CC BY
123
(читатели!) его тексту и «приписываем» и делаем это исходя из наших доминант, в общем, как говорит У. Эко, читатель - вот главная фигура («Lector in fabula»), когда речь идет о тексте и его смысле.
В качестве эпиграфа к данной статье были взяты слова В.В. Налимова, в заключение приведем его же слова: «Мы ищем смыслы смысла. <...> Иногда кому-то кажется, что он схватил что-то очень важное, но потом схваченное улетучивается, как мираж, оставляя только след на тропе мысли. Мы продолжаем искать - а что же еще нам остается делать?!» [Налимов, 1989: 160]. Анатолий Иванович Новиков этим и занимался -искал «смысл смысла».
Литература:
86. Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. - М.:
«Интрада», 1996. - 255 с.
87. Леонтьев Д.А. Психология смысла. Природа, строение и динамика смысловой реальности. - М.: «Смысл», 2003. - 488 с.
88. Налимов В.В. Спонтанность сознания. Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности. - М.: «Прометей», 1989. - 288 с.
89. Новиков А.И. Доминантность и транспозиция в процессе осмысления текста // Scripta linguisticae applicatae. Проблемы прикладной лингвистики-2001. Сборник статей / Отв. ред. А.И. Новиков - М.: «Азбуковник», 2002. - С. 155-181.
90. Новиков А.И. Текст и его смысловые доминанты. - М.: «Азбуковник», 2007. -224 с.
91. Ухтомский А.А. Доминанта. - СПб.: «Питер», 2002. - 448 с.
92. Фаулз Д. Волхв. - М.: «АСТ», 2004. -700 с.
УДК: 81' 23
Н.П. Пешкова
ИМПЛИЦИТНОСТЬ В ТЕКСТЕ: ПРЕПЯТСТВИЕ Ув. СТИМУЛ И УСЛОВИЕ ПОНИМАНИЯ
Имплицитностъ, понимание, текст, «встречный текст», смысл, составляющие имплицитности, пресуппозиция, импликация, механизм, реконструкция, стратегия, реакция
В статье представлены результаты теоретико-экспериментального исследования имплицитности как онтологического свойства текста и ее роли в процессе понимания. Исследуются психологические и философские корни имплицитности в связи с развитием теории понимания. Рассматривается проблема соотношения имплицитной и эксплицитной информации в тексте в русле концепции текста и смысла А.И. Новикова, обсуждаются результаты экспериментального изучения механизмов и стратегий реконструкции имплицитности и влияния ее составляющих на успешное понимание письменного текста. Делается вывод о том, что они находятся в отношениях такого равновесия, при котором каждая из составляющих может быть преобладающей в зависимости от условий коммуникации, типа текста и группы потребителей текстовой информации.
Теоретико-экспериментальное изучение проблемы, обозначенной в заглавии нашей статьи, основывается на одной из посылок, сформулированных автором монографии «Семантика текста и ее формализация»,
одного из научных best-sellers 80-х в области психолингвистических исследований текста, А.И. Новиковым. В этой известной работе, во многом опередившей свое время, ученый пишет: «... именно
использование имплицитной информации является наиболее характерным для речемыс-лительного процесса» [Новиков, 1983: 178]. И текст как речемыслительное явление, существуя одновременно в форме этого процесса и его продукта, характеризуется прерывистостью своего содержания, что находит выражение в «смысловых скважинах» в терминологии Н.И. Жинкина [Жинкин, 1982]. Без таких «скважин», смысловых пропусков, иными словами, без имплицитности немыслимо любое речевое произведение.
Представления о тексте как единстве двух форм - внешней, языковой, и внутренней, единицами которой являются фрагменты реальной действительности, отраженные в интеллекте участников коммуникативного процесса, приводят к вопросу о соотношении содержания текста и его словесной формы выражения. По мнению А.И. Новикова, непосредственной соотнесенности между ними нет, структура содержания не может адекватно соответствовать какому-либо уровню внешней организации текста, хотя опосредованно оно соотносится с ней через соответствующие этапы перекодирования [Новиков, 1983: 47]. Такое многократное перекодирование осуществляется в процессе понимания, сложного мыслительного процесса, включающего ряд этапов активного преобразования словесной формы текста, т.е. внешнего кода, во внутренний код интеллекта как основы для формирования содержания сообщения и порождения смысла.
Однако уже понимание содержания требует выхода за рамки самого текста и обращения к знанию предметной действительности, образующему в мышлении, по словам А.И. Новикова, «как бы "внутренний текст"» [Там же: 112]. Что же касается смысла, своего рода «экстракта» содержания, он рассматривается автором как знание, возникающее в момент осознания непосредственно не данного во внешней форме (т.е. имплицитного) отношения между значениями
сочетающихся элементов. Это так называемый речевой смысл. Кроме него в
процессе понимания большую роль играют личностные смыслы, возникающие как результат интерпретации содержания сообщения, осуществляющейся в мышлении при дальнейшей переработке информации уже независимо от самого текста [Там же: 115-116].
Сформировавшаяся в 80-е годы прошлого века теория текста А.И. Новикова получила дальнейшее развитие в его трудах 90-х и начала 2000-х, посвященных разработке концепции смысла. Понятие имплицитности и связанная с ней проблема соотношения эксплицитной и имплицитной информации в тексте представляются в русле данной концепции весьма значимыми для исследования текста-продукта и текста-процесса, категорий текста и механизмов его понимания. Это вполне объяснимо и с точки зрения онтологического статуса самой категории имплицитности.
