CC BY
34
Ровенская Т. А. 1999: Феномен женщины говорящей. Проблема идентификации женской прозы 1980-х — 90-х годов. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: www.a-z.ru/ women/texts/rovenskaiar.
Савкина И. 2007: Разговоры с зеркалом и Зазеркальем: Автодокументальные женские тексты в русской литературе первой половины XIX века. М.
Семенова М. 2003: Валькирия. М.
Семенова М. 2004а: Волкодав. М.
Семенова М. 2004б: Поединок со Змеем. М.
СеменоваМ. 2005: Мы — славяне! СПб.
Тартаковская И. Н. 1997: Социология пола и семьи. Самара.
GENDER UNIVERSALITY IN MARIA SEMYONOVA'S WORKS
V. A. Valitova
The article deals with gender attitudes of male and female characters in M. Semyonova's works. Comparison with traditional folklore characters makes it possible to identify features that are not typical of literature recreating folklore plots.
Key words: M. Semyonova, gender universality, female prose, dichotomy "male-female" in contemporary literature
© 2014
Н. А. Хуббитдинова
ОСОБЕННОСТИ ТВОРЧЕСКОГО ОСВОЕНИЯ ФОЛЬКЛОРА В БАШКИРСКОМ ДАСТАНЕ «БУЗЪЕГЕТ» БАГАВИ И ЕГО УСТНЫЕ
ВАРИАНТЫ
В статье рассматриваются особенности творческого использования башкирских народных устно-поэтических традиций — мотивов, образов, обрядового фольклора — в дастане Багави (Багавитдина) «Бузъегет» (1842 г.) и его вариантах, распространившихся в народе устно. Нами усматриваются функциональное значение этих традиций, их аллюзии на поэму Кул Гали «Кисса-и Йусуф» — известное произведение средневековой тюркской литературы Урало -Поволжья.
Ключевые слова: эпос, фольклорные традиции, мотивы, дастан, литература
Поэтическое эпическое произведение «Бузъегет» (1842), созданное в Уфе неким Багави (Багавитдином) в традиции восточных, тюркско-башкирских любовных дастанов «Кисса-и Йусуф», «Хосров и Ширин», «Лейла и Меджнун», «Тахир
Хуббитиднова Нэркэс Ахметовна — кандидат филологических наук, старший научный сотрудник отдела литературоведения Института истории, языка и литературы Уфимского научного центра РАН. E-mail: [email protected]
и Зухра» с использованием башкирских фольклорных традиций, получило широкое распространение в народном эпическом репертуаре.
Дастан1 «Бузъегет», являясь плодом индивидуального творческого начала, во многом вобрал в себя тематические мотивы башкирского фольклора («Вещего сна», «Женитьба на полюбившейся во сне девушке», «Любовного треугольника», «Соумирания» и другие), образы (старца сказителя, вредной рабыни, мистической мыши и т.д.), элементы обрядового фольклора (поэтическое благопожела-ние «яр-яр», оплакивание, причитание — хыктау, прощание и т.д.). Кроме этого были использованы отдельные фольклорные жанры, как пословицы и поговорки, кубаир, мунажат — духовные стихи. Сюжет дастана построен на известном эпическом сюжете о несчастной любви, который лежит в основе башкирских народных эпосов «Заятуляк и Хыу-хылу», «Кузыйкурпес и Маян-хылу», а также известных восточных поэм «Тагир и Зухра», «Лейла и Меджнун», «Фархад и Ширин» и т.д.
В дастане используются разнообразные фольклорные традиции: от примитивных сказочных персонажей до таких сложных явлений, как обрядовый фольклор или эпический герой. Рассмотрим некоторые из них. Так, в судьбе героев особую роль и функцию выполняют сказочные персонажи. Интерес вызывает мифический образ мыши, который служит образцом для излечения героя от смертельных ран. Исцеление или даже воскрешение по примеру какого-то животного имеет типологические соответствия в древнейших мифах: например, согласно одному из древнегреческих мифов, Полиида2 заточили в темницу вместе с трупом Главка с тем, чтобы он оживил умершего. Внезапно вползшую в темницу змею Полиид убивает. Другая змея, проникнув за предыдущей, видит ее мертвой, уползает обратно и возвращается с целебными травами, с помощью которых оживляет мертвого сородича. Полиид был поражен увиденным и приложил эту же траву к телу Главка и воскресил его3. Как видим, здесь на примере змеи герой не только излечивается, но и воскрешается из мертвых.
