CC BY
20
также из художественных современных текстов, в среднем на наречие приходится от 5 до 7%. Традиционный подход толковых словарей к интерпретации слова буквально находит отражение и в двуязычных словарях общеязыкового характера, в частности русско-китайских.
В специализированных словарях служебных слов буквально рассматривается как частица, в том числе и в двух русско-китайских словарях данной направ-
Библиографический список
ленности. Такое употребление противопоставлено собственно наречному. Однако имеют место расхождения в трактовке семантики и других свойств этого слова в обеих грамматических реализациях. В связи с этим можно говорить о необходимости дальнейшего изучения слова буквально, а также создания его полного монографического, а на этой основе - лексикографического описания, что сделает возможным дополнение информации об этой единице и в двуязычных словарях.
1. Стародумова Е.А. Частицы русского языка (разноаспектное описание). Владивосток: Издательство Дальневосточного универститета, 2002.
2. Толковый словарь русского языка: в 4 т. Под редакцией Д.Н. Ушакова: Москва: ОГИЗ, 1935; Т. I.
3. Ожегов С.И. Словарь русского языка. Москва: Русский язык, 1984.
4. Словарь современного русского литературного языка: в 20 т. Главный редактор К.С. Горбачевич. Москва: Русский язык, 1991; Т. I.
5. Словарь русского языка: в 4 т. Под редакцией А.П. Евгеньевой. Москва: Русский язык, 1981; Т. I.
6. Лопатин В.В., Лопатина Л.Е. Русский толковый словарь. Москва: Русский язык, 2001.
7. Активный словарь русского языка. Ответственный редактор Ю.Д. Апресян. Москва: Языки славянской культуры, 2014; Т. 1.
8. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. Москва: АЗЪ, 1996.
9. Большой толковый словарь русского языка. Главный редактор С.А. Кузнецов. Санкт-Петербург: Норинт, 2001.
10. Комплексный словарь русского языка. Под редакцией А.Н. Тихонова. Москва: Русский язык, 2001.
11. Ефремов Т.Ф. Новый словарь русского языка: Толково-словообразовательный. Москва: Русский язык, 2001; Т. 1.
12. Абрамов Н. Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений. Москва: Русские словари, 1999.
13. Александрова З.Е. Словарь синонимов русского языка. Москва: Русский язык, 2001.
14. Шильнова Н.И. Большой словарь синонимов и антонимов. Москва: Дом славянской книги, 2010.
15. Сидоренко И.Я., Сидоренко Е.Н. Краткий толково-грамматический словарь функциональных омонимов русского языка: в 2 ч. Москва: Флинта, 2017; Ч. 2.
16. Объяснительный словарь русского языка: Структурные слова. Под редакцией В.В. Морковкина. Москва: Астрель: АСТ, 2001.
17. Ефремова Т.Ф. Толковый словарь служебных частей речи русского языка. Москва: Русский язык, 2001.
18. Словарь наречий и служебных слов русского языка. Составитель В.В. Бурцева. Москва: Русский язык - Медиа, 2005.
19. Шимчук Э.Г, Щур М.Г Словарь русских частиц. Берлин: PeterLang, 1999.
20. Словарь служебных слов русского языка. Ответственный редактор Е.А. Стародумова. Владивосток: Издательство ГУП «Примполиграфкомбинат», 2001.
21. Новый русско-китайский словарь. Шэньян: Издательство Ляонинского университета, 2003. ¡ЖЙМА.й^^^ШпЖ. 2003.
22. Баранова З.И., Котов А.В. Большой русско-китайский словарь. Москва: Русский язык, 2003.
23. Русско-китайский словарь. Пекин: Издательство Коммерческой прессы, 1985. .AftRMA. ШЖИХ^Шло^. 1985.
24. Большой русско-китайский словарь. Пекин: Издательство Коммерческой прессы, 1997. ffiR^ilA.M'ffS. 1997.
25. Чжан Пэйхэн. Словарь русских частиц. Шэньян: Издательство Цзилинского образования, 1989. Шпй^М.ЖШШ. 1989.
26. Тон Сяньган. Словарь русских служебных слов. Шаньхай: Издательство Шанхайского образования иностранных языков, 1999. Ш^ШпЙМЯЙМА.мЙЙ1), 1999. References
1. Starodumova E.A. Chasticy russkogo yazyka (raznoaspektnoe opisanie). Vladivostok: Izdatel'stvo Dal'nevostochnogo universtiteta, 2002.
2. Tolkovyj slovar'russkogo yazyka: v 4 t. Pod redakciej D.N. Ushakova: Moskva: OGIZ, 1935; T. I.
3. Ozhegov S.I. Slovar'russkogo yazyka. Moskva: Russkij yazyk, 1984.
4. Slovar'sovremennogorusskogo literaturnogoyazyka: v 20 t. Glavnyj redaktor K.S. Gorbachevich. Moskva: Russkij yazyk, 1991; T. I.