В задачу настоящей статьи не входит подробное освещение истории вопроса. Мы отметим лишь некоторые тенденции, представляющие для нас интерес в связи с философскими и отчасти с психологическими корнями категории имплицитности.
Если говорить о последних, имплицит-ность, без сомнения, входит в ряд важнейших и наиболее существенных психологических характеристик высказывания на естественном языке. По мнению
В.Ф. Петренко, любой реальный текст характеризуется смысловыми пропусками того, что само собой известно реципиенту, что образует имплицитные смысловые аксиомы [Петренко, 2005: 22]. Можно вспомнить и известное высказывание Р.И. Павилениса о том, что никакая вербальная формулировка не может исчерпать соотносимого с нею содержания [Павиленис, 1985: 386].
А.И. Новиков с психологической точки зрения объясняет возникновение уже упомянутых «смысловых скважин», или смысловых пропусков, автоматизацией и свертыванием мыслительных операций, а также известным стремлением всякого языка к оптимальному и экономному способу выражения содержания [Новиков,
1983: 183]. Возникает вопрос, как
определить соотношение имплицитности с оптимальностью понимания и его успешностью. Где предел, за гранью которого имплицитность в тексте становится препятствием для успешной коммуникации, когда встают проблемы непонимания, недопонимания, искажений в понимании.
Не будет преувеличением сказать, что этим вопросам уделялось внимание на протяжении многих столетий, и они всегда были связаны с постижением смысла «своего» и «чужого», со стремлением заглянуть за внешнюю оболочку сказанного или написанного, проникнуть в суть того, что не вербализовано автором.
Хотелось бы отметить один момент, представляющий для нас интерес. Он связан с отношением исследователей к проблеме имплицитности и ее роли в речевом произведении, которое менялось по мере развития теории понимания в гуманитарных науках и, прежде всего, в философии - от позиции «восстановления» имплицитного смысла - к его продуцированию.
По мнению философского сообщества, понимание получило категориальный статус в философии начала 19-го века, в концепции Фридриха Шлейермахера, немецкого философа, филолога и богослова, стоявшего, как известно, у истоков современной философской герменевтики [Новейший философский словарь, 2003], [Наука глазами гуманитария, 2005], [Воскобойников, 2006]. Именно он сформулировал принципы классической концепции понимания, как «восстанавливающего» изначальное. Ф Шлейе-рмахер полагал, что понимание представляет собой постижение или порождение смысла, включая в себя процедуры обнаружения смысла текста в процессе его интерпретации, рекон-струирующей
изначальный (имплицитный) замысел автора. Иными словами, процесс понимания есть экспликация того, что уже изначально предзадано, имплицитно заложено в тексте [Абушенко, 2003: 767].
Во второй половине 19 века немецкий философ, историк культуры и психолог Вильгельм Дильтей, один из создателей герменевтической методологии, оказавший значительное влияние и на гештальт-психологическую концепцию, в своей описательной психологии трактует понимание как постижение душевнодуховной целостности, т.е. как
интуитивное проникновение одной жизни в другую [Там же: 768]. Понимание текста для него адекватно пониманию между «Я и Ты». Понять - значит сопережить, пережить лично, постичь личностный смысл [Смирнова, 2005: 176]. Проникая в
душевную целостность текста, мы познаем и свою индивидуальность. Здесь понимание не просто процесс «восстановления» изначально имплицитного
замысла, оно приобретает функцию продуцирования знания. Хотя, нужно отметить, что для В. Дильтея в проявлении чужой индивидуальности нет ничего такого, чего бы не было в познающем и воспринимающем субъекте [Румянцева, 2003: 325]. Это, как можно предположить, и составляет основу для экспликации имплицитного и, в конечном счете, для успешного понимания и взаимодействия человеческого общества.
В «понимающей социологии» М. Вебера, опиравшегося на идеи неокан-тиантства и на «понимающую психологию» В. Дильтея [Воскобойников, 2006: 25], в начале 20 века, провозглашается тезис о том, что любое социальное действие содержит конституирующий его смысл, соотносимый со смыслами действий других людей. Базовая посылка М. Вебера была универсализирована в феноменологической социологии как предпосылка любых социальных взаимодействий, любой деятельности, благодаря чему понимание начинают трактовать как предоснову всех возможных мыслительных процессов и процедур [Новейший философский словарь, 2003: 769]. И здесь также речь идет уже не просто о реконструкции адресатом имплицитного замысла автора, но о продуцировании
смысла и нового знания в процессах понимания.
В исследованиях XX века особое внимание уделяется деятельностнокоммуникативной природе понимания. Предполагается, что запуск механизмов понимания происходит тогда, когда «задаются» способы «действования» или коммуницирования. В такой трактовке смыслы не понимаются, а продуцируются в конкретных деятельностно-коммуникативных ситуациях. Понимание создает смыслы, но постигается при этом не смысл текста как таковой, а коммуникативнодеятельностная ситуация, в которой находится «понимающий субъект». Она лишь частично отображена в сообщении, при этом значительная ее часть присутствует там имплицитно. В этом отношении смысл как ситуативно создаваемый будет отличаться от готовых значений, включаемых в ситуацию.
