CC BY
146
УДК: 894.343:398.22
ИДЕЙНО-ЭСТЕТИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ ФОЛЬКЛОРНОГО МОТИВА «СНА» В СРЕДНЕВЕКОВОЙ ПОЭМЕ «КИССА-И ЙУСУФ» КУЛ ГАЛИ
© Н. А. Хуббитдинова
Институт истории, языка и литературы Уфимского научного центра РАН Россия, Республика Башкортостан, 450054 г. Уфа, пр. Октября, 71.
Тел/факс: +7 (347) 235 60 50.
Е-mail: narkas08@mail.ru
В статье рассматриваются особенности творческого освоения фольклорного мотива «сна» в известной поэме тюркско-башкирского поэта XIII в. Кул Гали. В произведении он выполняет важные художественные функции, способствующие завязке конфликта, его развязке, динамичному развитию основного сюжета и т. д.
Ключевые слова: фольклорный мотив, башкирская литература, сказка, эпос, поэма, мотив, «Кисса-и Йусуф», Кул Гали.
Известно, что в сказке и эпическом народном творчестве одним из самых широко распространенных мотивов является мотив, связанный со сном - «вещий сон», «толкование сна», «во сне полюбил - женился наяву» и т.д. Это, видимо, было связано с древним верованием людей в вещие сны, в чудеса или мифические явления, связанные со сном. Человека всегда волновало то, что происходило с ним и с его близкими людьми во сне. Он был одержим поиском разгадки двусмысленности, недосказанности сновидений. За разъяснением непознанного и непонятного явления, происходящего во сне, люди обращались к гадалкам, предсказателям снов. Последние, опираясь на собственный жизненный опыт, а также опыт предков, старались удовлетворить людское любопытство. В результате казавшиеся доселе нелепые видения во сне обретали вполне осмысленное содержание, из неких символов и образов, в конечном счете, складывалось нечто логически связанное и понятное. Так же в поисках ответа на волнующие вопросы человек засыпал на могиле святых или предков, надеясь увидеть вещий сон, в котором бы души усопших дали какое-то объяснение или сделали намек. В древней Греции, к примеру, верили, что у некоторых оракулов общение с душами умерших происходило во время сна. В своей известной книге «Фольклор в Ветхом завете» Джеймс Фрэзер, к примеру, приводит рассказы Плутарха, трагедию Эсхила «Персы», описывает обряд, связанный с некромантией, распространенной у племени наса-монов в Северной Ливии, африканских племен и т.д. [1]. У башкир, по-видимому, тоже был обычай проводить ночь на могиле святых. Так, известны случаи, связанные с паломничеством на могилу известного святого и врачевателя-табиба Мужавир-хазрета, когда людей посещали видения, из которых они, якобы, получали разъяснение (намек) тех или иных явлений и т.д. То есть обряды, основанные на древних верованиях, так или иначе были связаны с вещим сном. Как следствие подобных суеверий складывались сказочные и эпические сюжетообразующие мотивы.
Например, сюжет башкирской народной сказки «Царь, полюбивший во сне, женившийся наяву»
построен на одноименном мотиве, где герой-царь, без ума влюбившись во сне в прекрасную девушку, теряет покой, пускается на ее поиски, в конечном счете, находит ее и женится на ней наяву.
Этот мотив характерен и для эстетики эпосо-творчества башкир. Так, в эпосе «Акхак-Кола» повествуется о том, как кобылица предсказывает судьбу жеребца Акхак-Колы по увиденному им сну.
В татарской версии эпоса «Кузыйкурпес и Маян-хылыу» мать видит вещий сон, предсказывающий гибель сына. Сон сбывается-Кузыйкурпес погибает [2].
В целом, как отметил видный башкирский ученый-фольклорист Кирэй Мэргэн, мотивы сна, предсказания сна, вещего сна являются традиционным приемом в произведениях народного творчества [3].
В средневековой поэме Кул Гали «Кисса-и Йусуф» рассматриваемые мотивы также имеют место. Общеизвестно, что поэма «Кисса-и Йусуф» -одно из самых древних произведений на тюрки Урало-Волжского региона. «Изначально «Йусуф и Зулейха» («Кисса-и Йусуф». - Н. Х.) на тюрки была создана Кул Гали в XIII в., и вплоть до своего издания в 1839 году она была широко распространена в народе в рукописной форме» [4]. Помимо переписанных текстов киссы, «до сих пор встречаются ее устные новеллы-хикаяты, сказочные варианты» [5].
История возникновения сюжета о Йусуфе и Зулейхе восходит к глубокой древности. 4 тыс. лет тому назад он был известен в древней Ассирии и Вавилоне, в УШ-У вв. д.н.э. был внесен в «Ветхий Завет», «Библию»; в «Коране» ему посвящена 12-ая сура; он вдохновлял к творчеству многих мастеров слова Востока, Запада: Фирдоуси, Кул Гали, Дур-бека, Ансари, Ямиде, Шота Руставели, Хамзу, Томаса Манна, Яна Райнисту, Назыма Хикмета, которые создавали на известный сюжет свои собственные интерпретации, новые произведения [6].
