CC BY
59
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
А.Н. Конев
Конев Андрей Николаевич — доктор технических наук, кандидат юридических наук, доцент, академик Российской академии юридических наук, начальник Нижегородской академии МВД России
Идеологические основы стратегического развития уголовного судопроизводства
Необходимость стратегического развития современного отечественного уголовного судопроизводства осознана и на теоретическом, и на законодательном уровне. В свою очередь, эффективная реализация этой потребности предполагает разработку научно обоснованного курса совершенствования юридической процедуры судопроизводства, опирающуюся на четкое понимание ключевых концептуальных положений, составляющих сущность уголовно-процессуальной идеологии, и важнейших установок одноименной политики.
К сожалению, на сегодняшний день ни наука, ни законотворчество не могут похвастаться тем, что они имеют системное и сущностное понимание уголовно-процессуальной политики. Констатируя данный факт, мы исходим из очевидных предпосылок, отражающих устойчивые тенденции.
Первая тенденция статистическая. Вряд ли кто-нибудь станет отрицать, что количество законодательных поправок, непрестанно уточняющих правила судопроизводства, чрезмерно велико. Сегодня даже опытный специалист в области уголовного процесса не возьмется назвать точное число поправок, внесенных в УПК РФ с момента принятия кодекса. И ничто пока не предвещает изменения тенденции перманентной корректировки законодательства в области уголовного судопроизводства.
Тот же опытный специалист не возьмется сформулировать и онтологические предвестники перемен. Нередко компетентная эмоционально-интеллектуальная оценка свершившихся законодательных изменений сопровождается подспудной мыслью о странности случившихся нормативных перемен. Мысль эта мелькает в форме констатации: «Ничто не предвещало...». Последний тезис подводит к второй тенденции. Суть ее можно выразить формулой «концептуальная переработка законодательства без предварительной широкой научной подготовки». Сегодня в закон часто вносятся не просто редакционные поправки, встраивающие уголовно-процессуальную процедуру в нюансы текущего исторического момента. В законодательной сфере появляются принципиально новые процессуальные институты и исчезают институты привычные и устоявшиеся. И далеко не всегда можно понять, где искать идеологические и методологические предпосылки случившихся концептуальных изменений.
Причем наука и законодатель, как правило, творят параллельно, пересекаясь лишь в зоне критических оценок (со стороны научного сообщества) свершившегося законодательного факта. С одной стороны, декларируется политика максимального восприятия научной мысли, которая (политика) технологически выражается в организации различных мониторингов законодательных предложений, а, с другой, имеет место фактическое игнорирование нормативного творчества научной общественности. Наука уголовного процесса (если рассматривать ее в широком контексте) не имеет реальной «технологической» связи» с механизмом законотворчества. И это обстоятельство не полезно ни науке, ни законотворчеству. Отсутствие интереса к научным предложениям расхолаживает науку. Предложения в закон нередко формулируются в духе «научной фантастики». И ученый не особо переживает за свое творчество, поскольку не без оснований уверен в том, что его предложения не будут востребованы практикой. Поэтому обвинять одного лишь законодателя в том, что он игнорирует научные разработки, было бы крайне не предусмотрительно.
Конечно, нам могут возразить, что законы разрабатывают и принимают все те же представители юридической науки, люди с учеными степенями и званиями, имеющие научные публикации и т. п. Однако, говоря о научном обеспечении уголовно-процессуального законотворчества, мы все же предполагаем не кулуарное производство законов, а их открытую разработку, предусматривающую широкое и гласное обсуждение.
Из этого обстоятельства вытекает и третья предпосылка, позволяющая сомневаться в наличии системной уголовно-процессуальной политики. Предпосылка эта заключается в том, что уголовнопроцессуальное законодательство сегодня по большей части совершенствуется в «конспиративном» режиме. Законопроекты, как правило, вырастают не в недрах научных организаций, пользующихся заслуженным авторитетом, не в сборных научных коллективах, включающих в себя передовиков интеллектуального юридического «фронта». Законопроекты рождаются в закрытых рабочих группах,
Конев А.Н. Идеологические основы стратегического развития уголовного...
343
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
в своеобразных законотворческих секциях. По сути, к реальному процессу законотворчества допущен узкий круг лиц, решающий не стратегические, а тактические задачи. А наука в силу своей неосведомленности находится в роли стороннего наблюдателя.
