CC BY
24
СалминА. К. 2009: Деревья в религиозном представлении чувашей // Этнос. Общество. Цивилизация: II Кузеевские чтения. Уфа, 369-370.
Сбоев В. А. 1856: Исследования об инородцах Казанской губернии. Казань.
Сироткин М. Я., Иванов М. И. 1970: Чуваши: этнографическое исследование.Ч. 2. Чебоксары.
Трофимов А. А. 1993: Чувашская народная культовая скульптура. Чебоксары.
Фукс А. А. 1840: Записки Александры Фукс о чувашах и черемисах Казанской губернии. Казань.
Ягафова Е. А. 2008: Этноконфессиональные меньшинства чувашей // ЭО. 4, 114-127.
Янгузин Р. З. 2007: Этнический состав населения Башкортостана (по итогам Всероссийской переписи населения 2002 г.). Уфа.
Юсупов Р. М., Заманов Р. М. 2007: Эволюция погребального обряда и надмогильных сооружений башкир // Россия и Башкортостан: Общая история — общее будущее. Магнитогорск, 32-37.
CEMENTARIES AND GRAVE MEMORIALS OF NON-BAPTIZED CHUVASH IN BASHKORTOSTAN (2010 FIELD SEASON)
V. V. Medvedyev
The article, based on publications and 2010 field work material, is concerned with funeral traditions of non- baptized Chuvash of Bashkortostan. The main objective is to study and to analyze gravestones of the Chuvash, to reval the preserved traditions, and to display new aspects of funeral procedure and headstone setting.
Key words: non-baptized Chuvash, funeral rituals, grave memorials, yupa.
© 2011
Н. А. Хуббитдинова
ФОЛЬКЛОРНЫЕ МОТИВЫ В ТУРЕЦКОЙ И ТЮРКСКО-БАШКИРСКОЙ ПИСЬМЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
В статье рассматривается проблема художественного отражения фольклорных мотивов в средневековой турецкой и тюркско-башкирской литературах. На изучаемые мотивы в литературе возлагаются новые идейно-эстетические функции и ставятся новые художественные задачи, которые решаются в авторском и народном творчестве по-своему своеобразно.
Ключевые слова: фольклорные мотивы, средневековая литература, Хосров, Ширин, Фархад, дастан.
Хуббитдинова Нэркэс Ахметовна — кандидат филологических наук, старший научный сотрудник отдела литературоведения Института истории, языка и литературы Уфимского научного центра РАН. E-mail: [email protected]
В турецком повествовательном фольклоре в ХУ1-ХУ11 вв. особенно популярными жанрами считались хикайе и дастан, которые исполнялись народными импровизаторами-сказителями — ашыками в сопровождении игры на сазе. «Да-станом именуют преимущественно героический и героико-фантастический эпос, хикайе (повесть, рассказ) — новеллистический или романический эпос. Содержание излагается в прозе, чувства и переживания героев — в стихотворно-песенных партиях, вклинивающихся в виде монологов и диалогов в основной текст»1.
Распространение дастанного творчества и жанра хикайе, хикая или хикаят можно проследить и в литературе тюркских народов Урало-Поволжья в XIII-XVI вв., когда кочевые и полукочевые предки башкир начили приобщаться к городской культуре, письменной литературе.
Дейстивтельно, с принятием ислама и стремлением объеденить народы под единым мусульманским флагом золотоордынское государство старалось усилить свои экономические и политические позиции в Урало -Поволжье. Это положило начало строительству мечетей, городов, развитию зодчества и т.д.2 С распростар-нением письменности получило развитие литература, создавались художественные произведения. Среди башкир и других народов, входивших в состав Золотой Орды и Ногайского ханства, широкой популярностью пользовались рукописные варианты произведений «Хосров и Ширин» (1342) Кутби, «Мухаббатнаме» (1358) Хорезми, «Жумжума-Султан» (1370) Хисама Кятиба, «Гулистан бит-тюрки» (1391) Саифа Сараи и других авторов, живших и творивших в городах Золотой Орды. В них прослеживается взаимосвязь традиций тюркско-башкирского народного творчества, восточной литературы и религиозных мотивов. В данной статье затрагиваются лишь некоторые фольклорные мотивы, пользовавшихся популярностью в литературе рассматриваемого периода.
Одним из самых широко распространенных, так называемых качующих эпических мотивов является мотив «любовного треугольника», борьба за создание семьи. В патриархальном строе эта борьба основывалась не на любовных чувствах, а на обогащении, в стремлении продолжить род. В борьбе за материальными благами и необходимостью в продолжении рода в союзе с более сильным и могущественным племенем не остается места романтическим любовным чувствам и влечениям.