5. Slovar'russkogo yazyka: v 4 t. Pod redakciej A.P. Evgen'evoj. Moskva: Russkij yazyk, 1981; T. I.
6. Lopatin V.V., Lopatina L.E. Russkij tolkovyj slovar'. Moskva: Russkij yazyk, 2001.
7. Aktivnyj slovar'russkogo yazyka. Otvetstvennyj redaktor Yu.D. Apresyan. Moskva: Yazyki slavyanskoj kul'tury, 2014; T. 1.
8. Ozhegov S.I., Shvedova N.Yu. Tolkovyj slovar'russkogo yazyka. Moskva: AZ", 1996.
9. Bol'shoj tolkovyj slovar'russkogo yazyka. Glavnyj redaktor S.A. Kuznecov. Sankt-Peterburg: Norint, 2001.
10. Kompleksnyj slovar'russkogo yazyka. Pod redakciej A.N. Tihonova. Moskva: Russkij yazyk, 2001.
11. Efremov T.F. Novyj slovar'russkogo yazyka: Tolkovo-slovoobrazovatel'nyj. Moskva: Russkij yazyk, 2001; T. 1.
12. Abramov N. Slovar'russkih sinonimov i shodnyh po smyslu vyrazhenij. Moskva: Russkie slovari, 1999.
13. Aleksandrova Z.E. Slovar' sinonimov russkogo yazyka. Moskva: Russkij yazyk, 2001.
14. Shil'nova N.I. Bol'shoj slovar' sinonimov i antonimov. Moskva: Dom slavyanskoj knigi, 2010.
15. Sidorenko I.Ya., Sidorenko E.N. Kratkij tolkovo-grammaticheskij slovar' funkcional'nyh omonimov russkogo yazyka: v 2 ch. Moskva: Flinta, 2017; Ch. 2.
16. Ob'yasnitel'nyj slovar' russkogo yazyka: Strukturnye slova. Pod redakciej V.V. Morkovkina. Moskva: Astrel': AST, 2001.
17. Efremova T.F. Tolkovyj slovar' sluzhebnyh chastejrechirusskogo yazyka. Moskva: Russkij yazyk, 2001.
18. Slovar' narechij i sluzhebnyh slov russkogo yazyka. Sostavitel' V.V. Burceva. Moskva: Russkij yazyk - Media, 2005.
19. Shimchuk 'E.G., Schur M.G. Slovar'russkih chastic. Berlin: PeterLang, 1999.
20. Slovar' sluzhebnyh slov russkogo yazyka. Otvetstvennyj redaktor E.A. Starodumova. Vladivostok: Izdatel'stvo GUP «Primpoligrafkombinat», 2001.
21. Novyjrussko-kitajskijslovar'. Sh'en'yan: Izdatel'stvo Lyaoninskogo universiteta, 2003. ¡ЖЙМА.йЗД^ШпЖ. 2003.
22. Baranova Z.I., Kotov A.V. Bol'shoj russko-kitajskij slovar'. Moskva: Russkij yazyk, 2003.
23. Russko-kitajskij slovar'. Pekin: Izdatel'stvo Kommercheskoj pressy, 1985. ^IRMA. ЯЖ^ШпЖ. 1985.
24. Bol'shoj russko-kitajskij slovar'. Pekin: Izdatel'stvo Kommercheskoj pressy, 1997. ffiR^ifA.M'ffS. 1997.
25. Chzhan P'ejh'en. Slovar'russkih chastic. Sh'en'yan: Izdatel'stvo Czilinskogo obrazovaniya, 1989. Шпй^М.ЖШШ. 1989.
26. Ton Syan'gan. Slovar'russkih sluzhebnyh slov. Shan'haj: Izdatel'stvo Shanhajskogo obrazovaniya inostrannyh yazykov, 1999. Ш^ШпЙМЯЙМА.жЙЙ1), 1999.
Статья поступила в редакцию 28.08.20
УДК 82
Torogeldieva Z.N., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, North-Caucasian State Institute of Arts (Nalchik, Russia), E-mail:[email protected]
THE ARTISTIC WORLD OF HEROES IN STORIES AND NOVELLES BY LULA KUNI. The artistic world of Lula Kuni's heroes in her short stories and novels. The purpose of the research is that this article raises the problem of artistic identification of Russian national writers who write their works in Russian. The article analyses the work of the Chechen writer and poetess Lula Kuni, who wrote her works in Russian and Chechen languages. Her work is distinguished by a variety of genres. The main objective of the article is to study the traditions and innovative searches of this creative person in the context of modern literature, as well as to reveal the influence of bilingualism on the artistic world of the Chechen writer and poetess Lula Kuni. The scientific novelty of the work lies in the identification of the influence of bilingualism on the artistic world of the Chechen writer Lula Kuni, from which the nationally colored individual style of Lula Kuni is created. The role of the components of the figurative system of the Russian language in the formation of the national language in the context of the writer's works related to psychology, everyday life, culture, and traditions of the native people. As a result of the study of the work of the writer and poetess Lula Kuni, the researcher comes to the conclusion: the identity of the Chechen writer, transcultural and artistic bilingualism, contributes to the preservation of the originality of the national culture and its entry into intercultural dialogue. Lula Kuni's Russian language does not destroy the idea of her as a pronounced national writer, but only adds originality to her creative individuality. At the center of all her works is a person who exists at the intersection of two worlds, who has absorbed the ideas of modernity, but at the same time does not deviate from national identity. All this testifies to how the national and the experience of other literatures and cultures can interact and be indivisible in literary creation. The works written by Lula Kuni in Russian, the great mediator between the peoples of Russia, enable readers to get acquainted not only with her work, but also with the culture of her people.
