CC BY
82
УДК 32.001
ИДЕЙНО-ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА В ХОДЕ ОБСУЖДЕНИЯ И ПРИНЯТИЯ КОНСТИТУЦИИ РЕСПУБЛИКИ БАШКОРТОСТАН 1993 г.
© А. М. Бускунов
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450074 г. Уфа, ул. Заки Валиди, 33.
Тел./факс: +7 (347) 273 19 68.
E-mail: buskunov@yandex. ru
Статья посвящена идейно-теоретической и политической борьбе различных общественно-политических сил в ходе принятия Конституции Башкортостана 1993 года.
Ключевые слова: Идейно-теоретическая, политическая борьба, Конституция Республики Башкортостан 1993 г., общественно-политическая мысль, Верховный Совет Республики Башкортостан.
Подготовка и принятие Конституции Башкортостана проходили в острой общественнополитической борьбе внутри самой республики и сопровождались соперничеством за власть на федеральном уровне, а также октябрьским кризисом 1993 года, роспуском Верховного Совета Российской Федерации, обстрелом и штурмом Белого дома в Москве. В 1993 году в период наиболее активной фазы борьбы вокруг Конституции России и Башкортостана разброс мнений о степени федерализации России, о роли и месте национальных республик в ее составе был значителен - от идей восстановления унитарного государства, создания нового централизованного федерализма и до строительства децентрализованного федерализма с элементами конфедеративных отношений [1]. Развитие идей по учреждению обновленного нового федеративного государства обосновывалось политическими элитами в регионах необходимостью обеспечения экономической и политической жизни как важнейшего условия достижения свободы личности и демократии, а также необходимостью решения этнополитических проблем при сохранении территориально-политической целостности России [1, с. 3]. Проект Основного закона Башкортостана должен был обсуждаться еще в августе 1991 года, однако в силу особого накала политической борьбы в этот период он был отложен. 30 марта 1992 г. народными депутатами республики был предложен вариант проекта, который парламент после доработки решил опубликовать для всенародного обсуждения.
На заседании Верховного Совета, в котором рассматривался данный вопрос, со своими замечаниями выступили несколько депутатов, но концептуальных возражений и каких-либо явно противоречивых идей они не высказали. Основная идея, обсуждаемая в парламенте, сводилась к приобретению большей самостоятельности и договорных отношений с Россией, она прозвучала как до, так и после заседаний довольно ясно. Однако в проекте нечетко были очерчены многие вопросы, затрагивающие проблемы организации власти внутри республики, не определен срок полномочий и количественный состав республиканского парламента,
не определены статусы Президента, Правительств, Парламента и ряд других. Не было ясного механизма согласования интересов различных общественно-политических сил внутри Башкортостана, участия наиболее крупных национальных групп в управлении политическими процессами.
В оппозиционных к республиканской элите политических кругах, наиболее яркими представителями которых выступили некоторые бывшие партийные и хозяйственные работники, отдельные представители русских и татарских национальных организаций, многие из которых и ранее критиковали руководство республики, возобновились разговоры об устремлениях Башкортостана ослабить Федерацию и даже о намерениях обозначить Башкортостан вне состава России. Все активнее проявляло себя как реальная сила, благодаря издательскому органу «Отечество», объединение «Русь», которое к этому времени начало выпускать многотысячные тиражи своего издания. Коммунистическая партия Башкортостана провела второй этап своей объединительно-восстановительной конференции, в котором также подвергло критике руководство республики. Этот период был насыщен мероприятиями общественно-политического характера, которые отражали разброс мнений по поводу проекта Конституции. Формирующаяся оппозиция по отношению к руководству республики начала приобретать свое лицо и утверждаться как самостоятельная политическая организация, проведя «круглые столы» и свои учредительные собрания.
Идеология и политические требования башкирских организаций - среди них особо выделялись Башкирский народный центр «Урал», Башкирский народный конгресс, Башкирская народная партия, Союз башкирской молодежи - оставались прежними, и они были более единодушны в оценке политической ситуации и в своих намерениях по поддержке предложенного проекта Конституции, хотя отдельные их активисты посчитали ряд ее положений противоречащими ранее принятой Декларации о государственном суверенитете Башкортостана и заключенного Федеративного договора от 31 марта
1992 г. [2].
