CC BY
120
I_
НА АКТУАЛЬНУЮ ТЕМУ
А. Н. КОНЕВ, начальник Академии управления МВД России, доктор технических наук, кандидат юридических наук, доцент E-mail: [email protected]
Научная специальность: 12.00.01 — теория и история права и государства;
история учений о праве и государстве.
УДК 316.48
A. N. KONEV,
Doctor of Technology, Candidate of Law, Associate Professor,
Head of Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia
Scientific speciality:
12.00.01 — Theory and History of Law and State; History of Doctrines about Law and State.
Идеология разрешения конфликта по Русской Правде (XI—XII вв.)
Ideology of Conflict Resolution in the Russkaya Pravda (11-12th Centuries)
Статья рассматривает историю зарождения традиции разрешения социальных конфликтов в Древней Руси в исследуемый период XI—XII вв. Делается обзор научных трудов, посвященных древнерусскому обществу, письменным источникам правого регулирования общественных отношений. Проводится их анализ и сравнение выводов.
В статье обосновывается тезис о том, что описанные в Русской Правде отдельные процедуры разрешения социальных конфликтов не являлись результатом кодификации древнего «неписанного» русского права, а являли собой отражение идеи разрешения сложившейся конкретной исторической ситуации.
Автором делается вывод о существовании идеи сакрализации отечественного уголовного судопроизводства во все времена, приводятся аргументированные доводы и примеры.
Русская Правда, социальный конфликт, кровная месть, ритуал.
The article considers the history of the tradition's origin of resolving the social conflicts in Ancient Russia in the period of 11-12th centuries. The review of the scientific works devoted to the old Russian society, written sources of the social relations' legal regulation. Their analysis and comparison of conclusions are carriyng out.
The article substantiates the thesis that the individual procedures for resolving the social conflicts described in "The Russian Truth" were not the result of ancient "unwritten" Russian law codification, but a reflection of the idea of resolving the current specific historical situation.
The author makes a conclusion about the sa-cralization idea existence of the domestic criminal proceedings at all the times, provides the reasoned arguments and examples.
Russkaya pravda, social conflict, blood feud, ritual.
Идеологический подход к знаковым историческим событиям в области права позволяет иначе расставлять акценты и вскрывать истинные предпосылки появления знаменитых законодательных памятников. На этом идеологическом фоне более отчетливыми становят-
ся и ключевые «технологические» тенденции развития уголовного судопроизводства. В настоящей статье мы решили подвергнуть ретроспективно-идеологическому анализу вопросы разрешения конфликтов, предложенные в свою эпоху Русской Правдой.
Окончание X в. было ознаменовано эпохальным событием. В 988 г. Русь приняла христианство, ознаменовавшее начало формирования в обществе и власти принципиально нового мировоззрения. Обычно это событие и считается важнейшим идеологическим фактором, затмевающим все прочие значимые мировоззренческие обстоятельства. Однако в качестве идеологической предпосылки трансформации подходов к разрешению социальных конфликтов этот факт напрямую рассматривать весьма затруднительно. Особенно в первое столетие проникновения христианства в культурную жизнь народа.
В контексте осмысления идеологических основ уголовного судопроизводства целесообразнее акцентировать внимание на том, что в XI— XII вв. произошли и другие важные события, определившие дальнейшее стратегическое развитие Руси. Таких событий можно выделить достаточно, но мы остановимся на четырех.
Во-первых, хотим обратить внимание на то, что экономические и социальные процессы, происходящие в восточнославянских землях, сформировали в обществе феодальный уклад. Во-вторых, в начале XI в. на территории славянских племен сложилось огромное государственное образование — Киевская Русь, имевшее специфическое социально-политическое устройство. В-третьих, утвердилась законность власти киевских князей, которая уже передавалась по наследству, что обусловило идею законности этой власти и связанных с ней ритуалов. В-четвертых, на Русь стали прибывать греческие священники, что способствовало активному внедрению в обществе письменности и церковной книжной культуры.