Из сказанного просится предположение, что именно по причине конспиративности подготовки законопроектов непрекращающиеся законодательные перемены не представляют собой концептуального единства. Однако более взвешенные рассуждения подвигают нас к иной гипотезе. Конспиративность подготовки законопроектов — не причина, а следствие. Следствие отсутствия осознанных концептуальных оснований трансформации уголовного судопроизводства. Ни для кого не секрет, что принятая в 1991 году Концепция судебной реформы уже давно не актуальна. Многие иллюзии и надежды, которые она в себе изначально воплотила, опровергнуты эмпирикой двух прошедших десятилетий. А новая концепция совершенствования уголовного судопроизводства юридическому сообществу официально не представлена. Ее нельзя прочитать. Но ее невозможно и просчитать по контексту происходящих перемен. Поэтому здесь резонно поставить вопрос: а есть ли такая концепция?
Иногда создается впечатление, что реформа осуществляется спонтанно. Но иногда появляются основания для вопроса: может быть, концепция есть, но держится в секрете от научного сообщества? О справедливости подобного вопроса можно судить, например, по тому упорству, с которым законодатель уклоняется от решения давно назревших проблем правоприменительной практики. Это тоже устойчивая тенденция. В качестве примера можно привести потребность в четкой недвусмысленной регламентации прямого доказательственного использования результатов оперативно-разыскной деятельности. Существующая норма (ст. 89 УПК РФ) фиксирует скорее запрет, чем дозволение. Причем наука предложила не только внятные теоретические концепции совершенствования указанного использования, но и модель соответствующего правового института1. И это не единственная проблема. Концептуально нового законодательного подхода требует проблема допустимости доказательств в целом, проблема преюдиции и ряд других.
Таковы тенденции, на которых основывается наш вывод о том, что современный уголовный процесс не имеет четких ориентиров в выборе стратегического пути своего развития. И мы не одиноки в этом неутешительном заключении. Системные проблемы в рассматриваемой сфере сегодня отмечают многие ученые процессуалисты. Так, В.В. Дорошков прямо говорит об отсутствии в стране уголовной и уголовно-процессуальной политики. «Характеризуя современную уголовно-процессуальную политику российского государства, — пишет он, — следует отметить поспешность вносимых изменений в УПК РФ, попытку подражания, а зачастую нелепого заимствования российскими учеными правового института и условий его реализации в России. Так, около 130 федеральных законов было принято для внесения тех или иных изменений в УПК РФ 2002 года...»2.
В этой связи отсутствие четкой и понятной государственно-правовой стратегии развития уголовно-процессуальных институтов следует рассматривать как одну из основных причин неэффективности судебно-правовой реформы. В этой связи выскажем уже избитую, но, вместе с тем, весьма актуальную истину: перспективное развитие уголовного судопроизводства должно основываться на долгосрочном стратегическом подходе.
Рассуждая о стратегии, мы исходим не из классического ее понимания как науки или искусства о войне. Под стратегическим подходом мы подразумеваем научно обоснованное направление развития такого общественного явления, как уголовное судопроизводство, включающее его принципы, средства и формы деятельности. По сути, речь идет о создании образа эффективного уголовного процесса. Вместе с тем, сконструировать такой образ возможно только в том случае, если есть научно обоснованное представление об идеальной модели уголовного процесса и путях ее внедрения в жизнь.
Таким образом, законодателю необходимо научно осознать идеологические основы, которые будут положены в основу концептуального развития уголовного судопроизводства в нашей стране. В самом общем смысле эти основы уже известны. Речь идет о двух основных конкурирующих концептах, которые в своем единстве и противоположности определяют вектор развития уголовного процесса на протяжении многих веков. Это разыскная и состязательные идеологии. Именно между ними во все времена качается «маятник» уголовно-процессуальной политики. Поэтому в практическом смысле необходимо определиться лишь с тем, по какому пути следует направить уголовно-процессуальную стратегию.
Традиционно тип российского уголовного процесса определяется как смешанный, одновременно сочетающий в себе и разыскные (инквизиционные), и состязательные начала. Досудебные стадии
1 См., например: Поляков М.П., Рыжов Р.С. Использование результатов оперативно-разыскной деятельности как правовой институт: монография. М., 2006.