В проекте Конституции была обойдена языковая проблема со ссылкой на отдельный закон. Вопрос о статусе языков не был затронут на сессии, так как именно вокруг этого пункта Конституции наметилась острая политическая борьба. Председатель Верховного Совета М. Г. Рахимов в данном вопросе проявил осмотрительность, призвав депутатов соблюсти максимум осторожности, чтобы избежать осложнений в межнациональных отношениях.
При обсуждении проекта Конституции ряд депутатов был озабочен тем, что в проекте не упоминается о Федеративном Договоре и Конституции Российской Федерации, в то время как двусторонний Договор России и Башкортостана основывается именно на Федеративном Договоре, ставшем частью Конституции Российской Федерации. Много споров вызывали пункты о судебной и прокурорской власти. В проекте Конституции речь шла о создании самостоятельной и независимой от Российской Федерации судебной системы.
На обсуждение Конституции республики повлияло также и то, что принятый всего несколько дней назад Президентский проект Конституции РФ
1993 года вызвал негативную реакцию у местной властвующей элиты, поскольку в ее представлении он являл собой попытку вернуть республике статус автономии, что не соответствовало бы уже фактически проводимой политике в республике. На референдуме по проекту российской Конституции 58% избирателей Башкирии сказали ему «нет» и 42% - одобрили, и хотя в целом по стране проект прошел, башкирское руководство могло в ходе политического противостояния смело утверждать, что Башкортостан не принял российскую Конституцию. То есть с их точки зрения она не была легитимной. Противники новой Конституции Российской Федерации, возглавляемые Председателем Верховного Совета РБ, особенно критиковали те ее статьи, где затрагивались права республик. В противоположность прежним президентскому и парламентскому проектам, этот проект не упоминал о «суверенитете», исключал из текста Федеративный Договор, уравнивал права республик и областей, что, по мнению некоторых местных юристов, «логически заканчивает преобразование федеративной России в унитарную, в тоталитарную» [3].
В ходе обсуждения и принятия Конституции была существенно изменена структура органов власти РБ. Несмотря на политические взгляды, различные группы депутатов были едины во мнении о принципах функционирования и разделения государственной власти в Республике Башкортостан: власть должны были осуществлять Государственное Собрание Республики Башкортостан, Президент Республики Башкортостан, Кабинет Министров Республики Башкортостан, суды Республики Башкортостан. Было много спорных моментов в связи с «государственностью» республики, так как каждая сторона понимала ее по-своему. Наличие
существенных противоречий в обществе о степени «суверенности республики» отразилось еще и в том, что в Конституции Башкортостана было много спорных положений: верховенство республиканской Конституции, появление республиканского гражданства и другие. Широкий резонанс в обществе получила статья 92 Конституции Республики Башкортостан - о необходимости для Президента Республики Башкортостан владеть башкирским и русским языками.
Противники Башкирской Конституции заявили, что она по ряду положений противоречит Конституции России. Отношение лидеров национальных движений к проекту новой Конституции было также неоднозначным. Если руководители башкирских организаций были несогласны с ограниченностью «государственного суверенитета» по принимаемой Конституции, то председатель Татарского общественного центра и председатель Думы общественного объединения «Русь» подвергли резкой критике проект Конституции за сепаратизм, выступив с Обращением к депутатам республики в местной печати. Они призвали последних не принимать на сессии данный проект. Они требовали включить в проект Конституции пункт о праве всех народов, живущих на территории республики, на самоопределение, что вытекало из программных документов их организаций [4]. При этом они ссылались на международную трактовку этого пункта как «право народа на саморазвитие в экономической, социальной, политической и культурной жизни», завуалировав при этом его основное значение «права нации на самоопределение и на государственность».
В ответ на это обращение с заявлением выступили председатель БНЦ «Урал» М. Кульшарипов и председатель Башкирского народного конгресса Д. Яндурин. Они охарактеризовали Обращение как великодержавный нажим, попытка восстановления колониального положения республики. В Заявлении также ставится вопрос о государственных языках, но с другими требованиями. Башкирские организации вели наиболее последовательную политику в плане повышения государственного статуса республики и признания прав башкирской части населения на обучение на родном языке [5].