Совокупность этих факторов обусловливала поиск новой, пока еще «квазиправовой» идеологии. Эта идеология была нужна для приспособления и модернизации ритуалов, сформировавшихся в родоплеменном обществе, таким образом, чтобы они позволяли достаточно эффективно разрешать конфликты в изменившихся социально-экономических условиях. Однако меняться должны были не только ритуалы, но и народное мировоззрение. Образ новой власти и новых подходов к управлению зарождающимся государством должен был вписаться в привычные рамки и одновременно не стеснять проникновение нового.
На идеологическое переосмысление прежних подходов влияли многие факторы. Сегодня достаточно часто употребляют формулу «отечественный уголовный процесс», но мало кто задумывается, что это настоящая идеологема, которая имеет под собой не только идеологический базис. Есть в нем и географическая составляющая, кодирующая огромные территории нашего отечества.
И подобный территориальный фактор уголовно-процессуальной идеологии сформировался как раз в те времена, когда понадобилась Русская Правда. Так, по оценкам ученых, периметр Киевского государства составлял около 7000 км. Оно простиралось от бассейна реки Висла на западе до Камы и Печеры на востоке, от Черного моря (устье Днепра) до Белого моря и Студеного моря (Ледовитого океана).
Очевидно, что при негусто заселенных северных территориях и обширных южных владениях управление государством было очень затруднительным делом. Государственная реакция на источник крупных социальных конфликтов не могла последовать незамедлительно. Так, Б. А. Рыбаков пишет: «Если, например, на Белоозере происходило какое-либо событие и киевскому князю надо было послать туда своих людей, то они прибывали туда не ранее, чем через три-четыре месяца после события. Дороги с гатями, мостами, разведанными бродами только-только налаживались. Проехать из Киева в землю Вятичей дорогой прямоезжею считалось богатырским подвигом» [5, с. 229].
Все это неизбежно порождало потребность ^ делегирования властных полномочий. В этих и условиях киевская власть могла управлять этой ^ огромной территорией только при опоре ^ на местную родоплеменную знать. Этот соци- 5 альный страт становился частью великокняже- ^ ской администрации, не теряя при этом своей власти по отношению к своим соплеменни- % кам. Подобная схема, несмотря на некоторые < свои преимущества, имела серьезнейший недо- ^ статок, поскольку вызывала сепаратистские настроения в отношении центральной киевской власти, и даже решение Владимира о размещении своих сыновей в крупных племенных центрах не смогло решить эту задачу.
Феодальная Русь XI—XII вв. состояла из нескольких тысяч мелких и крупных феодальных вотчин княжеских, боярских, монастырских, вотчин «молодшей дружины». Все они жили самостоятельной, экономически независимой друг от друга жизнью, представляя собой микроскопические государства, мало сцепленные друг с другом и в известной мере свободные от контроля государства. Боярский двор — своего рода столица такой маленькой державы со своим хозяйством, своим войском, своей полицией и своими неписаными законами.
«Княжеская власть XI—XII вв. в очень малой степени могла объединить эти независимые боярские миры; она вклинивалась между ними, ^ организуя погосты для сбора дани, сажая своих 9 посадников по городам, но все же Русь была боярской стихией, очень слабо объединенной государственной властью князя, который сам постоянно путал государственные понятия с част-
новладельческим феодальным отношением к своему разветвленному домену. Княжеские вирники и мечники разъезжали по земле, кормились за счет местного населения, судили, собирали доходы в пользу князя, наживались сами, но в очень малой степени объединяли феодальные замки или выполняли какие-то общегосударственные функции» [5, с. 322].
