CC BY
4
«Ай-яй-яй, Гири, - аьнна, корта лостабир Ермолаича, - Дика дац ишта, агитаци мегаргьяц» [20, с. 98]. - «Ай-яй-яй, Гири, - покивал головой Ермолаич. Не хорошо так, агитировать нельзя».
Второй этап можно назвать застойным для ингушского языка, потому что с депортацией ингушского народа в 1944 г вплоть до его реабилитации значимых достижений и развития в языке не происходило [18, с. 8]. Однако в этот период в лексике ингушского народа все чаще стали появляться лексемы: депортаци -«депортация», шийла мохк - «холодная страна», геноцид - «геноцид».
Третий этап начался в 1957 году, в период так называемой «хрущевской оттепели» и возвращения ингушей на свою родину. Изучение ингушского языка в этот период оказалось плодотворным. Язык начали изучать в школах, в университете, возобновилась печать книг и учебников на ингушском языке. Состав общественно-политической терминологии пополнился рядом лексем: реабили-таци - «реабилитация», пионер - «пионер», партбилет - «партбилет».
В 1991 году начался современный, четвертый этап в развитии ингушского языка. Соответственно, в языке появляются все новые лексемы, связанные с глобализацией: компьютер, телевизор, радиоприемник и другие заимствования.
Отметим, что большинство слов общественно-политического содержания послереволюционного периода являются словами-советизмами. Такие слова, как правило, перешли в пассивный словарь, ушли из употребления вместе с вла-
Библиографический список
стью, породившей их: совети 1аьдал - «советская власть», планови боахам -«плановое хозяйство», колхоз - «колхоз», пионер - «пионер», пролетариат -«пролетариат», комсомол - «комсомол» и др.
Таким образом, в результате исследования мы пришли к выводу, что с расширением общественных функций ингушского языка в последние десятилетия возросло внимание к изучению общественно-политической терминологии. В нашем исследовании мы рассмотрели различные точки зрения на трактовку самого понятия «термин». Установили, что совокупность терминов образует терминологию определенной области знания, однако прежде чем сформироваться, она проходит 3 этапа своего развития.
Немаловажным остается факт взаимосвязи общественно-политической лексики и общественно-политической терминологии. Исследование позволило нам сделать вывод о том, что общественно-политическая терминология ингушского языка тесно связана с его лексикой и не может быть рассмотрена отдельно от нее.
Установлено, что развитие общественно-политической терминологии ингушского языка в хронологическом плане прошло, так же как и развитие всего языка в целом, 2 периода: дореволюционный и послереволюционный периоды.
Таким образом, можно сказать, что становление и развитие общественно-политической терминологии напрямую связано с развитием языка и является составной частью общественно-политической лексики.
1. О государственных языках Республики Ингушетия. Закон Республики Ингушетия N 12-РЗ от 16 августа 1996 г Available at: https://docs.cntd.ru/document/802045361
2. Aхманова О.С. Словарь лингвистических терминов. Москва: Советская энциклопедия, 1966.
3. Лейчик В.М. Терминоведение; предмет, методы, структура. Москва: Издательство ЛКИ, 2007.
4. Лотте Д.С. Как работать над терминологией. Основы и методы. Москва, 1969.
5. Кобрин РЮ. О понятиях «терминология» и «терминологическая система». Научно-техническая информация. Серия 2. 1995.
6. Бондалетов В.Д. Социальная лингвистика: учебное пособие. Москва: Просвещение, 1987.
7. Маник СА Общее описание терминологии общественно-политической жизни. Современные проблемы социальных проблем. 2013; № 1: 34-40.
8. Голованевский A^. Общественно-политическая лексика в словарях 1900-1917 гг. (К проблеме идеолого-семантической типологии словарей дореволюционного периода). Филологические науки. 1986; № 3: 25-31.
9. Жданова ЛА Общественно-политическая лексика; структура и динамика. Диссертация ... кандидата филологических наук. Москва, 1996.
10. Крючкова Т.Б. Особенности формирования и развития общественно-политической лексики и терминологии. Москва: Наука, 1989.
11. Мурадова ЛА Семантико-функциональная характеристика общественно-политической деятельности лексики современного французского языка. Aвтореферат диссертации... кандидата филологических наук. Москва, 1986.
12. Крючкова Т.Б. Особенности формирования и развития общественно-политической лексики и терминологии. Москва: Наука, 1989.
13. Карамова A.A. Оценочная общественно-политическая лексика и фразеология современного русского языка, вторая половина XX в. Диссертация ... кандидата филологических наук. Бирск, 2001.
14. Дахкильгов ИА Шутар. Расссказы. Повесть. Грозный, 1986.
15. Боков A.X. Ц1ийенна сайре. Роман. Шоллаг1а дакъа. Грозный, 1986.