Таким образом, вопрос государственного языка стал одним из самых сложных вопросов при обсуждении и принятии Основного закона. Однако ни один из этих документов не повлиял на развитие событий, на решения государственных органов. Обмен мнениями между лидерами национальных движений на страницах газет стал явлением привычным, особых волнений он не вызывал у большинства населения, занятого совсем другими проблемами.
В научной общественности также были как сторонники принятия Конституции, так и ее критики. Позиции различных общественно-политических сил и республиканской элиты были представлены в выступлениях и публикациях Председателя Кон-
ституционного суда Башкортостана И. Ш. Мукси-нова [1, с. 36], М. К. Маликова [1, с. 95] и других ученых и общественных деятелей.
Так, И. Ш. Муксинов, говоря о статусе Республики Башкортостан в обновленной России, писал: «Декларация о государственном суверенитете Башкортостана - это открытое, публично-правовое заявление верховного органа власти республики о ее самостоятельности в решении своих экономических, социальных и культурных проблем, о стремлении оградить Башкортостан от субъективизма, волюнтаризма центральных властей. Декларация о суверенитете - это стремление наладить демократические, цивилизованные отношения республики с федеральным центром, стремление уйти от силовых методов решения возникающих в жизни противоречий между центром и регионом. Не менее важно то, что провозглашение государственного суверенитета означает огромную ответственность республики за все, что происходит в республике» [3, с. 398]. По его мнению, Декларация о государственном суверенитете Башкортостана, которая нашла поддержку и понимание у руководства страны, закрепила особый статус республики в составе России [3, с. 398].
Лидеры башкирских национальных организаций считали, что основой крупных изменений в положении Башкортостана в составе Российской Федерации, подтверждающей ее особый статус, должно стать восстановление и развитие договорных отношений Башкортостана с Россией, имеющих исторический характер, и это должно быть отражено в Конституции республики. Они считали, что Башкирия имеет право на особые договорные отношения с Центром в силу добровольного вхождения в состав России еще в XVI веке [6]. В этом их позиции были близки с позицией республиканской элиты. Позднее, 3 августа 1994 года, такой договор был заключен [7].
Развивая идеи договорных отношений, И. Ш. Муксинов утверждал: что «Договорные отношения - это признание Россией реальной государственности Башкортостана. Сохранение договорных отношений сегодня - это сохранение демократических начал в российском федерализме. Сохранение договорных отношений сегодня - это гарантия того, что Россия будет относиться к Башкортостану как к цивилизованному демократическому государству, будет уважать его новый государственно-правовой статус, и все проблемы в отношении двух сторон будут решаться путем переговоров. Поскольку договорные отношения закреплены в Российской Конституции и в Конституции Республики Башкортостан, можно говорить о договорно-конституционных основах их современных отношений. Укрепление договорно-конституционных основ их отношений и в перспективе является вкладом в становление реального федерализма в России» [3, с. 397]. Он полагал, что люди, которые видят в укреплении суверенитета Республики Баш-
кортостан угрозу целостности Российской Федерации, по существу не могут принять все те изменения в общественно-политической жизни, которые произошли в республике и в России в целом за последние семь лет, фактически тянут нас в унитарное прошлое, к административно-командной системе управления, к силовым методам решения политических проблем, отрицают права народов Российской Федерации на самостоятельное экономическое, социальное и культурное развитие в рамках нашей общей Отчизны - России [3, с. 398].
Касаясь несоответствия норм Конституций республик в составе Российской Федерации Конституции РФ, И. Ш. Муксинов считал, что необходим одновременный процесс реформирования и российской Конституции, и республиканских конституций, что нужно обеспечить в этом процессе «двустороннее движение» [3, с. 398]. Он отмечал, что согласование конституционного законодательства и приведение республиканских конституций в соответствие с Конституцией РФ - это далеко не одно и то же. «Согласование, - писал он, - это и есть позиция «двустороннего движения» навстречу друг другу, которую мы отстаиваем уже пять лет» [3, с. 398].
