CC BY
16
ХУДОЖЕСТВЕННО-КОМПОЗИЦИОННОЕ СВОЕОБРАЗИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ М.
ЦВЕТАЕВОЙ «ТРИ ПОЦЕЛУЯ»
Королёва Л.В. Ó
Кандидат филологических наук, ЧОУ «Школа AL»
В ранней лирике М. Цветаевой формируются основные темы и мотивы зрелых произведений. Обращает на себя внимание тот факт, что в нескольких стихотворениях используется трехчастная композиция, раскрывающая три периода жизни лирических героев («Rouge et bleue», «Три поцелуя», «Счастье», «Облачко»). В одном случае это фрагментарные картины-воспоминания, в другом - внутренняя психологическая борьба разума и чувства.
Все названные выше стихотворения не датированы, что отличает наиболее ранние произведения поэта. С точки зрения художественно-композиционного своеобразия наиболее интересны «Rouge et bleue» и «Три поцелуя».
В данной статье рассмотрим подробнее особенности стихотворения «Три поцелуя». В нем события освещаются в хронологическом порядке - от детства героини до ее зрелого возраста.
В первой строфе читаем:
- «Какие маленькие зубки!
И заводная! В парике!»
Она смеясь прижала губки
К ее руке. [1, 80]
Вся первая часть словно дышит беззаботным детством. Здесь и уменьшительно-ласкательная лексика (зубки, губки), и экспрессивность, переданная восклицательными знаками.
Удивительный эффект создается от первых двух строк. С одной стороны, речь идет, безусловно, о кукле. Однако в отсутствие подробностей эти слова можно отнести и к лирической героине. В первом случае она сама говорит о кукле. Во втором - та, чью руку девочка целует. Обратим внимание на лексическую двойственность строфы, возникающую за счет многозначности слова «заводная»: «1. С заводом, приводимый в действие заводом. 2. Легко возбуждающийся, непоседливый, озорной (разг.)» [1, 141]
Характерные для раннего творчества М.И. Цветаевой мотивы игры, маскарада во второй строфе сменяются мечтательной романтикой юности:
- «Как хорошо уйти от гула!
Ты слышишь скрипку вдалеке?»
Она задумчиво прильнула
К его руке. [1, 80]
Стихотворные строфы строятся по принципу диалога (та же схема в стихотворении «Rouge et bleue»), но читатель видит только реплики лирической героини. В первой части ее собеседник - женщина-родственница. Во второй - мужчина.
Романтические элементы (уединение, звук скрипки, задумчивость) переносят читателя из детства в юность героини. Влюбленность ассоциативно связана с юностью. Отсутствие ответа мужчины на вопрос связано с фрагментарностью фабулы. Тем не менее, в контексте всего произведения молчание возлюбленного героини приобретает трагический оттенок.
Мотив игры-маскарада во второй строфе трансформируется в звуковой элемент. Интересно, что в первой части стихотворения таким звуковым элементом является завод игрушки.
® Королёва Л.В., 2017 г.
Во многих произведениях М.И. Цветаева рисует портретные черты героев - волосы, глаза, губы, голос. В стихотворении «Три поцелуя» собеседники лирической героини практически не видны: автор показывает только руку каждого из них.
Благодарность маленькой девочки в первой строфе выражается поцелуем руки дарительницы и радостным смехом. Во второй строфе легкое касание руки спутника - не только благодарность за прогулку, но, на наш взгляд, еще и поиск опоры.
Третья строфа представляет собой трагическую кульминацию истории женщины.
- «Отдать всю душу, но кому бы?
Мы счастье строим - на песке!»
Она в слезах прижала губы
К своей руке. [1, 81]
Здесь и вопрос из второй строфы, оставшийся без ответа, уже не кажется риторическим. Романтическую скрипку слышала только юная героиня. Мужчина- спутник не разделял ее восторга и опорой, по сути, не был.
Обратим внимание на смену лексики в третьей части произведения: уменьшительно-ласкательные формы остаются только в пределах первой строфы. Взросление героини сопровождается приобретением горького опыта. Книжный фразеологизм «строить на песке» М. Цветаева синтаксически изменяет. Само выражение в контексте произведения не теряет исходного лексического значения: «Строить на песке (книж., неодобр.) - строить на неустойчивой, ненадежной, шаткой основе» [2, 392]. Однако поставленное в середине высказывания тире вычленяет собственно шаткую основу несостоявшегося счастья - песок.
Тем самым возникает ассоциативная семантическая связь с другим фразеологизмом -«песок сыплется»: «(разг., шутл.) - об очень дряхлом, старом человеке» [2, 392]. Но трагизм истории отменяет в этом выражении шутливую тональность.
Героиня в финале остается в одиночестве. Опору она находит в самой себе («... прижала губы / К своей руке»). Нельзя говорить о благополучии женщины - напротив, она глубоко несчастна. Эта мысль подчеркнута звуком рыданий. Риторический вопрос в первой строке третьей строфы словно повисает в воздухе. За ним следует эмоциональное риторическое восклицание героини, подводящей черту под своими поисками счастья.
Обращает на себя внимание и еще одна любопытная деталь. В первой части стихотворения героиня не задает вопросов. Далее вопросы возникают, но ответов на них читатель не слышит.
Подводя итог, можно отметить следующее. Трехчастная композиция становится традиционной для раннего творчества М.И. Цветаевой. Кроме упомянутых стихотворений, в этом ключе следует рассматривать «Эпитафию» («Забилась в угол, глядишь упрямо.»), «Оба луча», «Добрый путь!» В таких произведениях постепенно формируется и особенно выразительно проявляется трагическое мироощущение поэта. В стихотворении «Три поцелуя» обнаруживаются привычные для М. Цветаевой мотивы игры, маскарада. Следует сказать и о теме одиночества, характерной и для стихотворения «Три поцелуя», и для зрелого творчества поэта.
Уже в ранних произведениях М. Цветаева активно использует выразительно-выделительные возможности знаков препинания.
Кроме того, некоторая фрагментарность, недосказанность стихотворений порождает широкие двойственные трактовки поступков и слов лирических героев.
Сделанные нами наблюдения дают основание для более тщательных и развернутых исследований.
Литература
1. Лопатин В.В., Лопатина Л.Е. Малый толковый словарь русского языка. - М.: Рус. яз., 1993.
2. Фразеологический словарь русского языка / Сост. Степанова М.И. - СПб.: ООО «Виктория плюс», 2008.
3. Цветаева М.И. Собрание сочинений: в 7 т. - Т. 1. - М.: Эллис Лак, 1994.