В философском освещении обозначенных выше проблем значительное внимание уделяют рефлексии как типу мышления, требующему обращения сознания на себя, направленного на осмысление и обоснование собственных внутренних состояний и разного рода действий, в том числе и речевых. Считается, что порождаемые в процессе понимания смыслы постигаются в процедурах рефлексии. При этом «рефлексия не только проясняет смыслы, но и обнаруживает смысловые лакуны, запуская тем самым новые акты смыслопродуцирующей деятельности и коммуникации [Абушенко, 2003: 768].
Таким образом, мы подходим к современному толкованию «смысловых лакун» («смысловых скважин») как своего рода условия, «толчка» или стимула порождения смыслов при понимании текста. Подобное толкование предполагает, что именно пропуск части информации во внешней форме текста и ее вероятное присутствие во внутренней, глубинной структуре «включает» механизмы не только восстановления, реконструкции, но и порождения новых смыслов при восприятии сообщения, устного или письменного. Однако здесь, как мы уже
отмечали ранее, не может не возникать вопрос о том, не переходит ли стимул в препятствие, не превращается ли «благо» имплицитности как условия запуска созидательных ментальных процессов во «зло» непонимания или недопонимания. Иными словами, проблема благоприятных для успешного понимания пропорций эксплицитного и имплицитного в тексте требует своего решения.
Возможное практическое решение было предложено А.И. Новиковым, разработавшим методику подсчета соотношения имплицитной и эксплицитной информации на материале научного текста. До того, как мы приведем эту методику, необходимо сказать несколько слов о том, как действует механизм имплицитности при порождении письменного текста, и каким образом может происходить
реконструкция имплицитной информации при понимании.
В соответствии с обсуждаемой концепцией, степень подробности, с которой автор раскрывает свой замысел в тексте, определяется, исходя из ситуации предстоящего понимания. Автор при отборе содержательных единиц текста не включает в структуру его содержания все денотаты, соответствующие определенной теме, подтеме или субподтеме. Ориентируясь на определенного адресата, он может опустить часть денотатов, представляющих собой промежуточные элементы связи между другими денотатами, образующими иерархическую структуру какой-либо подтемы или субподтемы. Предполагается, что связь между отобранными автором единицами содержания (денотатами) должна устанавливаться непосредственно, минуя опущенные промежуточные звенья.
Это становится возможным, если адресат действительно располагает определенной информацией для того, чтобы восстановить опущенные звенья и заполнить «смысловые скважины». Такая восстановительная процедура является необходимым условием понимания текста, а осуществляться она может только с опорой на уже сформированную в интеллекте реципиента соответствующую
систему знаний. По словам А.И. Новикова, «в его мышлении должен содержаться как бы «внутренний текст», характеризующийся непрерывностью содержания» [Новиков, 1983: 110].
Итак, в идеале полное понимание предполагает восстановление если не всей имплицитной информации, то большей ее части. Невыполнение этого условия, «рассогласование в опыте партнеров коммуникации», ведет к тому, что «на приеме появляются скважины», означающие частичное или полное непонимание [Там же].
Каким же образом может происходить сам процесс восстановления имплицитной информации при понимании, и какую роль играет в этом эксплицитная информация текста?
Характеризуя переход от линейной структуры текста, образуемой последовательностью материальных знаков языка, к структуре его содержания, А.И. Новиков пишет, что возможно это благодаря тому, что человек в процессе понимания использует «некоторую информацию, являющуюся как бы ключом к декодированию» [Новиков, 1983: 179]. Мы бы сказали, что это ключ от двух замков. За первым из них хранятся знания, полученные коммуникантами до встречи с данным текстом, знания, о которых мы уже упоминали выше как об информации, составляющей необходимое условие
понимания любого сообщения его реципиентом. Они активизируются под влиянием языковых средств текста и включают в себя все имеющиеся у адресата энциклопедические и специальные знания, а также весь его практический опыт общения с внешним миром и с собой. Обычно эти знания обозначаются
термином пресуппозиция. По определению А.И. Новикова, это - имплицитная,
семантическая, информация. Она находится в оппозиции лингвистической, эксплицитной, выраженной в тексте языковыми средствами.
Лингвистическая информация не только возбуждает пресуппозиционную составляющую имплицитности. С ее помощью
можно открыть еще один замок, скрывающий от нас другую часть имплицитной информации, также не лежащей на поверхности текста, но и не известной реципиенту ранее, а вытекающей из того, что представлено во внешней языковой форме. Эту разновидность текстовой имплицитности мы в своих исследованиях назвали термином импликация, подразумевая под ней новую информацию, выводимую реципиентом из содержания текста, на основании обозначенных в нем связей и отношений [Пешкова, 1987; Пешкова, 2002].
По А.И. Новикову эксплицитная и имплицитная информация в совокупности составляют механизм декодирования в процессе понимания и находятся между собой в определенном соотношении. Это соотношение, обозначенное Я, равно отношению общего количества случаев употребления эксплицитной информации к общему количеству случаев употребления имплицитной информации. Иными словам, соотношение двух видов информации может быть найдено по формуле:
Я = К / Б,
где К равно общему числу случаев употребления эксплицитной информации, а Б - общему числу случаев употребления имплицитной информации [Новиков, 1983: 180].