На протяжении веков было создано огромное количество эпических памятников, легенд и преданий, построенных на подобный сюжет. В разные эпохи они вдохновляли поэтов и писателей, вынуждая браться за перо и создавать на их основе (или на их мотив) собственные произведения. В результате художественного переосмысления, сентиментальные фольклорные мотивы приобретали бессмертие в литературе («Кисса-и Йусуф» Кул-Гали, «Лейла и Меджнун», «Фархад и Ширин» Навои, «Бедная Лиза» Карамзина, «Ромео и Джульетта» Шекспира, французский рыцарский роман «Тристан и Изольда» и т.д.). В этом отношении особый интерес для нас представляет упомянутый турецкий дастан «Фархад и Ширин», на сюжет которого Навои создал свою одноименную поэму, где широко использовал фольклорную поэтику, традиции героического народного эпоса. Сюжет турецкого народного дастана через поэму тюрка Кутби «Хосров и Ширин»
1 Короглы 1982, 5.
2 Акманов 2007, 90.
распространился вплоть до Урало-Поволжья и стал известен народу региона, башкирскому народу в частности. Следовательно, для этнической идентификации, когда речь заходит о средневековой письменной литературе, относительно башкир можно применить определение «тюркско-башкирской», как и татар — «тюркско-татарской» литературы.
Сюжет турецкой версии поэмы «Хосров и Ширин», известной как дастан «Фархад и Ширин», построен на традиционных фольклорных мотивах «вещего сна», «любовного треугольника», «справедливого правителя», «соумирания». Здесь главными героями-любовниками являются художник — мастер стенной росписи простой юноша Фархад и прекрасная царевна Ширин. Система образов тюркско-башкирской и турецкой версий произведения во многом схожи, однако в последней присутствуют мифические образы в виде белобородого старца, не раз посещающего героев во сне, старух-колдуний, диких зверей3. Хосров является сыном Хюрмюз-шаха и появляется на сцене действий намного позже. Финал дастана традиционно трагичен: услышав ложную весть о смерти Ширин, Фархад, не раздумывая, кончает жизнь самоубийством. Узнавшая об этом Ширин, в свою очередь, вонзает кинжал в свое сердце.
В описании чувств и переживаний героев турецкого дастана также наблюдаются абстрактность и обтикаемость. Безутешные переживания влюбленного Фархада, пускающегося в бесцельное странствование, как и пологается восточному ашуку, во многом напоминает безутешного Меджнуна — героя известной поэмы Навои «Лейла и Меджнун», также созданной на сюжет древнеарабского предания о трагической любви.
Тюрок Кутба, как дитя своей эпохи, в своем творчестве, конечно, не мог пренебрегать сложившимися традициями в литературе. Однако и в традициях можно проследить свою традиционность, в самом принципе художественного использования фольклорных мотивов и образов. В целом, сюжет «Хосров и Ширин» так же, как и турецкий народный дастан, построен на сюжетообразующих фольклорных мотивах «вещего сна», «любовного треугольника», «справедливого правителя». В эпических произведениях, сюжет которых посроен на мотивах подобного типа, влюбленные герои традиционно не могут воссоединиться при жизни, так как между ними встает «третье лицо». Финал подобных памятников обычно трагичен: герои погибают. Причем соблюдается сложившаяся очередность: сперва от рук коварного «третьего лица» погибает юноша, девушка, не перенеся разлуки с любимым, кончает жизнь самоубийством над его бездыханным телом. В. И. Еремина называет этот ритуал «соумиранием»4. При рассмотрении эпических памятников этого типа можно прийти к выводу о том, что этот термин вполне можно применить в нашем случае и назвать мотив смерти героев одного за другим — мотивом «соумирания».
Основа сюжета дастана Кутби, хотя и построена на указанных мотивах, но они представлены автором согласно его индивидуального творческого начала. Испол-зуемые им в произведении фольклорные мотивы имеют важное идейно-эстетическое значение и подчинены внутренним законам литературного произведения. Мотив «вещего сна» имеет сюжетообразующее значение. Увиденный Хосровом
3 Короглы 1982, 259-288.
4 Еремина 1991, 166.