Анализируя политику, проводимую руководством республики и политико-правовой статус Башкортостана с момента принятия Декларации о государственном суверенитете в 1990 году до принятия Конституции России в 1993 году, можно сказать, что де-юро это был период, когда законы республики имели высшую юридическую силу, даже если они противоречили Российским законам [8]. Особенность ситуации заключалось в том, что руководители России фактически признавали легитимность политики руководства и никаким образом не мешали принятию собственных законов, вели переговоры и заключали договора и соглашения, хотя среди научной общественности и в центре, и на местах были сторонники критического отношения суверенизации субъектов страны. А такие партии как ЛДПР, другие национал-патриотические партии и организации федерального уровня, а также ряд местных активистов через средства массовый информации обвиняли руководителей республик в развале страны, доказывая, что в составе одного суверенного государства не может быть другого суверенного государства.
Представляет интерес позиция А. Аринина, который с самого начала стал на путь оппонирования политики башкирских властей. Примечателен тот факт, что он в имеющихся противоречиях в законодательстве, которые дают возможность республикам вести самостоятельную политику, обвиняет не только политическую элиту субъектов федерации, но и указывает на противоречивость самой Российской Конституции. В частности он пишет, что «принцип равноправия субъектов федерации, закрепленный в Конституции Российской Федерации, в таком виде опровергается ее же самой.
И формально-юридически, и фактически субъекты Российской Федерации находятся в неравных правовых условиях как с точки зрения их государственно-правовой природы, так и правосубъектности» [9]. Татарские организации, особо не критикуя повышение государственно-политического статуса республики, хотели видеть в Конституции равный правовой статус татар наравне с башкирами.
Развивая идеи государственной самостоятельности Башкортостана ее политико-правового статуса, И. Ш. Муксинов писал: «Поскольку в самой Конституции России есть формула о том, что республика в составе Российской Федерации является государством и открытое выступление против этой формулы означало бы выступление против самой Конституции России, то заявляется, что Основной закон Российской Федерации не признает государственного суверенитета республик. С расчетом на забывчивость читателя утверждается, что якобы не может быть двух суверенитетов в одном государстве. Поэтому все нормы республиканских конституций, которые трактуют о государственном суверенитете республик, объявляются несоответствующими российской Конституции. Критики понимают, что если признать республику реальным государством, то надо признать ее суверенитет, надо по-иному к ней относиться, чем сейчас. Они не могут не знать, что суверенитет - неотъемлемый атрибут, обязательное свойство любого государства. Вот почему выступление против государственного суверенитета республик означает отрицание их государственной природы» [3, с. 399].
Противники суверенитета республики как в Москве, так и в Уфе считали несоответствующими Конституции РФ нормы Конституций республик, которые учитывают особый статус республик как субъектов Федерации в отличие от других субъектов - краев и областей. Они полагали, что признание республик в Основном законе России государствами означает выделение их из общего числа субъектов Федерации и требовали уравнять статус всех субъектов, исключив из Конституции России упоминание о государственности республик. В связи с такими нападками, высказывая фактически позицию доминирующей республиканской элиты, И. Ш. Муксинов писал: «Любой житель нашей республики понимает, что реализация такого рода далеко идущих предложений и замечаний по изменению и дополнению республиканских конституций означает принципиальное изменение статуса республики, превращение ее по сути дела в административно-территориальную единицу. Наши критики делают вид, что они этого не хотят: они заботятся только о целостности России. Демонстрируя непонимание того, что превращение республики в область или какое-то другое образование возможно при явно выраженной воле ее многонационального народа» [10].
В борьбе вокруг государственности Башкортостана одним из противоречий был неоднозначный
подход к проблеме национального суверенитета башкирского народа. Касаясь фундамента государственности - права башкирской нации на национальный суверенитет, М. К. Маликов пишет, что «признание права на самоопределение народа как этнического образования означало признание суверенитета нации, что поставило вопрос о соотношении его с дарственным суверенитетом [3, с. 399]. По его мнению, «суверенитет народа проявляется в возможности обретения государственного суверенитета в любой его форме, причем народ, создавший свою государственность, не теряет своего суверенитета в том смысле, что охраняет право принять избранную им государственную форму» [3, с. 399].
Анализ идейных противоречий руководителей республики с федеральным центром показывает, что субъекты Федерации, в том числе Башкортостан, в период неопределенности стремились обозначить и в конституциях закрепить наибольший объем прав и полномочий республик не выходя из состава Федерации [1]. Это вряд ли можно назвать сепаратизмом. Дело скорее в другом: провозглашенные идеи о суверенности республики тогда были гарантом повышения политико-правового статуса республики как реального субъекта Федерации, ее государственности, и это явилось отражением общественно-политической мысли того периода.