16. Мальсагов М. Словарь - термины делопроизводства. Владикавказ: Сердало, 1930.
17. Джамбулатов И. Математические термины для ингушской начальной школы. Ингушская терминология. Орджоникидзе: Сердало, 1933: 7-11.
18. Солтаханов И.Э. Становление и развитие общественно-политической лексики в нахских литературных языках. Aвтореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Москва, 2009.
19. Чахкиев С. Бертий бийсаш. Роман. Грозный, 1986.
20. Боков A.X. Седкъашта юкъе седкъа санна. Роман. Грозный, 1972.
References
1. O gosudarstvennyh yazykah Respubliki ingushetiya. Zakon Respubliki Ingushetiya N 12-RZ ot 16 avgusta 1996 g. Available at: https://docs.cntd.ru/document/802045361
2. Ahmanova O.S. Slovar'lingvisticheskih terminov. Moskva: Sovetskaya 'enciklopediya, 1966.
3. Lejchik V.M. Terminovedenie: predmet, metody, struktura. Moskva: Izdatel'stvo LKI, 2007.
4. Lotte D.S. Kak rabotat' nad terminologiej. Osnovy i metody. Moskva, 1969.
5. Kobrin R.Yu. O ponyatiyah «terminologiya» i «terminologicheskaya sistema». Nauchno-tehnicheskaya informaciya. Seriya 2. 1995.
6. Bondaletov V.D. Social'naya lingvistika: uchebnoe posobie. Moskva: Prosveschenie, 1987.
7. Manik S.A. Obschee opisanie terminologii obschestvenno-politicheskoj zhizni. Sovremennye problemy social'nyh problem. 2013; № 1: 34-40.
8. Golovanevskij A.L. Obschestvenno-politicheskaya leksika v slovaryah 1900-1917 gg. (K probleme ideologo-semanticheskoj tipologii slovarej dorevolyucionnogo perioda). Filologicheskie nauki. 1986; № 3: 25-31.
9. Zhdanova L.A. Obschestvenno-politicheskaya leksika: struktura idinamika. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Moskva, 1996.
10. Kryuchkova T.B. Osobennosti formirovaniya irazvitiya obschestvenno-politicheskoj leksiki i terminologii. Moskva: Nauka, 1989.
11. Muradova L.A. Semantiko-funkcional'naya harakteristika obschestvenno-politicheskoj deyatel'nosti leksiki sovremennogo francuzskogo yazyka. Avtoreferat dissertacii... kandidata filologicheskih nauk. Moskva, 1986.
12. Kryuchkova T.B. Osobennosti formirovaniya i razvitiya obschestvenno-politicheskoj leksiki i terminologii. Moskva: Nauka, 1989.
13. Karamova A.A. Ocenochnaya obschestvenno-politicheskaya leksika i frazeologiya sovremennogo russkogo yazyka, vtoraya polovina XX v. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Birsk, 2001.
14. Dahkil'gov I.A. Shutar. Rassskazy. Povest'. Groznyj, 1986.
15. Bokov A.H. Clijenna sajre. Roman. Shollag1a dak'a. Groznyj, 1986.
16. Mal'sagov M. Slovar'- terminy deloproizvodstva. Vladikavkaz: Serdalo, 1930.
17. Dzhambulatov I. Matematicheskie terminy dlya ingushskoj nachal'noj shkoly. ingushskaya terminologiya. Ordzhonikidze: Serdalo, 1933: 7-11.
18. Soltahanov I.'E. Stanovlenie irazvitie obschestvenno-politicheskoj leksiki v nahskih literaturnyh yazykah. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Moskva, 2009.
19. Chahkiev S. Bertijbijsash. Roman. Groznyj, 1986.
20. Bokov A.H. Sedk'ashta yuk'e sedk'a sanna. Roman. Groznyj, 1972.
Статья поступила в редакцию 09.01.23
УДК 821.51
Kosheleva A.L., Doctor of Sciences (Philology), senior research fellow, Department of Literature, Khakass Research Institute for Language, Literature, and History (Abakan, Russia), Email: priemnaya_haknii@mail.ru
IDEAS AND MOTIFS OF NATIONAL FOLKLORE IN S. KARACHAKOV'S PLAY "THE LEGEND OF THE SWORD AND KHOMYS". The article provides the content-related and genre-stylistic analysis of S.E. Karachakov's play, defines the plot-functional vector of the figurative system and speech characteristics, reveals the ethnic essence of the ideas and motifs of the legend. Attention is focused on the writer's individual style with the definition of his intertextuality focused primarily
on national folklore. The antithesis acquires a starting content emphasis in the play. From the very title, there is a sharp confrontation between good and evil, light and dark, outlining the intrigue. The "sword" is a formidable weapon that can not only protect, but also, unfortunately, bear the horror of death, ruin, grief, and the euphonious khomys that opposes all this, giving a person the happiness of pleasure and joy. Some of the acting heroes are also characters who are clearly on different sides of existence - light and good, evil and darkness.