В результате анализа данных экспериментального исследования ученый приходит к выводу о том, что оптимальным для понимания технических и научных текстов является Я равное (близкое) единице. В технических текстах эксплицитная информация может преобладать, в них Я = 0,9 и 0,7. Преобладание имплицитной информации, полагает он, приводило бы к определенным трудностям понимания, вследствие нарушения управляющей функции со стороны языковых явлений по первичной ориентировке в тексте [ор.ск: 190].
С другой стороны, и большой процент эксплицитной информации не всегда можно рассматривать как показатель легкости понимания. Важными в этой
связи представляются данные психологических экспериментов относительно того, что логический компонент не является доминирующим в мыслительной деятельности, особенно там, где имеют место задачи типа проблемных ситуаций, решение которых опирается на интуицию и эвристические способности мышления. Возникновение имплицитного смысла как осознание непосредственно не данного отношения между значениями в условиях новой сочетаемости, на основе которого выделяется денотат, также возможно только в результате продуктивного мышления, основу которого составляет интуиция [Там же: 193].
Таким образом, мы приходим к толкованию имплицитности в тексте как толчку, запускающему процессы продуктивной мыслительной деятельности, результатом которой может стать порождение нового знания или в дополнение к нему и личностных смыслов реципиентов. И первое, и второе является тем, ради чего осуществляется понимание текста в любой коммуникативной области.
Итак, выяснив возможное соотношение эксплицитной и имплицитной информации для успешного понимания научных и технических письменных текстов, мы подходим к интересующей нас проблеме взаимоотношения внутри самой имплицитной информации в тексте, а именно отношений между двумя выделенными нами видами имплицитности.
Очевидным представляется утверждение о том, что недостаток у реципиента предварительных знаний по проблеме, представленной в тексте, может стать серьезным препятствием к его успешному пониманию. Пресуппозиция как вид имплицитной информации, таким образом, является необходимым условием понимания, а значит и препятствием, если ее «избыток» для неискушенного адресата как потребителя информации достигает критической величины в конкретном тексте. Здесь нельзя не упомянуть о недавнем диссертационном исследовании, выполненным А.М. Маркаряном в русле концепции А.И. Новикова под
руководством Н.М. Нестеровой. Опираясь на наше предположение о взаимодействии двух составляющих категории имплицит-ности в тексте [Пешкова, 1987; 2002], А.М. Маркарян осуществляет экспериментальное изучение особенностей влияния пресуппозиционной составляющей на процесс восприятия и идентификации лексических единиц научного текста сравнительно с особенностями влияния импликационной составляющей
[Маркарян, 2007].
Исследуя особенности идентификации общеупотребительных слов, общенаучной лексики и терминологии различными группами реципиентов, в состав которых вошли как профессионалы, так и читатели, профессиональные интересы которых достаточно далеки от предметной области предъявленного им текста, А.М. Маркарян выявляет такие механизмы восприятия слов, как сравнительный, накопительный и вероятностный. Каждый из них реализуется несколькими стратегиями, варьирующими в разных группах реципиентов, что подтверждается с помощью понятия, заимствованного из математической теории связи, а именно, понятия информационной энтропии, используемого применительно к тексту.
Как известно, информационная энтропия связана с числом возможных событий в поведении системы и вероятностью их реализации. По убеждению автора, энтропию текста в целом невозможно определить строго, ни теоретически, ни экспериментально [Маркарян, 2007: 140-141]. Энтропия
отдельных слов будет вносить определенный вклад в общую текстовую энтропию. С целью выявления преобладающего механизма восприятия А.М. Маркарян, преобразовав известную формулу Шеен-нона для замкнутых систем, использует введенную им характеристику энтропии адекватности восприятия слова с учетом доли удачных вариантов ответов, однотипных неудачных вариантов ответов и вариантов без ответов [Маркарян, 2007: 145].
Интерпретация полученных данных и их сравнительный анализ по двум микросериям основного эксперимента подтверждают предположение автора обсуждаемой работы о доминирующей роли пресуппозиционной составляющей в процессе восприятия и понимания лексики в тексте. А.М. Маркарян делает вывод о том, что импликационные связи при этом используются реципиентами для накопления пресуппозиционной информации, выступая в качестве промежуточного звена между старыми и новыми знаниями.
Однако если отправной точкой восприятия является не слово, а целый текст, строгая алгоритмизация модели его понимания не представляется возможной в принципе. И ответ на вопрос о преобладании одной из составляющих категории имплицитности в процессе понимания целого текста вряд ли может быть столь однозначным. Об этом свидетельствует и еще одно экспериментальное исследование, проводимое нами в сотрудничестве с Н.В. Анохиной [2006] с использованием материалов научно-популярного текста.
В данном исследовании мы высказываем предположение о том, что понимание текста, в ходе которого осуществляется обработка и декодирование его внешней формы и внутренней структуры, во многом определяется процессами реконструкции имплицитной информации. Реконструкция в данном случае подразумевает не только непосредственное восстановление всех невербализованных компонентов текстового содержания, но также одновременно осуществляемую их смысловую интерпретацию, т.е. извлечение (восстановление) имплицитного авторского содержания и смысла, приписывание восстановленному содержанию дополнительных новых смыслов и порождение реципиентами собственных личностных смыслов.
