CC BY
55
витие действий на картине и посредством анализа художественной формы показывать замысел художника. Это доказывает способность учащихся ориентироваться на общие отношения, способствующие эстетическому и художественному развитию.
В результате первого и второго года обучения учащиеся экспериментальной группы значительно опередили учащихся контрольной группы по уровню развития целостного восприятия цвета и способности к созданию эстетического эмоционально-выразительного образа.
При ц = 0,05 и двух степеней свободы хгр2 = 5,991. До обучения по обоим классам значение ^12 < 5,991. Это говорит о том, что учащиеся соединяли цвета в сочетании случайно. При втором обследовании учащиеся контрольных классов действовали
так же (х12 < 5,991).
Библиографический список
Следовательно, учащиеся стали составлять сочетания цветов, ориентируясь на определенное эмоциональное содержание. Таким образом, формирование эстетических ценностей личности связано непосредственно с такими психологическими факторами как обучение, воспитание, мотивация, деятельность и оценка. При благоприятных условиях обучения и воспитания в период школьного возраста у детей последовательно развиваются эмоциональное впечатление и оценка содержания произведения. Дети включают в восприятие картины знакомые жизненно важные стороны действительности. Такое понимание искусства в основе своей соответствует развитию художественной и эстетической направленности. На наш взгляд, все эти факторы тесно взаимосвязаны и именно их влияние способствует формированию эстетических ценностей личности.
1. Словарь "Краткий словарь по эстетике". - Москва: Просвещение,1983.
2. Рондели, Л.Д. Народное декоративно-прикладное искусство. - М.: Просвещение, 1984.
3. Татков, М.М. Ориентация личности в обществе. - М., 2004.
4. Мухина, В.С. Изобразительная деятельность ребенка как форма усвоения социального опыта. - М., 1981.
5. Антилогова, Л.Н. Психологические механизмы развития нравственного сознания личности. - Омск, 1999.
6. Лингарт, Й. Процесс и структура человеческого учения. - М., Прогресс, 1970.
7. Бубнова, С.С. Ценностные ориентации личности как многомерная нелинейная система. - М.: Рос. акад. наук. Ин-т психологии, 1998.
Статья поступила в редакцию 14.07.10
УДК 821. 054. 7
М.Н. Овчинникова, соискатель УрГПУ, г. Екатеринбург, E-mail: [email protected]
ИДЕЯ ДУХОВНОГО СЛУЖЕНИЯ О СТИХАХ И ЖИВОПИСИ Е. Ш. КУЗЬМИНОЙ-КАРАВАЕВОЙ
В статье предпринят сопоставительный анализ образного воплощения религиозных исканий Е.Ю. Кузьминой-Караваевой в поэзии и в живописи. Отмечается влияние поэтики авангардистов на стилистику ее картин. Общим для поэзии и живописи является тяготение к обобщенности аллегории и притчи. Однако живопись более непосредственно, чем стихи, выявляет внутреннюю страстность матери Марии - необычной "монахини в миру".
Ключевые слова: модернизм, авангард, богоискательство, лирическая героиня, мотив, дискурс.
Рубеж Х1Х-ХХ веков стал тем временем, когда люди творческие пытались, демонстрируя "отвращение к прозе буржуазного мира", познать в поэзии, музыке, живописи "подлинную сущность предметов и явлений" [1, с. 7]. К феноменам этого времени с полным правом можно отнести поэта, мыслителя, художника, монахиню Е.Ю. Кузьмину-Караваеву
Исследованию поэтического, религиозно-философского творчества Е.Ю. Кузьминой-Караваевой посвящены работы
A.Н. Шустова, Г.И. Беневича, Е. Савкиной, Е. Богата и др. В центр нашего внимания мы поставили вопрос: насколько и каким образом связаны между собой в один узел богословская мысль, художественное слово и живопись матери Марии, как, взаимодействуя и взаимопроникая друг в друга, проясняют они характер лирической героини.
