CC BY
26
Концепция увековечения памяти жертв репрессий была утверждена Правительством РФ. 30 сентября 2015 года президент Владимир Путин подписал указ о возведении монумента их жертвам. Это решение на официальном уровне закрепило отношение государства к репрессиям.
В День памяти жертв политических репрессий, 30 октября 2017 года, в Москве на пересечении проспекта Академика Сахарова и Садового кольца открылся монумент жертвам массовых репрессий «Стена скорби».
Ч. А. Горбачевский
«ХВАТИТ С НАС ЭТОЙ ВОЗНИ С РЕАБИЛИТИРОВАННЫМИ»,
ИЛИ ПОСЛЕ ЛАГЕРЯ — В БОЛЬШУЮ ЖИЗНЬ
CHESLAV A. GORBACHEVSKIJ "WE'VE HAD ENOUGH OF THE FUSS WITH THE REHABILITATED PEOPLE';
OR OUT OF THE HARD LABOR CAMP INTO THE BIG LIFE
Чеслав Антонович Горбачевский
Кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка и литературы Института социально-гуманитарных наук Южно-Уральский государственный университет пр. Ленина, д. 76, Челябинск, 454080, Россия ► cheslavgor@gmail.com
Cheslav A. Gorbachevskij
South Ural State University 76 Lenin Avenue, Chelyabinsk, 454080, Russia
В статье анализируется стихотворение Е. М. Тагер «Двадцать лет спустя» (1959), явившееся ответом на высказывание о «возне с реабилитированными» известного прозаика и драматурга В. Ф. Пановой. Конфликт двух мировоззрений связан как c различием биографий и жизненного опыта, так и с глубинными противоречиями «века-волкодава» и разностью понимания происходящих событий двумя литераторами. Е. М. Тагер обращается к судьбам современников, пострадавших от репрессивной сталинской системы (в том числе Б. А. Пильняка, О. Э. Мандельштама, Б. Л. Пастернака).
Ключевые слова: конфликт; тематическое поле; лирический герой; авторская позиция.
The article analyzes Elena M. Tager's poem "Twenty Years After" (1959), which was a response to the statement of "tinkering with rehabilitated people" by famous novelist and playwright Vera F. Panova. The conflict of the two worldviews was associated with contradiction between personal experiences and different understandings of what had happened with the country in the Stalinist period. Elena M. Tager refers to the fate of her contemporaries suffered from the repressive state machine, such as writers Boris Pilnyak, Osip Mandelstam, and Boris Pasternak).
Keywords: conflict; thematic field; lyrical hero; author's position.
Слова о возне с реабилитированными принадлежат известному литературному воспитателю и моралисту, лауреату государственных премий, журналисту, детскому писателю, прозаику и драматургу Вере Фёдоровне Пановой (1905-1973). Ответом на них явилось не опубликованное в своё время стихотворение «Двадцать лет спустя» (1959), написанное литератором Еленой Михайловной Тагер (1895-1964).
Е. М. Тагер с 1923 по 1927 г. находилась в архангельской ссылке (по ложному обвинению в экономическом шпионаже); затем 10 лет —
в колымских лагерях (1938-1947) по новому сфабрикованному обвинению в шпионаже и сотрудничестве с фашистской разведкой; в 1949-м была сослана на вечное поселение в Западную Сибирь, а после третьего ареста в 1951-м году — в Северный Казахстан (1951-1954). В 1954 году освобождена, в 1956-м — вернулась в Ленинград, реабилитирована. В 1957 году была переиздана книга «Зимний берег» (сборник рассказов и пьеса «Васька Буслаев»). «Повесть об Афанасии Никитине» напечатана посмертно (1966), в Тарту были опубликованы воспоминания Е. М. Тагер о Блоке. Скончалась в 1964 году1.
В 1990 году Владимир Бахтин писал: «Елена Тагер скончалась в Ленинграде, в своей новой, почти необжитой ещё квартире, в полном одиночестве — не сразу и узнали об этом. А через два года — тоже посмертно! — в 1966 году вышла её „Повесть об Афанасии Никитине". Большинство из сохранившихся её 82 стихотворений не опубликовано до сих пор» [1: 170].
Двадцать лет спустя
Хватит с нас этой возни с реабилитированными
Вера Панова
Ну, правильно! Хватит с вас этой возни. Да хватит и с нас, терпеливых, И ваших плакатов крикливой мазни, И книжек типически лживых.
