CC BY
37УДК 821.111:821.161.1.
И.С. ТУРГЕНЕВ И ДЖ. УИНТЕРСОН: НЕОЖИДАННЫЕ ПАРАЛЛЕЛИ
Кристина Владимировна Загороднева
к. филол. н., ст. преподаватель кафедры филологии Пермский государственный институт культуры
614000, Россия, г. Пермь, ул. Газеты «Звезда», 18. zagor-kris@yandex.ru
Отталкиваясь от содержания повести английской писательницы Дж. Уинтерсон «Бремя» (Weight, 2005), автор статьи сопоставляет мифологического титана Атласа (Атланта) с фольклорным образом русского богатыря через реминисценции к произведению «Муму» И.С. Тургенева, обнаруживается параллель Геркулес (Геракл) -Герасим. Акцентируется внимание на образе собаки и ее литературных кличках (Лайка, Трезор, Муму, Каштанка), анализируется сравнение собаки с воробьем и насекомым в произведениях Уинтерсон и Тургенева. Выясняется, что оживление Атланта связано с любовью к Лайке, ставшей для него единственной небезразличной ношей, в то время как окаменение Герасима обусловлено бессердечным обращением с Муму.
Ключевые слова: Тургенев, Уинтерсон, традиции, реминисценции, классика, современная литература, образ собаки.
Факты биографии современной английской писательницы Дженет Уинтерсон (Jeanette Winterson, род. в 1959 г.) - сиротский приют, приемные родители, бегство из дома - напоминают историю героя романа Айрис Мердок «Дитя слова» (A Word Child, 1975) Хилари Бэрда, который так размышляет о своем одиночестве: «Меня вновь и вновь обжигали годы сиротства», «Я не был "дитя любви" <...> Я был "дитя слова"» [Мердок 1981: 425, 29]. Англоязычные источники по творчеству Уинтерсон посвящены, с одной стороны, анализу романов «Oranges Are Not the Only Fruit» (1985), «The Passion» (1987), «Written on the Body» (1992) [Andermahr 2008; Wilde 2009], а с другой -исследованиям гендерной проблематики и особенностям женского почерка (Вирджиния Вулф, Анджела Картер, Дженет Уинтерсон) [Hobbs 2004; Wiel Van 2014]. Отечественное литературоведение обращается к изучению поэтики света и цвета в романе
© Загороднева К.В., 2015
«Lighthousekeeping» (2004) [Тега 2015], преломлению биографического материала в произведении «Why Be Happy When You Could Be Normal?» (2011) [Петрова 2014]. На русский язык Уинтерсон переводят О. Варшавер, Н. Поваляева, А. Орлова, И. Замойская, Д. Оганова, Е. Кац, А. Осипов и др. Известен в двух переводах роман «Written on the Body» (1992) [Уинтерсон 2002; Винтерсон 2002] и рассказ «The 24 Hour Dog» (1998) [Уинтерсон 2001; Уинтерсон 2010].
Участвуя вместе с Виктором Пелевиным, Маргарет Этвуд, Али Смит в проекте «Мифы» британского издательства «Conongate», которое заказало писателям с мировой известностью сочинить романные версии мифов, Уинтерсон признается: «Идея выпустить эту серию мне очень понравилась - блестящая идея! Мой любимый из них, пожалуй, миф о Минотавре - не знаю, как он по-русски называется. Вот его я очень люблю, это мой персональный любимый миф» (цит. по: [Александров 2010: 326]). В романе Пелевина «Шлем ужаса, или Креатифф о Тесее и Минотавре» (2004) лабиринтом послужила всемирная Сеть, а в качестве шлема ужаса была представлена крупнорогатая голова как «модель человеческого сознания», и Тесей, «чтобы победить Минотавра, должен надеть этот Шлем. Но, надев его, он сам становится минотавром» [Абашева, Катаев 2013: 131].