2 Дорошков В.В. Уголовная и уголовно-процессуальная политика сегодня реально отсутствуют // Уголовный процесс. 2013. № 12. С. 26—27.
Юридическая техника. 2015. № 9
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
преимущественно построены на основе разыскной идеологии, а судебные — на идеологии состязательной. Однако поскольку главное положение в системе стадий занимает судебное разбирательство, то имеется утверждение об общем состязательном характере современного отечественного уголовного процесса.
Вместе с тем, подобное утверждение является в большей степени конвенциональным и не отражает истинные идеологические установки уголовного судопроизводства. В последние годы стала все больше проявлять себя тенденция преобразования уголовно-процессуальных норм и институтов в духе разыскного (инквизиционного) начала. Несмотря на то, что эта тенденция еще не принесла решительного перелома в концептуальном понимании вектора развития уголовного судопроизводства, можно говорить о том, что начинает набирать силу новая идеология, которая будет проявлять себя и в новой уголовно- процессуальной политике.
Правда, нельзя не отметить, что эта политика пока не отличается решительностью и единством подхода. Нет в ней и особой концептуальной системности. Этот тезис подтверждается самой новейшей историей отечественного уголовно-процессуального законодательства. Казалось бы, что с принятием в 2001 году нового УПК РФ был нормативно закреплен переход отечественного уголовного процесса на рельсы состязательной идеологии. Провозглашалось: «Россия постепенно переходит от одного типа уголовного судопроизводства (розыскного, «смешанного») к другому — состязательному»1. Однако окончательную победу состязательная идеология так и не одержала. Более того, нормативные изменения последних лет говорят о том, что имеет место не просто отсутствие победы, а местами нужно говорить и о полном поражении.
В качестве косвенного подтверждения идеологического перелома от состязательности к розыску можно рассматривать ряд решений такого важнейшего субъекта уголовно-процессуальной политики, как Конституционный Суд РФ.
В 2006 году группа авторов написала следующее: «С недавних пор Конституционный суд РФ для обоснования своих выводов стал использовать такие категории, как «принципы справедливости, соразмерности и правовой безопасности», «справедливый баланс между интересами лица и необходимостью гарантировать эффективность системы уголовного правосудия», «баланс конституционно защищаемых ценностей, в том числе прав и законных интересов осужденных, с одной стороны, и прав и законных интересов других лиц, публичных интересов, — с другой». На основании этого ими был сделан вывод о том, что заметны «подвижки в понимании целевой направленности правосудия и уголовного процесса, в том числе, намечаются в сторону большей публичной эффективности»2.
Усиление интереса отечественного уголовного процесса к публичности и иным проявлениям разыскной идеологии можно проследить и на последовательной трансформации состязательных концептов. Напомним, что на момент введения в действие Уголовно-процессуального кодекса 2001 года предполагалось, что состязательность обеспечивается следующими началами и институтами: 1) определением назначения уголовного судопроизводства исключительно в ключе защиты прав личности (ст. 6 УПК РФ); 2) запретом на возложение функций сторон друг на одно и тоже лицо либо орган (ч. 2 ст. 15 УПК РФ); 3) закреплением положения суда как арбитра, возвышающегося над сторонами и обеспечивающего им необходимые условия для выполнения процессуальных прав и обязанностей (ч. 3 ст. 15 УПК РФ); 4) возложением бремени доказывания в полном объеме на сторону обвинения (ч. 2 ст. 14 УПК РФ); 5) ликвидацией разыскных правомочий, принадлежавших ранее суду, как то: право возбуждать уголовные дела, право на продолжение судебного разбирательства при отказе прокурора от поддержания обвинения и др.; 6) ликвидацией института направления уголовного дела судом на дополнительное расследование; 7) введением суда присяжных по преступлениям, подсудным судам субъектов РФ; 8) запретом на поворот к худшему для подсудимого в судебных стадиях процесса и др.
В настоящее время многие их этих концептов и связанных с ними процессуальных институтов модернизированы в разыскном ключе: 1) из подсудности суда присяжных изъят целый ряд составов, а сам вердикт присяжных может быть отменен с последующим формированием нового состава коллегии присяжных. Иначе говоря, решение суда присяжных не обладает той устойчивостью, которая ему присуща в странах Западной Европы; 2) запрет на поворот к худшему тоже фактически отменен. Во всяком случае, в судебно-контрольных стадиях эта идея фактически утратила свою силу; 3) в судебных стадиях суд по-прежнему обладает кругом полномочий, позволяющих ему полноценно и активно направлять процесс доказывания; 4) институт возвращения уголовного дела прокурору, по сути, переформатирован в институт возвращения уголовного дела на дополнительное расследование.
