью и псевдоанонимностью [21].
Децентрализованные (распределенные) регулирование, контроль и аудит, осуществляемые самим сетевым сообществом участников (без посредников — внешнего администратора, нотариусов и др.), не исключают возможность так называемой «атаки 51%» («картельный сговор»), когда организованная группа участников, сконцентрировав в своих руках 51% вычислительных мощностей блокчейн-систем, может начать действовать в своих интересах, подтверждая только выгодные для себя транзакции и/или затягивая подтверждение транзакций других участников, а также осуществлять откат транзакций, создавая альтернативные блоки и гарантированно опровергая то, что происходит в исходном реестре. При этом (а также в других непредвиденных обстоятельствах) защитное «отключение» сразу всей блокчейн-си-стемы не представляется возможным из-за отсутствия центрального хаба (компьютера).
Транспарентность и публичная доступность базы данных (реестра) блокчейн-систем, обеспечивая в целом открытость системы (любой желающий может увидеть
22 См.: ГОСТ Р 53113.1-2008. Информационная технология. Защита ИТ и АС от угроз информационной безопасности, реализуемых с использованием скрытых каналов. Часть 1. Общие положения. М. : Стандартинформ, 2008. Исполн. Д. Б. Кабелев, А. А. Грушо, А. В. Гусев, Д. А. Ловцов и др.; ГОСТ Р 53113.2-2009. Информационная технология. Защита ИТ и АС от угроз информационной безопасности, реализуемых с использованием скрытых каналов. Часть 2. Рекомендации по организации защиты информации, ИТ и АС от атак с использованием скрытых каналов. М. : Стандартинформ, 2009. Исполн. Д. Б. Кабелев, А. А. Грушо, А. В. Гусев, Д. А. Ловцов и др.
23 Для атак такого рода все возможности имеются, поскольку управление корневой (root) зоной DNS осуществляет американская организация ICANN (Internet Corporation for Assigned Names and Numbers — Международная корпорация по присвоению имен и номеров), а техническое сопровождение работ по созданию и наполнению зоны осуществляет американская компания Verisign, Inc. (г. Рестон, штат Вирджиния), поддерживающая разнообразные сетевые структуры, включая два из тринадцати существующих (все — за рубежом) корневых серверов DNS.
историю всех транзакций) и, как следствие, снижение рисков коррупции, добросовестность финансовой, коммерческой и др. профессиональной деятельности независимых участников системы, не защищает от возможности криптоанализа математических «дефектов» (изъянов, «слабостей», уязвимостей) открытых ключей, кодов и возможных алгоритмов шифрования доступных блоков (транзакций), осуществляемого как самими участниками, так и высококвалифицированными злоумышленниками. Существует вероятность подбора закрытого ключа на основе алгоритмов, позволяющих эффективно факторизовать эллиптические24 кривые и, возможно, если верить иностранным источникам, существуют вычислительные возможности обеспечения обратимости стандартизованных функций зашифрования25.
Псевдоанонимность участника, осуществляющего зарегистрированные и доступные операции в автономной блокчейн-системе, обеспечивая его личную тайну как оператора (поскольку вместо персональных данных используется только уникальный номер или адрес кошелька, получаемые при регистрации в системе), не позволяет восстанавливать его доступ к своей учетной записи в случае утери (в том числе и в результате хищения) им своего закрытого ключа.
То есть человеческий фактор продолжает играть существенную роль в информационной безопасности любых информационных систем, включая блокчейн-си-стемы, которые, как видно, не всегда защищены от злоупотреблений самих пользователей. В частности, уровни взаимного доверия людей в разных странах очень различаются: от 10% в Аргентине до 70% в Швеции26 и могут резко колебаться в связи с изменениями морали в обществе и ухудшением социально-экономической ситуации. И остаются также открытыми вопросы: кто в блокчейн-системе отвечает за информационную безопасность, за мониторинг защищенности РТС и реагирование на инциденты, нужны ли какие-то стандарты независимым участникам для обеспечения равноправия в системе и др.?
Цифровая трансформация инфосферы
Для продуктивного мониторинга правоприменения в цифровой сфере (включая количественную оценку) и обеспечения эффективности функционирования национальных систем правового регулирования (правовых эргасистем) представляется целесообразным формирование единого информационно-цифрового пространства (ЕИЦП) как виртуальной области активного процессуального электронного взаимодействия работ-
24 Все отечественные ГОСТ семейства 34.10 основаны на использовании математических операций в группе точек эллиптической кривой над конечным полем вычетов по модулю большого простого числа.