Key words: play, legend, traditions, sword, khomys, hyperbole, antithesis, mother, father, motif, chatkhan, folklore.
А.Л. Кошелева, д-р филол. наук, ст. науч. сотр. сектора литературы ГБНИУ Республики Хакасия «Хакасский научно-исследовательский
институт языка, литературы и истории», г. Абакан, E-mail: priemnaya_haknii@mail.ru
ИДЕИ И МОТИВЫ НАЦИОНАЛЬНОГО ФОЛЬКЛОРА В ПЬЕСЕ С. КАРАЧАКОВА «ЛЕГЕНДА О МЕЧЕ И ХОМЫСЕ»
В статье дан содержательный и жанрово-стилистический анализ пьесы С.Е. Карачакова, определен сюжетно-функциональный вектор образной системы и речевых характеристик, выявлена этническая сущность идей, мотивов легенды. Акцентируется внимание на идиостиле писателя с определением его интертекстуальности, ориентированной, прежде всего, на национальный фольклор. Отправной содержательный акцент приобретает в пьесе антитеза. Начиная с заглавия, обозначено резкое противостояние добра и зла, светлого и темного, намечая интригу «Меч» - грозное оружие, способное не только защищать, но и нести, к сожалению, ужас смерти, разорения, горя, и противостоящий всему этому благозвучный хомыс, дарящий человеку счастье наслаждения и радость. Часть действующих героев - это тоже персонажи, явно находящиеся на разных сторонах бытия - света и добра, зла и мрака.
Ключевые слова: пьеса, легенда, традиция, меч, хомыс, гипербола, антитеза, мать, отец, мотив, чатхан, фольклор.
В литературоведении всегда остается актуальным решение проблем, связанных с открытием нового в истории литературного процесса, творческой судьбой того или иного писателя, в частности с фактами такого явления литературного процесса, как интертекстуальность.
С.Е. Карачаков (1955-2019) - известный хакасский писатель-прозаик, поэт, детский писатель, драматург Национальному и инонациональному читателю известны его сборники прозы «Старый орёл», «Синий потоп. Где ты, мать-река?, сборник стихов «В день солнечного затмения», пьеса для детей «Кто сильнее всех?». Часть этих произведений опубликованы в таких центральных изданиях, как журнал «Дружба народов», «Современная литература народов России: Проза/Антология». Неопубликованными остались пьесы «Ваше высочество - моё одиночество», «Путь воина-номчы», «Кровью плачет небо» и пьеса «Легенда о мече и хомысе». Важны магистральные направления, которые определяют жизнеспособность многожанрового творчества С. Карачакова: литература и история, литература и язык, литература и фольклор, литература и этнография. В монологах, диалогах, репликах таких героев, как старик Чатхан, отец Сампир, мать Синне, Ах Пуур («Белый Волк»), младший сын Аяс, раскрывается сама душа народа - его мудрость, любовь к родной земле, способность разглядеть, понять прекрасное в жизни, человеке и то, что человека уничтожает, разрушает и делает его изгоем. Вся система образов пьесы - и положительные герои, и отрицательные, динамика их взаимоотношений помогают донести идеи и мотивы национального фольклора в пьесе, реализовать поставленную в исследовании цель.
Цель исследования состояла в анализе новой неопубликованной, хранящейся в архиве ХакНИИЯЛИ пьесы писателя «Легенда о мече и хомысе», осуществлении содержательного и жанрово-стилистического анализа с ориентацией на идеи и мотивы национального фольклора, являющиеся акцентом содержания произведения.
Задачи исследования: разработка методологии и методов исследования; выявление и анализ элементов содержательного свойства (тема, идея); выявление и анализ элементов композиционного свойства (мизансцены), образно-стилистической ориентации; определение места и значения речевых характеристик.
Научная новизна исследования заключается в том, что в научный оборот представлен материал о ранее неизвестном произведении писателя, являющемся новым в содержательном и жанрово-стилистическом отношении, инновационным для хакасской литературы.
Практическая значимость работы состоит в том, что она может быть использована на разного рода занятиях преподавателями национального отделения филологического факультета ХГУ им. Н.Ф. Катанова (лекция, спецкурс, спецсеминар), учителями-филологами в национальных школах, колледжах, художественными руководителями в театральных студиях.
Сергей Егорович Карачаков (1955-2019) - известный хакасский писатель: поэт, детский писатель, драматург. Национальному и инонациональному (русскому) читателю известны его сборники прозы «Старый орёл», «Синий потоп. Где ты, мать-река?, сборник стихов «В день солнечного затмения», пьеса для детей «Кто сильнее всех?». Неопубликованными остались пьесы: «Ваше высочество -моё одиночество», «Путь воина-номчы», «Кровью плачет небо» и выше поименованная пьеса «Легенда о мече и хомысе», ставшие теперь достоянием архивного рукописного фонда ХакНИИЯЛИ и ждущие достойного и щедрого издателя.