сон, где его давно умерший дед предрекает ему царский трон, красавицу-жену, коня быстрее ветра, служит началом развития основных событий. Потому что сон оказывается вещим и в будущем сбывается. Однако все предсказанное не так-то быстро осуществляется наяву. Даже встретив свою нареченную девушку, он не может в скором времени воссоединиться с ней. В поэме влюбленным необходимо пройти ряд испытаний на прочность своих чувств, что свойственно и внутрижан-ровым законам сказки. Совершенно случайно появившийся между ними «третье лицо» — простой работник Фархад, порождает мотив «любовного треугольника». В отличие от эгоистичного Хосрова, Фархад представляется честным, благородным, бескорыстным человеком с искренними чувствами к Ширин. Он является символом преданной и чистой любви, без любимой ему нет жизни. Зная об этом, Хосров приносит ему ложную весть о смерти Ширин. Услышав горькое известие, как и влюбленный юноша из турецкой повести, даже не сделав попытки разобраться во всем, предпочитает смерть. У Кутба Фархад бросается с высокой скалы и разбивается насмерть. Потому что без любимой мир для него не мил, без нее нет смысла жизни.
В народных сказках и эпосе третьим лицом в любовном треугольнике обычно выступает персонаж отрицательного характера. Однако в турецком народном дастане «Фархад и Ширин» между влюбленными встает вполне положительный персонаж царевич Хосров. У Кутби третьим лицом также выступает простой рабочий Фархад — тоже добрый и безобидный. Следовательно, автор, преследуя определнные идейно-эстетические цели, как бы «переворачивает» с ног на голову известный сказочный мотив и персонажи. Если в турецком дастане главным действующим лицом выступает не царевич, а близкий по духу народа простолюдин, то в его тюркской литерутрной версии им является представитель царственной особы, что было традиционным явлением для поклоннической средневековой литературы.
В турецкой народной повести «Фархрд и Ширин» также проводится идея о справедливом правителе, известной в фольклоре как мотив. Однако в произведении внимание на ней особо не акцентируется и говорится, что сестра Ширин — правительница города Мехмене-бану — была справедливой и доброй, и горожане были счастливы и довольны.
В литературном творчестве мотив «справедливого правителя» используется для проведения важной поучительной для царей и правителей идеи о необходимости справедливого правления народом и страной в целом, этим он призывает их быть милосердными и внимательными к желаниям и стремлениям, горестям и бедам простого народа. Несмотря на поклоннический и угоднический характер поэмы Кутби, в ней также проводятся эти идеи. Расшифровка нравственно-дидактических взглядов автора возлагается на Ширин, устами которой он упрекает Хосров (вернее, вообще правителей, похожих на Хосров. — Н. Х.) в излишнем расточительстве и в ведении бесконечного праздного образа жизни в то время, как государство требует каждодневного труда и старания. Ширин призывает своего любимого быть более внимательным и справедливым правителем для своих подданных. Она всеми силами старается обратить внимание легкомысленного Хосро-ва на праведное и справедливое правление страной и народом.
Таким образом, фольклорные мотивы, художественно перевоплощаясь в да-стане Кутби «Хосров и Ширин» и турецком дастане «Фархад и Ширин», изображены с точки зрения типичности. Действия происходят в типичное время в типичном месте с типичными героями (даже упоминаются имена некотрых ис-тоических лиц), что было характерно для всего дастанного творчества в турецкой народной, а вслед за ней и тюркской средневековой словесности. Старые как сам мир известные понятия и принципы как бы перерождаются или получают второе дыхание, художественно переосмысливаются автором и народом, которые в своих творческих поисках основывались на личный жизненный опыт и фольклорное наследие.
ЛИТЕРАТУРА
Акманов И. Г. 2007: Истрия Башкортостана с древнейших времен до наших дней: в 2 т. Т.1. Уфа.
Алиев Г. Ю. 1960: Легенда о Хосрове и Ширине в литературах народов Востока. М.
Джавелидзе Э.Д. 1984: О типологии и методе изучения средневековой турецкой поэзии // Фольклор, литература и история Востока. Ташкент, 73-77.
Еремина В. И. 1991: Ритуал и фольклор. Л.
Короглы Х. Г. 1982: Турецкая народная повесть // «Эмрах и Сельви» и другие турецкие народные повести / Х.Г. Короглы (отв. ред.). М.
Короглы Х.Г. 1982: «Эмрах и Сельви» и другие турецкие народные повести. М.
FOLKLORE MOTIFS IN TURKISH AND TURK-BASHKIR MEDIAEVAL
LITERATURE
N. A. Khubbitdinova
The article deals with artistic representation of folklore motifs in Turkish and Turk-Bashkir mediaeval literature. The motifs under study are presented in their new ideological and esthetic functions. The author puts forward new artistic problems that get individual treatment in writers’ works and folklore.
Key words: folklore motifs, mediaeval literature, Khosrow, Shirin, Farhad, dastan.