25 См.: Wang Z, Yu H., Wang X. Cryptanalysis of GOST R Hash Function // Tsinghua University (China), 2013. 11 p. [Электронный ресурс] URL: http://eprint.iacr.org.2013/584.pdf (дата обращения 05.05.2020).
26 См., например: Исследование GfK Verein: Международный
рейтинг уровня доверия в 2011 г. [Электронный ресурс] URL: https:// gtmarket.ru/news/state/2011/12/21/3770 (дата обращения 11.10.2019).
ников (представителей, деятелей, персонала) и пользователей (участников, наблюдателей, граждан) сообщества правовых эргасистем на основе цифровой трансформации [6, 11] существующей инфосферы (см. рисунок) правоохранительной деятельности, включающей соответствующую информационную среду, функционирующую на базе национальной информационной инфраструктуры, информационно-технические средства, информационно-компьютерные технологии и организационно-юридические структуры правовых эргасистем для целесообразной переработки правовой информации [9].
При этом «цифровое» пространство — это составная часть информационного пространства, возникающая на основе функционирующей цифровой среды (части информационной среды), базирующейся на цифровой инфраструктуре (телематические системы и сети, хранилища и базы данных и знаний, электронные книги и др.), и объединяющая совокупность виртуальных цифровых полей, возникающих на основе функционирования соответствующих цифровых площадок (включающих цифровые средства и технологии определенных социальных групп, поддерживающих цифровые интернет-коммуникации) [4, 11].
Информационные деятели (см. рисунок) — источники и потребители информации А и В (включая «цифровые» группы интернет-пользователей) взаимодействуют посредством определенной информационной среды (цифровых площадок) и соответствующего информационного пространства (цифровых полей).
Под информационной инфраструктурой понимается совокупность правовых автоматизированных информационных систем (АИС), коммуникаций (информационно-телекоммуникационные и телематические сети), информационных ресурсов (информации библиотек, архивов, хранилищ и баз данных и знаний (БДЗ) и др.), находящихся в ведении государства.
Информационно-технические средства включают АИС правоохранительных органов, корпоративные и локальные информационно-вычислительные сети, информационно-правовое обеспечение (нормативно-правовые БДЗ, технологии их ведения и использования), информационно-лингвистическое обеспечение (классификаторы, словари, тезаурусы).
Информационная среда и соответствующее ЕИЦП правоприменительной системы формируются на основе единых принципов и общих правил с осуществлением мероприятий по включению информационных ресурсов судов, органов судейского сообщества и Судебного департамента при Верховном Суде РФ в объединенные БДЗ, интернет-сайты (порталы) и установлением единых требований к их созданию, функционированию, обеспечению доступа к судебной информации27, а также к их эксплуатационному обслуживанию и развитию [14, 15].
27 К судебной информации относятся сведения, возникающие в результате непосредственной деятельности органов судебной власти по организации и осуществлению судопроизводства, а также сведения о фактах и лицах, относительно их участия в судопроизводстве. Например, сведения об участниках (судьях, подсудимых, истцах, ответчиках и др.) судебного процесса, о сущности правового спора, о назначенных сроках рассмотрения дела и др.; судебные решения (обвинительные заключения, приговоры, постановления, определения и
На современном этапе создания и развития ЕИЦП правовых эргасистем представляется целесообразной разработка комплексного плана интеграции АИС правоохранительных органов (Генпрокуратуры, МВД, судебной системы28 и др.) со следующими государственными системами и сервисами в сфере обеспечения правового регулирования: 1 система МЭДО и СМЭВ;
1 единая системая нормативной справочной информации (для доступа к общегосударственным справочникам, классификаторам, реестрам, регистрам, словарям);
1 информационный платёжный шлюз (для оплаты пошлин);
1 единая система идентификации и аутентификации (для авторизации субъектов и объектов взаимодействия);
1 единый Портал государственных услуг (для доступа граждан и судов к информации федеральных и региональных органов власти, в том числе к информации на «цифровых картах»29); 1 информационно-справочные правовые и учётные системами министерств и ведомств;
др.), судебные исполнительные документы, справочные сведения (судебная статистика, обзоры судебной практики, интервью с работниками судебной системы по вопросам судопроизводства и др.).
28 Включая АИС высших судов страны (Конституционного Суда РФ и Верховного Суда РФ), АИС судов общей юрисдикции и органов Судебного департамента при Верховном Суде РФ (ГАС РФ «Правосудие») и арбитражных судов (Единая автоматизированная информационно-коммуникационная система), а также комплексы средств автоматизации конституционных (уставных) судов и мировых судей субъектов Российской Федерации, их сайтов (порталов), систем связи и передачи данных.