В дастане «Бузъегет» вместо змеи роль исцелителя выполняет мышь, о которой в древнегреческой мифологии существовали представления как об атрибуте, символе и священном животном. На нее возлагалась функция (деятельность) болезни — здоровья (нанесение ущерба — исцеление) и другие. Эта сторона деятельности мыши во многом подходит к нашему случаю, к эпизоду, когда Ка-расэс стала молить Бога о помощи в излечении Бузъегета, израненного в неравной схватке с ханским войском. Бог смилостивился и послал ей черную мышь, которой девушка нанесла несколько ран и стала ждать, что будет. Мышь стала собирать различный сор или сорную траву, перетерла и приложила к своим ранам, отчего вскоре стала выздоравливать. Карасэс проделала со своим раненым возлюбленным то же самое, и он быстро оправился от ран4.
В данном случае мышь сама по себе вызывает легкое недоумение. В мусульманской мифологии и верованиях мышь никак не фигурирует, чаще упоминается летучая мышь. Поэтому изображение в данном случае мыши, а не другого какого-
1 Дастан — жанр эпического поэтического произведения любовно-романтического, героического характера.
2 Полиид — прорицатель из Аргоса, внук Мелампода — жреца, знающего язык зверей.
3 Боровский 2004, 76.
4 Хусаинов 2002, 224.
нибудь животного можно было бы объяснить низменным происхождением самой мыши и неприязненным отношением к нему людьми в быту (как средство исцеления героя в собственно волшебных сказках чаще упоминается живая и мертвая вода или какое-нибудь лекарство, записка или магического слова святого, например Хызыр Ильяса, веление самого Аллаха, яркий пример которого можно проследить в вариантах версий эпоса «Кузыйкурпес и Маян-хылу»). Возможно, Бага-ви имел некие познания в области древнегреческих сказаний, а также башкирских народных сказок, в которых мышь является героем сказок о животных. Другими словами, автор был уверен, что это «низменное животное» не жаль было изранить и оно вполне подходило к роли так называемой подопытной мыши.
В дастане «Бузъегет» интерес также представляет образ сложенного в шесть раз алмазного меча (в народных вариантах устной версии дастана он может быть сложен и в семь раз). Лишь с его помощью можно было умертвить героя. Острый алмазный или булатный меч или кинжал является традиционным для эпического героя атрибутом, который показывает, насколько физической силой обладает батыр. Так, в башкирском народном эпосе «Алпамыш» спящего героя алыпа (великана) враги связывают стальными цепями и сбрасывают в глубокую яму. Эти путы может разрезать только его алмазный меч5. В вариантах того же эпоса крепко заснувшего Алпамыша, который мог спать за раз семь дней и семь ночей, можно было разбудить, вонзив в его мягкие ткани его же собственный кинжал и т.д.6 Иначе говоря, алмазный меч или кинжал представляет собой средство, еще раз подтверждающее неимоверную силу и мощь героя: его можно было связать, сделать недвижимым только благодаря стальным цепям, которые он не мог бы разорвать, но это мог сделать его меч или кинжал; заставить пробудиться только от полученной раны — колотых ударов кинжала, так как другие средства не помогали.
Исходя из этой идеи, можно предположить, что Бузъегет из одноименного дастана обладал такой же физической силой батыра, как Алпамыш — алып-исполин, которого невозможно было лишить жизни обычными мечами. Вот почему, когда хан — отец прекрасной Карасэс -приказал его казнить, палачи только изранили его, терзая душу. Не выдержав этих мучительных пыток, Бузъегет просит достать из-под стельки его сапога в шесть раз сложенный алмазный меч, только с помощью которого можно наконец довершить начатое7.