Общеизвестно, что в процессе работы над своей поэмой Кул Гали, с одной стороны, опирался на суру из священного Корана, книгу Табари «Тафсыр аль-Кабир», «Йусуф и Зулейха» Фирдоуси, творчески «заимствовав у них сюжетные элементы, некоторые художественные детали». С другой стороны, поэт достиг высокохудожественного совершенства, вкрапляя в сюжет мотивы и образы устно-
КБЫ 1998-4812 Вестник Башкирского университета. 2010. Т. 15. №3(1)
1081
поэтического народного творчества, мастерски сочетая их с литературными традициями. Фольклорные традиции в «Кисса-и Йусуф»е используются для решения важных идейно-художественных задач, что позволяет обогатить идейно-эстетическое содержание произведения.
Так, на мотив «сна», «вещего сна» в частности в произведении возлагается не менее важная художественная функция: с помощью увиденного сна загодя предсказывается судьба героя.
... «Блеск солнца и луны увидел я во сне,
Одиннадцати звезд свет видел я в вышине,
И все они земной поклон отдали мне.
Таков мой сон. Его ты истолкуй теперь», -
так просит Йусуф отца истолковать свой сон [7, с. 25].
Пророк Якуп, выслушав сына, предсказывает ему, что он воссядет на царский трон, а братья его будут служить ему. Вещий сон, конечно же, сбывается, однако это происходит не сразу: согласно замыслу поэмы, причиной тому послужил ряд предшествующих событий, препятствующих его осуществлению.
Мотив сна в киссе Кул Гали встречается не единожды. Пророк Якуп также видит сон, в котором он пас 11 овец, и волк задрал одну из них. Ссылаясь на этот сон, он не хочет отпускать маленького Йусуфа-своего любимца вместе с братьями погулять на раздолье. Однако старшие его сыновья настаивают на своем (ведь они, узнав об увиденном вещем сне, хотят извести Йусуфа) и, в конце концов, добиваются своего. В результате сон оказывается явью - старшие братья осуществляют свой коварный замысел, а отец лишается самого любимого сына.
Вообще, в поэме наблюдается череда мотивов «вещего сна»-один сон сменяет другой: Йусуф видит вещий сон, который, сбывшись в будущем, принесет всем радость и счастье, в то время как святой Якуп видит свой вещий сон, но он предвещает только несчастья и лишения, вещие сны посещают также неродную дочь Якуба Дину, Мали-ка-сына Дагира, Зулейху и т.д. Судьба героя в поэме, таким образом, предсказывается при помощи художественного использования мотива «вещего сна», на который возлагается важная идейноэстетическая функция. Часто встречающийся мотив «вещего сна» представляет собой сюжетообразующий элемент в поэме, он является отправной точкой всех важных событий. Хотя бы потому, что вещий сон имеет судьбоносное значение в жизни героя. Если, с одной стороны, именно вещий сон положил начало испытаниям, причиняя немало страданий герою, то, с другой стороны, именно на вещий сон возлагается особенная художественная функция, которая позволила бы решить важную художественную проблему. После двенадцати лет заточения в темнице Йусуф был оповещен ангелом Джабраилом:
«. Причина всех твоих страданий - вещий сон,
И сном же и спасен да будешь ты теперь!» Этим сном являлся сон царя Египта Рейяна, которому снится следующее:
«Я жирных семь коров,-сказал Рейян,-узрел, Не видел я вовек таких же тучных тел! Поочередно я на них верхом сидел,
Был удивлен я сном, явленным мне теперь.
Семь тощих я коров узрел во сне,
Ослабшими совсем они предстали мне. Измождены, они стояли в стороне,
И съели жирных всех те тощие теперь.
И семь колосьев я узрел, и все полны,
И семь еще пустых, и, ветром взметены, Достигли они все небесной вышины,
И только три из них не вознеслись теперь.» [7, с. 157].
Царь велит своим придворным растолковать его сон. Но как не старались, никто не смог дать вразумительного ответа. Тогда кто-то из придворных вспомнил, что в заточении у них находится один человек, который смог бы разъяснить смысл царского сна. Этим заключенным оказался Йусуф. Он тут же начал толковать сон, смысл которого сводился к следующему: в этом государстве 7 раз подряд год будет урожайным, хлеба уродится много, затем в последующие 7 лет будет неурожай, голод. Все предсказанное Йусуфом сбывается в будущем. Царь, поняв, каким проницательным умом, прозорливостью и необычными способностями он владеет, освободил его из темницы и сделал своим визирем. Таким образом, фольклорный мотив «вещего сна» в киссе Кул Гали представляет собой отправную точку, дающую толчок развитию основной сюжетной линии. С одной стороны, вещие сны, способности, проявляемые героем в искусстве толкования снов, играют в его судьбе решающую роль, имеют судьбоносное значение, с другой стороны, еще раз утверждается идея о могуществе воли Всевышнего.