Переосмысляя образ человека с головой быка через обращение к статуе Микеланджело «Атлант», созданной для гробницы папы Юлия II, можно обнаружить сходство между «древним доалимпийским божеством, отличающимся мощной силой» и держащим на себе небесный свод [Тахо-Годи 1980: 121], и человекобыком. Огромная бесформенная голова в виде неотесанного камня, в которой вязнут обхватившие ее руки Атланта, принуждает тело податься, согнувшись, вперед, чему настойчиво сопротивляются напряженные мышцы ног, мощный торс и растопыренные стопы. Подчеркивая близость к Атланту («...у меня комплекс Атланта. Нет, серьезно: мне кажется, что я могу справиться с любой ношей, обязана взвалить на свои плечи мировое бремя, и так далее - в общем, ничего страшного» (цит. по: [Александров 2010: 313])), Уинтерсон через год после романа Пелевина создает повесть «Бремя» (Weight, 2005) с подзаголовком «миф об Атласе и Геракле» (The Myth of Atlas and Heracles).
Будучи сотрудником природоохранных организаций «Друзья Земли» и «Гринпис», английская писательница накладывает мифологический сюжет о добытых Атлантом золотых яблоках из сада Гесперид на современные реалии, связанные с экологическими
проблемами планеты: «Вдох. Выдох. Кислород служит причиной рака и ограничивает продолжительность жизни» [Уинтерсон 2005: 118]. Согласно мифу, одиннадцатый подвиг Геракла заключался в том, чтобы любой ценой раздобыть три золотых яблока вечной молодости у нимф Гесперид: «По совету Прометея Геракл послал его [Атланта] за яблоками Гесперид, взяв на свои плечи небесный свод. Атлант принес три яблока и выразил желание отнести их к Эврисфею, с тем чтобы Геракл остался держать небо. Однако Гераклу удалось перехитрить Атланта: он согласился держать небосвод, но сказал, что хочет положить подушку на голову. Атлант встал на его место, а Геракл забрал яблоки и отнес к Эврисфею» [Зайцев 1980: 280].
В повести Уинтерсон готовый «сжульничать» гибкий и влюбчивый Геракл противопоставляется молчаливому и неповоротливому Атласу, «отвыкшему чувствовать»: «Да и что ему было чувствовать, кроме боли и неимоверной тяжести?» [Уинтерсон 2005: 95, 64]. Согласно мифу, жена Геракла Деянира из ревности «пропитала кровью Несса хитон» мужа, который «сразу прирос к телу надевшего его Геракла, и яд стал проникать сквозь кожу, причиняя невыносимые страдания» [Зайцев 1980: 281]. У Уинтерсон умирающий кентавр просит Деяниру «собрать его семя», спровоцированное желанием к ней, и «смешать его с кровью от нанесенной стрелою раны». Свойственная поэтике английской писательницы подчеркнутая телесность обнаруживается и в описании наказания Геракла: прилипший к телу хитон («it clung closer to him») становится причиной того, что Геракл «рвал и отбрасывал прочь куски своего тела, обуглившиеся и сухие» («it was skin he pulled away, in roasting seared slices») [Уинтерсон 2005: 103; Winterson 2005].
По мифу Атлант является древним доолимпийским божеством, его одиночество в повести «Бремя» подчеркивается реакцией на внезапно возникшее жужжание над головой. В пролетавшей мимо колбе, похожей на покалеченное насекомое («a lamed insect»), он обнаруживает собачку Лайку, «стянутую ремнями, неспособную двигаться, полумертвую от страха, утопавшую в поту и собственных экскрементах» [Уинтерсон 2005: 108]. Как обвинение в жестокости звучат слова Уинтерсон, адресованные русским: «Когда русские запускали Лайку в космос в 1957 году, они знали, что ей не суждено вернуться. Автоматическая подкожная инъекция должна была усыпить ее через семь дней <...> Когда они задраили люк, Лайка задрожала и во рту у нее пересохло <...> она хотела к хозяину, и чтобы ночь и тихо, и чтобы всего этого не было» [там же: 106-107]. Счастливый и одновременно сказочный финал повести, где спасенная Атласом
крохотная Лайка находит место «в надключичной ямке» его «громадной руки», «надежно укрытой под тяжелыми волнами волос» [там же: 108], отсылает к другому произведению Уинтерсон из сборника «Лев, единорог и я» (The Lion, the Unicorn and Me: The Donkey's Christmas Story, 2009).