Подъездные, рядовичи, вирники, мечники, юные (младшие члены княжеской дружины, которым поручался сбор княжеских доходов и передоверялась часть власти самого князя) ощущали себя временными лицами, связанными лишь с теми событиями, в которых они участвовали. В свою очередь это обусловливало безразличие к судьбам смердов и ко всему комплексу объезжаемых владений. Они заботились прежде всего о себе и путем ложных, выдуманных ими поводов для штрафов («творимых вир») обогащались за счет крестьян, а частично и за счет бояр, перед которыми они представали как судьи, как представители главной власти в стране. Быстро разраставшаяся армия этих княжеских людей рыскала по всей Руси от Киева до Белоозера, и действия их никем не контролировались.
Одним из важнейших памятников периода Киевской Руси, по которому мы формируем свое представление об организации древнего отечественного судопроизводства с середины XI в., является Русская Правда. Многие поколения российских историков провели огромную работу, чтобы установить время возникновения этого документа, определить его хронологическую структуру, обстоятельства появления и характер внесенных изменений.
Русской Правды как единого кодифицированного документа обычного права не существует. Она дошла до нас в составе различных списков. Их анализ позволил ученым укрепиться в мысли о существовании трех особых редакций памятника: Краткой, Пространной и Сокращенной. Каждая из этих редакций имеет свою судьбу и по существу является особым памятником.
Исследователи вполне обоснованно считают Русскую правду официальным источником и отрицают ее частное происхождение, в том числе и в церковных кругах1. Так, академик А. А. Шахматов отметил полное отсутствие церковнославянизмов в тексте: «... письменная передача закрепила готовый обработанный текст в живой речи, а не на письме» [6, с. 129].
Современные исследователи отрицают также компиляционный характер этого правового памятника (т. е. отсутствие заимствова-
1 Сторонником идеи происхождения Русской Правды в стенах монастыря был В. О. Ключевский.
ний из византийских и германских источников) и считают его исконно русским [8, с. 371]. Если учесть, что предправо в славянской традиции складывалось и функционировало в до-письменный период [1, с. 267] и Русская Правда является памятником русского литературного языка, старейшим его свидетелем [4, с. 776], то можно с полной уверенностью утверждать, что в тексте памятника заметна русская языковая стихия, причем нередки и разговорно-бытовые элементы, что может быть свидетельством о существовании Русской Правды в предправо-вой период [3, с. 185], относящийся к 1Х—Х вв.
К Русской Правде следует относиться как к древнейшему письменному документу, в котором зафиксированы нормы обычного права применительно к конкретным историческим случаям. В связи с этим нельзя говорить о ней как о едином кодифицированном источнике Киевского государства Х1—Х11 вв.
Русская Правда в Краткой редакции известна историкам в двух списках: Академическом и Археографическом. Для целей нашего исследования мы будем пользоваться первым списком — Академическим. Краткая редакция Русской Правды дошла до нас в составе памятника новгородского характера и была известна уже во второй половине XII в. (после 1150 г.). По своему характеру она состоит из нескольких частей, расположенных предположительно в хронологическом порядке: Правда Ярослава (ст. 1—17), Правда Ярославовичей (ст. 18— 41), Покон вирный (ст. 42) и Устав мостникам (ст. 43)[7, с. 45].
Краткая редакция Русской Правды — Древнейшая Правда. Летописная легенда сообщает нам, что Ярослав даровал Русскую правду жителям Новгорода (Древнейшую правду) в благодарность за поддержку в борьбе со Святополком за киевский стол после смерти своего отца — князя Владимира Святославовича: «И отпусти их всех домой, и дав им Правду.... А се есть Правда Русская». На слова летописца ссылаются и некоторые ученые, раскрывая время появления этого документа.
Полагаем, что причиной, послужившей воплощению идей, заложенных в нормах Древнейшей Правды, лежат не события, связанные с участием новгородцев в борьбе за киевский стол, а ситуация, которая сложилась ранее, последствия которой Ярослав не мог игнорировать после своего вокняжения в Киеве.