Легенда - эпический жанр, прозаическое или поэтическое повествование о событиях и лицах, о прошлом, жанр, характерный как для литературы, так и для фольклора. События и поступки персонажей легенд явно вымышлены, чаще всего фантастичны, с элементами чудесного, волшебства, что и сближает легенду со сказкой. Однако в отличие от сказки сюжеты в легенде обычно не развернуты: развитие действия формируется связью отдельных эпизодов, но сюжетность обязательно подчеркивается развязкой - это или победа добра над злом, или нравоучение дидактического свойства.
В пьесе С. Карачакова «Легенда о мече и хомысе», уже начиная с заглавия, обозначена резкая антитеза противостояния добра и зла, светлого и темного, намечающаяся интрига. «Меч» - грозное оружие, способное не только защищать, но и нести, к сожалению, ужас смерти, разорения, горя, и противостоящий всему этому благозвучный хомыс, дарящий человеку счастье наслаждения и радость. Часть действующих героев - это тоже персонажи, явно находящиеся на разных сторонах бытия: свет и добро несут один из братьев - Аяс, старик Чатхан, богатырь Белый волк («Ах пуур»); горе, зло и мрак оставляют за собой брат Аяса -Нартас, чудовища Чис Пурун («Медный Нос») и Чилбиген Семиглавый.
Своеобразным запевом пьесы-легенды, утверждающим то, что должно стать смыслом жизни, является пролог - диалог беззаботного, не заглядывающего за горизонт Юноши и умудренного опытом жизни своего древнего народа старика Чатхана, играющего на чатхане. Обескураживают бесцеремонные реплики молодого человека: «Ну что, опять собрались? Опять этот старый пень вам морочит голову? И как вам не надоест!»; «Что еще скажешь, мудрец?»; «Это мы и без тебя знаем! Нашел, чем хвастаться!» [1, с. 1-2]. Однако обезоруживают этот неэтичный бред спокойные, полные достоинства и мудрости слова старика Чатхана: «Стойте! Не сердитесь на него! Это не его вина - большая беда. К сожалению, не он один такой. Есть такие, которые свое ни во что не ставят. Жалко их: одно они забывают, что свое на большую дорогу выводит, с другими знакомит. А если свое не уважаешь, то и другое не будешь уважать, не поймешь до основания, а это очень страшно»; «Я путешественник во времени. Горюющему сердце успокаиваю, рассердившемуся злость помогаю подавить. Я лечу забывших прошлое своего народа»; «Эти тасхылы стоят тысячелетия, они многое видели. Здесь прошли вихри страшных битв, много пало крепкоруких богатырей. Наш народ многое видел, сажу лизал. Иногда казалось, что исчезает его имя в вихре истории, но мы помнили свое имя, не забывали»; «Эту землю народ слезами, кровью, потом обильным оросил. На нас шли войнами, мы защищались, мы не любили войны. И сейчас не любим. И песни у нас тихие, нежные. А песни - душа народа» [1, с. 1-2].
И дальнейшее повествование автор передает старику Чатхану: «Слушай, сынок, расскажу тебе легенду, если у тебя сердце не глухое, то что-нибудь поймешь» [1, с. 2].
Первая картина представляет на лоне природы, у подножия «белоснежного тасхыла», где течет река, на зеленом ковре трав, рядом с лесом встречу двух братьев: предполагается по желанию старшего брата Нартаса их поединок. Нартас, вооруженный мечом, нападает: «Защищайся! Вот тебе!», младший, Аяс, с хомысом «через плечо», беспомощно озирается, «прижимаясь к лиственнице»: «Брат, что ты делаешь?». Именные личностные предметы - меч и хомыс, ремарки к мизансцене, уже здесь, в самом начале, в своеобразной завязке конкретизируют намечающееся противостояние. Определяющим в организации динамики сюжета, его акцентов является традиционный для сказок и легенд мотив - уход из родного дома, от родного порога «на поиски счастья». На поиск своей доли, своих путей-дорог отправляются такие не похожие друг на друга братья - Нар-тас и Аяс. Очень разные и ориентиры братьев на предстоящем пути - средства для достижения цели, сама цель. Для Нартаса надежда и опора - оружие. «Не забывай, - говорит он Аясу, - безоружный - раб вооруженного». Он, меч, и будет главным средством достижения его цели: «Не я буду, если я не привезу золото, драгоценности. Лишь их блеск меня обрадует!» [1, с. 4-5]. Кичливо демонстрируя меткость своей стрелы, он на глазах огорченных родителей убивает ласточку. Но согревает сердце матери и отца выбор младшего сына - Аяса: «Я в дорогу возьму хомыс. Заскучаю по дому, его мелодия успокоит сердце. В сердце оставлю песни родной земли, песню ветра на вершине тасхыла. Они не дадут мне забыть красоту родной земли» [1, с. 4-5].
