CC BY
13
выступления суннитов (во главе выступлений стояли Мухаммед аль-Кахтани и Джухайман аль-Отейба), а в восточных провинциях начались волнения шиитов. Дело дошло до захвата повстанцами главной мусульманской святыни — мечети Аль-Харам в Мекке. Но в конце концов выяснилось, что основная масса бунтарей состояла не из коренных саудовцев, а из арабских эмигрантов. Это протестное движение было разгромлено, причем не только репрессивными методами (во многом религиозным радикалам пошли на встречу). Саудиды стали подчеркивать, что ваххабизм вовсе не государственная идеология, а одно из теологических течений. Шиитам предоставили, хоть и ограниченные, но религиозные свободы и т.д.
Можно констатировать, что правящая династия выработала иммунитет против внутренних угроз. Перераспределение властных полномочий среди элит упразднило проблему «дворцовых переворотов», привилегированное положение армии и упадок баасистского движения — офицерскую смуту, а социальная политика и формирование рабочих низов из «неграждан» — классовый протест. Единственной серьезной угрозой остается религиозный бунт. Исламский протест идеологически заменил и национальное, и классовое, и эли-таристское сопротивления. Но любые антиамериканские шаги династии будут приниматься «арабской улицей» как уступка, диалог и политическое достижение. В Саудовской Аравии это понимают и умело используют как раз в переговорах о выводе американских баз.
«Свободная мысль XXI», М., 2003 г., № 11, с. 53-56.
Евгений Трифонов,
публицист
ИНДОСТАН: АПОКАЛИПСИС ЗАВТРА
XXI век будет веком потрясений. Аналитики спорят лишь о том, где произойдет самый опасный конфликт ближайших десятилетий. Претендентов немало: Ближний Восток, Индонезия и Филиппины, расколотые по религиозному признаку Нигерия и Эфиопия. Но самой опасной «горячей точкой», по всей вероятности, станет полуостров Индостан.
Не только наличие ядерного оружия и средств его доставки у Индии и Пакистана делает этот регион сверхопасным. Сами по себе «ядерные кнопки» не нажимаются: ядерный конфликт между Росси-
ей, Китаем и США становится все менее вероятным. Проблемы в этом, еще 20 лет назад «горячем», треугольнике решаются мирно. А между Индией и Пакистаном напряжение растет. Складывается впечатление, что противостояние двух стран неминуемо завершится все-разрушающей войной. Пакистан был создан как религиозное, а не национальное государство — своеобразная «родина» всех мусульман Индостана. В отличие от Турции, Ирана, большинства арабских стран светские традиции и проникновение элементов европейской культуры там практически незаметны. Как бы ни сдерживал президент Мушарраф исламский экстремизм, сколь бы ни стремилась верхушка страны хоть как-то закончить конфликт вокруг Кашмира и наладить нормальные отношения с Индией, сама сущность государства не позволяет этого сделать: оставить без помощи индийских мусульман противоречило бы самому смыслу существования Пакистана. Между тем отношения между мусульманами и индуистами в Индии постоянно обостряются.
Почему нет мира между двумя крупнейшими общинами Индии? В этой стране президент, к примеру, мусульманин, военный министр — христианин, большинство армейских офицеров — сикхи. Причин для недовольства властью в мусульманской общине вроде бы быть не должно. Отдельная история — кашмирский конфликт. «Трансграничная война», развязанная в последние десять лет, — дело рук пакистанской военной разведки. Кашмирская проблема локальна: находящаяся там индийская военная группировка успешно блокирует действия проникающих из Пакистана исламистов. Но в последние месяцы сообщения о беспорядках, взрывах и перестрелках приходят чуть ли не из всех штатов Индии. Причиной роста насилия на индийской территории теперь становится еще одна мусульманская соседка Индии — Бангладеш. Ее территория давно стала опорной базой для антииндийских акций пакистанской военной разведки, поддерживающей индийских боевиков-сепаратистов. Индийское правительство утверждает, что в Бангладеш действуют от 80 до 99 военных лагерей, в которых базируются партизаны-сепаратисты: «Национальный фронт освобождения Трипуры», «Тигры освобождения Трипуры», «Объединенный фронт освобождения Ассама», «Национальный фронт освобождения Манипура» и ряд более мелких.
Одна из причин обострения ситуации в Индии состоит в том, что, не имеющая перспектив социального и экономического развития (там, на крохотной территории без каких бы то ни было ресурсов,
ютятся 150 млн. человек), Бангладеш нашла оригинальный способ решить проблемы нищеты и перенаселенности — «экспортируя» в Индию «лишнее» население. Только в последние годы число таких эмигрантов составило минимум 20 млн. Они расселяются по всей Индии, бедствуют, пополняя число недовольных. А пакистанская разведка шлет по их следам «бешеных мулл» и эмиссаров исламских экстремистских организаций. Идеальный выход: «сбросить» носителей крайнего ислама в соседнюю враждебную страну — пусть там ведут свой джихад. Для этого в Бангладеш создана организация «Шаха-дат-э-аль-Хикма». По сообщениям прессы, в ее рядах насчитывается до 10 тыс. коммандос и 25 тыс. добровольцев. Хотя ее лидер Кавсар Хуссейн Сиддик объявил целью организации «разжигание исламской революции в Бангладеш и за ее пределами», ее действия в основном ограничиваются индийской территорией.
