CC BY
54
линой, гендерные стереотипы - это частный случай стереотипа, культурно и социально обусловленные мнения о качествах, атрибутах и нормах поведения представителей обоих полов и их отражение в языке [1].
Отметим, что анализ рекламных текстов с целью выявления следующих стереотипов - ролевого, дефицитности женского поведения, многословности, вежливости в речевом поведении и логики построения высказывания выявил, что к активно используемым при оформлении РТ можно отнести ролевой стереотип, стереотип логики построения высказывания и стереотип вежливости в речевом поведении.
Таким образом, положения, рассматриваемые в рамках социолингвистики, а именно, социальная дифференциация языка, особенности речевого общения в разных социальных группах, явления диглоссии (взаимодействие нормы и диалекта одного языка) и биллингвизма (взаимодействие двух языков), типовые ситуаций речевого общения, исследование речевых ситуаций на основе постулатов теории речевых актов входят в область исследования современного рекламного дискурса, поскольку по своей природе реклама не может развиваться вне развития языка и общества.
Библиографический список
1. Кирилина А.В. Гендерные стереотипы в язы-
ке // Словарь гендерных терминов. - М.: Информация XXI век, 2002. - С. 256.
2. Ксензенко О.А. Прагматические особенности рекламных текстов. - М.: Проресс, 2003. - С. 6.
3. Крысин Л.П. Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка. - М., 1989.
4. Наумов В.В. Лингвистическая индентифи-кация личности // Фонетические чтения в честь 100-летия со дня рождения Л.Р Зиндера. - СПб., 2004. - С. 240-246.
5. Николаева Т.М. «Социолингвистический портрет» и методы его описания // Русский язык и современность. Проблемы и перспективы развития русистики. Ч. 2. - М., 1991.
6. Пикулева Ю.Б. Прецедентный культурный знак в современной телевизионной рекламе: лингвокультурологический анализ: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Екатеринбург, 2003. - С. 23.
7. Rickford J.R., RickfordR.J. The Ubiquity of Ebonics // American Language Review. - 2001. -March/April. - Pp. 20-26.
8. Rosewarne D. Changes in English Pronunciation and Some Implications for Teachers and Non-Native Learners // Changes in Pronunciation / Speak Out. - 1996. - №> 18. - P. 15-21.
9. Ward B. Ebonics Revisited // American Language Review. - 2001. - March / April. - P. 6.
10. Wells J. C. Accents of English. - Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1982. - P. 673.
Н.П. Плечова
ИДИЛЛИЧЕСКОЕ В ПОВЕСТЯХ А.Н. ПЛЕЩЕЕВА («Дружеские советы», «Две карьеры», «Житейские сцены. Отец и дочь», «Пашинцев»)
Преамбула. Статья посвящена анализу идиллического в повестях А.Н.Плещеева («Дружеские советы», «Две карьеры», «Житейские сцены. Отец и дочь», «Пашинцев») с целью определения роли идиллизма при функционировании сентиментального, романтического и реалистического начал в поэтике автора.
Идиллия проходит множество этапов от античности до современности. В 1840. 1850-е годы она бытует не на жанровом, а на мотивном, концептуальном, мировоззренческом уровнях, что отмечено в критических работах данного времени [4]. В зависимости от исторической эпохи с ее мировоззрением, ценностями, идеалами происходит переосмысление идиллии и идиллического. Под идиллическим мы понимаем вечное стремление к внешней и внут-
ренней гармонии [3; 8, с, 853], душевному спокойствию, сопровождаемому типично идиллическими чертами - «счастливым бытом», незыблемостью жизненного уклада, полным согласием между героями и средой обитания. Идиллическое в расширительном значении выражает «идеальное счастье» [2]. В современных исследованиях под идиллией понимают модальность [7].
Интересующая нас эпоха 1840-1850-х гг. - время становления реалистического метода, насле-
дующего традиции сентиментальной и романтической культур на различных уровнях текста. Нашей задачей является рассмотрение идиллического в качестве модальности, «совокупности содержательных признаков, подразумевающих особое мироощущение, систему ценностей, идеал, тип героев» [7] в произведениях А.Н. Плещеева с целью определения роли идиллизма при функционировании сентиментального, романтического и реалистического начал в поэтике автора.