В рассказе «Рождественская хлопушка» главным героем становится безымянный пес, случайно оказавшийся внутри «гигантской рождественской хлопушки» «длиной шесть футов» [Уинтерсон 2009: 9]. Перспектива очутиться после выстрела хлопушки в небе обескураживает пса, который «хочет четырьмя лапами ходить по земле»: «Вспомнилась ему и советская собака Лайка, которую отправили в космос навсегда; вспомнились и звездные псы - Большой Пес и Малый Пес, хозяева темных небесных полей, сверкающие покровители своих косматых земных сородичей» [там же: 9]. Образ волшебной собаки, умеющей исполнять желания и возникать внезапно из хлопушки, как джин из бутылки, переплетается в рассказе Уинтерсон с образом собаки уязвимой и замерзшей, которая нуждается в добром хозяине и теплом доме. Счастливый финал рассказа, оправданный стремлением бедного мальчика и его мамы приютить пса, отсылает, с одной стороны, к рассказу А.П. Чехова «Каштанка», где Тетка-Каштанка отказывается от сытной жизни цирковой собачки ради вновь обретенного хозяина. А с другой -предлагает неоднозначное прочтение повести «Бремя», в которой описание насильственной смерти Геракла и кентавра Несса завершается чудесным спасением Лайки, разрешившей загадку бремени: «Атлас давно уже перестал ощущать вес мира, но сейчас он хорошо чувствовал кожу и кости этой маленькой собаки. Сейчас ноша не была ему безразлична, и это изменило все» [Уинтерсон 2005: 108].
Лейтмотив неожиданного отказа от щенка ограничивает пространство рассказа Дж. Уинтерсон «The 24 Hour Dog» из сборника «The World and Other Places» (1998). Возникшее на природе знакомство и сближение с собакой подчеркивает связь человека с собственной орбитой, а кружение по ней предполагает поиск единомышленников: «Его лапы были созданы, чтобы носиться кругами. Он кружил по моей орбите» [Уинтерсон 2010: 86]. Обусловленный страхом сближения с живым существом и телесной привязанностью к нему герой рассказа возвращает заводчику пса: «I looked at him, trusting, vulnerable, love without caution <...> I telephoned the farmer. "You will have to take him back", I said. "I can't do this"» [Winterson 1998]. Параллель между внезапно ставшим чужим щенком по кличке Гарри и вымышленным псом по кличке Нимрод, «охотник
из Книги Бытия» («the mighty hunter of Genesis») [Уинтерсон 2001: 9], определяет философскую проблематику рассказа. Вместо расширения пространства любви, рассказчик предается мыслям о космической собаке, «вечной и радостной», которая не может умереть и «бежит рядом» [там же]. Написанный от первого лица рассказ Уинтерсон в переводе на русский язык предполагает два варианта развития отношений: 1) между женщиной и собакой, 2) между мужчиной и собакой [Загороднева 2015].
В повести русского писателя И.С. Тургенева «Муму» (1854) наиболее отчетливо проявилась драматургия отношений человека и собаки, возможно, повлиявшая на творчество Уинтерсон. Сопоставимый с титаном Атласом образ дворника Герасима, «сложенного богатырем и глухонемого от рождения», чье «постоянное безмолвие придавало торжественную важность его неистомной работе» [Тургенев 1980: 246], одновременно оказывается близок пушкинскому Геркулесу - Каменному гостю: «Каким он здесь представлен исполином! / Какие плечи! Что за Геркулес!..» [Пушкин 1986: 463-464]. «Демонический характер» статуи командора и «вариации мотива оживления», которые «играют важную роль в постановке и решении проблем жизни и смерти, смерти и бессмертия» [Бочкарева 2013: 140], с одной стороны, актуализируют судьбу Геракла, похожего на Дон Гуана в повести Уинтерсон, а с другой -тему взаимоотношения человека и собаки в повести «Муму». Образ русского богатыря Герасима, молчаливого и выносливого, подчеркивается в заключительных словах повести: «... "а собака - на что ему собака? к нему на двор вора оселом не затащить!" Такова ходит молва о богатырской силе немого» [Тургенев 1980: 272].