Можно предположить, что в силу определенных сходств и различий в природе пресуппозиции и импликации механизмы реконструкции этих двух составляющих имплицитности могут также
в чем-то совпадать и различаться, равно как и стратегии, используемые реципиентами в процессе понимания. Именно поэтому, прежде всего, представляется возможным поиск некоторых общих механизмов, связанных с работой интеллекта и памяти, а соответственно исследование действия соотносимых с ними стратегий, используемых реципиентом научнопопулярного текста. К таким общим и наиболее значимым механизмам обработки имплицитной информации мы в своем исследовании отнесли механизмы интеграции, дополнения и трансформации фрагментов содержания текста с содержанием сознания и памяти его адресата.
Нужно отметить, что в данном случае мы используем термины, введенные И. Хофманом для характеристики некоторых механизмов работы памяти [Хофман, 1986], поскольку они, по нашему мнению, наиболее точно передают суть изучаемых процессов, и тем самым избавляют нас от необходимости изобретения новой терминологии.
В оригинальном авторском толковании данных терминов обозначаемые ими явления не связаны с правилами формальной логики и не имеют в своей основе логических умозаключений, что более чем соответствует интересующим нас процессам. По представлению И. Хофмана, интеграция информации, ее дополнение и трансформация, являются механизмами работы памяти и относятся к мыслительным процессам, имеющим место при создании новых знаний.
Мы убеждены, что реконструкция имплицитной информации текста в процессе его понимания также, как правило, связана с порождением нового знания. Новое знание может создаваться либо на основе уже известных фактов («предтекстовой пресуппозиции»), либо путем использования только что полученной из текста информации для установления новых связей и отношений («внутритекстовой импликации») [Пешкова, 2002; Маркарян, 2007]. И в том, и в
другом случаях осуществляются интеграция одних фрагментов информации с другими, дополнение информационных блоков новыми фактами и, несомненно, происходят различного рода трансформации содержания и смысла на пути от первоначального варианта восприятия к конечному результату понимания.
Для подтверждения этой гипотезы, опираясь на концепцию «контртекста» Н.И. Жинкина - А.И. Новикова, мы провели ряд экспериментальных исследований [Матвеева, 2004; Пешкова, 2007; Кирсанова, 2007]. В них использовалась методика «встречного текста», разра-ботанная и описанная А.И. Новиковым в одной из его последних публикаций [Новиков, 2003]. Полученные экспери-ментальные материалы дают основания полагать, что реакции из «встречных текстов» испытуемых содержат как прямые, так и косвенные данные, связанные, с одной стороны, с действием выделенных нами общих механизмов реконструкции имплицит-ности, а с другой - с проявлением используемых ими индивидуальных стратегий восстановления и порождения имплицитных смыслов.
Так, в диссертационном исследовании И.В. Кирсановой, упомянутом выше, построена модель распределения реакций «встречного текста» у реципиентов научно-популярной литературы, включающая «ядерные» реакции как наиболее частотные в своем проявлении, а также «периферийные» и «малоупотребляемые» реакции. При одинаковых видах действующих в процессе понимания реакций исследователь получает различные их комбинации у разных реципиентов, что позволяет рассматривать варианты комбинаций как индивидуальные стратегии, используемые испытуемыми при понимании текстовой информации [Кирсанова, 2007]. Среди индивидуальных реакций испытуемых мы находим и такие, которые имеют отношение к стратегиям реконструкции имплицитной информации текста.
Экспериментальное исследование
Н.В. Анохиной посвящено отдельно изучению различных форм «жизни» имплицитности в научно-популярном тексте, а также - механизмов и стратегий их реконструкции [Анохина, 2006]. Научно-популярный текст «Полдник с людоедом», рассказывающий о своеобразном развлечении, дайвинге с кормлением акул в естественных условиях, был выбран
Н.В. Анохиной для предъявления нескольким группам реципиентов, поскольку он полон скрытой информации и имплицитных смыслов, начиная с интригующего названия. Текст был предложен для прочтения разным группам испытуемых (более 200 человек с гуманитарным и техническим образованием в возрасте от 18 до 30 лет). Задание первой серии эксперимента составило свободное построение «встречного текста» по уже упомянутой выше методике [Новиков, 2003]. Вторая серия включала намеренное нахождение и обозначение испытуемыми скрытой автором текста информации и имплицитных смыслов. Третья серия, построенная на рефлексии, предполагала размышление реципиентов над тем, что помогает им осуществить реконструкцию имплицитной информации текста.
Анализ полученного экспериментального материала позволил нам расклассифицировать уже известные реакции из «встречных текстов» на основании их принадлежности тому или иному из трех приведенных выше механизмов реконструкции имплицитного смысла. Ниже мы приводим фрагменты анализа некоторых из наиболее частотных реакций, участвующих в реконструкции имплицитной информации.
Можно с определенностью сказать, что механизм интеграции проявляет себя в реакциях ассоциации и визуализации, что вполне объяснимо, поскольку он часто связан с привлечением известных ранее фактов или пережитого опыта. Реакции ассоциации во «встречном тексте» являются достаточно частотными по данным всех экспериментальных исследований [Новиков, 2003; Пешкова, 2006;
Кирсанова, 2008]. В их основе лежит интеграция информации разного рода. Это могут быть энциклопедические, общепринятые знания (пресуппозиции), приводящие к возникновению и вербализации реципиентами достаточно универсальных ассоциаций в отношении всего предложения, включающего такие слова, как Россия или дайвинг. Например, Россия
- Родина, зима, матрешки, бани, медведи (и. Ю.). Дайвинг-индустрия - вода, море, океан (и. С.)55.