Истоки обращения писателей «натуральной школы» к романтическим образам лежат в неослабевающем влиянии романтизма, а также в увлечении ряда беллетристов, к которым относился и А.Н. Плещеев, социально-утопическими теориями, связанными с размышлениями над идиллическим началом жизни. В эстетических взглядах Плещеева, по замечанию И.А. Щурова, «обнаруживаются две тенденции: одна - ориентация на демократическую, реалистическую литературу, другая - защита романтического искусства» [9]. Мы считаем необходимым присоединить к ним третью, сентиментальную тенденцию.
Главный герой повести А.Н. Плещеева «Дружеские советы» (1849) - мечтатель Ломтев. Обращение писателя к романтической «теме меч-тательства» в конце 1840-х годов свидетельствует о том, что романтическое в мировоззрении героя должно неминуемо столкнуться с действительным. Герой Плещеева погружен в грезы. Для него не существует «грязной» стороны действительности, он живет миром искусства - творениями Пушкина, Жуковского, Гете, музыкой Шуберта, Вебера. Ломтев ведет ленивый, уединенный образ жизни.
Вместе с тем Василий Михайлович Ломтев обладает бескорыстной, доброй душой, готов прийти на помощь нуждающемуся товарищу, сочувствует «всему благородному, высокому» [5]. Самым желанным и идеальным была для него любовь к женщине, создание уютного семейного очага, основанная на книжном опыте героя. «Сколько мечтал он о хорошеньком, светлом создании, которое полюбило бы его
и, несмотря на его бедность и ничтожество, подало бы ему руку на долгий житейский путь! О чего бы не отдал он за подобную любовь! И каких жертв не принес бы он тогда любимой женщине; как бы стал лелеять ее! .. .Тогда началась бы настоящая жизнь, полная бесконечного, невыразимого счастья» [5, с. 22].
Автор отмечает, что целью Ломтева становится сама любовь, хотя бы «несколько приятных часов». Женитьба представляется ему недосягаемым счастьем. Василий Михайлович мечтает о счастливой домашней жизни: «он видел себя в маленькой уютной комнатке, изящно отделанной, устланной мягким ковром, озаренной таинственным полусветом матовой лампы. Рядом с ним доброе, любящее существо, полное нежной заботливости. он читает ей Шиллера, и она жадно слушает его, разделяет его восторг.» [5, с. 22]. Ломтев представляет, как жена разделяет его вкусы, и он в восторге прижимает ее к своему сердцу, испытывая невыразимое счастье.
Осуществление долгожданного счастья ожидает герой при знакомстве с Верочкой. В любовную историю Ломтева вовлечен его друг Околесин. Разнится отношение героев к женщине. Околесин дает другу смелые советы в поведении с девушкой, создавая о себе впечатление человека, знающего женскую психологию. От его высказываний веет искусственностью в ведении любовных дел. Околесин скрывает от приятеля свою способность увлекаться, даже о предстоящей женитьбе он говорит как о деле необходимом, не имеющем в основании нежных чувств (в то время как из письма Веры Николаевны к подруге мы узнаем о самом теплом любовном отношении мужа к ней).
Водевильным выглядит сюжетный ход повести, когда в финале Околесин узнает по подаренному Ломтеву портрету возлюбленной, отказавшейся от встречи с ним, свою жену. Однако воде-вильность ситуации не снимает трагизма отношений любящих. Вера Николаевна, окруженная заботой и любовью мужа, чувствует скуку, раздражительность, ностальгию по детским годам, по пансионной жизни. Однако ничто, даже самая горячая привязанность мужа, исполняющего все ее желания, не приносит ощущения счастья. В письме подруге Вера Николаевна признается, что муж ее, Борис Михайлович, «в самом деле превосходный человек; любит он меня без памяти; нет, кажется, жертвы, которую бы он не был готов принесть мне; я бы должна быть очень счастлива .что я говорю, но разве это в самом деле не так?.. разве мне недостает еще чего?» [5, с. 63]. Перед героиней, встречающей позже Ломтева в театре и на маскараде, открывается его прежняя любовь к ней. Она отказывает ему, предпочитая хранить верность мужу.
Финал повести свидетельствует о примирении Ломтева с действительностью: он женится, становится счастлив, как о нем говорят, однако сохраняет верность романтическому идеалу: Василий Михайлович «собирается ехать в «классическую страну миртов и апельсин»» [5, с. 90].