Не выручил случай, и Бог нас не спас От мук незаслуженной кары... А вы безмятежно делили без нас Квартиры, листаж, гонорары.
Мы слышали ваш благородный смешок... Амнистии мы не просили. Мы наших товарищей клали в мешок И молча под сопки носили.
Задача для вас оказалась легка: Дождавшись условного знака, Добить Мандельштама, предать Пильняка И слопать живьём Пастернака.
Но вам, подписавшим кровавый контракт, В веках не дано отразиться, А мы уцелели. Мы живы. Мы факт. И с нами придётся возиться [2: 32].
Синтаксический подхват и интонация протеста с первых же строк задают тон всему стихотворению, в котором перечисляются события и впечатления от недавней прошлой, а затем и настоящей жизни лирического героя — от его арестов, отправкой в тюрьмы, пересылки и лагеря до освобождения. Лирический герой не считает себя вправе забыть преступления, смириться с существующим положением, а заодно и с теми, кто когда-то подписал кровавый контракт.
Очевидно, что в стихотворении-инвективе контрастны два мира: лагерный и вольный. В основе концепции текста Елены Тагер лежит непримиримый конфликт двух мировоззрений, в котором противопоставлены отдельные обитатели вольного мира, взявшие на себя право и смелость решать судьбы других, собственно судьбы тех, кого в соответствии с нормами сталинского времени принято было называть «врагами народа».
Наиболее отчётливо данная антитеза проявляется на идейно-образном и стилистическом уровнях, на которых по разные стороны пространства этого мира оказываются: муки незаслуженной кары ^ квартиры, листажи, гонорары; память о жестоком лагерном быте, колымских реалиях с их голодом, холодом, мученическими смертями ^ благородный смешок тех, кто, так или иначе, участвовал в уничтожении людей; отстаивание собственной чести, гордости, нежелания ждать милости, т. е. амнистии от государства ^ готовность держать «нос по ветру», отказавшись от решения судеб репрессированных / реабилитированных людей.
Стихотворение Елены Тагер — это ответ не только и не столько Вере Пановой, сколько так называемому широкому общественному мнению, не видевшему в незаконных репрессиях ничего плохого — это в лучшем случае, а в худшем — своим участием (открытым и тайным) поддерживавшему незаконные аресты, расстрелы и посадки.
Настоящим писателям — Б. А. Пильняку, О. Э. Мандельштаму, Б. Л. Пастернаку — противопоставлены те, кто лакирует действительность и вместе с тем пишет разрешённые «типически лживые книжки». Возможно, Е. М. Тагер не вполне справедлива в отношении В. Ф. Пановой лич-
но, поскольку не все книги последней типически лживы. Но на фоне трагических судеб огромного количества людей, уничтоженных и несправедливо загнанных на долгие годы в лагеря, из которых далеко не все вернулись, на фоне попыток скорого забвения самой памяти о незаконно репрессированных, откровенно резкие слова Елены Тагер в адрес авторов крикливой мазни вовсе не кажутся чрезмерными.
Обращает на себя внимание и то, что так называемый «вольный мир» стихотворения, в котором официальное, партийное мнение является «последней инстанцией» в принятии решений, не вполне волен. Поэтому внешние и внутренние границы лагерного существования для бывшего зэка оказываются размытыми, они как бы переносят по эту сторону колючей проволоки узаконенные «правилки» и «суды чести» тюремно-ла-герной «аристократии», т. е. уголовников.
Мироподобное лагероподобие не способствует появлению у лирического героя Елены Тагер здорового оптимизма в отношении устроенной подобным образом действительности, в которой величайшие преступления против человека либо вовсе не признаются таковыми, либо непозволительно быстро забываются. В сконструированной таким образом системе миром правят люди, добившие Мандельштама, предавшие Пильняка и слопавшие живьём Пастернака. В бунте и несогласии лирического героя отчётливо звучит боль и сострадание в отношении таких же, как он, — брошенных и забытых, вернувшихся и не вернувшихся из «параллельного мира» тюрем и лагерей. Не случайно наряду с Пильняком и Мандельштамом, погибшими в сталинских застенках, упомянуто имя Пастернака, в полной мере испытавшего на себе порядки псевдовольного мира. Так в условиях внутренней войны с «врагами народа» несправедливое к ним отношение не заканчивалось с выходом на свободу2.