Key words: Russian-speaking author, national culture, creation, artistic world, perception of the world, artistic bilingualism, analysis, story, short story, author, national culture, creation, artistic world, perception of the world, artistic bilingualism, analysis, story, short story.
З.Н. Торогельдиееа, канд. филол. наук, проф., Северо-Кавказский государственный институт искусств, г. Нальчик, Е-mail:[email protected]
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ МИР ГЕРОЕВ В РАССКАЗАХ И НОВЕЛЛАХ ЛУЛЫ КУНИ
В данной статье поднимается проблема художественной идентификации национальных писателей России, пишущих свои произведения на русском языке. Работа посвящена анализу творчества чеченской писательницы и поэтессы Лулы Куни, которая создавала свои произведения на русском и чеченском языке. Ее творчество отличается многообразием жанров. Основной задачей статьи является исследование традиций и новаторских исканий этой творческой личности в контексте современной литературы, а также выявление влияния билингвизма на художественный мир чеченской писательницы и поэтессы Лулы Куни. Научная новизна работы заключается в выявлении влияния билингвизма на художественный мир чеченской писательницы Лулы Кун; из чего создается ее национально окрашенный индивидуальный стиль; роль компонентов образной системы русского языка в формировании национального в контексте произведений писательницы, связанных с психологией, бытом, культурой, традициями родного народа. В результате исследования творчества писательницы и поэтессы Лулы Куни мы пришли к выводам: идентичность чеченской писательницы, транскультурная и художественный билингвизм способствуют сохранению своеобразия национальной культуры и ее вхождению в межкультурный диалог Русскоязычие Лулы Куни не разрушает представления о ней как о ярко выраженной национальной писательнице, а лишь придает своеобразие ее творческой индивидуальности. В центре всех ее произведений -человек, существующий на пересечении двух миров, впитавший идеи современности, но в то же время не отступающий от национального своеобразия. Все это свидетельствует о том, как могут взаимодействовать и быть неделимыми в литературном творчестве национальное и опыт других литератур и культур. Произведения, написанные Лулой Куни на русском языке, великом посреднике между народами России, дают возможность читателям познакомиться не только с ее творчеством, но и культурой ее народа.
Ключевые слова: русскоязычный автор, национальная культура, творчество, художественный мир, мировосприятие, художественный билингвизм, анализ, рассказ, новелла.
Прошел год, как не стало известной чеченской писательницы и поэтессы Жумалаевой Лулы Изнауровны (18.02.1960 - 28.04.2019), чье творчество занимает достойное место в современной чеченской литературе и культуре. Творчество Лулы Куни (лит. псевдоним Жумалаева Л.И.) известно большому количеству читателей не только Чеченской республики, но также России и других стран. Она писала свои произведения на чеченском и русском языках. В литературных журналах публиковались ее рассказы, новеллы, миниатюры, стихи, а также переводы произведений известных авторов с других языков на чеченский язык и наоборот. Знакомству читателей с ее творчеством способствовали также интернет-сайты «Проза.ру» и «Стихи.ру». Лула Куни творила в разных жанрах и оставалась в каждом из них неординарным, талантливым автором. Творчество чеченской писательницы и поэтессы поражает широтой охвата человеческого бытия, особым мировидением и мировосприятием. Совершенное владение двумя языками дали для ее творчества возможность большего самовыражения. Она сумела органично растворить в своих произведениях опыт мировой и русской классической литературы в национальном пространстве, наполнив изобразительный язык своих произведений особым, неповторимым колоритом. Мы считаем, что в ее произведениях, написанных на русском языке, присутствует национальная идентичность. Луле Куни удалось в своем творчестве передать ментальность и существующие традиции своего народа в современном мире просто и естественно. Все это свидетельствует о том, как могут взаимодействовать и быть неделимыми в литературном творчестве национальное и опыт других литератур и культур, как это может способствовать пониманию и принятию культур других народов.