Показательно, что инициатором последней новации, равно как и отмены запрета на поворот к худшему в судебно-контрольных стадиях процесса, выступил именно Конституционный Суд РФ, тем
1 Петрухин И.Л. От инквизиции — к состязательности // Государство и право. 2003. № 7. С. 32.
2 Александров А.С., Александрова И.А., Круглов И.В. Назначение уголовного судопроизводства и наказания: монография. Н. Новгород, 2006. С. 22, 24.
Конев А.Н. Идеологические основы стратегического развития уголовного...
345
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
самым поставив под сомнение непререкаемость состязательной идеологии, ее право на монополию в уголовно- процессуальной политике1.
Оценивая это решение Конституционного Суда РФ, И.С. Дикарев пишет: «В том, что данное решение является проявлением консерватизма, нет никаких сомнений, ведь, по сути, Конституционный Суд РФ дал новую жизнь весьма символичному для советского уголовного процесса полномочию суда направлять уголовное дело для дополнительного расследования»2.
Таким образом, идеологическая борьба идет уже на уровне реальной буквы закона. Провозглашенные новым УПК РФ состязательные принципы остаются неизменными по своему звучанию, но начинают меняться по существу. Это проявляет себя обострением противоречия между декларативными нормами и нормами специальными, составляющими конструкцию конкретных уголовно-процессуальных институтов. В то время как отдельные нормы Конституции РФ и УПК РФ закрепляют состязательность как основополагающий принцип уголовного судопроизводства, сама ткань уголовнопроцессуального законодательства наполнена нормами, отражающими разыскную идеологию. Происходит медленный, но уверенный процесс восстановления (в основных концептуальных чертах) уголовно-процессуальной формы, присущий советскому уголовному судопроизводству, когда состязательность занимала положение «технического» принципа судоустройства, определяющего разделение и независимость сторон в ходе судебного разбирательства. Рафинированная состязательная модель, которую пытались распространить на отечественное уголовное судопроизводство, не выдержала испытания временем и главное — практикой борьбы с преступностью. В контексте настоящей социально-политической обстановки она оказалась неспособной быть концептуальной основой эффективного уголовного процесса.
Таким образом, можно с уверенностью говорить о том, что в настоящее время идет переоценка концептуальных ценностей уголовного судопроизводства и формирование его новых идеологических основ. Для того чтобы придать этим процессам целенаправленный и управляемый характер, необходимо предпринять ряд важных стратегических шагов.
Во-первых, необходимо разработать, обсудить и принять на высшем законодательном уровне Концепцию судебной реформы, которая бы опиралась в том числе и на ряд перспективных начал, присущих разыскному типу уголовного судопроизводства. Однако эти начала необходимо прежде детально разработать на теоретическом уровне. Пришла пора беспристрастного осмысления разыскных идей и их практической адаптации к потребностям сегодняшнего дня.
Во-вторых, следует провести исследования с привлечением научной общественности на предмет определения эффективности функционирования ключевых уголовно-процессуальных институтов (например, института возбуждения уголовного дела).
В-третьих, активизировать вопрос о переосмыслении всей концепции Уголовно-процессуального кодекса РФ с обоснованным внедрением в эту концепцию оправданных элементов разыскной идеологии уголовного процесса.
Уголовный процесс как предмет научного осмысления и практической «инженерии» еще далеко не исчерпал себя. И это осмысление требует нового теоретико-стратегического мышления. Только новое осмысление неустареваемых процессуальных идей способно направить стратегическое развитие уголовного судопроизводства в нужное методологическое русло.
1 См.: По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина Республики Узбекистан Б.Т. Гадаева и запросом Курганского областного суда: постановление Конституционного Суда РФ от 2 июля 2013 г. № 16-П // Официальный сайт Конституционного суда РФ. URL: http://www.ksrf.ru/ru/Decision/Pages/default.aspx 2Дикарев И.С. Уголовный процесс: «тихая революция» сменилась реакцией. URL: http://www.iuaj.net/node/1472
Юридическая техника. 2015. № 9
