CC BY
257
References
1. Apresyan Yu.D. Osnovnye principy i ponyatiya sistemnoj leksikografii. Yazykovaya kartina mira i sistemnaya leksikografiya. Moskva: Yazyki slavyanskoj kul'tury, 2006: 33 - 74.
2. Slovar'sluzhebnyh slovrusskogoyazyka. A.F. Priyatkina i dr. Otv. red.: E.A. Starodumova. Vladivostok: DVGU, 2001.
3. Russkaya grammatika. Moskva: Nauka, 1980. T. 2.
4. Coj A.S. Leksikografiya russkih sluzhebnyh slov. Moskva 2008: 1 - 27.
5. Sluzhebnye slova v leksikograficheskom aspekie. Vladivostok: Dal'nevost. federal. un-t, 201: 5 - 6.
6. Kovtunenko I.V. Opisanie sintaksicheskoj semantiki soyuza «i» v slovaryah i special'nyh nauchnyh issledovaniyah russkogo i francuzskogo yazyka. Vestnik Adygejskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 2: Filologiya i iskusstvovedenie. 2012 (3).
7. Permyakova T.N. Leksikografecheskoe portretirovanie sluzhebnyh slov (na primere chasticy-soyuza tol'ko). Vestnik Novosibirskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta. 2014; 5 (21): 167 - 171.
8. Skolova E.P. Pereholnye yavleniya v sisteme nepolnoznachnoj chasti russkogo yazyka: leksikograficheskij aspekt. Problemy istorii, filologii, kul'tury. 2014; 3: 263.
9. Permyakova T.N. Principy opisaniya soyuzov i soyuznyh skrep v otechestvennoj leksikografii. Vestnik Novosibirskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta. 2014; 5 (21): 260 - 262.
10. Efremova T.F. Novyj slovar'russkogo yazyka. Tolkovo-slovoobrazovatel'nyj. Moskva: Russkij yazyk, 2000.
11. Diskursivnye slova russkogo yazyka: opyt kontekstno-semanticheskogo opisaniya. Pod red. K. Kiselevoj i D. Pajara. Moskva: Metatekst, 1998.
12. Ozhegov S.I., Shvedova N.Yu. Tolkovyj slovar'russkogo yazyka. Moskva: ITI tehnologii, 2008.
13. Slovar'russkogo yazyka: v 4 t. T. 1. Pod redakciej A.P. Evgen'evoj. Moskva: Rus. yaz. 1981.
14. Ob'yasnitel'nyj slovar' russkogo yazyka: strukturnye slova. Pod redakciej V.V. Morkovkina. Moskva: Astrel': AST, 2002: 88 - 90.
15. Rogozhnikova R.P. Slovar' 'ekvivalentov slova. R.P. Rogozhnikova. Moskva: Russkij yazyk, 1991.
16. Russkaya grammatika. Moskva: Nauka, 1980; T. 1.
17. Serebryanaya F.I. Soyuz da i v sovremennom russkom yazyke iego istoriya. Izdatel'stvo moskovskogo universiteta. 1964.
18. Vinogradov A.A. Struktura i funkciiprisoedinitel'nyh konstrukcij v sovremennom russkom literaturnom yazyke. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Uzhgorod, 1984.
19. Zav'yalov V.I. Morfologicheskie isintaksicheskie aspekty opisaniya struktury soyuzov v sovremennom russkom yazyke. Dissertaciya ... doktora filologicheskih nauk. Vladivostok, 2009.