В своем дастане Багави также свободно оперирует различными элементами обрядового фольклора башкир, художественно, идейно-эстетически восполняющими, поэтически украшающими произведение. Он так и указывает в произведении: мол, «есть у нас старинный обычай говорить "Яр-яр!"» и далее достаточно полно описывает картину исполнения девушками-подружками героини поэтических благопожеланий и восхвалений8.
В обрядовом фольклоре башкир существовала традиция поэтического благопожелания «Яр-яр!», являющегося частью свадебного празднества — туй. Невесту и жениха так восхваляли и выражали им благопожелания:
5 Хаиров 1999, 43.
6 Хаиров 1999, 58.
7 Хусаинов 2002, 232.
8 Хусаинов 2002, 208.
Дочь пророка в жены
Галей9 взял однажды, яр-яр,
С той поры обряд женитьбы
И ведется, яр-яр!
Юсуф с Зулейхой10 друг друга
Так любили, яр-яр!..
Пусть счастливым будет туй,
Веселитесь, яр-яр,
Пусть уютным будем дом,
Радости вам, яр-яр!..
А во время проводов в дом жениха невеста в знак благодарности всем окружающим бросала в толпу серебряные монетки.
У Багави в эпизоде встречи Бузъегета с Карасэс девушка разбрасывает драгоценные камни — жемчуга и кораллы. После того, как влюбленные поздаровались и обнялись, 40 девушек стали петь им «Яр-яр!»: Альхамде сура начинается с Корана, яр-яр, Пророки возле Аллы [находятся], яр-яр. Один — жемчуг, другая — коралл, нанизаны, яр-яр, Один — хан видать, другая — ханша, как пары, яр-яр...11
Таким образом, в доме у Карасэс был проведен один из немаловажных элементов свадебного обряда, тепло и красочно поэтизированный автором. В художественно-эстетическом плане изображение в произведении данного обряда является намеком на скорую свадьбу в будущем, как бы выполняет функцию совершения акта бракосочетания.
Однако в будущем свадьбе не суждено было осуществиться: финал произведения трагичен, в нем наблюдается творческое освоение автором традиционного мотива соумирания12. В результате влюбленные один за другим расстаются с жизнью: Бузъегет был казнен, а Карасэс, не вынеся его смерти, возвела над его могилой прекрасный дворец и сама, войдя в него, вонзила кинжал в грудь. То же самое проделали с собой ее 40 девушек-подружек. В народных вариантах устной версии дастана, записанных в 1969 г. в дер. Мэсетле Салават-ского района Республики Башкортостан у Хабировой Шаргии (1892 г.р.), а также зафиксированных в 1971 г. в дер. Бурзян-Кунакбаево Перелюбского района Саратовской области у Биишевой Булякбики (1890 г.р.), — их примеру также последовал верный друг Бузъегета13. Финал произведения, как видим, также напоминает трагическую концовку народного эпоса.
В дастане также можно наблюдать эксплицитную и имплицитную аллюзию на «Кисса-и Йусуф» Кул Гали. Герои обоих произведений знакомятся друг с другом во сне, видят вещие сны. Другими словами, традиционный мотив сновидения, вещего сна выполняет сюжетообразующую функцию и дает толчок динамичному
9 Галей (Хэзрэти Гали) — зять пророка Мухаммеда.
10 Сулейманов 2010, 386-387, 476.
11 Зарипов 2002, 208
12 В основе мотива лежит древний обычай умерщвления жены вместе с ранее умершим мужем (т.е. соумирание) и совместное их захоронение.
13 Зарипов 2002, 288, 299.