Отец Сампир и мать Синне, провожая в путь сыновей, пытаются обезопасить их неведомый путь добрым, мудрым советом, переданным им голосом
родной земли, мудростью старших. «Жизнь, сынок, не золото красит, - говорит Сампир Нартасу, - не тот богач, кто с золотом, а тот, кто многое видел ... Не забывай, пот рождает богатство. Земля нас не нянчит, но мы ее дети. И дороже, чем эта земля, для наст нет ничего . У того, кто говорит о родной земле плохое, дорога коротка. В народе остается его недоброе имя» [1, с. 4-5]. Отцу вторит мать, Синне, обращаясь к Нартасу: «У меня за него душа болит ... Человек, не уважающий свой народ, забудет свой язык предков, реку, из которой пил, землю, где родился ... Народ оставил нам тысячелетнюю мудрость. Если мудрость народа не нашла места в твоем сердце, то ты долго будешь мучиться, сынок .[1, с. 4]. Посылы сыновьям Сампира и Синне - это идейный ориентир сюжетного действа пьесы, сформулированный и в подобных алмазах народной мудрости: «человеческий язык иногда льстив, сынок (букв.: человеческий язык с салом)»; «пот рождает богатство»; «мужчина рожден для тягот. Там куется его характер»; «у того, кто говорит о родной земле плохо, дорога коротка»; «родная земля в трудный час опорой ему станет»; «он в сердце добро, доверие несет.». Отправную направленность в конце первой картины несет для всей пьесы и материнский алгыс - благословление сыновьям: «О, матери Ымай! Храните детей в дороге, не бросайте их, прошу Вас! (Вдалеке: «Матери! Матери! Храните! Храните! Детей! Детей!») О, солнце! Ты всему жизнь даешь! Все земные дети твои! О, солнце! Не гасни никогда! Пускай черные тучи не закроют твой лик! Ни одна злая сила не погасит твой свет! Мои сыновья идут счастья искать, свети им в пути, пусть не собьются в пути!» [1, с. 6].
Реальность и реальные герои первой картины сменяются фантазией и появлением персонажей мира запредельного во второй картине. Рядом с влюбленными друг в друга Аясом и Хан-Хыс, красивой, «пригожей» девицей, дочерью царя той земли, где оказался Аяс, появляются чудовища из мира зла и темноты - «Чис Пурун» («Медный нос») - «представитель подземного царства, змеиные косы, лицо черное, свинцовые глаза, медный нос, с бахвальством заявляющая о своем предназначении: «Где я пройду, ничего не останется, пусть все вымрет - земля, деревья, цветы» [1, с. 6] и Семиглавый Чилбеген, наметивший себе в жены прекрасную Хан Хыс и злобно ей угрожающий: «Не серди меня. Не забывай: мое имя Семиглавый Чилбеген. Если не согласишься выйти замуж за меня, уничтожу твою землю, народ!» [1, с. 7]. Однако ни Чис Пурун, ни подоспевший ей на помощь Семиглавый Чилбеген не в силах одолеть влюбленных и достойное мужество Аяса с его поистине волшебной игрой на хомысе, собирающей народ, - чудо совершается человеком, обладающим способностью волшебства, а «действие, как писал известный фольклорист А.Н. Афанасьев, подчиняется произволу народной фантазии, видоизменяется сообразно ее требованиям.» [2, с. 13]. Семиглавый Чилбеген плачет от досады, что «не может ударить» Аяса. «Брось хомыс! - кричит он, - у тебя он волшебный, его голос меня околдовывает! Брось хомыс!» Призывные, волшебные звуки хомыса собрали народ, одолели Семиглавое чудовище, подарили счастье влюбленным. Зло было побеждено красотой, красотой музыки и человеческого голоса - песней Аяса:
Сорок горных вершин я перевалил, Сорок разных народов встретил. Любимую здесь нашел -Любовь свою буду беречь. Пятьдесят горных вершин я прошел Ласковую свою здесь нашел -Крепкую жизнь буду строить [1, с. 10].
Неодолимую силу человеческого слова, воссоединенного с чарующей красотой мелодии хомыса, признает даже само чудовище - Семиглавый Чилбеген, величая этот волшебный союз «песней»: «Нет ничего красивее человеческого голоса. Песню не уничтожишь, мелодию не сожгешь, - не без сожаления ворчит Чилбеген, - Ты, парнишка, не думай, что силой меня одолел, нет, силой никто со мной не справится. Но сил бороться с песней нет. (Вдруг исчез)» [1, с. 10]. Влюбленные и счастливые Аяс и Хан Хыс спешат на встречу с родителями, но не суждено этой встречи состояться. И причина этому чудовищные, зрелищные «подвиги» Нартаса.