Дело в том, что на волне вотчинных сепаратистских настроений, о которых мы писали выше, князь Ярослав Владимирович, находясь на княжении в Новгороде, отказался от выплаты обязательного годового дохода («урока») Киеву, где находился его отец. Очевидно, что этот шаг вызвал крайнее недовольство Влади-
мира Святославовича, и он начал готовить поход на Новгород. Однако наступившая болезнь заставила его отодвинуть активную фазу карательных мероприятий.
В это время в Новгороде находилось большое число приглашенных Ярославом Владимировичем наемников — варягов и колбягов (жителей прибалтийских земель), которых князь использовал для достижение своих политических целей, что являлось вполне устоявшейся практикой. Многие из них имели в Новгороде свои дома с хозяйствами и пользовались покровительством Ярослава.
Летописец описывает этот период как время насилия варягов над жителями Новгорода. Исследователи, добавляя рассказ летописца, пишут: «В городе происходят драки, здесь угрожают обнаженными мечами, хватают чужих коней и ездят на них по городу, укрывают чужую челядь, выдирают усы и бороды, рубят ноги и руки, убивают насмерть. Даже на пирах дерутся чашами и турьими рогами» [5, с. 303]. Все эти бесчинства сопровождались насилием по отношению к новгородским женщинам. Это раскололо город на два лагеря. В первый входило население города от бояр до изгоя, а второй лагерь составляли чужеземцы-наемники.
Возмущенные жители Новгорода августовской ночью 1015 г. собрались и изрубили варягов. Ярослав ответил тем же насилием — он заманил и убил «тысячу» славных воинов (возможно среди них были бояре и воеводы новгородской тысячи). Однако к концу этой ночи он получил известие о смерти своего отца и о том, что его брат Святополк незаконно занял киевский стол, принадлежащий по праву Владимиру. Утро началось с примирения князя с новгородцами и обращения к ним поддержать его в борьбе за киевскую власть. Чем закончился этот поход на Киев, нам известно. Летописец пишет, что в качестве благодарности Ярослав дал новгородцам Русскую правду.
Однако следует согласиться с точкой зрения С. В. Юшкова, который считает, что если Ярослав захотел бы отблагодарить новгородцев, то он должен был даровать определенные привилегии политического, земельного или финансового характера (по всей видимости, эти жалованные грамоты не дошли до нас), а не закон, в котором содержатся нормы уголовного и уголовно-процессуального права.
Чем же обусловлены идеи, отраженные в этом законодательном памятнике — Древнейшей Правде, которая была дарована новгородцам уже после того, как Ярослав занял киевский стол? Мы полностью разделяем точку зрения Б. А. Рыбакова, который считает, что Древнейшая Правда несет в себе отголоски августовской ночной резни 1015 г. в Новгороде.
Дело в том, что Ярослав нуждался в новгородском ополчении, но этих сил было недостаточно. Князь не мог обойтись без наемных отрядов варягов и колбягов в дальнейшей борьбе со Святополком. Таким образом, события августа 1015 г. не исключили нахождение наемников на территории города, следовательно, сохранялся риск повторений всех описанных бесчинств и насилия с их стороны.
Именно узкая задача охраны жизни, чести и имущества новгородского населения и приезжих славян от расквартированных в городе наемников и была решена в этом документе — Древнейшей Правде.
Во-первых, в самой первой статье узаконивается право на кровную месть. Эта норма возвращает к событиям августа 1015 г., когда возмущенные горожане мстили наемникам. Древнейшая Правда (ст. 1) содержит исчерпывающий перечень лиц, жизнь которых охраняется или древним обычаем кровной мести (сюда включены даже изгои), или высоким денежным штрафом. Однако здесь нет ни варягов, ни колбягов. Хотя мы уже писали, что они владели домами и хозяйством на территории города.
Во-вторых, в ст. 9 этого документа содержится указание на процедуру доказывания в связи с оскорбительными действиями. Как можно видеть по тексту, варяги и колбяги поставлены в неравное положение по отношению к новгородцам. Если виновным в оскорблении будет житель города, то пострадавший должен привести двух свидетелей, а если оскорбил варяг и колбяг, то новгородцу достаточно принести присягу. Особенно ярко ограничения ст. 6 Краткой редакции в отношении варягов и колбягов проявляются в сопоставлении со ст. 31 Пространной редакции (Троицкий список, вторая половина XIV в.), где эти наемники имеют одинаковые права при такого рода конфликтах с жителями города.