Однако чаще интеграция информации связана со знаниями личностного, индивидуального характера или со своим собственным опытом, как это происходит в следующих случаях: Инструктор -
куратор, гуру (и. Т.). Представление с участием акул - бал у сатаны (и. Л.). В таких случаях часто добавляется и импликационная составляющая, устанавливаются специфические связи и отношения с использованием не только того, что уже было известно, но и новой информации из текста.
Механизм интеграции реализуется и в реакции визуализации, в ходе которой реципиенты вербализуют наглядные представления о каких-либо явлениях в связи с той или иной информацией из текста. Кормление акул - представляешь мясо, кровь! (и. О.) Он держит рыбьи туши, и то одна, то другая акула бросается к нему и вырывает еду - Представляю, как акула вырывает еду, откусывая руку инструктора по локоть! (и. В.)
Нужно отметить, что в самом тексте нет ни одного предложения с описанием нападения акул на человека во время их кормления. Более того, автор текста сообщает читателям, что «за все годы кормления акул на Багамах несчастных случаев не зафиксировано», подчеркивая безопасность. Однако, промелькнувшая в тексте информация о «незначительных инцидентах с профессионалами» в сочетании с собственными предшествующими чтению данного текста знаниями дают реципиентам основание для
55 Здесь и далее реакции испытуемого (и.) выделены жирным шрифтом.
додумывания и воспроизведения картины серьезного риска для человека, участвующего в опасных забавах.
В целом ряде реакций «встречного текста» проявляется действие механизма трансформации. Мы рассмотрим здесь перевод, генерализацию и перефразирование содержательного плана.
Реакция генерализации трактуется в методике А.И. Новикова как сведение содержания к более общему и часто банальному суждению на основе бытового опыта и практических знаний, иными словами, пресуппозиционной составляющей имплицитности текста. Например, к генерализации можно отнести такую реакцию испытуемого С. на следующее предложение из текста: Одна из самых сомнительных практик в дайвинг-индустрии - кормление акул, споры вокруг этой забавы в последние годы не утихают.
- Экстремалы получают, адреналин от происходящего (и. С).
Говоря о переводе, мы не имеем в виду интерпретацию текста с одного языка на другой. Реакция перевода, по мнению автора методики, как результат осмысления предложения представляет собой наи-более полный и завершенный механизм восприятия и понимания. Перевод часто включает в себя и вывод, которому могли предшествовать реакции ориентировки, предположения, ассоциации, связанные с имплицитными смыслами текста. Таким образом, перевод рассматривается как разновидность смысловой интерпретации содержания предложения из текста с привлечением дополнительной информации имплицитного характера по отношению к тексту. Скажем, предложение «Однако стоит уточнить, что акул кормят только в охраняемых заповедниках, где запрещено погружаться без инструктора» вызвало такие реакции перевода: Без инструктора не лезь в воду (и. Н.). Следуй порядку — останешься в живыгх (и. К.). (Перевод + вывод)
Наконец, реакция перефразирования является во «встречном тексте» не просто пересказом «своими словами». Оно (перефразирование) связано со смещением
акцентов, выделением каких-либо аспектов и даже введением дополнительного содержания. Часто это осуществляется на основе уже имеющихся у реципиента знаний по проблеме и с использованием новой информации, полученной непосредственно из текста, как например, в реакции испытуемой Р. на предложение: Некоторых смущает сам факт кормления
- ведь это вмешательство в естественную жизнь морского сообщества. -Поднимаются глобальные проблемы — вмешательство в естественную среду обитания, возможный вред природе в целом (и. Р).
В реакции инфиксации, проявляющейся в форме продолжения предложения, его
дополнения или «как бы заполнения межфразового пространства», реализуется механизм дополнения, так же, как и в реакции, обозначенной автором методики «встречного текста» как интертекст и, соответственно, представляющей собой цитирование известных произведений и высказываний или отсылку к ним. В инфиксации вербализуется то, что «напрашивается» по тексту, обусловлено его содержанием, т.е. реконструируется импликационная составляющая. Например: Он держит рыбьи туши, и то одна, то другая акула бросается к нему и вырывает еду. - ...А вместе с ней откусывает и руку инструктора (и. Ю.).
Таблица 1
Корреляция механизмов и стратегий реконструкции имплицитности научно-популярного и художественного текста
Механизмы реконструкции имплицитности Реакции/стратегии реконструкции имплицитности Пресуппозиционная и импликационная составляющие Частотность реакций в %
Интеграция Ассоциация Визуализация Пресуппозиц.+импликац. Пресуппозиц.+импликац. к I , О 00 ^ Худ.Т 4,8 1,2
Дополнение Инфиксация Интертекст Импликация Пресуппозиция 2,5 4,8
2,2 2,7
Трансформация Г енерализация Перевод Пресуппозиция 3,9 6,6
Перефразирование Пресуппозиц.+импликац. 5,4 18,3
Вывод Пресуппозиц.+импликац. 5,9 9,8
Импликация 4,9 5
Тоіаі Тоіаі
45,2 53,2
Очевидно, что в основе реакции интертекст лежит пресуппозиционная составляющая текстовой имплицитности. В приведенном далее примере данная реакция передает и определенный опыт, и одновременно эмоциональный настрой реципиента через обращение к известному шлягеру прошлых лет: Это действительно опасно, если дайверы собирались совершить погружение, и встреча с акулами не входила в их планы. - «Гоп-стоп! Мы подошли из-за угла» (и. Ф.).