У чеченской писательницы и поэтессы Лулы Куни есть повесть, которая называется «Абрисы». Название этой повести может стать ключом для понимания всего ее творчества. «Abriss» - слово немецкого происхождения и означает в переводе на русский язык очерк, образ, зарисовки. Все творчество Лулы Куни - это зарисовки человеческой жизни во всем ее многообразии. В центре всех ее произведений - человек, который существует на пересечении двух миров, впитавший идеи современности, но в то же время не отступающий от национального своеобразия. Например, ее рассказы и новеллы «Непутевый», «По ту сторону Беды», «Забытая сказка», «Дитя любви», «Сколько стоит слеза отчаяния». «Собачья жизнь» и другие свидетельствуют о том, что Луле Куни удалось найти новые грани в освещении фрагментов современной человеческой жизни в национальном пространстве. Как известно, литература связана с тем, как мы живем. Принятие вещей и людей таковыми, какие они есть, вытекает из творчества Лулы Куни из-за ее пристального внимания и интереса к самой жизни и связано с всеобщей любовью к людям. Она умела дружить с людьми разных национальностей и возрастов. Ее проза пронизана светлой грустью, мудростью и добротой.
С пронзительной правдивостью и тонкостью она пишет о радостях жизни и трагедиях человеческих судеб. В своих произведениях писательница желает разделить с читателями мгновения и трепет самой жизни и постижения условий этического и эстетического осмысления человеческого существования в национальном пространстве. В творчестве Лулы Куни сконцентрированы этические и эстетические основы чеченской культуры, которые представлены во всем ее национальном своеобразии. Умение выразить свой взгляд на событие так, чтобы не возник разрыв между творчески мыслящей индивидуальностью и породившим ее чеченским народом, свидетельствует об особом стиле писательницы. Диапазон приемов, манера письма Лулы Куни - традиционные, но заново написанные на языке современной прозы. Мы полагаем, что это социально-психологическая проза, сюжет которого выстраивает авторская рефлексия над самим выбором истории, героя, интонации, то есть авторская рефлексия становится в произведениях Лулы Куни объектом художественного исследования. Главными персонажами ее произведений являются не только люди, но и их язык, интонации и
многоговорящие паузы. Это монолог, в котором звучат множество голосов, выстроенный по законам полифонии. Эти голоса переплетаются, дополняют или резко перебивают друг друга, отражая сложную симфонию чувств героев: «И не потому, что ты не та, и он не тот. Не потому, что «дважды нельзя ступить. Просто потому, что это - все-таки - не твоя судьба. Не потому, что он так плох... .Он остается лучшим.... Потому что он - не твой » [1].
Нужно отметить, что для индивидуального стиля Лулы Куни характерны такие черты, как прозрачность и предельная семантическая лаконичность строк. Лаконичность чувствительных переживательных описаний связана с обращением к выражению внешних объектов. Ее первоначальный смысл, рассчитанный на ответ, и, в итоге, на спасение от одиночества, обретает смысл: «И ты это понимаешь в самый последний - спасительный для вашей обоюдной гордости - миг, когда его глаза обретают тот - забытый тобой - свет и ты обретаешь себя - ту, прежнюю - в его глазах.» [1].
Проза Лулы Куни своеобразна. Она построена изнутри по законам поэтического высказывания. Тут, можно полагать, сказывается ее поэтическое дарование. Когда читаешь ее миниатюры, то кажется, что слышишь классическую музыку. Они обладают удивительной способностью приносить утешение каждому человеку. Миниатюрам Лулы Куни присуща особая лирическая интонация, как будто колеблющаяся между любовью к миру человечества и грустью, когда понимаешь, что происходит в жизни между страстным желанием проникнуть в суть вещей и ощущением, что это невозможно изменить. Ее миниатюры воспринимаются как тонкие и эмоциональные повествования, воздействующие на сознание читающего вне зависимости от его образования и культурных запросов. От ее произведений веет толерантностью, великодушием и добротой. В произведениях Лулы Куни ощущается неистребимая тяга героев к обустройству людей вокруг себя в соответствии со своими представлениями о правильном и необходимом. Этим стержнем у писательницы является жизненная чуткость ко всем окружающим ее людям. В ее произведениях нет подчеркнуто будничных наблюдений. Это наблюдения за людьми, живущими рядом или случайно встретившимися при каких-то обстоятельствах. Любая мелочь, выхваченная из деталей жизни, описанной Лулой Куни, обретает смысл. В небольшом рассказе «По ту сторону Беды» речь идет об очереди в фотоателье города Урус-Мартан весной 1995 года во время чеченской войны. Всем нужны были фотографии на временные паспорта. Просроченный паспорт являлся в тот период поводом для военных усомниться в неблагонадежности граждан Чечни. Люди томятся в духоте. В глазах людей тоска и опустошенность. Неожиданное оживление в очереди заставляет людей встряхнуться. Слышится чей-то смех и голос: «Ма! Подожди. Дай поправлю!» Видно, не коснулось этих людей горе, если смеются в такое непростое время. А дело просто вот в чем? Маленькая девочка на вид, а на самом деле взрослая девушка-горбунья приглаживает матери волосы. Старая мать смущенно оправдывается перед очередью: «Вот хочет дочка свою мать на старости сделать красавицей. Мать с нежностью наблюдает за суетящейся вокруг нее дочерью, покорно подставляет голову под ее руки. В толпе кто-то говорит вздыхая: «Несчастные». «Нет, счастливые», - обрывает кто-то [2, с. 34].