В-третьих, в ст. 10 упоминается штраф в отношении варягов или колбягов за укрывательство холопа. Жители Новгорода в Древнейшей Правде не упомянуты.
Как верно отметил Б. А. Рыбаков, «частная инструкция о разборе драк и столкновений в Новгороде не ставила, разумеется, своей задачей всеобъемлющий охват всех сторон социальной жизни города и всей Русской земли. Созданный в конкретных исторических условиях 1015 года, этот документ оказался вполне применим ко всем случаям уличных побоищ, столь обычных в средневековых городах, и просуществовал несколько веков, входя в сборники других княжеских законов» [5, с. 305].
Краткая редакция Русской Правды — Правда Ярославичей. Развитие феодальных отношений
обусловливало дальнейшее обострение противоречий между властью феодалов и крестьянским населением Киевской Руси. С одной стороны, любые неблагоприятные погодные условия (град, засуха, холодная зима, дожди) ставили десятки тысяч людей перед угрозой смерти от голода, заставляя выстраивать отношения зависимости с богатыми землевладельцами и по сути превращаться в крепостных. С другой стороны, передвижения князей из одного города в другой, участившиеся в конце XI в., порождали у них желание получить как можно больше доходов, абсолютно не заботясь о нуждах крестьян.
Как пишет В. В. Мавродин, в это время «степень угнетения высока... Всюду снует княжеская администрация: мостники, ябетники, го-родники, мечники и т. д., всюду — его дружинники, сопровождающие "княжих мужей", направляющихся в разные места земли Русской за данью и поборами...» [2, с. 188]. В то же время «великокняжеская власть широко применяет право суда и сбора вир для непомерного обогащения» [5, с. 341].
Неконтролируемые поборы и угроза остаться без посевного запаса зерна заставляли крестьян браться за оружие, которое они направляли против «подъездных», сельских старост, рядовичей и других княжеских людей с их «творимыми вирами». Об этих восстаниях летопись сообщает нам лишь мимоходом. Однако мы знаем о восстании 1024 г. в Суздальской земле, о погромах в Киеве 1068 г. и неповиновении драгобужцев. Брожение в народе вызывало появление волхвов и других кудесников, которые, используя темные суеверия, направляли агрессивное чувство безнадежности жизни людей против зажиточных соседей.
У княжеской власти возникла объективная потребность в защите своих феодальных доменов от народного гнева, в том числе и с помощью законов. Этим охранительным законом явилась Правда Ярославичей. По мнению ученых, этот документ был принят в Киеве в 1072 г.
Следует отметить, что нормы этого документа не содержат каких-либо компромиссных решений возникших социальных противоречий. Этот законодательный памятник практически не содержит процессуальных норм. В него включены жесткие нормы, целиком ориентированные на охрану власти и ее агентов, которые, по мнению С. В. Юшкова, «не могут быть признаны в какой-то, даже малейшей, степени привилегией-льготой для какой-то земли или области... Их острие направлено против широкой народной массы. Мыслимо ли, что широкие народные массы Новгородской республики — купечество, ремесленники, своеземцы, крестьяне — могли хотя в какой-либо мере
быть удовлетворены составлением "юридической компиляции", где жизнь княжеских мужей защищалась двойным денежным взысканием, и считать это одним из свидетельств своей власти» [8, с. 177-178].
Однако в ст. 18 Правды Ярославичей впервые объективизируется выраженная в денежном эквиваленте ответственность общины (верви), на территории которой найден убитый огнищанин, при условии, что ее члены не осуществляют поиска убийцы. Полагаем, что эта норма, изначально входящая в Правду Яросла-вичей, относится к нормам обычного права периода распада родоплеменной общины. К этому времени кровная месть уже законодательно была ограничена кругом близких родственников, а институт откупа от нее уже сформировался в русском общественно-племенном сознании, войдя в обычай разрешения таких конфликтов.