развитию сюжета. Намек на средневековую киссу можно наблюдать и в других случаях. Так, в дастане Бузъегет призывает Карасэс проявить терпение и сдержанность в своих чувствах, как это делали главные герои киссы Йусуфа и Зулейха. Наличие у Бузъегета золотой косы и прекрасного лица, скрытого под шелковым (или, точнее, сплетенным из тоненьких волос — кыл) покрывалом, также списан с образа Йусуфа. Эти детали представляют собой опознавательные метки, традиционный для фольклорных произведений художественный элемент, присутствующий почти во всех вариантах устной версии дастана. В варианте, записанном в 1974 г. в дер. Ново-Субхангулово Бурзянского района Республики Башкортостан у Мырдабаевой Гильмиханы (1938 г.р.), к примеру, говорится, что волосы у Бузъегета были позолочены, а на лбу они были украшены кораллами14 и т.д.
Таким образом, Багави, будучи талантливым поэтом и образованным человеком своего времени, был хорошо осведомлен о традициях, поэтическом своеобразии башкирского народного устно-поэтического творчества. Обладание мастерством певцов-сказителей (сэсэнов) позволило Багави подчинить эти знания и умения одной цели, выстроить в стройные поэтичские строки, исполнить сюжет приключенческо-романтического характера с трагическим финалом. Сюжет дастана, напоминающий эпический сюжет о несчастной любви, стал особенно популярным в народе в сложные и трудные для него времена. «В тот тяжелый в истории башкирского общества, переходный период от феодализма к капиталистическим отношениям (XIX в.), читатели принимали близко к сердцу идеи гуманизма и справедливости, отраженные через образы гордых и свободолюбивых людей, людей пылкого сердца, могучей воли, готовых идти даже на смерть за духовную свободу, за чистую любовь, за верность взглядам и чувствам»15. Именно в такие переломные исторические моменты создавались кубаиры (семисложные эпические поэтические произведения) в устно-поэтическом творчестве башкир (А.М.Сулейманов, Г.С.Кунафин), поэтому обращение автора именно к жанру кубаир в поэтических речах, диалогах героев дастана, к полной иносказательности и намеков песне сэсэна-певца оправдывало себя.
Так, книжное произведение «Бузъегет» Багави, как и в свое время «Кисса-и Йусуф» Кул Гали, передаваясь из уст в уста, видоизменялось, обрастало новыми художественными элементами, и литературный памятник в конце концов перешел в форму устного бытования. Подобной творческой процедуре фольклори-зации были подвергнуты также книжные литературные произведения прошлого «Тахир и Зухра», «Сайфульмулюк», о чем свидетельствуют многочисленные их устные варианты, зафиксированные в многотомном своде «Башкирское народное творчество»16.
ЛИТЕРАТУРА
Боровский Я. М. (ред.) 2004: Аполлодор. М.
Зарипов Н. Т. (ред.) 2002: Башкирское народное творчество: Обрядовый фольклор: в 12 т. Уфа.
14 Зарипов 2002, 320.
15 Кунафин 2004, 211.
16 Хаиров 1999, 150-276; Хусаинов 2002, 192-331, 332-351.
Кунафин Г. С. 2004: Поэтическое эхо прошлого. Уфа.
СулеймановА.М. (ред.). 2010: Башкирское народное творчество: Сказки о животных: в 55 т. Уфа.
Хаиров А. И. (ред.) 1999: Башкирское народное творчество: Эпос: в 55 т. Уфа. Хусаинов Г. Б. (ред.) 2002: Бузъегет // Башкирское народное творчество: Эпос: Киссы и дастаны: в 55 т. Уфа.
FOLKLORE CREATIVE ADAPTATION IN BASHKIR DASTAN "BUZYEGET" BY BAGAVI AND ITS ORAL VERSIONS
N. A. Khubbitdinova
The paper covers creative adaptation of Bashkir folk poetic traditions, motifs, images, and ritual folklore in Bagavi's (Bagavitdin) dastan "Buzyeget" (1842) and its oral versions. The author discovers functional meaning of these traditions, their allusions to Kul Gali's poem "Kissa and Yusuf", a well-known work of Turkish medieval Ural-Volga literature.
Key words: epos, folklore traditions, motifs, dastan, literature