В ее новеллах, сказках и рассказах присутствует живой интерес к жизни, людям, понимание того, как нелегка и печальна бывает человеческая жизнь, в то же время она оправдана красотой этого мира, добротой людей, любовью, состраданием к окружающим, может и каким-то религиозным смирением. Лула Куни считала, умение человека остановиться и задуматься перед красотой обыденного момента - это счастье: «Каждое утро солнце рождается в твоем сердце» [3]. Писательница находит такие фрагменты жизни, которые невыразимо прекрасны или печальны. Эти фрагменты жизни присутствуют во всех ее текстах. Они образуют своего рода цепочку, и эта цепочка становится реальностью, но
и в то же время предметом веры и надежды на будущее. Сфера повседневной жизни, эквивалентность персонажей, субъектов личного бытия, обыденность проблематики и художественный мир ее новелл и рассказов репрезентирует тот глубинный миропорядок, который отчетливо верифицируется на уровне жизненного опыта реального человека. Каждый человек способен узнать в персонажах самого себя, в сущностях своих привычек. Нужно отметить, что Лула Куни описывает и видит мир чеченцев незамутненным взором и описывает их взаимоотношения честно и прямо. Ее произведения представляют своего рода монолог автора и героев. В этих внутренних монологах раскрывается одна из главных традиций литературы - ее бескомпромиссная правдивость. Каждая новелла или рассказ - это фрагмент жизни. Для Лулы Куни характерно откровение мысли. Она дает читателю ту свободу восприятия, при которой ее герои - простые люди, живущие в сложных жизненных ситуациях и исторических событиях, действуют по законам своей совести. Простая разговорная речь и открытость героев в ее произведениях являются психологическим приемом, обеспечивающим доверие к героям и восприятие их как людей, живущих рядом, по соседству. Действительность в произведениях Лулы Куни предстает в кругозоре реального человека. Этот человек живет среди нас. Герои ее рассказов и новелл не герои-одиночки - герои среди людей. Рассказы «Собачья жизнь», «Пора Привыкания», «Платоники», «Непутевый» и другие рассказывают нам, как многое зависит от нас самих. Рассказ «Собачья жизнь» повествует о трудной судьбе женщины, живущей с постоянно пьющим мужем в нищете, но не теряющей человеческого достоинства: «Жизнь женщины уже давно шла по привычному кругу - вечная нужда, вечное - втихую - тихое пьянство мужа, вечные унижения - и стойкая вера в то, что все это обязательно переменится к лучшему. Женщина не любила собак, но она их постоянно подкармливала [4]. Несмотря на все трудности, которые она испытывала в своей семье, она не бросила щенят, когда у них погибла мать. «По улице, к себе домой, шла женщина. За нею - семеня и переваливаясь на кривых ножках - семеро щенят» [4]. Герои ее произведений живут и действуют так, чтобы возможно большему количеству людей, с которыми вместе работаешь или встречаешься в дороге, которые живут рядом, было легче.