Местоимение вы в тексте стихотворения тесно связано с образами, мотивами, идеями этого псевдовольного мира: вознёй; плакатами с крикливой мазнёй, лживыми книжками; квартирами (поделённые среди своих), листажом (печатным), гонорарами (и их безмятежным деле-
жом); благородным смешком (не имеющим ничего общего с благородством); лёгкой задачей; условным знаком, по которому составляется кровавый контракт и устраивается травля людей и их уничтожение с последующим забвением. Такая недвусмысленность впечатлений приводит лирического героя к закономерным выводам о крайне несправедливом устройстве такой системы. И вместе с тем лирический герой приходит к твёрдому, хотя и слабо утешительному убеждению, что всей этой возне и мазне в веках не дано отразиться.
Местоимение мы связано с образами и идеями Бога, мук, кары (незаслуженной), амнистии (которой мы не просили), товарищей (умерших и похороненных под сопками на Колыме); (мы как) факт.
Формы местоимений варьируются: вы (2), вас, вам; ваш, ваших; мы3, нас (3), нами. Местоимения становятся своеобразной основой в кольцевой композиции (включая эпиграф) текста и вместе с тем сквозной антитезой образных и мо-тивных комплексов и отношений, порождающих неразрешимый конфликт.
Таким образом, заочная мировоззренческая полемика между В. Ф. Пановой и Е. М. Тагер возвращает читателя к известным словам4 одного из персонажей рассказа В. Т. Шаламова «Перчатка» (1972):
«Были ли мы?
Отвечаю: „были" — со всей выразительностью протокола, ответственностью, отчётливостью документа» [4: 279]. Актуальность слов персонажа В. Т. Шаламова и стихотворного ответа, по сути, на этот же вопрос лирического героя Е. М. Тагер не вызывает сомнений и в настоящее время.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Из поздних публикаций: О Мандельштаме // Звезда. 1991. № 1. С. 158-167 [Стихотворения] // Возвращение: Сб. прозы, поэзии, критики, философских эссе. М., 1991. С. 169-178. Десятилетняя зима. М., 1994. («Поэты — узники ГУЛАГа»).
2 В парадоксальном вольном мире «нарушают» нормы советского закона и права не те, кто незаконно осуждал и уничтожал людей, но те, кто был сам незаконно осуждён.
3 Местоимение мы встречается в тексте 6 раз: 3 раза в III строфе и 3 раза в последней (V), в которой тройной повтор
акцентирует внимание на решительности действии не только самого лирического героя, но и других с тем же жизненным опытом и схожими взглядами.
4 Ещё более двух веков назад Д. И. Фонвизин писал: «Отчего у нас спорят сильно в таких истинах, кои нигде уже не встречают ни малейшего сомнения?» [3: 231].
ЛИТЕРАТУРА
1. Бахтин В. Елена Тагер // Возвращение: Сборник прозы, поэзии, критики, философских эссе. М., 1991. С. 169-178.
2. Поэзия узников ГУЛАГа: Антология / Под общ. ред. акад. А. Н. Яковлева; Сост. С. С. Виленский. М., 2005.
3. Рассадин С. Б. Сатиры смелый властелин. М., 1985.
4. Шаламов В. Т. Собр. соч.: В 4 т. / Сост., подгот. текста и примеч. И. Сиротинской. М., 1998. Т. 2.
REFERENCES
1. Bakhtin V. Elena Tager [Elena Tager] (1991). In: Vozvrashchenie: Sbornikprozy, poezii, kritiki, filosofskikh esse [The Return: a collection of prose, poetry, criticism, philosophical essays]. Moscow, pp. 169-178. (in Russian)
2. Poeziia uznikov GULAGa: Antologiia [Poetry by prisoners of GULAG: Antology] (2005) / Pod obshchei redaktsiei akademika A. N. Iakovleva; Sostavitel' S. S. Vilenskii. Moscow. (in Russian)
3. Rassadin S. B. (1985) Satiry smelyi vlastelin [The Bold Lord of Satire]. Moscow. (in Russian)
4. Shalamov V. T. (1998) Sobranie sochinenii: in 4 vols. / Sostavlenie, podgotovka teksta i primechanie I. Sirotinskoi. Moscow, vol. 2. (in Russian)
[ хроника]
ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ ВЗГЛЯД ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ СТОЛЕТИЯ РЕВОЛЮЦИИ (1917-2017):
О ВСЕРОССИЙСКОЙ НАУЧНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ «СЛОВО. СЛОВАРЬ. СЛОВЕСНОСТЬ: ЯЗЫК РЕВОЛЮЦИИ — ЯЗЫК СОВЕТСКОЙ ЭПОХИ»
THE LINGUISTIC VIEW THROUGH THE PRISM OF 100th ANNIVERSARY OF RUSSIAN REVOLUTION (1917-2017): ON ALL-RUSSIA SCHOLARLY CONFERENCE "WORD. DICTIONARY. LITERATURE. THE LANGUAGE OF REVOLUTION AND SOVIET EPOCH"
(Продолжение
8-9 ноября 2017 года в Российском государственном педагогическом университете им. А. И. Герцена состоялась Всероссийская конференция «Слово. Словарь. Словесность: язык революции — язык советской эпохи». Подзаголовок ежегодной конференции, традиционно связывающейся со значимым событием в лингво- и социокультурной жизни, был обусловлен знаменательной исторической датой — 100-летием Октябрьской революции.