Уже первые произведения Е.Ю. Кузьминой-Караваевой объединены особым пониманием своего пути с "христианским уклоном". В сборнике "Скифские черепки" она открывает "дверь в заповедную прародину славян, создаёт некую скифскую мифологию" [2, с. 7]. Многие поэты в это время направляют свои взоры на Восток. Так, поэт-символист А. Блок и футурист
B. Хлебников сближаются в своём интересе к Востоку.
Параллельно с литературными опытами Е.Ю. Кузьмина-Караваева пробует себя в живописи. Акварель 1917 года "Горний путь" есть результат размышлений о христианском подвиге восхождения на высоты. Если в начале своего пути к Богу она писала: "Неизбежность заставила меня подняться на высоты", то в 1937 году, подводя итоги, уже монахиня мать Мария скажет: "Иисус стоит и ждёт, но людям дана свобода следовать за Ним
или остаться у подножия горы" [3, с. 115]. И она начинает трудный путь восхождения:
Ещё не чёток в небе знак,
Пророчество вещает глухо:
Брат, верь: язык Святого Духа Огнём прорежет вечный мрак [2, с. 66]
Образы огня, пламени, горения, пожара занимают особое место в поэтическом дискурсе Е. Ю. Кузьминой-Караваевой. Во многих стихотворениях этой поры обнаруживаются общие мотивы: ветра, грозы, огня: "Взметает ветер пыль с дороги...", "И свилось небо в пыльный свиток...", "Предвечный, гулкий, вещий шум...". Мотив горения, по мнению А. Ханзен-Лёве, является "выражением высшего воодушевления и энтузиазма... состояния высшей интенсивности жизни" [4, с. 304]. "Пароними-ческая связь слов "гора" и "гореть" также отсылают к возвышенной сфере небесного света" [4, с. 288]. Горний путь для Е.Ю. Кузьминой-Караваевой становится символом пути небесного, пути Господня, на котором она одолевает все тяготы и сомнения. В стихотворениях "Исход", "Вестники" звучит мотив смирения, полная отдача себя воле Бога: "Мой дух к мучению готов..." [2, с. 69], "Увижу ведущие к небу ступени, / Приму мой надмирный и вечный полёт" [2, с. 75], задаётся вектор от горизонтали к вертикали.
Акварели этого же периода: "Горний путь", "Добрый пастырь", "Ангелы трубящие" и др. представляют Е.Ю. Кузьмину-Караваеву совсем иной: натурой страстной, лишённой кротости и смирения. Она пользуется локальной цветописью. Чистые яркие цветовые пятна на тёмном общем фоне очерчены чётким де-
формированным контуром. Горы-треугольники на картинах сродни духовным треугольникам-горам В. В. Кандинского, "медленно движущимся вперёд и ввысь" [5, с. 23]. С картин на нас смотрят глаза разной величины на асимметричных кирпично-красных лицах героев - всё говорит о тяготении к авангарду, влиянии на технику письма творчества Гогена, которым Е.Ю. Кузьмина-Караваева увлекалась в юности. Акварели скорее напоминают эскизы, подготовленные для фресковой живописи, которая активно будет использована матерью Марией в эмиграции для росписи храма. Творчество этого периода будто подтверждает слова
В.В. Кандинского, который писал в 1920 годй: "...в наши дни различные искусства учатся друг у друга..." [5, с. 32].
Важное место в лирике Е. Ю. Кузьминой-Караваевой занимает образ Пастыря. В книге пророков и Псалтири более 20 раз используется образ Его и его стада. Встречается он также в Евангелиях и в Посланиях Нового Завета. Наиболее известное лирическое оформление мотива Пастыря нам предлагают первые строки 22 Псалма: "Господь-Пастырь мой; я ни в чём не буду нуждаться: Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего. Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох - они успокаивают меня" [6, с. 543-544].
В акварели Е.Ю. Кузьминой-Караваевой сложно узнать в молодом человеке Пастыря: ни нимба, ни креста на посохе нет. Лишь сам пастушеский посох в руках юноши да овцы, жмущиеся к нему, позволяют угадать библейский сюжет. Приближенный к зрителю первый план и условность пейзажа на втором плане, яркие цветовые пятна, однородная затушёвка лица и тела коричневым тоном вновь демонстрируют тяготение Е.Ю. Кузьминой-Караваевой к искусству авангарда.