Основной мотив рассказов и новелл Лулы Куни - это сохранение моральных заветов предков и понимание того, что единственной жизненной опорой для человека является только другой человек. Большое нравственно-этическое воздействие оказывает на читателя рассказ «Непутевый». Лула Куни описывает историю, как иногда один-единственный случай может полностью изменить образ жизни человека. Рассказ повествует о человеке, который попал в независящую от него ситуацию, и каким он вышел из этой истории, что такое суровая правда жизни, требующая от отдельного человека нравственности и ответственности. В жизни одинокого мужчины, на которого, как пишет автор: «... домашние давно махнули на него рукой. Сколько ни женился - всё в бобылях. Когда ни придешь - в квартире полно людей, а он тренькает на дечиг-пандуре, поет. Хотя. пел так, что слушатели забывали обо всем.. И стихи писал. Из-за которых женщины влюблялись в него до одури.Правда, потом, когда дело до обустройства семейного гнезда доходило, тоска его одолевала такая - хоть волком вой.И они уходили - с ворохом обид.» [5], наступает момент, требующий от него сделать выбор. Он нашел случайно вечером по дороге домой у мусорных баков ребенка и отнес его в дом малютки. Философское-психологическое рассуждение писательницы в рассказе позволяет достоверно отобразить честность и прямодушие героя: «Так. Ребенка не потеряли - бросили. Поздней осенью на улице??? Ребенку нужен уход. Я??? Что я? Он вдруг со стороны посмотрел на себя, вокруг. Стало тоскливо от сознания собственной никчемности. Рядом сопело маленькое существо, а он, седой матерый человек, ничем не был ему полезен. Малодушно отвел взгляд от ребенка» [5]. На следующий день Заур, так звали героя, отправился в дом малютки навестить малышку и неожиданно для себя забирает ребенка себе: «Прохожие на улице удивленно оборачивались на высокого нескладного чеченца в летах, нежно прижимающего к груди ребенка в одеяльце - для города это было странное зрелище» [5]. Он решил сам воспитывать ребенка. Ему никто не верил, даже мать. Все предполагали, что ему подкинула ребенка одна из его бывших возлюбленных. После долгих разговоров в его семье было решено оставить девочку в семье младшего брата: «Как отдать?!! Вы - в своем уме?! Никому я ребенка не отдам! Пусть хоть десять Санет!.. Заур еще долго бушевал» [5]. Мать поняла, что это не его ребенок, так как Заур держал девочку на руках при матери и братьях, а в чеченских семьях не принято и сегодня брать на руки своего ребенка при старших родственниках: «Он шел к воротам с ребенком. Окликнула: - В следующий раз мне на глаза с ребенком на руках не показывайся.. Пусть другие заносят девочку. Понял. Сверкнул благодарно улыбкой» [5]. Поступок героя пробуждает в
Библиографический список
каждом человеке целый ворох чувств, возвышающих его перед лицом огромного мира, появляется ощущение того, что все мыслящие люди связаны единым духовным родством. За всем этим стоят собственные наблюдения, взгляды и понятия Лулы Куни, которая полагала, что соблюдение нравственно-этических норм народа помогает оставаться человеку порядочным и достойным. О чем бы Лула Куни не писала, чеченский язык и ее национальное мировосприятие присутствуют в ее самовыражении. В чем смысл жизни? Писательница считала, что страшен мир, лишенный памяти. Звено между прошлым и будущим, а также настоящим поколением - смысл жизни на земле. Национальное своеобразие, выраженное в творческой индивидуальности Лулы Куни, видно в ее произведениях. Они поражают глубокими раздумьями автора о назначении человека и его ответственности не только за свою судьбу, но и за судьбу тех, с которыми сталкивает его эта жизнь.
Лула Куни считала, что литература - это один из способов сказать правду о своем времени и людях, живущих в это время. В центре ее произведений человек, сталкивающийся с испытаниями в жизни и преодолевающий их, так как остается верен, по убеждению Лулы Куни, нравственным идеалам своего народа, наделенного такими прекрасными качествами, как милосердие, благородство, честность и так далее. В основе мироздания каждого человека должно быть стремление к добру и правде, а не злу. Лула Куни в своем творчестве удивляет свободой как мировидения, так и формой выражения отношения к своим героям, вызывающей встречное душевное движение у читателей. Выразительная сила ее произведений завораживает, и в то же время понимаешь, насколько сложны темы, которые она затрагивает, но эти проблемы универсальны и близки каждому. Это истории о радости и горе, дружбе и подлости, любви и ревности. Они разные по настроению - от самых глубин отчаяния до счастливых перемирий с собой. Новеллы и рассказы Лулы Куни, может быть, и подскажут кому-нибудь выход из кажущихся безвыходных ситуаций, подтолкнут к принятию важных решений. Стиль повествования ее новел, рассказов и миниатюр, образность ее мышления, любовь к окружающим, широта ее души, - все слилось в единое целое. Когда читаешь новеллы и рассказы Лулы Куни, остановиться невозможно; читатель движется сквозь эти жизненные истории, все ожидая конца и одновременно опасаясь, что эта история может закончиться неожиданно плохо. Произведения Лулы Куни содержат национальные мотивы, но они своим содержанием включены в общую симфонию человеческой жизни и способны вызвать ответное чувство у людей, независимо от их национальной принадлежности и социального статуса. Желание воплотить богатство внутреннего мира человека в разных измерениях и аспектах убедительно демонстрирует способность Лулы Куни решать неповторимыми художественными средствами сложные социально-нравственные проблемы времени. Писательница Лула Куни выводит в своих произведениях реальных персонажей с присущими им суждениями и представлениями о жизни. В них открывается удивительный, богатый, яркий и возвышенный мир людей, которые как бы заново переживают трудный путь к простым и неотъемлемым истинам, добытыми предками, но обогащенными уже новым миросозерцанием. Лула Куни знакомит читателя с «настоящим Кавказом» желая перебросить мост между Востоком и Западом. И это действительно так, ведь сюжеты, место действия и язык новелл и рассказов чеченской писательницы, пишущей на русском языке, создают новую художественную реальность. Эти истории, которые способны акцентировать значимость разных аспектов человеческой жизни. Как известно, художественная литература дает возможность понимания национального характера, запечатленного автором в конкретных поступках и действиях героев. Завершая статью, посвященную современной чеченской писательнице и поэтессе Луле Куни, хочется сказать, что чтение ее произведений с учетом национального, современного и, может, исторического контекста очень важно. Политические, географические и национальные границы могут исчезнуть во время чтения ее произведений, заставить читателя воспринимать их как собственные истории и думать: как бы я поступил? Что бы я делал, попадая в такие жизненные ситуации?