29 Цифровые (электронные) карты, а также объемные модели
местности (ЭБ-модели) и спутниковые фотографии, снабженные подробными комментариями и разъяснениями, удобны для наглядной экспликации результатов различных аналитических, исследовательских и научных работ. Находятся под защитой авторских прав.
1 государственная почтовая система (для пересылки повесток судов, жалоб и предложений от граждан, в том числе с использованием SMS); 1 системы дистанционного повышения квалификации работников правоохранительных органов в сфере правоприменения и др.
Для осуществления интеграции правовых АИС с элементами инфраструктуры «электронного правительства» представляется также целесообразным в рамках Государственной программы30 РФ «Информационное общество» (2011—2020 гг.) спланировать и организовать разработку нормативно-методической базы формирования и развития ЕИЦП правовых эргасистем, обеспечивающего информационное взаимодействие правоохранительных органов между собой и с федеральными органами исполнительной власти в электронно-цифровом виде.
Создание и развитие ЕИЦП правовых эргасистем России представляет собой сложную комплексную научно-прикладную проблему. Ее решение сопряжено с выполнением широкого круга сложных системных задач организационно-правового обеспечения [6, 15, 16] процессов информатизации (цифровизации) правоохранительных органов и представляется возможным при объединении усилий и ресурсов заинтересованных государственных структур в рамках, например, перспективной целевой программы развития правоохранительной системы с учётом целей и задач формирования нового — информационного общества и его электронных и цифровых структур.
В частности, для модернизации цифрового (автоматизированного) судопроизводства такими системными задачами являются:
1) создание экосистемы цифрового судопроизводства, в которой данные в цифровой форме являются ключевым фактором его комплексного обеспечения;
30 Утв. распоряжением Правительства РФ от 20 октября 2010 г. № 1815-р. Содержит 4 подпрограммы, одна из которых — «Информационное государство».
2) развитие системы российских центров переработки больших данных, которая обеспечивает предоставление государству, бизнесу и гражданам доступных, безопасных и экономически эффективных услуг по хранению и переработке данных;
3) внедрение цифровых платформ работы с данными;
4) создание эффективной системы сбора, обработки, хранения и предоставления потребителям пространственных данных [18];
5) обеспечение организационной и правовой защиты информационных (цифровых) ресурсов.
Как видно, каждая из пяти системных задач способствует формированию комплексного проекта создания информационной инфраструктуры цифрового судопроизводства.
В современных условиях формирования и развития информационного общества практически все государственные структуры, участвующие в сфере правоприменения (судопроизводства), все больше ощущают свою зависимость от качества правового регулирования отношений в сфере цифровых технологий судопроизводства на межведомственном уровне. Например, на различных стадиях судопроизводства деятельность правоохранительных и судебных органов, следственных органов, органов прокуратуры, нотариата, структур исполнительного производства, государственных судебно-экспертных учреждений, инспекций Федеральной налоговой службы и иных структур, обеспечивающих судопроизводство, поддерживается большим числом разрозненных автоматизированных систем, не имеющих системно разработанного нормативного организационно-правового обеспечения их совместного функционирования и развития.
Заключение
Таким образом, рассмотрены общие информационно-правовые основы правоприменения в цифровой сфере, а также состояние и пути имплементации цифровых прав на научно-методической базе современной теории информационного права, в частности:
1 определены специфические объекты целевых информационных правоотношений (информационных правоотношений в инфосфере), в качестве которых рассматриваются компоненты информационной деятельности в инфосфере;
1 рассмотрена система, актуальные цифровые объекты и специальные методы современного информационного права, при этом классифицированы (по виду информационных процессов) реальные цифровые технологии;
1 исследовано состояние правовой регламентации «цифровых прав» в России и уровень информационной безопасности блокчейн-технологии;
1 определено состояние и пути решения проблем цифровой трансформации инфосферы с целью обеспечения эффективности мониторинга правоприменения в цифровой сфере, при этом уточнена концептуально-логическая модель инфосферы.