Наряду с романтическим началом, мироощущению героев Плещеева присуща сентиментальность. Так, при получении подарка от Верочки прослезился практичный Околесин. Сентиментальна и сама Вера Николаевна, но ее чувствительность вызвана, скорее, ощущением собственной ущербности. Любовь к Ломтеву не оставляет ее в покое, и поэтому она особенно сентиментальна с отцом. В то же время чувствительность со стороны мужа вызывает у нее неприязнь, раздражительность при всем понимании своего несправедливого отношения к нему.
Сентиментальность героев имеет разную мотивировку, и только в структуре образа Ломтева она подчиняется романтическому и включается в романтико-идиллический идеал героя. Заметим, что, несмотря на женитьбу, Ломтев остается верен романтическому идеалу. Вторжение Ломтева оказывается разрушительным для супругов Околесиных. Сам Околесин при внешнем цинизме по отношению к любви и чувствительности становится жертвой собственных советов, обернувшихся для него и его жены нарушением душевного спокойствия. Сентиментальное и реальное в повести равноправны, обнаруживаются в структуре образов всех героев, но все же Ломтев выступает носителем яркого романтического начала. Идиллизм Ломтева и Околесина реализуется в семейной жизни, но при этом носит относительный характер. Ломтев не удовлетворен «реальным» идиллизмом, романтизм влечет его к идеальному, гармония героя все же сохраняет романтический характер. Для Околесина существует только «внешний» идиллизм - любимая женщина верна ему, но их восприятие гармоничности жизни не совпадает. В образе Веры Нико-лаены элегизм смыкается с идиллизмом, это соединение не имеет романтической или сентиментальной окрашенности.
В повести «Две карьеры» (1859) в центр внимания Плещеев ставит героя-мечтателя, отличного от предыдущих плещеевских героев тем, что представляет собой тип «нового человека» [1, с. 14], стремящегося изменить действительность. Виктор Иванович Костин, «недовольный совре-
менным общественным строем, горячо воспринял идеи утопического социализма и по юношеской наивности верил в легкую и скорую победу новой жизни: “по его словам, стоило бы только какой-нибудь горсти честных и энергичных людей дружно взяться за дело, - и все будет кончено”» [9]. Автор разделяет взгляды героя: «... эта детская вера в лучшие дни, этот шиллеровский энтузиазм, эти романтические порывы - не лучше ли они, чем пошлое разочарование, которым во время оно у нас щеголяли с легкой руки Печорина, или так называемая практичность, тоже стремящаяся конечно, к общему благу, но никогда, однако ж, не до такой степени, чтобы упустить из виду свои собственные личные выгоды?» [5].
Стремление к общему благу, утопизм мышления выказывают герои повести, Костин и его возлюбленная Анна Михайловна, в заботе об окружающих, в том числе и о крепостных, которых оба героя решаются обучать грамоте.
Чувство, возникшее между Анной Михайловной и учителем ее детей Костиным, обречено на страдания. Анна Михайловна становится жертвой несправедливой злобы своей золовки и крепостной девки, любовницы ее мужа. Единственным выходом из удушающей домашней атмосферы, кроме любви к детям, становится для нее любовь к Костину.
Разлука с Анной Михайловной лишает Костина какой-либо надежды «на лучшие дни», приводит к осознанию «своего бессилия, даром гибнущей молодости». Последней каплей страдания становится для Костина известие о ее смерти. Повесть заканчивается гибелью героя, вызванной не столько болезнью, сколько нуждой, горем, ощущением собственной никчемности. Сентиментальность свойственна обоим героям, но ее присутствие, подчеркивает автор, заставляет больнее воспринимать победу враждебной реальности над сентиментально-романтическим идиллизмом. Понимание идиллического одинаково у обоих героев: идиллизм проявляет себя в романтическом и сентиментальном и оказывается противопоставленным реальному началу.
Обе повести разделяет десятилетие, которое откладывает свой отпечаток на отношение писателя к романтическому и проблеме реализации идиллического в жизни героев-романтиков. Если в 1840-е годы романтик примиряется с жизнью, пытаясь сохранить идиллическое отношение к тому, что воплощает в себе идеал романтика (Лом-
тев), то в 1850-е герой, будто возвращаясь к геро-ям-романтикам 1830-х годов, не желает принимать грубую и чуждую действительность.