Третья картина - это начало и исход драматической судьбы старшего брата - Нартаса. Несколько изначальных, следующих друг за другом сценических действ в буквальном смысле разрушают этого героя. Разрушает то вожделенное несметное богатство, которое обрушилось на Нартаса: обманом «полученные «конь с серебряной сбруей и серебряным седлом», «шкатулка, полная золота», «золото, падающее с неба», как злая шутка Чилбегена, принятое ненасытным «зайцем» (так его назвал Чилбеген) как дар «верхних богов». Безмерно счастливый старший брат поет:
Конь подо мной,
Словно птица крылатая.
Золото - крылья мои.
Сердце согревает
Эк, золото!
Эх, крылья!
Что такое счастье?
Золота слитки блестящие!
Ах, серебро мое!
Ах ты, сила моя.
Сцена обрушившегося на героя несметного богатства, его песня-гимн этому «дару» формируют в пьесе еще один очень важный рожденный народной мудростью мотив, заключенный в вопросе песни «Что такое счастье?» В «золоте» и в «серебре» оно?
Последующие сцены пьесы-легенды настойчиво развенчивают мнимое счастье Нартаса. Опьяненный и ослепленный дарами злобных и темных сил, подчиняясь коварным замыслам Чилбегена и Чис Пурун, Нартас сталкивает в ущелье брата Аяса, убивает отца и мать, турпана, исполняя то, о чем мечтает ненавидящая мир и людей Чис Пурун: «Спасибо, Чилбеген. Теперь ступай. Пришло твое время, Чис Пурун! Злое свое будешь разливать! Скоро сюда вернется великолепный Нартас! Он забыл под моими горами сундук. Он попадет в твои руки! Тогда крепкие дома падут набок, великие юрты будут разрушены. Весь мир, белый свет, всех людей моя ненависть отравит! О, я уже вижу: вся Вселенная в огне! Я ханша над всеми! О, ради этого я ничего не пожалею! (Ремарка: превратившись в красивую девушку, встречает Нартаса)» [1, с. 15].
Убийство турпана обрывает кровавое безумие Нартаса: турпан поет горькую песню о потерянной подруге, но и эта «похоронная песня о нас», как сказал Нартас, о чудовищах, несущих миру горе, слезы и смерть: Чис Пурун сгорает, а Нартас превращается в камень.
Наступает, таким образом, традиционный для большинства легенд финал: зло наказано, но при этом сохраняется и досадное чувство определенной неудовлетворенности подобным финалом этой пьесы-легенды со сложным семейным мотивом - родители и сыновья, отношения братьев, драма одного из них, ставшего жертвой неодолимого желания быть богатым и всесильным.
С потерей брата не может смириться Аяс. Неизвестный Голос пытается проверить, испытать его, предупреждая: «Он будет тебе завидовать или потребует свою долю наследства». Аяс не принимает этот довод: «Как бы там ни было, лучше родного брата никого нет. Народ говорит: «Семерых свояков даже мышь не испугалась, а от двух братьев даже медведь от страха бежал». - «Правильно, - ответил Голос [1, с. 21]. Голос принадлежал доброму алыпу Ах Пуур («Белый Волк»), который одарил Аяса за его доброту и мудрость живой водой для воскресения родителей, убитых Нартасом, и добрым советом: «Помни, дороже отца и матери никого нет. Твоему брату превратиться в человека поможет только слеза матери, которая от чистого сердца пожалеет его, она чище всего» [1, с. 22]. Аяс и Хан Хыс пытаются возродить остановившуюся жизнь. Всесильно желание сына и священно слово народной мудрости, которое произносит Аяс: «Огонь погасающий, снова разгорись, жизнь ушедшая, вновь возвратись. Кровь застывшая, вновь побеги, сердце остановившееся, вновь застучи.» [1, с. 27]. Еще одна счастливая развязка: воскресшие с помощью чудесной воды родители встречают повзрослевшего и возмужавшего сына. «Настоящий мужчина, - говорит счастливый отец, - провожали орленка с неокрепшими крыльями, а встречаем орла!» [1, с. 21]. Слеза матери оживляет окаменевшего Нартаса, но он погибает вновь от угрызения совести, закалывая себя ножом. Раскаявшегося и вновь погибшего героя возвращает к жизни алып Ах Пуур. Мудрый богатырь дает Нартасу возможность воскреснуть как достойному человеку. Он, рожденный быть мужественным, храбрым воином, удостаивается священного долга - защищать свой народ, когда ожившая и разъяренная злобой отмщения Чис Пурун вновь приходит на отчую землю братьев. В нелегком поединке Нартас одолевает чудовище со словами, которые реабилитируют его и возвращают достойного сына и брата: «Пусть умру, но в борьбе за народ, а не против народа, не от его проклятия» [1, с. 31].