Обоснованы также следующие выводы, имеющие
прагматическое значение:
1 об объективности тенденции концептуального перехода в отечественном правоведении к системно-математическим представлениям о праве, что соответствует общемировой тенденции в условиях глобальной цифровой информатизации;
1 о невозможности развития цифровой экономики в России без легализации криптовалюты в гражданском законодательстве;
1 о неочевидности информационной безопасности блокчейн-технологии, в первую очередь, в силу существования возможности злоупотреблений самих пользователей;
1 о необходимости межведомственного развития единого информационно-цифрового пространства правовых эргасистем России и коллективной разработки нормативного организационно-правового обеспечения совместного функционирования и развития разрозненных ведомственных АИС, участвующих в процессе правоприменения, с учётом целей и задач формирования нового — информационного — общества.
Литература
1. Бачило И. Л. Информационное право. М.: Юрайт, 2011.
2. Вайпан В. А. Основы правового регулирования цифровой экономики // Право и экономика. 2017. № 10. С. 5—18.
3. Ващекин А. Н., Ващекина И. В. Противодействие преступной деятельности в условиях развития цифровых технологий дистанционного банковского обслуживания // Правовая информатика. 2019. № 4. С. 86—95. DOI: 10.21681/1994-1404-20194-86-95.
4. Ващекин А.Н., Дзедзинский А.В. Правовое регулирование отношений в цифровом пространстве // Правосудие. 2020. № 3. С. 108—114.
5. Ершов В. В. Правовое и индивидуальное регулирование общественных отношений: Монография. М.: РГУП, 2018. 628 с. ISBN 978-5-93916-631-7.
6. Карцхия А. А. Цифровая трансформация права // Мониторинг правоприменения. 2019. № 1(30). С. 25—29. DOI: 10.21681/2226-0692-2019-1-25-29.
7. Ловцов Д. А. Теория информационного права: базисные аспекты // Государство и право. 2011. № 11. С. 43—51. ISSN 01320769.
8. Ловцов Д. А. Системология правового регулирования информационных отношений в инфосфере: архитектура и состояние // Государство и право. 2012. № 8. С. 16—25. ISSN 0132-0769.
9. Ловцов Д. А. Информационная теория эргасистем: Тезаурус. М.: Наука, 2005. 248 c. ISBN 5-02-033779-Х.
10. Ловцов Д. А. Системологические основы эффективного правового регулирования информационных отношений в инфосфере // Мониторинг правоприменения. 2020. № 1(34). С. 37—44. DOI: 10.21681/2226-0692-2020-1-37-44.
11. Ловцов Д. А. Эффективность правовых эргасистем в инфосфере // Правовая информатика. 2020. № 1. С. 4—14. DOI: 10.21681/1994-1404-2020-1-04-14.
12. Ловцов Д. А. Проблема гарантированного обеспечения информационной безопасности крупномасштабных автоматизированных систем // Правовая информатика. 2017. № 3. С. 66—74. DOI: 10.21681/1994-1404-2017-3-66-74.
13. Ловцов Д. А., Галахова А. Е. Защита интеллектуальной собственности в сети Интернет // Информационное право. 2011. № 4. С. 13—20.
14. Ловцов Д. А., Ниесов В. А. Актуальные проблемы создания и развития единого информационного пространства судебной системы России // Информационное право. 2013. № 5. С. 13—18.
15. Ловцов Д. А., Ниесов В. А. Проблемы и принципы системной модернизации «цифрового» судопроизводства // Правовая информатика. 2018. № 2. С. 15—22. DOI: 10.21681/1994-1404-2018-2-15-22.
16. Мацкевич И. М. Интеллектология права. Предварительные итоги математического моделирования закона // Мониторинг правоприменения. 2019. № 1(30). С. 4—15. DOI: 10.21681/2226-0692-2019-1-04-15.
17. Савельев А. И. Некоторые аспекты использования смарт-контрактов и блокчейн-технологий по российскому праву // Закон. 2017. № 5. С. 94—117.
18. Черных А. М. Защищенность данных об объектах недвижимости и земельных ресурсах на базе геоинформационных и блокчейн технологий // Правовая информатика. 2019. № 4. С. 75—85. DOI: 10.21681/1994-1404-2019-4-75-85.
19. Craig B. CyberLaw: The Law of the Internet and Information Technology. Paperback, 2012.
20. Ferrera G. R., Reder M. E. K. CyberLaw: Text and Cases. Paperback, 2011.
21. Franco P. The Blockchain. Understanding Bitcoin: Cryptography, Engineering and Economics. John Wiley & Sons, 2014. 288 p. ISBN 978-1-119-01916-9.
Рецензент: Запольский Сергей Васильевич, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации, главный научный сотрудник Института государства и права Российской академии наук, г. Москва, Россия. E-mail: [email protected]