Чтобы завершить анализ складывающейся в процессе понимания текста картины действия механизмов реконст-
рукции пресуппозиционной и
импликационной составляющих его имп-лицитности - интеграции, дополнения и трансформации - реализующихся в приведенных выше реакциях ассоциации и визуализации, интертекста и инфиксации, генерализации, перефразирования и перевода - приведем таблицу их корреляции вместе с данными по частотности реакций. Напомним, что названные реакции, входящие во «встречные тексты» реципиентов, мы рассматриваем в качестве стратегий, используемых для реконструкции имплицитной информации в процессе понимания. В столбце, содержащем
данные по частотности реакций в процентах, приводится процентное соотношение как по научно-популярному тексту (Н-п Т), так и по художественному (Худ. Т). Из таблицы можно видеть, что в процентном отношении пресуппози-ционная и импликационная составляющие категории имплицитности находятся между собой в отношениях определенного равновесия. Если общее количество
реакций-стратегий, связанных с реконструкцией имплицитности, в научнопопулярном тексте приближается к 50%, а в художественном тексте - более 50%, то отдельно на пресуппозицию и импликацию в научно-популярном тексте приходится 37,8% и 39,1% соответственно; а в
художественном - 43,4% и 43,9%
соответственно.
Тем не менее, нам хотелось бы сравнить количественные данные, полученные по нескольким экспериментальным исследованиям и приведенные в таблице, с качественным анализом ответов испытуемых, полученных в результате их размышлений по поводу того, что же помогает им обнаружить скрытую в тексте информацию. В ходе третьей серии описываемого эксперимента, как уже упоминалось, его участники должны были ответить на два вопроса, а именно: «Какая информация, по Вашему мнению, в тексте скрыта его автором, не называется им?» и «Что помогает Вам обнаружить эту скрытую информацию?»
Таблица 2
Имплицитные подтемы и субподтемы, выявленные реципиентами научно-популярного текста
Расположение подтем / субподтем текста в порядке убывания значимости Название имплицитных подтем / субподтем текста
(1) Опасность описываемого развлечения для жизни человека
(2) Опасность для окружающей среды
(3) Выгода для организаторов развлечения
(4) Поведенческие особенности акул
(5) Действительное отношение автора к описываемому им развлечению
(6) Виды дайвинга
(\) Опасность со стороны человека для нормальной жизни акул
(8) Дайвинг и дайверы разных типов
(9) Рекламный характер описываемого автором развлечения
Анализ ответов на первый вопрос выявляет эмоционально-смысловую доминанту, которую можно обозначить, как «опасность для жизни человека», имплицитно присутствующую на протяжении всего повествования, по мнению 80% реципиентов. Ниже в таб. 2 мы приводим имплицитные подтемы и субподтемы, эксплицированные нашими испытуемыми, в порядке убывания их значимости, с точки зрения самих реципиентов. Результаты анализа ответов испытуемых, приведенные таблице 2, показывают, что здесь доминирует пресуппозиционная составляющая. Именно известные ранее факты из жизни акул должны были привести реципиентов к мысли об опасности,
несмотря на усилия автора убедить их в обратном.
Что же касается исследования ответов испытуемых на второй вопрос, т.е. на вопрос о том, что же помогло им обнаружить эту скрытую (имплицитную) информацию, оно, прежде всего, свидетельствует о том же приблизительном равновесии пресуппозиции и импликации, которое мы уже могли наблюдать по данным таблицы
1. В плане ранжирования значимости того или иного средства выявления имплицит-ности по ответам испытуемых, здесь можно утверждать, что участники эксперимента чаще всего среди разных причин называют «сам текст (или связывание одной информации текста с другой)», т.е.
импликацию. В то же время «знание об акулах», пресуппозиция, занимает лишь второе место в таблице ответов. Иными словами, в общем процессе понимания текста в целом есть определенное
основание для того, чтобы увидеть некоторое преобладание имплицикации по сравнению с пресуппозицией, что и показывают данные таблицы 3.
Таблица 3
Средства выявления имплицитной информации по оценкам испытуемых
Ранжирование средств экспликации имплицитной информации Средства экспликации имплицитной информации
(1) Сам текст (связывание одной информации текста с другой)
(2) Прежние знания об акулах и дайвинге
(3) Т екст и его название
(4) Название текста
(5) Знания об акулах и то, что прочитали в тексте
(6) Мое умение анализировать прочитанную информацию, логика (Я)
(\) Ассоциации, которые вызывает прочитанная информация
(8) Мой собственный жизненный опыт (в том числе ирактический)
В таб. 3 мы приводим список «инструментов», способствующих экспликации имплицитной информации, составленный на основе полученных от испы-уемых ответов также в порядке убывания их значимости. Анализ ответов на первый вопрос выявляет эмоционально-смысловую доминанту, которую можно обозначить, как «опасность для жизни человека», имплицитно присутствующую на протяжении всего повествования, по мнению 80% реципиентов. В таблице 2 мы приводим имплицитные подтемы и субподтемы, эксплицированные нашими испытуемыми, в порядке убывания их значимости, с точки зрения самих реципиентов. Итак, рассмотренный материал позволяет сделать вывод о том, что взаимоотношения пресуппозиции и импликации в категории импли-цитности в целом находятся в отношениях такого равновесия, при котором то одна, то другая составляющая может быть преобладающей в зависимости от условий коммуникации, типа текста и группы потребителей текстовой информации.