Статья поступила в редакцию 28.06.19
УДК 821.111(73) - 312.4.09
Gerasimenko E.V., postgraduate, Humanities and Education Science Academy, Branch of V.I. Vernadsky Crimean Federal University (Yalta, Russia), E-mail: [email protected]
Lushnikova G.I., Doctor of Sciences (Philology), Professor, Humanities and Education Science Academy, Branch of V.I. Vernadsky Crimean Federal University (Yalta, Russia), E-mail: [email protected]
ARTISTIC FORMS OF CREATING A PSYCHOLOGICAL PORTRAIT OF THE MAIN CHARACTER IN THE NOVEL "GONE GIRL" BY GILLIAN FLYNN. The
article deals with the main artistic forms of psychological representation that create the character's portrait. The typology of psychological analysis that consists of the three main forms is described. The techniques of artistic psychologism that are peculiar to each form are analyzed. The main forms and techniques of the protagonist's representation in the novel "Gone Girl" by an American writer Gillian Flynn are defined. They are used for character's revealing. The analysis proves that the main technique of the psychological representation that defines the structure of the novel is two first-person narrations by the two main characters. The specific features of a diary form and its principal role are revealed.
Key words: psychologism, psychological representation, forms of psychological representation, psychological portrait, diary form, "Gone Girl", G. Flynn.
Е.В. Герасименко, аспирант, Гуманитарно-педагогическая академия (филиал) ФГАОУ ВО «Крымский федеральный университет имени В.И. Вернадского», г. Ялта, E-mail: [email protected]
Г.И. Лушникова, д-р филол. наук, проф., Гуманитарно-педагогическая академия (филиал) ФГАОУ ВО «Крымский федеральный университет имени В.И. Вернадского», г. Ялта, E-mail: [email protected]
ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ФОРМЫ СОЗДАНИЯ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ПОРТРЕТА ГЛАВНОЙ ГЕРОИНИ В РОМАНЕ ГИЛЛИАН ФЛИНН «ИСЧЕЗНУВШАЯ»
В данной статье рассматриваются основные художественные формы психологического изображения, создающие портрет литературного персонажа. Представлена типология психологического анализа в художественном произведении, состоящая из трех основных форм: прямой, косвенной и суммарно-обозначающей. Проанализированы приемы художественного психологизма, характерные для каждой формы. Выявлены основные формы и приемы изображения главной героини в романе американской писательницы Гиллиан Флинн «Исчезнувшая», которые используются при раскрытии её характера. На основе анализа сделаны выводы, что основным приемом психологического изображения, который определяет структуру романа, является тип повествования от лица двух главных героев, а дневниковая форма имеет специфические черты и является доминирующей.
Ключевые слова: психологизм, психологическое изображение, формы психологического изображения, психологический портрет, дневниковая форма повествования, «Исчезнувшая», Г. Флинн.
Художественная литература антропоцентрична. С течением времени ценность личности возрастает, поглощает все внимание автора, который стремится раскрыть внутренний мир героя. Автор дает возможность реципиенту осознать динамику развития мыслей и поступков персонажа, сформировать свое видение изображаемого. «Глубокое и детальное изображение внутреннего мира героев: их мыслей, желаний, переживаний, составляющее существенную черту эстетического мира произведения», называют психологизмом в литературе [1, с. 834].
Многие ученые обращали внимание на необходимость изучения психологизма в литературе, а отечественным новатором выступил Н.Г. Чернышевский, который анализировал психологический почерк Л.Н. Толстого: «Психологический анализ может принимать различные направления: одного поэта занимают все более очертания характеров, другого - влияния общественных отношений и житейских столкновений на характеры; третьего - связь чувств с действиями; четвертого - анализ страстей...» [2, с. 516].
Термин «психологизм» в литературоведении «является терминологически и семантически недостаточно четким» [3, с. 6]. Необходимо рассмотреть определения данного феномена, которые дают разные учёные для комплексного понимания исследуемого аспекта.
Л.Я. Гинзбург в книге «О психологической прозе» проводит детальное исследование психологического анализа, понимая под «психологизмом» следующее: «исследование душевной жизни в её противоречиях и глубинах» [4, с. 286].
Сходные мысли представлены у А.Б. Есина, который говорит, что «психологизм - это достаточно полное, подробное и глубокое изображение чувств, мыслей и переживаний вымышленной личности (литературного персонажа) с помощью специфических средств литературы» [5, с. 18].