Написанная в период 1913-1917 г. акварель "Пророки" также позволяет лишь догадываться, что в условных образах выписаны евангелисты. Землистые мрачные лица с резкими восточными чертами напряжены и спокойны одновременно. Нельзя не увидеть аналогии между этими акварелями Е.Ю. Кузьминой-Караваевой и "Евангелистами" Н. Гончаровой. Темные краски, статичность фигур, экспрессивно-драматичная манера письма - так проявляется реакция художника на разломный ХХ век, трагедию мировой войны и всемирный хаос. Статика героев этих полотен напоминает застывших "каменных баб".
В книге Е.Ю. Кузьминой-Караваевой "Стихи" (1937 г.) можно увидеть стихотворения, написанные в традиции жанра псалмов Давида. Мы не найдём в стихотворениях прямых переложений псалмов, хотя содержание лирических стихотворений напрямую соотносится с тематикой сакральных текстов, их композицией, стилевой окраской. В стихотворениях м. Марии усилен мотив богооставленности, духовного томления лирического субъекта, обнажённой тоски о Боге, вопль души, измученной тоской по России, предчувствие трагического конца. "Мать Мария не подражает образцам, потому что ощущает канон "изнутри", как естественный способ лирического самовыражения. Она продолжает древнюю традицию, насыщая жанр псалма обострённой эмоциональностью человека катастрофического ХХ века" [7, с. 384-385].
В отличие от канонических текстов, в стихотворениях м. Марии молитвенное высокое звучание часто связано с событиями личной жизни и глубоко интимно:
Принимаю Твоей же силой И кричу через силу: "Осанна!"
Есть бескрестная в мире могила,
Над могилою надпись: Гаяна.
Под землей моя милая дочь,
Над землей осиянная ночь.
Тяжелы Твои светлые длани,
Твою правду с трудом принимаю.
Крылья дай отошедшей Гаяне,
Чтоб лететь ей к небесному раю.
Мне же дай мое сердце смирять,
Чтоб тебя и весь мир твой принять [2, с. 148]
Образы могилы, земли, ночи связаны с мотивами смерти, тоски и материнского страдания (Е.Ю. Кузьмина-Караваева по-
теряет двух дочерей и сына). Но, несмотря на безмерное горе, она готова принять Бога, и это порыв явный, страстный: "Принимаю. / И кричу через силу: "Осанна!".
Мать Мария отделяла, как она пишет, "похотливую материнскую любовь", когда мать думает, "что достоинства её ребёнка несравнимы с достоинствами других детей, что его болезни гораздо мучительнее, чем у других, и, наконец, что можно пожертвовать сытостью и благополучием чужого ребёнка, чтобы добиться сытости и благополучия своего собственного", от истинной (христианской) любви, когда мать "видит в своём ребёнке подлинный образ Божий, присущий не только ему, а всем людям, но отданный... на её ответственность" [8, с 121]:
Подвёл ко мне, сказал: усынови Вот этих, - каждого в его заботе.
Пусть будут жить они в твоей крови,-Кость от костей твоих и плоть от плоти <.>
О, Господи, не дай ещё блуждать Им по путям, где смерть многообразна.
Ты дал мне право, - говорю, как мать,
И на себя приемлю их соблазны [2;125].
Устало дышит паровоз,
Под крышей лёгкий пар клубится,
И в лёгкий утренний мороз Торопятся людские лица <... >
Где зелена струя реки,
Где всё в зеленоватом свете,
Где забрались на чердаки Моей России милой дети,
Опять я отрываюсь вдаль,
Опять душа моя нищает,
И только одного мне жаль,-
Что сердце мира не вмещает [2, с. 179].
Светлое чувство всеобъемлющей любви матери к детям в стихотворениях и рисунках к циклу "Стихи" (1937 г.) контрастно изображенному в акварели "Материнство" (1913-1917 гг.), с которой на нас глядят предельно напряжённые лица характерного восточного типа. Общий мрачный тон акварели, коричневые лица женщин и тела детей, тянущих к ним руки, и взгляды, полные неизбывной тоски и страдания, передают ощущение трагичности мира.