«Антикрепостническая направленность» повести как пример «неблаговидного применения помещичьей власти к крепостным крестьянам» [Дубовиков, Назарова 1980: 606] отчасти согласует поступок Герасима, который, утопив Муму, убегает от барыни: «А в Москве, на другой день после побега Герасима, хватились его. Пошли в его каморку, обшарили ее, сказали Гавриле. Тот пришел, посмотрел, пожал плечами и решил, что немой либо бежал, либо утоп вместе с своей глупой собакой» [Тургенев 1980: 272]. Популярность повести «Муму», которая «занимает первое место» «по количеству переводов на иностранные языки, появившихся при жизни Тургенева» [Дубовиков, Назарова 1980: 609], привела к появлению произведений, в которых актуализирована тема взаимоотношения человека и собаки.
В противовес успеху «Муму» рассказ Тургенева «Собака» (1866) повлек за собой критические отзывы литераторов и писателей:
П.В. Анненкова, С.А. Венгерова, Д.С. Мережковского и др. Сохранилось небрежное замечание В.Я. Брюсова: «Что касается "Собаки", то этого я не постигаю вовсе» (цит. по: [Кийко, Макашин 1981: 506]). Написанный от первого лица рассказ «Собака» начинается с неожиданного ночного появления животного под кроватью героя, которое «скребет, возится, чешется <...> зубами по шерсти перебирает, блох ищет». Избавлению от беспокойной безымянной посещающей каждую ночь собаки способствует неожиданное появление двухмесячного щенка по кличке Трезор «коричневой шерсти, белогубого, с белыми передними лапками» [Тургенев 1981: 233, 234, 239].
Изначальное противопоставление полумистической ночной собаки и осязаемого героем щенка трансформируется на протяжении рассказа в противостояние «голубчика» Трезора и другой «огромной», «заморской», «престрашенной» рыжей бешеной собаки. Схватка обеих собак оборачивается гибелью Трезора на глазах у хозяина: «Пасть с пастью так и вцепились оба - да клубом оземь! <...> И что же мы видим? Лежит мой бедный Трезорушко мертвый, с перерванным горлом - а той-то, проклятой, и след простыл. И тут я, господа, взвыл как теленок и, не стыдясь, скажу: припал я к моему двукратному, так сказать, избавителю и долго лобзал его в голову» [Там же: 241, 244246]. Контрастные образы двух собак: безымянной (соединяющей в себе ночную и рыжую) и Трезора, получают дальнейшее развитие в цикле «Senilia. Стихотворения в прозе».
По словам комментаторов, цикл «Senilia» принято называть «лирическим дневником последних лет Тургенева» [Измайлов, Назарова 1982: 475]. Любопытно обращение к двум созданным с разницей в два месяца произведениям «Собака» (февраль, 1878) и «Воробей» (апрель, 1878). Озаглавленное по аналогии с рассказом двенадцатилетней давности стихотворение в прозе «Собака» расположено между двумя другими произведениями: «Старуха» и «Соперник». Лейтмотивом трех произведений является физическая смерть. Вынужденные из-за «страшной, неистовой бури» за окном находиться в одной комнате и испытывать нечто похожее на страх, человек и собака становятся друг для друга родственными душами, их объединяет «трепетный огонек» в глазах, так «одна и та же жизнь жмется пугливо к другой» [Тургенев 1982: 129, 130]. Здесь собака становится очевидцем переживаний лирического героя, а ее молчаливость и статуарность отзываются на окаменелость лирического героя, порожденную страхом конца.