Другая сторона освещается в исследовании О.Б. Золотухиной, которая интерпретирует художественный психологизм как художественно-образную, изобразительно-выразительную реконструкцию и актуализацию внутренней жизни человека, обусловленные ценностной ориентацией автора, его представлениями о личности и коммуникативной стратегией [3].
Разные теоретики либо отождествляют, либо разграничивают такие понятия, как «психологизм», «психологический анализ», «психологическое описание». В данной статье «психологизм», «психологический анализ», «психологическое изображение» используются как синонимичные, обозначающие фундаментальное и подробное описание внутреннего состояния персонажей.
Принято выделять две основные формы описания внутреннего мира героев: прямую и косвенную, которые находят свое признание у большинства литературоведов (Л.Я. Гинзбург, И.В. Страхов, В.Е. Хализев, А.Н. Андреев). И.В. Страхов конкретизирует эти две формы изображения внутреннего мира героя следующим образом: прямая или «изнутри» посредством описания душевного состояния героя, при использовании внутренней речи героя, и косвенная форма или «извне», когда уделяется внимание внешним деталям, например, мимике, поведению, обстановке [6, с. 57]. Как замечает А.Н. Андреев, «чаше всего эти два типа психологизма сочетаются по принципу дополнительности: герои не могут только думать и говорить или только действовать молча» [1, с. 88]. А.П. Скафтымов упоминает о третьей форме психологического изображения, когда «чувства названы, но не показаны» [7, с. 175]. А.Б. Есин именует данную форму «суммарно-обозначающей» [5]. Данный термин используется в современном литературоведении достаточно широко.
Как правило, каждая форма психологического изображения определяет выбор типа повествования. Раскрыть внутренний мир человека можно от первого и от третьего лица. Повествование от первого лица характерно в основном для прямой формы психологизма, реже может использоваться в косвенной форме. Проявление суммарно-обобщающей формы психологизма находит свое отражение в повествовании от третьего лица. Поскольку в анализируемом нами романе «Исчезнувшая» Г Флинн повествование ведется от первого лица, рассмотрим приемы психологического изображения в двух основных формах: прямой и косвенной.
Такие приемы психологического изображения, как внутренний монолог, поток сознания, диалектика души относятся к прямой форме психологизма. Внутренний монолог является одним из доминирующих приемов, он помогает раскрыть внутренний мир героя, показать его переживания и истинные намерения, потому что герой говорит как бы сам с собой. Писатель показывает, как герой обдумывает свои действия, задумывается о своих чувствах, переживает перед принятием ответственного решения.
Также приемом прямой формы психологического изображения принято считать дневник - «периодически пополняемый текст, состоящий из фрагментов с указанной датой для каждой записи», который имеет «интимный и поэтому искренний, частый и честный характер» [8, с. 232].
Перейдем к приемам художественного изображения, которые характерны для косвенной формы психологизма: психологический портрет, художественная деталь, умолчание и введение снов. Важную роль в формировании общей характеристики персонажа играет психологический портрет. М.В. Рябинина выделяет два типа психологического портрета: 1) внешность героя совпадает с его внутренним миром; 2) внешность героя и его внутренний мир противопоставлены друг другу [9, с. 302 -306].
Роман Гиллиан Флинн «Исчезнувшая» представляет собой психологический триллер, в котором психологическая доминанта сконцентрирована на внутренних переживаниях рассказчиков.
В центре сюжета романа находятся супруги: Ник Данн, которого обвиняют в исчезновении его жены, и Эми Данн. Вся история изложена в форме поочередного повествования от лица супругов - Ника и Эми. Выбранная форма повествования дает возможность Г Флинн выразить не только точку зрения обоих персонажей, но и показать проблему изнутри, осветив её так, как каждый из участников событий её понимает.
Цель данного исследования - рассмотреть основные художественные формы психологического изображения, создающие психологический портрет главной героини Эми Данн.