Общим в беллетристических произведениях 1840-х гг. становится мотив любви ученицы и бедного учителя, благородного, полного «восторженных помыслов и чистых стремлений», готового «служить истине и добру». То же происходит в повестях А.Н. Плещеева «Житейские сцены. Отец и дочь», «Пашинцев», «Две карьеры». Сентиментальный идиллизм повести «Житейские сцены. Отец и дочь» (1857) складывается не только из безупречно добрых отношений отца и дочери, но и из любовного чувства Маши и ее учителя Шатрова, поставившего некогда цель пробудить сознание девушки, развить ее убеждения. Примечательно в данном случае замечание автора, не осуждающего возвышенности бескорыстного желания героя. Для Плещеева «святые грезы» являются лучшей частью человеческой души, о которых следует помнить, не заглушая их насмешкой человека, преждевременно поникшего «под гнетом действительности». Андрей Шатров не беспочвенный герой-мечтатель, он показан автором человеком, нашедшим «золотую середину» между «болезненной мечтательностью» и «сухим, узким реализмом» [5, с. 99]. Шатров, с одной стороны, не чужд сентиментальных мечтаний: «Ну, Маша, квартира совсем почти готова. Какой миленький, уютный будет у нас уголок!», с другой же, он, как и Маша, разумно смотрит на возможность разногласий, способных «бросить тень на поэзию домашней жизни» [5, с. 101]. Подобно Гайдарскому из повести Я.П. Бут-кова «Степная идиллия», молодые герои Плещеева видят в основе семейных отношений и жизни в целом труд. Именно труд спасает от неприятностей и неурядиц: «труд прежде всего», «чем больше человек занят, тем дальше от него дурные помыслы и дурные дела», - принимает правила Андрея Маша [5, с. 102]. Планы героев, временно растроенные подставным делом Агапова, все же реализуются благодаря бунту Василия Степановича, стоившему ему жизни. Сентиментальная идиллия влюбленных в итоге реализуется, романтический элемент из повести исключен.
В повести «Пашинцев» (1859) Плещеев концентрирует внимание на образе жизни светского молодого человека Владимира Николаевича Па-шинцева, по совету своего старого знакомого приехавшего из столицы в провинциальный го-
род Ухабинск. Идиллическое начало связано с образом Наденьки, за которой безрассудно ухаживает Пашинцев, расстраивая свадьбу девушки с Сорочкиным. Он увлекает ее разговорами, внушая представление о себе как об идеальном герое, понимая при этом, что сам никогда не женится. Наивная сентиментальная романтичность Наденьки обманута притворным сентименталь-ничанием и романтическими порывами Пашин-цева, который в действительности лишен по отношению к ней представления об идиллическом.
Идиллизм утопического характера представлен образом Якова Петровича Заворского. Завор-ский - человек мыслящий, много читает, анализирует действительность. Автор называет его «энтузиастом и идеалистом», что проистекает из увлечения героем в молодости социальными утопиями. Твердым правилом поведения Заворского выступает отношение к каждому человеку как к равному себе независимо от социального положения. Заворский критикует крепостное право, высказывает утопические идеи об устройстве человеческого общества, хотя бы в пределах одной усадьбы, осуществляемые на основе уважения, равенства и справедливости. Так, Яков Петрович имеет целью «сделать из крестьян своих хороших, предприимчивых, трудолюбивых хозяев» [5, с. 160].
Идиллизм представлен не только в утопических планах героя, но и в счастливой семейной жизни Якова и Лизы. Именно к ним обращается с письмом умирающий Пашинцев, пренебрегший семейным счастьем, разбивший жизнь двух любящих людей, и только теперь, словно наказанный болезнью, он кается в своих проступках, осознает свое слабодушие и бесхарактерность, объясняя их дурным воспитанием.
В финале повести автор, изображая молодую чету Заворских, подчеркивает в них идеальное начало - главенство дела и морали - в противовес атмосфере ухабинского общества, жизнь которого наполнена сплетнями и игрой в карты. Устами Якова Заворского автор выносит приговор обществу, которое губит человека, как произошло с Пашинцевым, а по его вине и с ни в чем не повинной Надей, остающейся в одиночестве. В повести слабо выражено сентиментальное и романтическое, автор утверждает реалистическое, разумное, взвешенное отношение к происходящему, что воплощается в таких героях, как Глыбины и Заворские.