Зная и почитая традиции, м. Мария не боялась идти своим путём в творчестве. Модернистское сознание вело к поиску новых или давно забытых техник: вышивки, инкрустация жемчугом и самоцветами. Выполненные в технике "энкаустика" иконы: "Пресвятая Троица", "Рождество Христово", "Богоявление", "Нагорная проповедь", а также вышивки, облачения, гобелены, хоругви, иконы с аппликацией - говорят о прикладном характере её картин, о собственном представлении образов Господа, Богородицы. Зная, что цель иконы - не в том, чтобы возбудить и усилить в нас то или иное человеческое чувство, не в индивидуальном понимании изображённого на иконе, мать Мария тем не менее не хочет остаться бесстрастной и "отстранённой", а пытается донести до нас "эмоциональный внутренний огонь и напряжение" [8, с. 61]. Эта мысль была близка В. Кандинскому, который утверждал, что "дух, ведущий в царство завтрашнего дня, может быть понят только чувством" [5, с. 23].
В 1932 году Е.Ю. Кузьмина-Караваева принимает постриг, в период подготовки к которому пишет "Икону преподобной Марии Египетской". Если в ранний период творчества картины, связанные с евангельскими эпизодами, демонстрировали максимализм, активность, энергию и страстность юной художницы, то данная икона свидетельствует о преображении души человека. Бывшая александрийская блудница после суровой аскезы склонила в изнеможении голову и опустила руки. "И именно в том, что духовная жизнь передаётся одними глазами совершенно неподвижного облика, - символически выражается необычайная сила и власть духа над телом", - писал Е. Трубецкой в очерке "Умозрение в красках" [9, с. 18]. Положение тела Марии Египетской имеет сакраментальный характер: икона показывает нам тело святого человека, освобождённое от греха, тело, которое "стало
в некоторой мере причастным тех свойств духовного тела, какие имеет получить оно в воскресение праведных", "тело смирения нашего" [10, с. 146]. Красота здесь - красота внутренняя, духовная, красота приобщения дольнего к горнему. "Всё... в лице, что не есть самоё лицо, оттесняется здесь забившей ключом пробившейся через толщу вещественной коры энергией образа Божия: лицо стало ликом..." [11, с. 28]. Таков путь м. Марии от акварели "Горний путь" к истинному стяжанию подобия Божия:
Смотрю, смотрю, - и нету дна.
Что, - заглянула в преисподню?
Иль в высь бездонную Господню Дорога стала мне видна [2, с. 177].
При соблюдении канона м. Мария представила в иконе своё понимание монашеского служения: монашество не как аскеза, а монашество в миру. Прикрывая и осеняя склонившуюся в смирении женщину, ангел рукой указывает ей путь в сторону города и вверх, предлагая "отдать свои силы делу Христову... - не стяжать, а расточать их во славу Божию" [3, с. 129].
Библиографический список
Попытка анализа живописи и динамики духовных исканий Е.Ю. Кузьминой-Караваевой, нашедших отражение в поэтическом творчестве, показывает, что эстетическая доминанта поэтической личности Е.Ю. Кузьминой-Караваевой основывается на чувственно-эмоциональном и христианском отношении к миру. Тем не менее, нельзя не заметить влияния на её художественное творчество искусства авангарда. Тяготение к аллегории, притче (акварель "Притча о десяти девах", 1910-1920 гг.), интерес к Востоку и древним культурам Е.Ю. Кузьминой-Караваевой нашли отражение в рисунках и иконописи, переложениях псалмов. Если в раннем творчестве поэтическое слово и изображённое на рисунках порой взаимоисключали друг друга, то в 30-е годы живопись не входит в противоречие с духовными поисками монахини, а проясняет их. Е.Ю. Кузьмина-Караваева на протяжение всей творческой жизни пыталась идти своим путем, никому не подражая, по-новому трактуя "варварство" против утончённости символизма, представляя свой мир во взаимосвязи "внутреннего" и "зримого" на пути из мира дольнего в мир горний.
1. Русакова, А.А. Символизм в русской живописи. Энциклопедия мирового искусства / А.А. Русакова. - СПб.: Белый город, 1995.
2. Кузьмина-Караваева, Е.Ю. Равнина русская: Стихотворения и поэмы. Пьесы-мистерии. Художественная и автобиографическая проза. Письма / Е.Ю. Караваева. - СПб.: Искусство - СПб, 2001.