В романе «Исчезнувшая» представлены три формы психологического изображения. Г. Флинн при помощи приемов косвенного психологизма, которые предполагают неоднозначную интерпретацию, заставляет читателя догадываться о внутреннем состоянии созданных ею персонажей. Автор романа использует художественную деталь для описания первого поцелуя Ника и Эми. Эта сцена, вызывающая трепетные чувства у Эми, насыщена визуальными и вкусовыми образами: «... the local bakery is getting its powdered sugar delivered... His eyelashes are trimmed with powder ... he brushes the sugar from my lips so he can taste me» [10, с. 39]. (Местная пекарня разгружает сахарную пудру... Его ресницы припорошены пудрой ... он вытирает сахар с моих губ, чтобы пробовать меня на вкус) [здесь и далее перевод построчный]. Описание этой сцены играет важную роль, потому что она демонстрирует то время, когда Ник и Эми были счастливы вместе. Эми вспоминает о первом поцелуе с Ником и решается возобновить отношения с мужем, повторив тот момент: «he would ... kiss me in a snow that looked like sugar clouds» [10, с. 496]. (Он бы целовал меня, когда шел снег который выглядел, как сахарные облака). Однако эти, казалось бы, идеально совпадающие внешние признаки для воссоздания той сцены, используются при описании поцелуя Ника не с Эми, а с Энди, его любовницей.
Большая часть романа содержит прямую форму психологизма. Более того, одна из частей романа «Исчезнувшая» написана в форме дневника от лица Эми. Как правило, особенностью дневника считается искренность, достоверность описываемых в нем событий и чувств. Зная это, Эми намеренно фабрикует его с целью предстать в ином свете перед людьми и наказать своего мужа Ника. При помощи приема прямой формы психологического изображения Г Флинн создает так называемый «эффект обманутого ожидания», в основе которого лежит
нарушение предположений и предчувствий читателя. Эми многое придумала и записала в дневнике для того, чтобы заставить окружающих поверить в то, что Ник способен убить её и причастен к её исчезновению. Сама Эми говорит, что кропотливо работала над дневником и «слегка переписала» свою жизнь: «Seven years of diary entries, not every day, but twice monthly at least... I'd pour some coffee or open up a bottle of wine, pick one of my thirty-two pens, and rewrite my life a little» [10, с. 506]. (Семилетние записи дневника, не каждый день, но хотя бы два раза в месяц... Я наливала себе кофе или открывала бутылку вина, брала одну из моих тридцати двух ручек и немного переписывала свою жизнь). В дневнике правда и ложь переплетены, Эми предстает в роли жертвы. Она описывает свои внутренние переживания и страдания, говорит о вымышленных фактах из своей жизни.
Важно отметить, что благодаря использованию фиктивного дневника в сюжете романа автор усложняет психологический портрет главной героини. Она описывает свои мысли и переживания таким образом, чтобы предстать в облике идеальной жены, страдающей от невнимания и жестокости своего мужа. Эми сознается, что Эми из дневника и Эми «настоящая» - два разных человека: «Diary Amy, who is a work of fiction, but me, Actual Amy» [10, с. 470]. (Эми из дневника, которая всего лишь выдумка, и я, настоящая Эми). Особый интерес вызывает тот факт, что основная причина мести в дневнике не представлена, она осталась «за кадром».
Автор создает образ социопата-монстра с явными психическими отклонениями. Сложно судить, что именно повлияло на становление Эми. Как правило, личность формируется в раннем возрасте. Можно предположить, что причины психических расстройств кроются в детстве и семье Эми. Несмотря на то, что родители Эми являются идеальной парой психологов, Эми всегда чувствовала, что она не достаточно хороша для них. Вместо того чтобы сконцентрировать свое внимание на единственной и долгожданной дочери, они создали её идеализированный образ в серии романов «Супер Эми». Эми понимает, что, как бы она не старалась, она все равно будет на шаг позади своей литературной копии. «And yet I can't fail to notice that whenever I screw something up, Amy does it right [10, с. 66]. (И все же я не могу не заметить, что там, где я совершаю какую-нибудь ошибку, Эми делает все правильно). Эми всю свою жизнь пыталась быть идеальной, как минимум соответствовать своему прототипу - Супер Эми. Поэтому с самого раннего детства она играет чужую роль, скрывая свое истинное я.