Исследование вербализованной в ответах рефлексии испытуемых также наводит на мысль о том, что в действительности скрываемое, имплицитное, заставляет задуматься и «вытянуть» из текста смысл «для себя». «Переживая» имплицитную информацию, эксплицируя ее на внутреннем уровне, «проецируя» содер-
жимое собственного сознания, включающее энциклопедические и специальные знания, личностный опыт и универсальный, известный ему опыт всего человечества, реципиент проходит через этапы понимания с большим или меньшим успехом. Как показывает наше исследование, на этом пути имплициность скорее двигает, чем противодействует. Используя описанные выше индивидуальные стратегии-реакции, выстраивая свой собственный внутренний «встречный текст», в котором постепенно, по мере реализации универсальных механизмов интеграции, дополнения и трансформации фрагментов информации, заполняются оставленные автором «смысловые скважины», адресат может получить то самое оптимальное решение задачи на понимание, к которому должен был стремиться в идеале. В таком случае оставленные автором текста смысловые пропуски можно рассматривать как стимул к дальнейшему поиску новой информации, обеспечивающему бесконечный глобальный «понимающий» процесс в жизни человеческого общества.
Литература:
1. Абушенко В.Л. Понимание // Новейший философский словарь. - Минск: «Книжный Дом», 2003. - С. 767-769.
2. Анохина Н.В. Механизмы передачи и средства создания имплицитных смыслов // Вопросы обучения иностранным языкам: методика, лингвистика, психология. - Уфа: Изд-во УГАТУ, 2006. - С. 19-21.
3. Воскобойников А.Э. Монолог о Диалоге и Понимании // Знание. Понимание. Умение. - 2006. - № 1. - С. 22-27.
4. Жинкин Н.И. Речь как проводник информации. - М.: «Наука», 1982. - 159 с.
5. Кирсанова И.В. Многозначность семантики текста как реализация индивидуальных стратегий понимания. - Авто-реф. дисс. ... канд. филол. наук. - Уфа: БашГУ, 2007. - 21 с.
6. Маркарян А.М. Особенности иден-
тификации лексических единиц в процессе восприятия научного текста: пресуппо-
зиционная составляющая. - Автореф. дисс.
. канд. филол. наук. - Уфа: БашГУ, 2007.
- 28 с.
7. Матвеева Н.В. Механизмы формирования смысла и содержания текста в процессе его понимания (на материале анализа вторичных письменных текстов школьников 12-16 лет). - Автореф. дисс. ... канд. филол. наук. - Уфа: БашГУ, 2004. - 22 с.
8. Наука глазами гуманитария / Отв. ред. В.А. Лекторский. - М.: «Прогресс-Традиция», 2005. - 688 с.
9. Новейший философский словарь. -Минск: «Книжный Дом», 2003. - 1279 с.
10. Новиков А.И. Семантика текста и ее формализация. - М.:«Наука», 1983. - 216 с.
11. Новиков А.И. Текст и «контртекст»: две стороны процесса понимания //
Вопросы психолингвистики. - 2003. № 1. -
С. 64-76.
12. Павиленис Р.И. Понимание речи и философия языка // Новое в зарубежной лингвистике. - Вып. 16. Лингвистическая прагматика. - М.: «Прогресс», 1985. - С. 380-388.
13. Петренко В.Ф. Основы психосемантики. - СПб.: «Питер», 2005. - 480 с.
14. Пешкова Н.П. Лингвистические характеристики текстов как основания для их классификации (на материале научных технических, учебных текстов). - Дисс. . канд. филол. наук. - М.: ИЯ РАН, 1987. -216 с.
15. Пешкова Н.П. Психолингвистические аспекты типологии научного текста. -Дисс. .д-ра филол. наук. - Уфа: БашГУ, 2002. - 353 с.
16. Пешкова Н.П. Имплицитность как онтологическое свойство текста // Семантические, грамматические и когнитивные категории языка. - Сб. научн. трудов -Уфа: «Гилем», 2007. - С. 32-37.
17. Румянцева Т.Г. В. Дильтей // Новейший философский словарь. - Минск: «Книжный Дом», 2003. - С. 323-326.
18. Смирнова Н.М. Философия, специализированное социальное знание и жизненный мир человека // Наука глазами гуманитария. Глава VII / Отв. ред. В.А. Лекторский. - М.: «Прогресс-Традиция», 2005.
- С. 167-202.
19. Хофман И. Активная память. Экспериментальные исследования и теории человеческой памяти / Пер. с нем. - М.: «Прогресс», 1986. - 309 с.
УДК 8Г255
Т.С. Серова
ОСМЫСЛЕНИЕ, ПОНИМАНИЕ И ФИКСАЦИЯ ИНФОРМАЦИИ ИСХОДНОГО ТЕКСТА КАК ПРОГРАММЫ ПРЕДМЕТНОГО СОДЕРЖАНИЯ И СМЫСЛОВОГО РАЗВИТИЯ ВТОРИЧНОГО ТЕКСТА ПИСЬМЕННОГО ПЕРЕВОДА
Информативное чтение, перевод, осмысление, понимание, ключевые слова, исходный текст, смысл, тематическое содержание, информационная единица, текст перевода.
В статье рассматриваются вопросы переводческого информативного чтения исходного текста в письменном переводе, процесс осмысления и выявления предметно-