3. Кузьмина-Караваева, Е. Ю. (Мать Мария). Жатва духа: Религиозно-философские сочинения / Е.Ю. Кузьмина-Караваева (Мать Мария). - СПб.: Искусство, 2004.
4. Ханзен-Лёве, А. Мифопоэтический символизм. - СПб.: Академический проект, 2003.
5. Кандинский, В.В. О духовном в искусстве. - М.: Архимед, 1992.
6. Библия. Книги Святого писания Ветхого и Нового завета. - М.: Издательство Московской Патриархии, 1992.
7. Овчинникова, М.Н. Традиции псалма в творчестве Е.Ю. Кузьминой-Караваевой // Дергачёвские чтения - 2008. Русская литература и национальные особенности. Проблема жанровых номинаций: в 2 т. - Екатеринбург: Уральский университет, 2009. - Т. 1.
8. Мать Мария (Скобцева). Красота спасающая: живопись, графика, вышивка. - СПб.: Искусство, 2004.
9. Трубецкой, Е. Три очерка о русской иконе: Умозрение в красках. - Новосибирск: Сибирь XXI век, 1991.
10. Успенский, Л.А. Богословие иконы православной церкви. - М.: "Западно-европейский экзархат. Московский патриархат", 1989.
11. Флоренский, П. Иконостас. Избранные труды по искусству. - СПб.: Мифрил. Русская книга, 1993.
Статья поступила в редакцию 14.07.10
УДК 811.13
И.Ю. Русанова, ст. преподаватель кафедры романских языков, соискатель Удмуртского государственного университета, г. Ижевск, E-mail: [email protected]
СТИЛИСТИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ ПОРИЦАНИЯ В РУССКОМ И ФРАНЦУЗСКОМ ЯЗЫКАХ
В статье рассматриваются стилистические средства выражения порицания в двух языках: русском и французском. Автор находит, анализирует общие черты и различия в их использовании при выражении порицания в исследуемых языках.
Ключевые слова: порицание, стилистические средства, повтор, метафора, сравнение, гипербола, обобщение.
Изучение и анализ языковых фактов с точки зрения антро-поцентричности языка является одной из наиболее значимых тенденций современного языкознания. Язык изучается как феномен, ориентированный, прежде всего на человека.
Особую важность приобретают исследования, посвященные межличностному общению, которое складывается из взаимного влияния людей друг на друга. Одним из основных механизмов регулирования взаимоотношений в обществе выступают высказывания, содержащие отрицательную оценку собеседника, то есть высказывания с функцией порицания.
Целью данной статьи является анализ стилистических средств выражения порицания в русском и французском языках. Актуальность настоящей работы обусловлена недостаточностью существующих исследовательских подходов к описанию стилистических средств используемых для выражения порицания в высказываниях с соответствующей функцией.
В исследовании применялся метод сплошной выборки из художественных произведений современных французских и русских писателей конца XX - начала XXI века, а также комплексная методика когнитивно-прагматического анализа.
В рамках данной статьи представляется возможным описать и проанализировать стилистические приемы в русском и фран-
цузском языках для выражения порицания. Под порицанием нами понимается частный случай выражения неодобрения, отрицательной оценки поведения, поступка, слов адресата (или лица не участвующего в диалоге), высказанного с целью вызвать самокритичную реакцию адресата и побудить его к исправлению поведения или ситуации.
Как в русском, так и во французском языке используются следующие стилистические приемы: повтор, сравнение, метафора, гипербола и обобщение. Однако вышеперечисленные средства в двух языках представлены по-разному.
Повтор
Использование такого приема как повтор при выражении порицания позволяет выделить основную мысль, подчеркнуть тональность речевого отрезка. Повтор в функции выражения оценки может быть восклицанием, переспросом, а также повествовательным высказыванием.
- Глупая комедия! Зря я ее затеял. Все, труса праздновать, настала пора объяснить, кто в доме хозяин. Всю жизнь трясся, не пойми чего и кого боялся, из-за этого Машу потерял, с тобой не общался. Дурак! Дурак! Дурак! Превратился в подкаблучника. Все! Закончено! [1, с. 79].