Заключительная картина представлена эпилогом: диалог Чатхана и юноши позволяет узнать о том, что было потом. Этот вопрос юноши удостоен мудрого ответа старика Чатхана: «Течение жизни не остановилось. К людям люди прибавлялись, к скоту - скот. Осиротевшего жеребенка превращали в коня, сироту-ребенка - в человека. Знаешь ли ты, когда теряется родник? Тогда, когда мелеют дающие ему жизнь подземные воды. И народ таков. Когда он исчезает? Когда забывает пройденный путь, язык, добрые традиции. В течение времени его имя исчезает, как песчинка. Поэтому я путешествую во времени. Имя народа будет жить вместе со мной. А жить я буду еще тысячи лет. Меня ждут в других местах. Пусть жизнь твоя продлится долго, сын мой. (Ремарка: Чатхан уходит) [1, с. 31-32]. Юноша уже не тот, который высокомерно отвергал наставления старика Чатхана, теперь он, вспоминая прекрасную легенду, пришел к разумному выводу: «Возможно, счастье Аяса в том, что он верил в доброе дело? А интересный человек этот старик Чатхан. Хорошо, что его песни записал на магнитофон.» (Ремарка: включает магнитофон. Раздаются звуки чатхана. Громче и громче) [1, с. 32]. Таким образом, в пьесе-легенде появляется еще один герой с характером динамичным, формирующимся средой, обстоятельствами, как и характер Нартаса.
Пьеса-легенда С. Карачакова самобытна, в ней отразилось миропонимание хакасов, черты их быта, традиции национального фольклора. Художественное мастерство автора проявилось в том, что фантастика, этическая и эстетическая антитеза становятся в ней не только средством острого обличения, но и образным средством раскрытия национальной этнологии. Ярко обозначилась проблема внутреннего контекста (связь национального «текста» литературы со своим духовным контекстом - фольклором, языком, философией, этикой, этнографией). Вновь налицо стремление писателя обратиться к подрастающему поколению: пьеса, подобного занимательного свойства интересна и в определенной степени полезна подростковой школьной аудитории.
Библиографический список
1. Карачаков С. Пьеса «Легенда о мече и хомысе». Рукописный фонд ХакНИИЯЛИ. Папка № 2: Карачаков С. Пьесы. Ф. 5, Оп. 2, Д. 2105, 79 л.
2. Aфанасьев A.K Народные русские легенды. Москва, 1914.
References
1. Karachakov S. P'esa «Legenda o meche i homyse». Rukopisnyj fond HakNiiYaLi. Papka № 2: Karachakov S. P'esy. F. 5, Op. 2, D. 2105, 79 l.
2. Afanas'ev A.N. Narodnyerusskie legendy. Moskva, 1914.
Статья поступила в редакцию 16.01.23
УДК 811.111
Tikhonova N.Yu., Cand. of Sciences (Philology), teacher, Financial University under the Government of the Russian Federation (Moscow, Russia),
E-mail: natatih1994@yandex.ru
LEXICAL TRANSFORMATIONS IN THE TRANSLATION OF CHILDREN'S FICTION AS A WAY TO BUILD A MAGIC WORLD (THE CASE STUDY OF J.K. ROWLING'S NOVEL "THE ICKABOG" AND ITS TRANSLATION INTO RUSSIAN). The article deals with the study of the practical implementation of lexical transformations in the translation of children's fiction from English into Russian. In this article, the author dwells on such lexical transformations as concretiza-tion, generalization, lexical addition, lexical omission, antonymic translation, compensation, found in the Russian translation of the fairy tale "The Ickabog" by Joanne K. Rowling. The author demonstrates the use of these transformations by the translator on specific examples, analyzing the choice of one or another transformation to convey the semantics of the original. The article may be of interest to translation theorists and practicing translators. In addition, the examples analyzed during the work on the article, as well as other passages from the fairy tale, can be offered to students for their own translation.
Key words: translation, literary translation, lexical transformation, equivalence, concretization, generalization, lexical addition, lexical omission, antonymic translation, compensation.