Принятый окончательно вариант Конституции Республики Башкортостан сглаживал многие острые противоречия, которые явно были видны в проекте. Так, Комиссия исключила статью о праве свободного выхода Башкирии из состава Российской Федерации, которого требовали наиболее радикальные башкирские общественные деятели, указывая на то, что даже в старой советской Конституции была ст. 72, которая декларировала за союзными республиками такое право, в преамбуле использовался термин «многонациональный народ Республики Башкортостан» как источник суверенитета. Однако в Конституции сохранилось право на самоопределение лишь башкирской нации (ст. 69), вводилось обязательное для Президента РБ владение башкирским языком (ст. 92). По Конституции Президент Башкирии имел право опротестовывать и приостанавливать «самостоятельно или по решению Конституционного суда Республики Башкортостан действие актов государственных органов Российской Федерации на территории Республики Башкортостан» (ст. 95, п. 9). Тем самым провозглашался приоритет государственной власти и законодательства Республики Башкортостан над федеральной властью и общероссийским законодательством [11].
Если рассматривать принятую Конституцию Башкортостана с точки зрения развитости идей государственности и степени независимости от Федерального центра, то видно, что идеи государственного суверенитета в Конституции Республики Башкортостан отражались в следующем.
1. В ней указывалось на договорный характер отношений с Российской Федерацией. В Конституции устанавливалось, что Республика Башкортостан есть суверенное демократическое правовое государство, обладающее высшей властью на своей территории, самостоятельно определяющее и проводящее внутреннюю и внешнюю политику, что она принимает Конституцию и республиканские законы, имеющие верховенство на всей ее территории. В ней указывалось также, что государственная власть в Республике Башкортостан осуществляется в соответствии с Конституцией Республики и принятым на ее основе законодательством, а гражданство республики приобретается и прекращается в соответствии с ее законом.
2. В Конституции говорилось о том, что Республика Башкортостан является самостоятельным субъектом обновленной Российской Федерации и входит в состав Российской Федерации на добровольной и равноправной основе, что ее отношения с Российской Федерацией определяются Договором об основах межгосударственных отношений Российской Федерации и Республики, другими двусторонними договорами и соглашениями, что законы Российской Федерации, принятые по вопросам, добровольно переданным Республикой Башкортостан в ведение Российской Федерации, обязательны на территории Республики Башкортостан.
3. Согласно конституции государственная собственность Республики Башкортостан является достоянием ее многонационального народа. В государственной собственности Республики находятся имущество государственных предприятий, учреждений и организаций, культурные ценности, средства государственного бюджета республики, государственные банки республики, валютный фонд, республиканские пенсионные, страховые, резервные и иные фонды.
Изучение позиций различных общественнополитических организаций и принятых ими в тот период программных документов, резолюций, а также исторических реалий того времени, показывает, что принятие Конституции Республики Башкортостан явилось отражением сложного периода в развитии страны, оно было обусловлено объективными предпосылками - необходимостью принятия адекватного уровню развития политикоправовой мысли Основного Закона республики, необходимостью формирования на новой основе государственности, являющейся в советское время во многом декоративной и не имеющей реальных прав, развития подлинных федеративных отношений, обеспечения повышения уровня жизни населения, решения других жизненно важных задач. В Конституции нашли идеи государственности, ее сущность и назначение, функции и основы организации, формы и методы осуществления государственной власти, принципы федерализма, она явилась реальным отражением общественно-политической мысли своего периода.
Со временем, по мере укрепления позиций федерального центра, решения некоторых острых социально-экономических проблем и утихания страстей в сфере национального вопроса политическая элита и общественность республики были уже подготовлены к внесению изменений в Конституцию, и руководство республики инициировало корректировку некоторых положений, приводя ее в соответствие с Основным законом страны. Внося изменения в Основной закон республики, Президент Республики Башкортостан М. Г. Рахимов тогда отметил: «У нас принята не новая Конституция, а внесены изменения и дополнения в Основной закон Республики Башкортостан 1993 года. Внося изменения в Конституцию, мы исходили из того, что в условиях динамичного реформирования всех сфер общественной жизни, включая обновление федеративных отношений, устаревшие положения Конституции могут стать тормозом в осуществлении преобразований. А с учетом наметившейся в последнее время тенденции укрепления вертикали власти в стране такие положения могут привести к ничем не оправданному нарастанию напряженности во взаимоотношениях с центром. Так что необходимость обновления Конституции подсказана самой жизнью, интересами республики и ее граждан» [12].