Эми неоднократно сравнивает себя с одноименной героиней романа своих родителей и приходит к выводу, что она просто не имеет права быть хуже нее. Эми старается играть роль образцовой жены. Она отдает себе отчет в том, что постоянно притворяется безупречной. Эми понимает, что именно игрой она влюбила Ника в свою идеализированную версию. «Nick loved me ... But he didn't love me, me. Nick loved a girl who doesn't exist. I was pretending...» [10, с. 473]. (Ник любил меня ... Но он не любил меня, меня. Ник любил девушку, которая не существует. Я притворялась...). Основная проблема Эми в том, что она не может перестать играть роль придуманной её родителями Супер Эми. Соответственно, люди воспринимают Эми не такой, какая она есть на самом деле, ошибаются по поводу её личности, лишь позже у них открываются глаза.
Ник Данн, избавившись от иллюзий, неоднократно называет свою жену монстром, социопаткой и убийцей: «Your daughter is the monster here» [10, с. 580], (Ваша дочь - монстр), «what a perfect monster» [10, с. 806] (настоящий монстр). Amy Elliott Dunne - is a sociopath and a murderer» [10, с. 859] (Эми Дан - социопат-ка и убийца). «My wife was an insatiable sociopath before. What would she become now?» [10, с. 806]. (Моя жена была ненасытной социопаткой раньше. Кем же она станет теперь?) Он с ужасом задумывается о том, кем же еще она может предстать, какую еще роль сыграет.
Эми постоянно обманывает окружающих, стремится контролировать поведение людей, влиять на их поступки. Эми как будто пишет сценарий, заставляя окружающих действовать в его рамках. Как сказал один из друзей Эми, она любит играть в Бога: «Amy likes to play God when she's not happy... She doles out punishment» [10, с. 586]. (Эми любит играть в Бога, когда она не довольна... Она раздает наказания). Эми наказывает своего бывшего парня ложным обвинением в изнасиловании, подстроив все так, будто он действительно виновен. Для наказания своей школьной подруги Хилари Эми решает выставить её сумасшедшей, также тщательно все подстроив.
Таким образом, психологический портрет главной героини романа «Исчезнувшая» не совпадает с её внешним образом. Эми - всеобщая любимица и объект для подражания, она идеальна во всем. Но это лишь та маска, которую она надевает и демонстрирует большинству. Тот, кто посмеет перейти ей дорогу, будет наказан, или, как в случае с её супругом Ником, будет поставлен в рамки, выйти из которых невозможно.
Подводя итог необходимо подчеркнуть, что выбранный тип повествования от лица двух главных героев в произведении является основным повествовательным приемом и определяет его структуру. В романе преобладает прямая форма психологизма: внутренние монологи и дневниковая форма повествования, которые используются для раскрытия психологического портрета Эми Данн. Более того, дневник является намеренно сфабрикованным, что, безусловно, усложняет характеристику героини. Психологический портрет Эми построен на контрасте внешнего и внутреннего мира. Изображение характера героини развивается постепенно, в развертывании все новых и новых деталей, раскрывая тем самым особенности её внутреннего мира.
Библиографический список
1. Андреев А.Н. Целостный анализ литературного произведения: учебное пособие для студентов вузов. Минск: Научно-методический центр Электронная книга БГУ, 2003.
2. Чернышевский Н.Г Избранные эстетические произведения. Вступит. ст. и коммент. У А. Гуральник. 2-е изд. Москва: Искусство, 1978.
3. Золотухина О.Б. Психологизм в литературе: пособие по спецкурсу для студ. Гродно: ГрГУ, 2009.
4. Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. Москва: INTRADA, 1999. 415 с.
5. Есин А.Б. Психологизм русской классической литературы. Москва: Просвещение, 1988. 176 с.