Заявленная тема, по единодушному мнению участников конференции, объединила исследования докладчиков из Санкт-Петербурга, Москвы, Екатеринбурга, Новосибирска, Оренбурга, Великого Новгорода, Липецка и ряда других городов и обусловила содержательную целостность (при несомненном разнообразии) докладов.
Пленарное заседание «„Эхо Октября" в социокультурном контексте» определило основные тематические векторы работы конференции. Открывая конференцию, декан филологического факультета проф. Н. Л. Шубина отметила неизменную взаимосвязь научной деятельности кафедры русского языка с задачами образования. В контексте темы заседания показательна реформа русской орфографии и пунктуации, осуществленная в первые послереволюционные годы. Именно школа, естественно принявшая реформу, показала ее состоятельность и своевременность.
Доклад проф. В. А. Ефремова (РГПУ им. А. И. Герцена) «„Язык революционной эпохи" (1928) А. М. Селищева: 90 лет спустя» предложил очень интересное современное прочтение классической работы. Проф. В. Д. Черняк (РГПУ им. А. И. Герцена) на примере словарных описаний лексем космополит и националист в Х1Х-ХХ1 вв. продемонстрировала идеологическую мотивацию лексикографических решений. Проф. М. Я. Дымарский (РГПУ им. А. И. Герцена) в докладе «Еще раз про „новояз"» на материале современных официальных наименований учебных заведений выявил традици-
на с. 99, 120)
онное недоверие к семантике слова, выхолащивание смысла, насильственную идеологизацию языка. Проф. Ю. Г. Пыхтина (Оренбургский государственный университет) на материале НКРЯ продемонстрировала заметную трансформацию в советскую эпоху образов, пронизывающих всю русскую культуру и связанных с архетипом дом и его вербализаторами.
Обсуждение актуальных проблем было продолжено на секционных заседаниях. Секция «Слово в языке советской эпохи: последствия и результаты языковых изменений» объединила доклады, представляющие диахронические аспекты языковых явлений. Так, проф. Т. В. Шмелева (Новгородский государственный университет им. Ярослава Мудрого) в докладе «Советизмы в современной городской среде» детально рассмотрела проблемы использования «советской лексики» в рекламных целях на материале наименований кафе, столовых и ресторанов. В ходе дискуссии обсуждался вопрос о воздействующем эффекте советизмов и их манипулятивном потенциале. Проф. Е. В. Сергеева (РГПУ им. А. И. Герцена) в докладе «К вопросу об изменении значения лексемы „патриотизм" в русском языке начала XXI в.» обратилась к закономерностям изменения лексического значения слова-идео-логемы под влиянием экстралингвистических факторов. Доц. И. Н. Левина (РГПУ им. А. И. Герцена) в докладе «Уверенность, неуверенность, кажимость в публицистике 1917 года: „Несвоевременные мысли" М. Горького» продемонстрировала грамматические категории текста Горького.
Совместный доклад проф. О. А. Анищенко (Кокшетауский государственный университет им. Ш. Уалиханова) и д.ф.н., с.н.с. М Н. Приёмышевой (ИЛИ РАН, Санкт-Петербург) «Молодежный язык революционной эпохи (о „Словаре жаргона школьников и беспризорников послереволюционной России. 1920-1930-е гг.")» стимулировал дискуссию о функциях жаргонизмов в художественном тексте и мотивированности их использования.