Из этой нормы становится вполне ясно, что вервь - это определенная территория. Она должна иметь свои четко установленные границы природного или искусственного характера, в пределах которых и обнаружено тело мертвого человека. За это убийство должны отвечать проживающие здесь люди, которые связаны определенной общностью интересов. В противном случае нет никакого смысла им отвечать совместно за случившееся злодеяние. Таким образом, вервь — это не просто территория, а общественно-территориальная единица, имеющая установленные границы.
В верви живут люди, которые уже не являются в полном смысле кровными родственниками. К этому времени набирает силу и разрастается община, объединенная не по кровному, а по территориальному принципу. Эти люди должны очень хорошо знать свои права и обязанности. До недавнего времени, исходя из ст. 1 Древнейшей Правды, они коллективно отвечали за совершенное на их территории преступление.
Теперь закон разъясняет им, что не всегда ответственность падает в целом на коллектив. Есть случаи, когда лицо, совершившее злодеяние, должно отвечать само за себя: «.если умышленно убьют огнищанина, то платить 80 гривен, а люди не платят». Люди платят только в том случае, если этого огнищанина убили в разбое и убийца не известен; тогда платят те люди — члены верви, в пределах которой обнаружен труп. Крестьянские миры призваны нести ответственность за своих членов.
Упомянутый в самых первых статьях Правды Ярославичей огнищанин относился к высшему служилому классу княжеского двора, поэтому, с одной стороны, он уже не принадлежал ни к какому роду, с другой стороны, являл-
ся собственностью князя, который и был правомочен требовать от верви компенсации за эту потерю. В этом случае откуп от кровной мести платится не роду убитого, а в виде его образного эквивалента — князю. Поэтому, исходя из сложившихся обычных процедур, для разрешения таких конфликтов важна была не персона убийцы, а сумма выкупа.
Однако если предположить, что в условиях разложения родоплеменных отношений социально многие родственные связи оказались разорванными, то укрывшийся в верви убийца мог оказаться, например, ранее вышедшим из нее бывшим сородичем, который в трудную минуту своей жизни искал у рода защиты. В таком случае весь род оказывался в очень затруднительном морально-этическом положении.
Ситуация могла развиваться по усмотрению общинного схода — убийца либо выдавался княжеской администрации, либо за него вервь платила деньги князю.
В письменном правиле (ст. 18 Правды Ярос-лавичей) был заложен важный политический смыл. Ритуал откупа от кровной мести вервью должен был показать, что убитый огнищанин для князя также близок, как и убитый член рода для всех остальных сородичей. Его нельзя безнаказанно убить, не получив в ответ условную «кровную месть», от которой вервь ритуально должна откупиться.
Еще одна новелла (ст. 38 Правды Ярославовичей) вводит правило о запрете убийства задержанного ночью вора и о приводе его с наступлением рассвета на княжеский двор. Это постановление не только ставит под контроль феодала финансовую сторону судебного разбирательства, но и переводит суд в плоскость ритуального выражения власти. Оно входит в число дополнительных статей, которые, как считает С. В. Юшков, не могут быть сочтены нормами обычного права и являются первыми оригинальными законодательными нормами [8, с. 306], на основании которых впервые делается попытка разделить частные и публичные интересы путем запрещения самосуда.
Вернемся к заголовку и ответим на вопрос, какова же была идеология Русской Правды. Простого описания содержания и истории
Список литературы:
1. Иванов В. В., Топоров В. Н. Исследования в области славянских древностей: лексические и фразеологические вопросы реконструкции текстов. М., 1974.
2. Мавродин В. В. Древняя и средневековая Русь. СПб., 2009.
появления этого законодательного памятника может оказаться недостаточно. Поэтому сформируем собственные выводы, опирающиеся на методы концептуально-идеологической диагностики.