6. Страхов И.В. Психологический анализ в литературном творчестве: пособие для студентов пед. ин-тов: в 5 ч. Ч. 1. Саратов: Изд-во Сарат. пед. ин-та, 1973.
7. Скафтымов А.П. Нравственные искания русских писателей: Статьи и исследования о русских классика. Сост. Е.И. Покусаева. Москва: Художественная литература, 1972.
8. Литературная энциклопедия терминов и понятий. Под редакцией А.Н. Николюкина; Институт научн. информации по общественным наукам РАН. Москва: НПК «Ин-телвак», 2003.
9. Рябинина М.В. Марийская повесть второй половины XXвека: поэтика психологизма. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Чебоксары, 2014.
10. Flynn G. Gone Girl. London. Weidenfeld & Nicolson, 2012.
References
1. Andreev A.N. Celostnyjanaliz literaturnogo proizvedeniya: uchebnoe posobie dlya studentov vuzov. Minsk: Nauchno-metodicheskij centr 'Elektronnaya kniga BGU, 2003.
2. Chernyshevskij N.G. Izbrannye 'esteticheskieproizvedeniya. Vstupit. st. i komment. U.A. Gural'nik. 2-e izd. Moskva: Iskusstvo, 1978.
3. Zolotuhina O.B. Psihologizm v literature: posobie po speckursu dlya stud. Grodno: GrGU, 2009.
4. Ginzburg L.Ya. O psihologicheskojproze. Moskva: INTRADA, 1999. 415 c.
5. Esin A.B. Psihologizmrusskojklassicheskojliteratury. Moskva: Prosveschenie, 1988. 176 s.
6. Strahov I.V. Psihologicheskijanaliz v literaturnom tvorchestve: posobie dlya studentov ped. in-tov: v 5 ch. Ch. 1. Saratov: Izd-vo Sarat. ped. in-ta, 1973.
7. Skaftymov A.P. Nravstvennyeiskaniya russkih pisatelej: Stat'i i issledovaniya o russkih klassika. Sost. E.I. Pokusaeva. Moskva: Hudozhestvennaya literatura, 1972.
8. Literaturnaya 'enciklopediya terminov iponyatij. Pod redakciej A.N. Nikolyukina; Institut nauchn. informacii po obschestvennym naukam RAN. Moskva: NPK «Intelvak», 2003.
9. Ryabinina M.V. Marijskaya povest' vtorojpoloviny XX veka: po'etika psihologizma. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Cheboksary, 2014.
10. Flynn G. Gone Girl. London. Weidenfeld & Nicolson, 2012.
Статья поступила в редакцию 03.06.19
УДК 821.111(73)-312.6.09
Gorelova O.O., postgraduate, Humanities and Education Science Academy, Branch of V.I. Vernadsky Crimean Federal University (Yalta, Russia),
E-mail: [email protected]
HYBRID NARRATIVE IN THE MODERN WOMEN'S TRAVEL WRITING (ON THE MATERIAL OF NOVEL "EAT, PRAY, LOVE" BY E. GILBERT). The author's focus of attention is on the tendency to hybridization of narrative in postmodern texts that combine the features of fiction and documentary. Modern women's travel memoirs are of particular interest due to the fact that their characteristic feature is the combination of two genres - the travel genre and self-help books. The purpose of the article is to analyze the specificity of the hybridism of narrative in the artistic and documentary travel novel. Modern women's travel writing was chosen as the object of research. The subject of the article is elements of a hybrid narrative in the prose under consideration. The theoretical aspects of the work are reflected in practice in the process of analyzing the novel "Eat, Pray, Love" by E. Gilbert. The novelty of the scientific problem in the research is determined by applying the nar-ratological approach to the analysis of the corpus of texts of the hybrid genre. The significance of the research lies in the ability to complete the picture of the genesis of the genre system of contemporary American prose.
Key words: hybridization of genres, female prose, travel writing, artistic and documentary literature.