Лула Куни, без сомнения, является ярким явлением в современной чеченской литературе. Как известно, настоящая литература получается тогда, когда за ней стоит яркая, талантливая личность. Передавать с помощью слова самое себя под силу лишь сформировавшейся личности с изначально заложенными в ней особыми генетическими характеристиками, связанными с особенностями ее биографии. Она считала, что человек может быть достойным и порядочным через сохранение исторической и культурной памяти народа и соблюдение этнокультурных традиций, ибо в них заложены духовность и добро. Читая произведения Лулы Куни, испытываешь восторг и одновременно огромную грусть, что больше нет Лулы Куни, которая могла бы создать еще много интересного в своем творчестве.
1. Куни Л. Платоники. Available at: http://www.proza.ru
2. Куни Л. Время женщины» - «По ту сторону Беды». Литературная Кабардино-Балкария. 2015; № 3.
3. Куни Л. След солнца. Available at: http://www.proza.ru
4. Куни Л. Собачья жизнь. Available at: http://www.proza.ru
5. Куни Л. Непутевый. Available at: http://www.proza.ru
References
1. Kuni L. Platoniki. Available at: http://www.proza.ru
2. Kuni L. Vremya zhenschiny» - «Po tu storonu Bedy». Literaturnaya Kabardino-Balkariya. 2015; № 3.
3. Kuni L. Sled solnca. Available at: http://www.proza.ru
4. Kuni L. Sobach'ya zhizn'. Available at: http://www.proza.ru
5. Kuni L. Neputevyj. Available at: http://www.proza.ru
Статья поступила в редакцию 21.08.20
УДК 821.161.09
Utkina E.V., Cand. of Sciences (Philology), Department of literature, journalism and methods of teaching literature, Orenburg State Pedagogical University
(Orenburg, Russia), E-mail: [email protected]
PORTRAIT OF TATIANA LARINA IN PUSHKIN'S NOVEL "EVGENY ONEGIN" AND THE PERSONAL MEANS OF ITS CREATION. The article continues a series of studies related to the analysis of portraits of the main characters in the novel by A.S. Pushkin "Eugene Onegin", and is dedicated to the portrait of Tatiana Larina. For the first time, within the framework of the current trend in the study of a portrait in a poetic work, which broadly outlined the problem of the relationship between the visual and expressive capabilities of the language. The study is carried out of the role and degree of participation of portrait-forming and verse means in creating the appearance of the main character. Attention is focused on her complex portrait image, Pushkin's accents on the details of the face, poses and gestures, speech and voice are revealed, attention is fixed on the verbal content of the portrait, the interaction of portrait-forming and verse means is analyzed (features of the verse transfer, the specificity of the organization of rhythmic movement (spondeia and pyrrhic), rhyme), actively participating in the creation of the image and allowing Pushkin not only to show the completeness of Tatyana's experiences, but also to reflect this completeness in the outlining of her appearance. The author comes to the conclusion that it is necessary to consider such interaction, providing a deeper understanding of the created by A.S. Pushkin's psychological portrait.
Key words: polydeterminal portrait, psychological portrait, spondeus, pyrrhic, epithet, comparison, rhyme pair, stanza transfer.
Е.В. Уткина, канд. филол. наук, Оренбургский государственный педагогический университет, г. Оренбург, E-mail: [email protected]
ПОРТРЕТНОЕ ИЗОБРАЖЕНИЕ ТАТЬЯНЫ ЛАРИНОЙ В РОМАНЕ А.С. ПУШКИНА «ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН» И СТИХОВЫЕ СРЕДСТВА ЕГО СОЗДАНИЯ
Статья продолжает цикл исследований, связанных с анализом портретных изображений главных героев в романе А.С. Пушкина «Евгений Онегин», и посвящена портрету Татьяны Лариной. Впервые в рамках актуального на сегодняшний день направления в изучении портрета в поэтическом произведении, широко обозначившего проблему соотношения изобразительных и выразительных возможностей языка, проводится исследование роли и степени участия портретообразующих и стиховых средств в создании облика главной героини. Заостряется внимание на ее сложном портретном изображении, выявляются пушкинские акценты на деталях лица, позах и жестах, речи и голосе, фиксируется внимание на словесном наполнении портрета, анализируется взаимодействие портретообразующих и стиховых средств (особенности стихотворного переноса, специфичность организации ритмического движения (спондеи и пиррихии), рифмы), активно участвующих в создании изображения и позволяющих Пушкину не только показать полноту переживаний Татьяны, но и отразить эту полноту в обрисовке ее облика. Автор приходит к выводу о необходимости рассмотрения такого взаимодействия, обеспечивающего более глубокое понимание создаваемого А.С. Пушкиным психологического портрета.