По контрасту с героями из «Собаки» бесстрашный воробей из одноименной миниатюры Тургенева «весь взъерошенный, искаженный», защищающий собственного выпавшего из гнезда детеныша, кажется более сильным и жизнестойким, чем окаменевшая из-за бури за окном собака [Тургенев 1982: 142]. Предвосхищая возможную, но немыслимую схватку между большой собакой и крошечным воробьем, лирический герой из произведения «Воробей» любуется своей умной собакой по кличке Трезор, которая признала за отважным воробьем преимущество: «Трезор остановился, попятился <...> Я поспешил отозвать смущенного пса» [Там же: 142]. Внутренняя сила и внешняя хрупкость воробья вкупе со стремлением с «отчаянным и жалким писком» прокричать о надвигающейся беде в образе «зубастой раскрытой пасти» отзываются на размышления лирического героя о силе любви, что «сильнее смерти и страха смерти» [Там же: 142].
Обращаясь к сравнению образа собаки в произведениях Уинтерсон и Тургенева можно проследить следующие закономерности. Во-первых, само упоминание о животном предполагает определенную авторскую исповедальность, что особенно проявляется в стихотворениях в прозе позднего И.С. Тургенева и в целом в поэтике Дж. Уинтерсон. Во-вторых, в творчестве обоих авторов возникают неожиданные переклички, обусловленные как образом летающей собаки (Лайка, Большой Пес и Малый Пес), так и взаимоотношениями собаки и воробья, собаки и покалеченного насекомого («a lamed insect»). Возможность парить в воздухе как будто определяет собачье бессмертие, поэтому волшебные собаки Дж. Уинтерсон обретают его независимо от их породы и кличек. В-третьих, ответственность за бродячего беспородного пса или переживания, связанные с воспитанием щенка, определяют характер и совестливость героев. Поэтому оживает титан Атлас, полюбивший Лайку, ставшую для него единственной небезразличной ношей, и окаменевает богатырь Герасим, утопивший Муму.
Список литературы
Абашева М.П., Катаев Ф.А. Русская проза в эпоху Интернета: трансформации в поэтике и авторская идентичность. Пермь: Изд-во ПГГПУ, 2013. 168 с.
Александров Н.Д. Тет-а-тет. Беседы с европейскими писателями. М.: Б.С.Г.-Пресс, 2010, 416 с.
Бочкарева Н.С. Экфрастический дискурс в романе М. Брэдбери «В Эрмитаж» // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. 2013. Вып. 1(21). С. 140-145.
Винтерсон Дж. Письмена на теле / Пер. с англ. Д.Оганова. URL: http://www.libros.am/book/read/id/59385/slug/ (дата обращения 24.10.2015)
Дубовиков А.Н., Назарова Н.Л. Примечания к «Муму» // Тургенев И.С. Сочинения 1844-1854. М.: Наука, 1980. Т. 4. С. 603-611.
Загороднева К.В. О двух переводах рассказа Дж.Уинтерсон «The 24 Hour Dog» // XXVII Пуришевские чтения. «Зарубежная литература XXI века: проблемы и тенденции / Отв. ред. М.А.Дремов. М.: ООО «Сам полиграфист», 2015. С. 39-40.
Зайцев А.И. Геракл // Мифы народов мира. М.: Советская энциклопедия, 1980. Т. 1. С. 277-283.
Измайлов Н.В., Назарова Л.Н. Примечания // Тургенев И.С. Сочинения 1881-1883. М.: Наука, 1982. Т.10. С. 387-604.
Кийко Е.И., Макашин С.А. Примечания к «Собаке» // Тургенев И.С. Сочинения 1861-1867. М.: Наука, 1981. Т. 7. С. 499-507.
Мердок А. Дитя слова / Пер. с англ. Т. Кудрявцевой. М.: Худож. лит., 1981. 448 с.