Первая и основная идея, на наш взгляд, заключается в том, чтобы предложить обществу приемлемый путь преодоления серьезных социальных разногласий. Само название «Русская Правда» является глубоко символичным и иде-ологичным: не право, а правда. В этом имени содержится древняя идея сакрализации права. Идея сакрализации является ведущей идеей отечественного уголовного судопроизводства во все времена. По сути своей современная юридическая наука работает на то, чтобы у общества возникло ощущение «волшебности» уголовно-процессуального метода. Не менее мистической до сих пор остается и сама идея суда. И в этом тоже есть определенная «идеологическая» заслуга Русской Правды, ибо коды восприятия права вообще и уголовно-процессуального права в частности тянутся из древних времен мировоззренческой миссии Русской Правды. |
Что касается предпосылок возникнове- и ния Русской Правды, то здесь отмечена любо- ^ пытная деталь. Толчком к появлению опреде- ^ ленной уголовно-процессуальной технологии 5 (формы) могли стать жизненные сюжеты, дале- ^ кие от высоких уголовно-процессуальных идей. Порой законодатель, решая задачи текущего ^ дня, создает нормы на века. И это тоже является < не совсем изученной «концептуальной магией» ^ права. Мотив может быть очень приземленным, но идеи, которые затем вырастают на их месте, подобно прививке на стволе, как правило, оказываются весьма высоки. Так, если верить историческим интерпретаторам, Русская Правда решала задачи поддержания относительного равновесия всего лишь в одном городе Новгороде и задумывалась как профилактическое средство от нового бунта. Но технологические решения в итоге обрели универсальный характер и превратили Русскую правду не только в набор процедурных инструкций, но и в самую настоящую идеологию Русской Правды, предвестницу идеологии Объективной Истины, которая сейчас переживает не самые лучшие времена.
References:
1. Ivanov V. V., Toporov V. N. Issledovaniya v oblasti slavyanskih drevnostej: leksicheskie i frazeologicheskie voprosy rekonstrukcii tek-stov. M., 1974.
2. Mavrodin V. V. Drevnyaya i srednevekovaya Rus'. SPb., 2009.
3. Никитин О. В. Деловая письменность в истории русского языка: XI — XVIII вв.: дис. ... д-ра филол. наук. М., 2004.
4. Обнорский С. П. Русская Правда как памятник русского литературного языка // Изв. АН СССР. 1934. № 10.
5. Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII—XIII вв. Происхождение Руси и становление ее государственности. М., 2014.
6. Селищев А. М. Избранные труды / составление, общая редакция, вступительные статьи, комментарии и библиография Е. А. Василевской. М., 1968.
7. Тихомиров М. Н. Исследование о Русской Правде. М.—Л., 1941.
8. Юшков С. В. Русская Правда: происхождение, источники, ее значение. М., 2002.
3. Nikitin O. V. Delovaya pis'mennost' v istorii russkogo yazyka: XI — XVIII vv.: dis. ... d-ra filol. nauk. M., 2004.
4. Obnorskij S. P. Russkaya Pravda kak pamyatnik russkogo literaturnogo yazyka // Izv. AN SSSR. 1934. № 10.
5. Rybakov B. A. Kievskaya Rus' i russkie knyaz-hestva XII—XIII vv. Proiskhozhdenie Rusi i stanovlenie ee gosudarstvennosti. M., 2014.
6. Selishchev A. M. Izbrannye trudy / sostavlenie, obshchaya redakciya, vstupitel'nye stat'i, kom-mentarii i bibliografiya E. A. Vasilevskoj. M., 1968.
7. Tihomirov M. N. Issledovanie o Russkoj Pravde. M.—L., 1941.
8. Yushkov S. V. Russkaya pravda: proiskhozhde-nie, istochniki, ee znachenie. M., 2002.
и
H
2
^
x
л
<
£ H
bS
<
< I
14