Ключевые слова: полидетальный портрет, психологический портрет, спондей, пиррихий, эпитет, сравнение, рифмопара, строфический перенос.
Своеобразие портретной манеры А.С. Пушкина в последние десятилетия вызывает пристальный научный интерес [1 - 5]. Исследования ведутся в рамках новых задач изучения портретных изображений. Среди них: взгляд на портрет героя не только как на средство его характеристики, но и как на возможность воплотить и выразить характерные черты исторической эпохи, стать носителем исторических форм и формул [5, с. 5 - 6]; как на целостную форму, несущую в себе новые перспективы развития портретных изображений в русской литературе [6]. Сегодня уже совершенно обозначилась тенденция к расширенному представлению о портрете. В арсенал его характеристик вошли цветовые решения и пластика [5, с. 6], речь и разговор. Они стали восприниматься как проявление его индивидуальности [6, с. 96]. Выявленные задачи автоматически делают актуальными и вопросы, касающиеся сопоставления степени участия изобразительных и выразительных средств в организации поэтического портрета. Предварительный анализ позволяет говорить о значительном разнообразии выразительных и изобразительных средств, используемых поэтом для концентрации внимания читателя на определенных портретных чертах героев. При этом становится очевидной необходимость детального рассмотрения и систематизации привлекаемых поэтом с этой целью языковых и стиховых средств [7, с. 356]. Настоящая работа соответствует указанному направлению исследования. В ней мы анализируем портрет Татьяны Лариной в романе А.С. Пушкина «Евгений Онегин» в тесной взаимосвязи со стиховыми средствами его создания.
Образ Татьяны занимает важнейшее место в идейной и композиционной структуре романа, а ее изображение отражает его сложное внутреннее построение, поэтому изучение роли и степени участия в создании портрета героини поэтических и стиховых средств является целью нашей работы. Ею определяются и основные задачи исследования - анализ портретного изображения Татьяны Лариной в тесной взаимосвязи с портретообразующими и стиховыми средствами, участвующими в его создании. Такой путь изучения значим еще и потому, что в обширной историографической науке, посвященной творчеству А.С. Пушкина, нет исследований поэтических портретов его героев, в которых затрагивалась бы взаимосвязь портретообразующих и стиховых средств (таких как рифма, стихотворный перенос, особенности ритмического движения (спондеи и пиррихии).
В связи с этим мы уже предприняли попытку охарактеризовать портрет Евгения Онегина в означенном аспекте, чему посвятили отдельную статью [7]. Однако в романе «Евгений Онегин» мы находим большое количество примеров портретных изображений Татьяны, в создании которых указанная взаимосвязь активно себя проявляет. В таком направлении нашего исследования мы видим его значимость и перспективность.
В богатой пушкинской историографии обращений к портрету находится немало. Так, ГА. Гуковский в свое время выявил глубокое понимание Пушкиным противоречий романтического мировосприятия, его неудовлетворенность романтическим субъективизмом в изображении человека и проследил, как поэт выходит на новые рубежи в изображении субъективного человека [8, с. 9].
B.М. Жирмунский, исследуя становление жанра «романтической поэмы» в творчестве Пушкина и сопоставляя искусство Байрона и русского поэта, существенную разницу между ними находил «в изображении действующих лиц» [9, с. 124]. Портрет в пушкинском творчестве затрагивался в работах Д.Д. Благого, Н.Л. Бродского, Ю.М. Лотмана, И. Семенко, РМ. Миркиной и др. Но одних ученых он интересовал в составе идейно-художественного или композиционного своеобразия произведений поэта [10], других - как важная составляющая создаваемого художественного образа [11]. В нашем обращении мы следуем за теми современными учеными, для которых пристальной проблемой изучения является функционирование портрета в поэтическом тексте. Это монографические исследования Е.Н. Костюк, В.В Башкеевой, Л.Н. Дмитриевской, И.В. Камаловой,
C.Н. Колосовой и др. Таким образом, портрет в поэтическом произведении не лишен сегодня внимания в научной среде.
В рамках выбранного направления изучения мы уже обращались к характеристике портрета Онегина [7], выявили портретообразующие и стиховые средства его создания, взаимодействие которых позволило Пушкину осуществить сложный подход к воплощению портретного облика своего героя, изобразить его с разных сторон. Для этого поэт уделяет много внимания описанию конкретных деталей одежды и отдельных черт внешности указанного персонажа, передает жестикуляцию героя; особое значение имеют активно используемые стиховые средства (специфически организованное ритмическое движение (спондеи и пир-