Петрова К.В. «Shakespeare is all the alphabet.»: шекспировские аллюзии в автобиографии Дж. Уинтерсон «Зачем быть счастливым, если можно быть нормальным?» // Вестник Новгородского государственного университета. 2014. № 83. Ч. I. С. 27-30.
Пушкин А.С. Сочинения. В 3-х т. М.: Худож. лит., 1986. Т. 2. 527 с.
Тахо-Годи А. Атлант // Мифы народов мира. М.: Советская энциклопедия, 1980. Т. 1. С. 121.
Тега Е.В. Дуализм света и тьмы в романе Дж. Уинтерсон «Хозяйство света» // XXVII Пуришевские чтения: зарубежная литература XXI в.: проблемы и тенденции / Отв. ред. М.А. Дремов. МПГУ, 2014. С. 129-131.
Тургенев И.С. Муму // Сочинения 1844-1854. М.: Наука, 1980. Т. 4. С. 246-272.
Тургенев И.С. Собака // Сочинения 1861-1867. М.: Наука, 1981. Т. 7. С. 232-246.
Тургенев И.С. Стихотворения в прозе. Senilia // Сочинения 18811883. М.: Наука, 1982. Т.10. С. 125-190.
Уинтерсон Дж. Бремя. Миф об Атласе и Геракле / пер. с англ. А. Осипов. М.: Открытый мир, 2005. 128 с.
Уинтерсон Дж. Пес на 24 часа / Пер. с англ. А.Орловой // Иностранная литература. 2010. № 12. С. 86-93.
Уинтерсон Дж. Рождественские рассказы / Пер. с англ. Н. Поваляевой // Иностранная литература. 2009. № 12. С. 3-13.
Уинтерсон Д. Тайнопись плоти / Пер. с англ. И.Замойской. М.: Эксмо, 2002. 288 с.
Уинтерсон Дж. Щенок на сутки / Пер. с англ. О.Варшавер // Иностранная литература. 2001. № 11. С. 3-9.
Andermahr S. Jeanette Winterson. L.: Palgrave Macmillan, 2008. 208 p.
Hobbs R. Writing on the Body: Sex, Gender and Identity in the Fiction of Jeanette Winterson and Angela Carter. N.Y.: Paupers' Press, 2004. 55 p.
Wiel Van der R. Literary Aesthetics of Trauma: Virginia Woolf and Jeanette Winterson. L.: Palgrave Macmillan, 2014. 264 p.
Wilde A.-K. Different Genres and Literary Elements in Jeanette Winter-sons "The Passion". München: Grin Verlag, 2009. 23 p.
Winterson J. Weight. The Myth of Atlas and Heracles. URL: http://www.general-ebooks.com/read/177124685 (дата обращения 15.10.2015)
Winterson J. The 24 Hour Dog. URL: http://www.independent.co.uk/ arts-entertainment/ (дата обращения 15.11.2014)
I. TURGENEV AND J. WINTERSON: UNEXPECTED PARALLELS
Kristina V. Zagorodneva
Candidate of Philology, Senior Teacher of Philology Department Perm State Institute of Culture
Russia, 614000, Perm, Gazety Zvezda str. 18 zagor-kris@yandex.ru
The author compares the mythological titan the Atlas (Atlant) from the story of English writer J.Winterson «Weight» (2005) with folklore image of the Russian bogatyr through reminiscences to Turgenev's «Mumu». The parallel Hercules (Heracles) - Herasim is revealed. The attention is focused on the image of the dog and its literary nickname (Laika, Trezor, Mumu, Kashtanka), comparison of the dog with a sparrow and an insect is analyzed in J.Winterson and Turgenev's selected works. It is remarkable that Atlant's revival is connected with love to Laika, while Herasim's fossilization is caused by the heartless reference with Mumu.
Key words: Turgenev, Winterson, traditions, reminiscences, classics, modern literature, image of dog.