В народном творчестве также традиционным и часто встречающимся мотивом является мотив «полюбил во сне - женился наяву» (сказки «Как царь-холостяк влюбился во сне и женился наяву», «Полюбивший во сне», эпос «Бузъегет» и т.д.). Сказочный сюжет, построенный на указанном мотиве (АТ 916), можно встретить у казахского народа («Везирь», опубликованный Потаниным в журнале «Живая старина» за 1916 г.). Сказка с этим же сюжетом включена в «Особые прибавления к Акмолинским областным Ведомостям» за 1892 г.»). Данный мотив также напоминает повествование из сборника «Тысяча и одна ночь». Общий для башкирского и казахского фольклора сюжет о женитьбе царя на приснившейся красавице имеет параллели в ряде дастанов и в популярной на Востоке книге индийского писателя XVII века Иатулаха Канбу «Бехар-е данеш» [8].
В поэме Кул Гали «Кисса-и Йусуф» также можно встретить мотив «полюбил во сне - женился наяву». В поэме повествуется о том, как Зулейха впервые узнала Йусуфа и полюбила его во сне. В первый раз во сне ей явился «Йусуфа дивный лик ... И Зулейха, в него безумно влюблена. ». Но этот сон вызвал лишь смятение в душе девушки, ей еще невдомек, чей образ ей привиделся. Ровно через год второй сон, увиденный ею, вносит некоторую ясность, потому что прекрасный образ заговорил с нею:
.«О Зулейха, осиль печаль твоих невзгод, -Йусуф ей говорил,-услышь меня теперь:
Да ведомо тебе, что ты-моя, я-твой,
Пусть не привлечет тебя никто другой,
Вовек не забывай, что ты любима мной,
Не думай ни о ком, кроме меня, теперь!» [7, с. 97].
Из киссы известно, что Йусуф сам давно полюбил Зулейху и теперь, несколько раз подряд являясь к ней во сне, заставляет ее также полюбить его. В третий раз Зулейха, как бы опомнившись, успевает расспросить явившегося во сне Йусуфа: «Скажи мне, кто ты?». В ответ Йусуф называет себя и указывает, где она может его найти. Помутившийся было ум Зулейхи от неизвестной любви, наконец, принял ясные очертания: «.Стал ум ее мудрей. И свет ее чело сияньем обволок, Был неотступно с ней в мечтах Йусуф теперь.». Обуреваемая чувством безудержной любви, она пускается в путь, чтобы найти своего любимого и воссоединиться с ним. Однако девушка была обречена на вечную муку гореть в огне любви. Она обретает счастье быть рядом с любимым только спустя многие годы, для чего ей также было суждено пройти все ступени испытаний, выпавших на ее долю. Как
видим, сказочный мотив «полюбил во сне - женился наяву» использован автором в художественных целях для придания сюжету динамики, усиления религиозно-мистического оттенка произведения, выражения глубоко психологического состояния героини, ее эмоциональных переживаний и т. д.
В поэме Кул Гали «Кисса-и Йусуф» автором мастерски использованы фольклорные мотивы «сна» - «вещего сна», «толкование сна», «полюбил во сне - женился наяву», которые выполняют в поэме важные художественные функции. Они способствуют завязке конфликта, его развязке, динамичному развитию основного сюжета, усиливают в произведении оттенок чудесного, романтичного, религиозно-мистического, эффекта неожиданности и т. д. Фольклорные мотивы в киссе призваны выполнять значимую идейно-эстетическую роль, которая выражена в судьбоносности в жизни героя и предопредопределяется божьей волей.
ЛИТЕРАТУРА
1. Фрэзер Дж. Фольклор в Ветхом завете. М.: Политическая литература, 1985. С. 328.
2. Татарское народное творчество: дастаны / Сост. Ф. В. Ахметова. Казань: Татар. кн. изд-во, 1984. С. 138.
3. Мэргэн К. Эпический памятник башкирского народа. Уфа: Баш. кн. изд-во, 1961. (на баш. яз.). С. 181.
4. Зарипов Н. Т. Взгляд на эпос башкирского народа // Башкирское народное творчество: Эпос. Уфа: Китап, 1982. Кн. 3. С. 34.
5. Фасиев Ф. С. Поэма «Кисса-и Йусуф» Кул-Гали // Кул-Гали. «Кисса-и Йусуф». Казань: Татар. кн. изд-во, 1983. С. 7.
6. Сулейманов А. М. Связь сюжета «Йусуфа и Зулейхи» с фольклором // Башкирское народное творчество: киссы и дастаны. Уфа: Китап, 2002. Т. 6. С. 383.
7. Гали Кул. Сказание о Йусуфе. Казань: Татар. кн. изд-во, 1985. 232 с.
8. Башкирское народное творчество: бытовые сказки / Сост. А. Сулейманов. Уфа: Башкир. кн. изд-во, 1981. С. 369.
Поступила в редакцию 01.07.2009 г. После доработки — 30.10.2010 г.