О.О. Горелова, аспирант, Гуманитарно-педагогическая академия (филиал) ФГАОУ ВО ««Крымский федеральный университет
имени В.И. Вернадского» в г. Ялте, E-mail: [email protected]
ГИБРИДНЫЙ НАРРАТИВ В СОВРЕМЕННОЙ ЖЕНСКОЙ ПУТЕВОЙ ПРОЗЕ (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА Э. ГИЛБЕРТ «ЕСТЬ, МОЛИТЬСЯ, ЛЮБИТЬ»)
В фокусе внимания автора статьи находится тенденция к гибридизации нарратива в постмодернистских текстах, которые объединяют признаки художественной литературы и документалистики. Особый интерес вызывают современные женские путевые заметки, характерной чертой которых становится соединение двух жанров - жанра путешествия и книг самопомощи. Целью статьи является анализ специфики гибридности нарратива в художественно-документальном романе путешествий. Объектом исследования избрана современная женская путевая проза. Предметом статьи выступают элементы гибридного нарратива в рассматриваемой прозе. Теоретические аспекты работы отражаются на практике в процессе анализа романа Э. Гилберт «Есть, молиться, любить». Новизна научной проблемы, решаемой автором, определяется применением нарратологического подхода к анализу корпуса текстов гибридного жанра. Значимость исследования состоит в возможности дополнить картину генезиса системы жанров современной американской прозы.
Ключевые слова: гибридизация жанров, женская проза, путевые заметки, художественно-документальная литература.
В настоящее время женская путевая проза лежит в области соприкосновения новых измерений гибридности текстов современной литературы, которые ранее не пересекались в нарративном пространстве. Жанр путешествий до сих пор считается преимущественно сферой исключительных практик, в которых формальные и эпистемологические аспекты жанра продиктованы маскулинистской идеологией. Наряду с этим жанр самопомощи (англ. self-help, self-improvement) всё чаще воспринимается как женская дискурсивная практика, которая больше занимается онтологическими вопросами бытия. Данный жанр получил свое название от работы С. Смайлса Self-help [1] (в русском переводе «Самодеятельность» [2]). Книги самопомощи заняли свою нишу среди культурных феноменов постмодернизма в конце двадцатого века. М. Макги пишет: «between 1972 and 2000, the numbers of self-help books...increased from 1.1 percent to 2.4 percent of the total number of books in print» [3, p. 200] / «в период с 1972 по 2000 год количество книг самопомощи увеличилось с 1,1 до 2,4 процента от общего количества книг в печати» (перевод построчный). Однако мы наблюдаем не разделение этих двух жанров, а смешение законов их функционирования и расширение их повествовательных традиций, что требует теоретического осмысления проблемы и подчёркивает её актуальность. Результатом этого слияния является появление нового
вида гибридного нарратива, который соединяет признаки вышеперечисленных жанров и содержит элементы художественности и документальности. Остаётся открытым вопрос о соотношении жанра и нарратива, как в общетеоретическом плане, так и относительно романа путешествий.
Женская путевая проза в целом следует жанровому канону присутствия традиционных поисков героя-мужчины, который покидает дом в качестве обряда перехода (концепция обрядов перехода была впервые сформулирована А. ван Геннепом в книге «Обряды перехода» [4]), за исключением того, что меняется прототип главного героя. В роли нарратора выступает здесь женщина, которая пишет обычно в разгар или после экзистенциального кризиса. Этот кризис часто завязан на сдерживающем влиянии домашних обязанностей. В её повествовании обнаруживается стремление к личностному росту и равновесию, а путешествие используется в качестве способа достижения самореализации. Как правило, она отправляется в путешествие, основанное на порыве порвать с решениями, которые она принимала в прошлом, с намерением поспособствовать переменам в своей жизни в будущем и изменить, прежде всего, себя [5].
Очевидный подтекст вышеуказанного намерения, как объясняет Дж. Вуд, состоит в том, что, «if gender is a performance, and the repeated performance begins