Н.Ю. Тихонова, канд. филол. наук, преп., Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации, г. Москва,
E-mail: natatih1994@yandex.ru
ЛЕКСИЧЕСКИЕ ТРАНСФОРМАЦИИ В ПЕРЕВОДЕ ДЕТСКОЙ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ КАК СПОСОБ ПОСТРОЕНИЯ ВОЛШЕБНОГО МИРА (НА ПРИМЕРЕ РОМАНА ДЖ. К. РОУЛИНГ "THE ICKABOG" И ЕГО ПЕРЕВОДА НА РУССКИЙ ЯЗЫК)
Статья посвящена исследованию воплощения на практике лексических преобразований при переводе детской художественной литературы с английского языка на русский язык. В данной статье автор останавливается на таких лексических преобразованиях, как конкретизация, генерализация, лексическое добавление, лексическое опущение, антонимический перевод, компенсация, найденные в переводе на русский язык сказочной повести Джоан К. Роулинг "The Ickabog" («Икабог»). Автор демонстрирует применение переводчиком приведенных трансформаций на конкретных примерах, анализируя выбор той или иной трансформации для передачи семантики оригинала. Данная статья может представлять интерес для теоретиков переводоведения и практикующих переводчиков. Кроме того, примеры, рассмотренные в ходе работы над статьей, как и другие отрывки из сказочной повести, могут быть предложены для собственного перевода студентам.
Ключевые слова: перевод, художественный перевод, лексическая трансформация, лексическое преобразование, эквивалентность, конкретизация, генерализация, лексическое добавление, лексическое опущение, антонимический перевод, компенсация.
Литература, ориентированная на детей и подростков, занимает особенное место среди художественных произведений. Познание мира, осознание себя в нем как личности, индивидуума начинается именно с детских сказок, рассказов, повестей о любви и дружбе, подлости и предательстве, добре и зле. Детская художественная литература представляет собой настоящее искусство, отличающееся выражением собирательных, универсализированных идей в яркой форме, в сильных образах. Жизнь во всех ее проявлениях впервые открывается перед ребенком в книгах, поэтому на авторах лежит большая ответственность за написанное. Соответственно, такая же ответственность лежит и на переводчиках произведений детской литературы, перед которыми стоит задача наиболее полно, живо, точно воссоздать построенную автором оригинала вселенную, иную реальность.
Переводчики детской литературы на русский язык, среди которых такие замечательные имена, как Нина Демурова, Нора Галь, Самуил Маршак, Лилиана Лунгина, Борис Заходер, Ирина Токмакова и многие другие, знакомят маленьких читателей с героями, которые станут для них лучшими друзьями, будут веселить и утешать их, выслушивать их и говорить с ними. Эти герои навсегда остаются в памяти целого поколения и, возможно, многих будущих поколений. Нередко можно услышать критику от родителей в адрес нового перевода хорошо знакомой им самим, прочитанной в детстве книги. Особенно остро реагируют более взрослые читатели на изменение имен героев, названий мест, где разворачиваются события. Так, далеко не все могут сродниться с переводом серии книг о Гарри Поттере, выполненном Марией Спивак.
Своеобразие перевода произведений детской художественной литературы касается как непосредственно адекватной передачи смысловой нагрузки текста, так и отображения оригинального художественного рисунка. Здесь необходимо принимать во внимание соответствующее оригиналу семантическое содержание образов и запечатление эмоционального наполнения текста. Перевод для детской читательской аудитории предполагает ряд особенностей, например, знание
стилистических тонкостей способов обращения, подходящих для разных возрастных групп, уместное и умеренное употребление уменьшительно-ласкательных суффиксов, зачастую хотя бы поверхностное знание фольклорного багажа. Переводчик должен не только смотреть на то, как текст «обрастает» теми или иными значениями, но и находить объяснения тому, почему автор принял решение оформить текст определенным образом.
Вызовы, с которыми сталкивается каждый переводчик детской художественной литературы, требуют неординарных решений. Максимально допустимая смысловая точность отступает перед целью добиться красочности и живописности, заинтересовать юного читателя. Тем самым эквивалентность на уровне отдельных слов и словосочетаний представляется в некой степени второстепенной по сравнению с эквивалентностью на уровне речевого произведения [1, с. 15]. В связи с этим потребуется определенный набор переводческих приемов и техник на разных уровнях языка. Наибольший интерес в рамках данной статьи демонстрируют лексические переводческие трансформации при переводе с английского языка на русский язык, эффективно работающие на создание и оказание эстетического и эмоционального эффекта, сравнимого с оригинальным текстом.
Данная статья посвящена вопросу применения на практике при переводе детской художественной литературы лексических трансформаций, или преобразований. Актуальность статьи обусловлена выбором материала, а именно - сказочной повести Дж. К. Роулинг «Икабог», вышедшей в 2020 г Кроме того, статья актуальна по той причине, что в эпоху машинного перевода необходимо высоко ценить и детально исследовать труд переводчика, вкладывающего силы и талант в работу с художественным текстом. Целью исследования является анализ и оценка использования при переводе современного детского литературного произведения ряда лексических трансформаций. Для достижения данной цели были поставлены и решены следующие задачи:
- определить набор наиболее важных при переводе детской литературы универсальных лексических трансформаций;