Прекратить наплыв бангладешцев и заставить Дакку ликвидировать лагеря экстремистов Индия не может. Но и Бангладеш не в состоянии прекратить эту политику — иначе ее ждет социальный взрыв и прекращение помощи Пакистана и арабских исламских фондов. В Нью-Дели сегодня не исключают превентивные удары по партизанским базам на территории сопредельной страны и полное закрытие границ. Но это означает войну, и, скорее всего, не только с Бангладеш, но и с Пакистаном.
Сепаратисты в северо-восточных штатах Индии в последнее время активизировались. Этот регион — настоящая пороховая бочка: в долине Брахмапутры живут хиндиязычные индуисты, в горах, опоясывающих долину, — монголоидные народы, исповедующие христианство и буддизм. И на тех, и на других накатывают волны эмигрантов-мусульман. Еще два года назад крупнейший в регионе Объединенный фронт освобождения Ассама был почти разгромлен, большинство его боевиков сдались. Теперь ОФОА вновь имеет в боевых порядках тысячи бойцов. После долгой паузы, вызванной потерями и деморализацией своих боевиков, возобновили борьбу партизаны из народностей нага, мизо и бодо. Более того, война маоистских партизан охватила соседний Непал, а в последние месяцы Коммунистическая партия Бутана (марксистско-ленинско-маоистская) заявила о начале «народной войны» в этом крохотном гималайском королевстве. Таким образом, не только северо-восток Индии, но и союзные с ней гималайские монархии оказались охвачены партизанской войной.
Исламисты и левые сепаратисты в Индии координируют свои действия, помогают друг другу оружием и деньгами. На востоке, в центре и на юге страны ведут повстанческую войну маоисты — «на-ксалиты», объединившиеся в прошлом году в Маоистский коммунистический центр. Маоистские «группы народной войны» действуют с 1967 г., когда при помощи китайских спецслужб им удалось поднять восстание крестьян-бедняков в округе Наксалбари. Однако прежде их активность ограничивалась в основном штатом Бихар. Теперь же повстанческими операциями охвачена значительная часть страны.
Таким образом, в Индии сложился мощный фронт, объединивший сепаратистские, исламистские и левацкие организации, отлично структурированный, не испытывающий нужды ни в деньгах, ни в оружии, располагающий десятками тысяч активистов и, очевидно, многими миллионами сочувствующих. Создание, а тем более содержание столь мощной структуры пакистанским спецслужбам явно не под силу. Тут возникает вопрос о роли Китая — страны, которая десятилетиями поддерживала антииндийские действия Пакистана и помогала левацким и сепаратистским организациям в Индии. В конце 1990 г. Пекин, боровшийся с исламскими экстремистами в Синь-цзяне, пошел на сближение с Индией. Но уже в 2002 г., когда повстанческое движение в Синьцзяне было в основном подавлено, индийские экстремисты вновь начали получать помощь из-за границы, хотя Китай и дистанцируется от индийских «фронтов освобождения».
В последние 15 лет Индия добилась внушительного экономического роста. При населении, сопоставимом по масштабам с китайским, Индия в ближайшие годы может стать мощным противовесом Пекину. Трудно представить себе, что Китай будет спокойно смотреть, как рядом встает на ноги могучая держава, к тому же обладающая ядерным оружием. Есть и еще один фактор дестабилизации — ускоренное развитие и модернизация Индии. Только наивные люди считают, что экономический рост снижает внутренние противоречия в обществе и препятствует революционным движениям. Россия начала XX в., Иран 1960—1970 гг., Мексика наших дней опровергают это. В Индии сложился самый многочисленный в мире средний класс — 300 млн. человек; это замечательно, но остается еще примерно 1 млрд., не затронутый модернизацией. Кроме того, Индия — федеративная республика, населенная сотнями народов и племен, крупнейшие из которых создали собственные штаты.
Рост самосознания более мелких этнических общностей порождает национализм, возникновение сепаратистских и автономистских движений. Выделение новых штатов для «неполноправных» народов далеко не всегда приводит к их успокоению. Так, для создания условий национального развития так называемых лесных племен в 2000 г. из территории штата Бихар был выделен новый штат — Джарканд со значительной долей племенного населения. А «лесные племена» оказались отличным горючим для партизанского движения — сегодня этот штат практически полностью контролируется отрядами «наксалитов». Жители джунглей поверили левым интеллектуалам из своей среды, а не благим намерениям федеральных властей. Классический сценарий создания нового штата Индии таков: интеллектуалы той или иной народности начинают борьбу за самоопределение, возникают национальные движения. Затем правительство проводит переговоры с умеренными националистами и создается новый штат. Но «непримиримые», требующие либо полной независимости, либо недовольные территориальным размежеванием, продолжают борьбу. Так возникли штаты Нага-Прадеш, Мизорам, Трипура, Мегхалая, Джарканд и ряд других. Мир не установился ни в одном из них. Возникает вопрос: конструктивен ли индийский федерализм, стремящийся сохранить стабильность путем непрерывного дробления страны? События последних лет показывают, что национальные проблемы после самоопределения народов скорее обостряются. Кстати, индийский опыт полезен и для России, где время от времени та или иная национальная община выступает за автономию.
Индия — самая населенная демократическая страна мира — оказалась в кольце межнациональных, межрелигиозных, межгосударственных противоречий. Пока над городами региона не взрываются ядерные заряды и огромные армии не истребляют друг друга, мировому сообществу кажется, что ничего особенного не происходит. Но есть нарастающие, переплетающиеся один с другим конфликты, а рецептов их решений нет. Если они выльются в полномасштабную войну, мировое сообщество окажется перед лицом кризиса, небывалого по масштабам со времен Второй мировой войны.
«Новое время», М, 2003 г., № 47, с. 26-27.