В рассмотренных повестях Плещеева идил-лизм предстает реальным, но реализуется по-разному. Шатров и Заворский разумно подходят к достижению своего счастья и гармонии, кроме того, им благоприятствуют обстоятельства (За-ворский - дворянин, Шатров - учитель, герои выбирают возлюбленных из своего круга). Оба они - герои действия, находящие «золотую середину». В мировоззрении Шатрова и Заворского присутствует романтическая составляющая социально-утопического толка, но, наряду с этим, и реалистический оптимизм. Это определяет равновесие романтического и реального «начал», позволяющее осуществить свой идеал хотя бы частным образом: в семейной жизни, в собственном имении. Заметим, что эти герои выражают авторскую позицию.
Иначе складываются обстоятельства у других героев - Ломтева и Костина, полюбивших замужних женщин. Разночинец Костин бессилен изменить участь Анны Михайловны, он остается в рамках утопического романтизма. В его случае идиллизм отношений с женщиной достижим, но не реализуется в силу обстоятельств. Костин по сравнению с другими героями слабоволен в своих действиях. Его счастье с Верой Николаевной неосуществимо по той же причине, но он находит утешение в другой женщине, правда, остается зависимым от романтического. «Реальность» семейной идилличности оказывается неполной, поэтому преобладающим и более важным становится для Костина идиллическое с романтической составляющей.
Таким образом, в рассмотренных повестях Плещеева сентиментальное и романтическое «начала» в воплощении идиллического подчинены реальному, что со значительной долей вероятности может быть объяснено принадлежностью писателя к «натуральной школе». Вместе с тем романтическая окраска идиллизма произведений Плещеева связана с социально-утопическими теориями, которыми увлекались петрашевцы: «петрашевцы были особенно увлечены социа-
листическими теориями, и это обуславливало их романтическое миропонимание, придавало определенную окраску творчеству» [6, с. 160]. Поэтому такие герои, как Заворский и Костин, не ограничиваются сугубо семейным счастьем, но своими действиями (обучение крестьян грамоте Костиной и Анной Михайловной, упорядочение жизни в своей усадьбе Заворским) пытаются гармонизировать окружающее, сделать сосуществующим идиллическое с утопическим. Социальноутопические теории, которых придерживаются герои Плещеева, усиливают размышления над идиллическим началом жизни, реализуемым в синтезе реального с сентиментальным и романтическим.
Библиографический список
1. Ахмедова М.А. Проза А.Н. Плещеева: Авто-реф. дис. ... канд. филол. наук. - Баку, 1971. - 18 с.
2. Вершинина Н.Л. Жанровая и стилевая структура русской беллетристики 1830-1840-х годов: Дис. ... д-ра филол. наук. - М., 1997. - С. 394.
3. Гумбольдт В. Язык и философия культуры: Пер. с нем. / Сост., общ. ред. и вступ. статьи А.В. Гу-лыш, Г.В. Рамишвили. - М.: Прогресс, 1985. - С. 244.
4. Давыдов И.И. Чтения о словесности. Курс 1-4. -М.: Унив. тип., 1837-1838. - Курс третий. - С. 147-148.
5. Плещеев А.Н. Житейские сцены / Сост., вступ. ст. и примеч. Н.Г. Кузина. - М.: Сов. Россия, 1986. - С. 23.
6. Пшенная Ф.А. Романтическое «начало» в творчестве писателей-петрашевцев // Вопросы художественного метода, жанра и характера в русской литературе ХМП-Х1Х веков. Сб. трудов. - М.: МГПИ им. В.И. Ленина, 1975. - С. 160-180.
7. Саськова Т.В. Пастораль в русской поэзии XVIII века. - М.: Моск. гос. открытый пед. ун-т, 1999. - С. 3.
8. Троцкая М.Л. Идиллии Жан-Поля // Известия АН СССР. - 1935. - №>9. - С. 847-881.
9. Щуров И.А. А.Н. Плещеев. Жизнь и творчество. - Ярославль.: Верх.-Волж. кн. изд., 1977. -С. 10, 103.