Таким образом, со временем жизнь потребовала глубокого переосмысления новых политических реалий, уровня развития общественно-политической мысли, имеющихся противоречий в развитии как Российского федеративного государства, так и Республики Башкортостан, учета положительного опыта государственного и правового строительства. Это означало, что необходимо не просто вносить отдельные изменения и корректировки в республиканское законодательство, но и провести Конституционную реформу. В ходе этой реформы были учтены пожелания федерального центра по основным положениям, касающимся государственно-правового статуса республики,
о предметах ведения Российской Федерации и ее субъектов, по другим спорным вопросам. В частности, это вопрос о суверенитете. Несмотря на отказ от употребления самого этого термина, была введена конституционная формулировка о том, что Республика Башкортостан обладает всей полнотой государственной власти вне пределов ведения Российской Федерации и полномочий Российской Федерации по предметам совместного ведения России и Республики Башкортостан, связанное с новым понятием - «государственность Республики Башкортостан». Более совершенная Конституция Республики Башкортостан обеспечила преемственность заложенных в ее основу идей, сохранение базовых принципов построения правовой системы.
Завершая описание развития идейно-теоретической и общественно-политической борьбы в ходе обсуждения и принятия Конституции Республики Башкортостан 1993 года, необходимо отметить,
что начиная с 90-х годов XX века политическая элита и научная общественность Башкортостана были проникнуты идеей становления и развития самостоятельной государственности, повышение ее эффективности рассматривалось в качестве задач первостепенной важности. Очень часто дискуссии в этот период велись о том, какую федерацию собираемся строить в России - конституционную, договорную или конституционно-договорную, какими правами должны обладать ее субъекты. Новая Конституция закрепила то новое, что было наработано за предшествующие годы в государственно-правовой мысли и массовом общественном сознании. Она зафиксировала достигнутый уровень самостоятельности Башкортостана, создала надежную правовую базу для демократизации всех сторон его жизни, социально-экономического развития и содержала в себе адекватные идеи общественного развития.
ЛИТЕРАТУРА
1. Конституция Республики Башкортостан: история, теория, практика. Сборник. Уфа. РИО БАГСУ, 1999. 308 с.
2. Бускунов А. М. Новое башкирское национальное движение. Уфа. Башкирский лингвистический центр. 2005. С. 28.
3. Маликов М. К. Проблемы реализации суверенитета Республики Башкортостан. Стерлитамак. 1999. Т. 1.
4. Устав ОО «Русь» // Ленинец. 1992. 4 апр. Устав ТОЦ БАССР. Личный архив.
5. Вечерняя Уфа. 1992. 6 февр. Резолюция VI внеочередного Всебашкирского съезда «По народному образованию» // Вечерняя Уфа. 1992. 6 февр.
6. Декларация о государственном суверенитете Башкирской ССР, принятая Верховным Советом Башкирской ССР 11 октября 1990 г. // Башкортостан: выбор пути. Уфа, 1995.
7. Договор Российской Федерации и Республики Башкортостан «О разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Республики Башкортостан» // Российские вести. 1996. 22 февр.
8. Конституции Республики Башкортостан. Уфа. 1994.
9. Аринин А. Н. К новой стратегии развития России. Федерализм и гражданское общество. М.: Северо-Принт, 2000. С. 85.
10. Маликов М. К. Проблемы реализации суверенитета Республики Башкортостан. Стерлитамак. 1999. Т. 2. С. 125-126.
11. Конституция Республики Башкортостан // Башкортостан: выбор пути. Уфа, 1995.
12. Из выступления Президента РБ М. Г. Рахимова при внесении изменений в Конституцию // Информация с сайта: «Республика Башкортостан». Уфа. 1994.
Поступила в редакцию 29.12.2009 г.
